Читать книгу Водоворот - Питер Уоттс, Peter Watts - Страница 7

Ахилл Дежарден сидел в своей офисной ячейке, и перед его глазами проплывали зарождающиеся апокалипсисы.

Ледник Росса вновь грозил соскользнуть. Ничего нового. «Южный Атлас» подпирал его уже с десяток лет, закачивая бесконечные объемы газа в пузыри размером с небольшой город, чтобы вся эта ледяная махина не рухнула брюхом прямо в воду. Старые новости, предыдущий век до сих пор напоминает о себе. Дежардена не бросали на долгосрочные катастрофы: он специализировался на локальных очагах.

Полдюжины ветряных электростанций в северной Флориде только что ушли в офлайн, пав жертвой тех самых смерчей, которые пытались обуздать; в результате на севере по Атлантическому побережью, как падающие костяшки домино, протянулась цепь провалов напряжения. За такой ремонт они выложат кругленькую сумму – или подадутся в Квебек, что еще хуже («ГидроКвеб» недавно опять подняла тарифы). У Дежардена аж руки зачесались от предвкушения. Но нет, Роутер передал проблему парням в Буффало.

Непредвиденный выброс дерьма в Хьюстоне. По непонятной причине открылись экстренные шлюзы у отстойников с нечистотами, сбросив добро, напичканное кишечными палочками, в ливневые стоки, ведущие в залив. По идее, такое могло случиться только из-за ураганов, вечно бродящих поблизости, – когда атмосферу болтает со скоростью сорок метров в секунду, можно замять немало дел, все равно никто концов не найдет, – но сегодня в Техасе царила тишь да гладь. Дежарден был готов о заклад побиться, что слив каким-то образом связан с неполадками на ветряных электростанциях. Разумеется, никакой очевидной связи не наблюдалось. Ее никогда не было. Причины и следствия множились по всему миру сетью фрактальных трещин, бесконечно сложных, предсказать их поведение никто не мог. Потом, понятное дело, объяснений находилось предостаточно.

Но Роутер не дал ему и Хьюстон.

А поручил он Ахиллу волну неожиданных карантинов, эпицентр которых пришелся на ожоговое отделение в Центральной больнице Цинциннати. Вообще-то дело неслыханное: лечебницы были райскими курортами для стойких к лекарствам суперинфекциям, а ожоговые отделения вообще казались им номерами люкс. Чума в больнице? Это не кризис. Обычное положение дел.

Уж если в учреждении, где всегда царит настоящий кошмар, подняли тревогу, то там что-то по-настоящему страшное.

Дежарден не имел никакого отношения к медицине. В том не было нужды. Во всей вселенной существовали лишь две вещи, которые стоило знать: термодинамика и теория информации. Кровяные клетки в капиллярах, протестующие на столичной улице, путешественники, подцепившие какой-нибудь новый арбовирус в Амазонском заповеднике – то есть жизнь и ее побочные явления, – на самом деле мало чем отличались друг от друга, лишь масштабом да ярлыком. И как только ты это понимал, выбирать между эпидемиологией и контролем над воздушным трафиком необязательно. Ты мог делать и то и другое, переключаясь в любой момент. Ты мог делать все что угодно.

«Ну, за исключением очевидного…»

Ахилл, конечно, не возражал. Ходить в химических рабах у собственной совести не так уж плохо. В таком положении никогда не беспокоишься о последствиях.

* * *

Правила неизменны, но дьявол прячется в деталях. Не повредит захватить с собой какого-нибудь биоэксперта. Он звякнул Джовелланос:

– Элис, мне тут передали какой-то патоген в Цинциннати. Не хочешь прокатиться?

– Конечно. Если только ты не против, чтобы с тобой ездил человек со свободной волей, который может поставить под угрозу выполнение первостепенных задач.

Он решил не обращать на это внимания:

– Что-то нехорошее объявилось во время одной из проверок: автономка запечатала больницу и разослала тучу сигналов во все точки, которые могут попасть под удар. Их, в свою очередь, тоже прикрыли, насколько могу судить. Вторичные сигналы поступают даже сейчас. Я отслежу источник тревоги, а ты выясни все, что можешь, насчет инфекции.

– Хорошо.

Он принялся вводить команды. Дисплей в комнате померк до приятной, не отвлекавшей внимания низкоконтрастной серости; яркие первичные цвета потекли прямо на оптические имплантаты Ахилла. Водоворот. Он погружался в Водоворот. NMDA-рецепторы[5], аккуратно дозированные психотропы, затылочная доля коры, на восемнадцать процентов перепаянная ради оптимального распознавания образов, – там все это было практически бесполезно. Что толку от жалких двухсот процентов ускорения в борьбе с тварями, которые живут с такой скоростью, что каждые десять секунд появляется новый вид?

Возможно, небольшой. Но Дежарден любил риск.

Он запросил схему местной метабазы в реальном времени: 128-узловой радиус с центром в автономном сервере Центральной больницы Цинциннати. Дисплей отображал логические расстояния, а не реальные: если добавить в цепь хотя бы один сервер, от него могло оказаться дальше до системы в соседней комнате, чем до такой же в Будапеште.

На экране зажглась серия крохотных вспышек, закодированная по цвету в зависимости от возраста. Центральная больница куксилась посередине, до того красная, что уходила чуть ли не в инфраспектр, древний эпицентр возрастом около десяти минут. Чуть дальше располагались не столь давние оранжевые и желтые воспаления: фармы, другие больницы, крематории, куда в некий критический срок поступали объекты из источника заражения. А еще дальше поверхность расширяющейся сферы усеивали яркие белые звезды: вторичные и третичные очаги, фирмы, лаборатории, корпорации и люди, которые недавно вступали в контакт с фирмами, лабораториями, корпорациями и людьми, которые…

Автономка Центральной разослала оповещения о заражении всем друзьям в Водовороте. Те, в свою очередь, вывели по предупреждению и передали дальше, как будто делились сигнальные сирены. Ни один из агентов не был человеком. Пока что люди в процессе роли не играли. В том-то и заключалась вся суть. Сапиенсы никогда не смогут действовать настолько быстро, чтобы еще до обеда изолировать целые учреждения.

Человечество перестало жаловаться на столь экстремальные предосторожности сразу после пандемии энцефалита в 38-м.

Джовелланос появилась в окошке:

– Ложная тревога.

– Что?

В нижнем правом углу обзора поверх схемы возникла картинка:

ХХХ ХАРДКОР БЕСПЛАТНО ХХХ

БОНД22

ТЫС ЧИ ГОРЯЧИХ С МУЛ ШЕК

БДМС НЕКРО ЗОЛОТОЙ ДожДЬ

ПЕДОсНАФФ

ХХХ не вх34,03 ВАМ НЕ ИСПОЛНИЛОСЬ 11 ХХХ

– Вот это спровоцировало тревогу, – пояснила Джовелланос. – Скрин с больничного координатора.

– Подробнее.

– Координатор берет мазки с вентиляционных фильтров и проверяет их на всякие сюрпризы. Вот эта конкретная культура в пробирке за две секунды прыгнула с нуля до тридцатипроцентного покрытия. Что невозможно, конечно, даже в больничных условиях. Но система этого не знала. Какой-то баннер-вирус сбросил свой груз прямо в ее визуальную память, и координатор просто сделал свою работу, ища темные пятна на светлом фоне. Не винить же его за простую безграмотность.

– Это все? Ты уверена? – спросил Дежарден.

– Я проверила сопутствующие данные: никаких признаков токсинов, белков – ничего. Система перестраховалась – посчитала, что штука, растущая такими темпами, должна быть опасной, ну и мы получили результат.

– А в больнице знают?

– Да, естественно. Они сообразили почти сразу же. Уже послали приказ на отмену, когда я им звонила.

Дежарден вгляделся в схему. На периферии по-прежнему расцветали цветные точки.

– Но тревога не утихает, насколько я вижу. Еще раз проверить сможешь?

Они всегда могли закоротить карантин объявлением в средствах массовой информации – могли даже позвонить и обговорить вопрос, если понадобится, – но это заняло бы часы; все это время десятки, сотни учреждений стояли бы парализованные. Больница уже разослала контрагентов для отзыва тревожных сигналов. Тогда почему ядро на схеме Дежардена еще не позеленело от успешных отмен?

– Они все разослали, – подтвердила Джовелланос спустя минуту. – Просто очаги тревоги не отвечают. Ты не думаешь…

– Подожди секунду. – На схеме только что погасла звезда. А потом еще одна. И еще три. Двадцать. Сто.

Все белые. И все на периферии.

– Мы теряем сигналы тревоги. – Ахилл увеличил область, где огоньки только что исчезли. – Но по краям. Никакой активности рядом с ядром.

Команды на отмену не могли прыгнуть так далеко и с такой скоростью. Дежарден уменьшил фильтрацию; теперь он видел не только автономные сигналы тревоги, но и маленькие программы, посланные для их отзыва. Пакетные файлы и EXE-файлы. Наблюдал за дикой фауной. Видел…

– У нас акулы. Жор и кормежка на узле коммутации 1433. Процесс расширяется.

* * *

Арпанет[6].

Интернет.

Просто «Сеть». Что звучало не так самонадеянно во времена, когда других не было.

Термин «киберпространство» протянул чуть дольше, – но пространство подразумевает большие пустые панорамы, светящуюся галактику иконок и аватар, галлюциногенный мир грез в цвете на сорок восемь бит. «Киберпространство» не похоже на мясорубку. Там нет чумы и хищников, нет тварей, которые живут долю секунды и бесконечно треплют друг друга за глотки. Когда на сцену вышел Ахилл Дежарден, «киберпространство» уже превратилось в словечко из разряда фэнтези, поселившись где-то рядом с «хоббитами» и «биоразнообразием».

Потом появились «луковица» и «метабаза». Новые слои постоянно ложились на старые, и какое-то время каждый был свободен от перегрузок и статики, которые одолевали их предшественников. Показатели параметров росли с каждым поколением: больше скорости, больше объема, больше мощности. Информация неслась по проводникам из оптоволокна, ротазана или квантового вещества настолько прозрачного, что само его существование ставилось под сомнение. Каждое десятилетие зверю прививали новый скелет; потом каждые несколько лет. Каждые несколько месяцев. Мощность и экономика шли вверх нога в ногу, пусть их подъем был и не настолько крутым, как во времена Мура, но все же довольно резким.

А сзади расширяющийся фронтир нагоняла порода законов, куда более древних, чем закон Мура[7].

Все дело в паттерне. Не в выборе строительных материалов. Жизнь – это информация, сформированная естественным отбором. Углерод лишь мода, нуклеиновые кислоты – необязательные аксессуары. Всю работу могут выполнить и электроны, если их правильно закодировать.

Все вокруг лишь Паттерн.

А потому вирусы родили фильтры; фильтры родили полиморфных контрагентов; полиморфные контрагенты родили гонку вооружений. И это не говоря уже о «червях», ботах и специализированных автономных инфоищейках, которые были так необходимы для законной торговли, жизненно важны для процветания любого учреждения, но так нуждались, так требовали доступа к защищенной памяти. А где-то на окраинах фанаты Искусственной Жизни занимались своими «битвами в памяти», симуляциями Земли, генетическими алгоритмами. И в конце концов всем им надоело бесконечно перепрограммировать своих миньонов в борьбе друг против друга. Почему бы просто не встроить пару генов, пару случайных генераторов чисел для разнообразия, а потом позволить естественному отбору сделать всю работу?

Вот только естественный отбор чреват одной проблемой: он все меняет.

А в сети он все меняет очень быстро.

К тому времени, как Ахилл Дежарден стал «правонарушителем», термин «Луковица» почти не употреблялся. Один-единственный взгляд внутрь мог объяснить почему. Если б вы смогли понаблюдать за беспрестанным совокуплением, хищничеством и видообразованием, не получив мощный эпилептический припадок из-за быстроты изменений, то поняли бы, что для такого подходит лишь одно слово: Водоворот.

Разумеется, люди до сих пор в него заходили. А что им оставалось делать? Центральная нервная система цивилизации уже больше века существовала внутри гордиева узла. Никто не стал бы выдергивать розетку из-за каких-то остриц.

* * *

Теперь некоторые из изначальных сигналов тревоги тащились через Водоворот с кишками, выпущенными наружу. Естественно, местная фауна уловила запах. Дежарден присвистнул сквозь зубы.

– Ты это видишь, Элис?

– Угу.

Когда-то давным-давно – то ли пять, то ли десять минут назад – нечто налетело на один из сигналов. Попыталось выкрасть информацию, проехаться на чужом горбу или просто захватить память, которую использовала программа. Не важно. Скорее всего, оно облажалось, пытаясь сымитировать код отключения, но в процессе сделало жертву слепой к любым сигналам, как разрешенным, так и всем остальным. Возможно, этим повреждения не ограничились.

Несчастный, изувеченный сигнал – раненый, одинокий, без всякой надежды на отклик, – натыкаясь на все подряд, плыл через Водоворот, все еще стремясь к своей цели. Эта часть программы по-прежнему работала. На первом же узле он воспроизвел себя вместе со всеми ранами и прочим барахлом. Первичные контакты, вторичные, третичные – каждый узел становился коленом в геометрической прогрессии воспроизведения.

К тому времени в окрестностях бродили тысячи мелких попрошаек, из сирен превратившихся в наживку. Проходя через каждый узел, они трезвонили, приглашая на обед всех встречных и поперечных: «порченые!», «беззащитные!», «файловое мясо!». Они будили каждого дремлющего паразита и хищника на расстоянии копирования, притягивая их, концентрируя вокруг себя убийц…

Сами по себе сигналы мало что значили. Они с самого начала были следствием ошибки, возникли из-за раздутой сверх меры описки. Но в узлах сидели миллионы других файлов, здоровых, полезных, и хотя они имели обычную встроенную защиту – в современном мире ничто не отправлялось в Водоворот без должной брони, – но многие ли смогут выдержать миллиарды различных атак от миллиарда голодных хищников, приплывших на аромат свежей крови?

– Элис, думаю, мне придется закрыть несколько узлов.

– Уже работаю над этим, – ответила она. – Разослала предупреждения. При условии, что те пробьются и их не порвут на куски, сигналы должны проникнуть внутрь через семьдесят секунд.

На схеме конус, окруженный клубящейся стаей акул, червем прокладывал путь к ядру.

Даже в лучшем случае без ущерба не обойдется – черт, некоторые вирусы как раз и специализировались на заражении файлов во время архивирования, – но оставалась надежда, что бо́льшая часть важной информации инкапсулируется к тому времени, как Ахилл рванет рубильник. Конечно, это не значило, что тысячи пользователей не обрушат не него проклятия, когда их сессии пойдут прахом.

– Твою же мать, – почти неслышно прошептала Джовелланос. – Кайфолом, отбой.

Дежарден переключился на низкое разрешение. Теперь он видел чуть ли не одну шестую Водоворота, сумятицу раскаленной логики, скрученную в три измерения.

На горизонте появился циклон. Он смерчем несся по дисплею со скоростью шестьдесят восемь узлов в секунду. Пузырь Цинциннати находился прямо у него на пути.

* * *

Буря, родившаяся из льда и воздуха. Буря, сконструированная из чистой информации. Если отбросить поверхностные детали, разве есть между ними хоть какая-то значимая разница?

По крайней мере одна. В Водовороте метеосистема могла пронестись по всему земному шару за четырнадцать минут.

Циклон начинается почти так же, как снаружи: зоны высокого давления, зоны низкого давления, столкновение. Несколько миллионов человек логинятся на узел, слишком загруженный, чтобы всех обслужить; или рой файловых пакетов, шаг за шагом вынюхивающих дорогу к мириадам целей, по воле случая оказался на слишком малом количестве серверов за раз. Часть вселенной останавливается намертво; все вокруг нее ползет со скрежетом.

Проходит слух: в соседнем пакете, узле 5213,– настоящий зверинец. Лучше идти через 5611, так намного быстрее. Тем временем рассерженная орда застрявших пользователей с омерзением выходит из сети. 5213 очищается, как озеро Восток.

5611, с другой стороны, неожиданно забивается насмерть. Эпицентр пробки смещается на 488 узлов влево, а буря поднимается и начинает движение.

Вот этот конкретный шторм собирался обрубить связь между Ахиллом и пузырем Цинциннати. И намеревался привести свой план в исполнение, согласно тактической раскладке, меньше чем через десять секунд.

Дежардену стало трудно дышать:

– Элис.

– Пятьдесят секунд, – отрапортовала та. – Восемьдесят процентов заискрят через пятьдесят…

«Вырубить узлы. Накормить рой. Или. Или».

– Сорок восемь… Сорок семь…

«Изоляция. Заражение. Или. Или».

Очевидный выбор. Ему не требовался даже Трип Вины, чтобы принять решение.

– Я не могу ждать, – сказал он.

Дежарден положил руки на пульт управления. Пальцами вбил команды, движением глаз очертил границы. Машины оценили его желание, заявили обязательный протест – «Ты же шутишь, а? Ты в этом уверен?» – а потом передали приказ по цепочке вниз.

Фрагмент Водоворота потух, крохотная клякса тьмы кровоподтеком расплылась в коллективном сознании. Дежарден даже успел разглядеть схлопывание, прежде чем буря запорошила снегом дисплей.

Он закрыл глаза. Конечно, это ничего не меняло: имплантаты проецировали одни и те же изображения в зону видимости независимо от того, закрыты веки или нет.

«Еще несколько лет. Еще несколько лет, и они установят умные гели на каждый узел, а акулы, актинии и трояны превратятся в дурное воспоминание. Еще пару лет. Они не устают обещать».

Этого до сих пор не произошло. И все даже замедлилось. Дежарден не знал почему. Он лишь с уверенностью статистика понимал, что сегодня убил несколько человек. Жертвы все еще ходили по Земле, разумеется – самолеты не упали с небес, сердца не остановились лишь из-за того, что Ахилл размазал пару терабайтов данных. Ничего столь важного на Водоворот больше не возлагалось.

Но даже старомодная экономика имела уязвимые точки. Информация исчезла, оборвались жизненно важные передачи. Промышленные тайны испортились или разрушились. Будут последствия: банкротства, потерянные контракты, люди придут домой, шатаясь от внезапной нищеты. Домашнее насилие и уровень самоубийств подскочат на месяц или два в сотнях районов, не связанных между собой географически, но находящихся в сорока или пятидесяти узлах от координатора Центральной больницы Цинциннати. Дежарден знал все о каскадных эффектах, спотыкался о них каждый рабочий день. Такого хватило бы, чтобы через какое-то время снесло крышу любому человеку.

К счастью, существовали лекарства и от этой напасти.