Читать книгу Тест на безопасность - Полина Олехнович - Страница 5

Экспедиция продолжила путь в направлении реки. Лица всех семерых были хмурыми и напряженными. Наученные горьким опытом, они осторожно ступали, то и дело опасливо озираясь и каждую минуту ожидая подвоха от недружелюбной планеты.

– Мы приземлились в восемь утра, сейчас только полдень, – ворчал Роланский, – но за это время, наши жизни несколько раз подвергались смертельной опасности. Если так пойдет дальше…

– Предлагаете вернуться, расторгнуть договор, и вместо обещанного гонорара выплачивать неустойку? – нетерпеливо перебил начальник экспедиции.

– Нет, конечно, нет!

* * *

Перед глазами юриста встало сердитое, заплаканное лицо жены. Она трясет счетами, присланными строительной компанией.

– Из-за того, что ты тряпка и лентяй, мы уже десять лет пытаемся достроить дом! Какой ты мужчина, если не можешь обеспечить свою семью!?

После таких обличительных речей Анна обычно хватается за сердце (у нее врожденный порок) и с трагизмом в каждом движении открывает пузырек с таблетками.

Ее нельзя беспокоить. Нельзя беспокоить…

Бледная, темные круги под глазами, бескровные тонкие губы, блеклые волосы с недавно появившимися нитями седины. Неужели она не понимает, что пора бы уже заняться своей внешностью: сходить в парикмахерскую, в салон красоты. В конце концов, можно просто нанести чуть-чуть косметики.

Иногда ему казалось, что таким изможденным, неухоженным видом, жена напоминает окружающим о своей болезни, добиваясь жалости и сочувствия. Она упивается своими страданиями, а его заставляет испытывать вечное чувство вины.

Анна вынудила его согласиться на этот контракт…

* * *

Путь преградил завал. Прозрачные грибоподобные деревья, вырванные с корнями, были свалены в кучу, некоторые сломаны пополам. Словно, осколки, сорвавшейся с потолка хрустальной люстры, стволы и шляпки громоздились друг на друге.

Какая сила сделала это?

Стерхов осматривал завал, угрюмо сдвинув брови.

«Что это: ураган или…».

– Что из оружия у тебя осталось? – тихо спросил он чернокожего наемника.

– Пистолет и нож – остальное отобрали на КПП, а автомат…

– Да, кому-то он понадобился. И боюсь, мы скоро узнаем кому.

Обойдя завал, путники, наконец, увидели сверкающую гладь реки. Вода была необычного насыщенного синего цвета.

– Наверное, здесь много меди, – предположила Матвеева, вглядываясь в мутноватую синеву.

– Привал! – рявкнул Стерхов.

Сняли тяжелые рюкзаки, достали из них пищпакеты и небольшие термосы, расселись полукругом. После тщательного анализа воздуха, начальник разрешил снять шлемы.

Все оживились в предвкушении долгожданной трапезы. Без шлемов они выглядели почти как обычные туристы или компания, выбравшаяся на пикник. Каждый положил в свою пластиковую миску несколько кусочков спрессованной, обезвоженной еды. При добавлении кипятка сухие разноцветные кубики быстро разбухли и десятикратно увеличились в размерах.

– Меняю шпинат на свинину! – весело крикнул Роман Саливанов.

– С удовольствием поменяюсь, – сразу откликнулась Яна.

Они улыбнулись друг другу и задержали взгляды на несколько секунд дольше, чем это бывает, когда общаются два малознакомых человека. Саливанов невольно любовался Яной. Казалось, ее полные, красиво очерченные губы живут самостоятельной жизнью: то раскрываются створками раковины, обнажая ровный жемчуг зубов, то собираются в трепетный бутон. Но так ли проста и наивна была эта девушка, как ему показалось сначала. Теперь Роман готов был биться об заклад, что за холодным зеленым стеклом ее кошачьих глаз беснуются вихри страстей.

* * *

– Дайка я осмотрю твою руку, Санчес, – предложил после обеда доктор развалившемуся на земле оператору. – Так, что у нас… незначительная гиперемия и отечность.

– Черт, док, почему нельзя выражаться по – человечески! Что еще за гиперемия? – на лице смуглого красавчика отразился испуг.

– У тебя просто царапина. Кстати, почему до сих пор не заклеил перчатку?

– Как-то было не до этого. Сплошные приключения на наши задницы… К тому же, говорят в клее столько канцерогенов…

– Эй, Санчес! – крикнул начальник экспедиции, после еды он прибывал в благодушном настроении. – Сделай-ка пару снимков реки – пригодится для отчета.

– Вот дерьмо! Отдохнуть не дадут, – проворчал латиноамериканец.

– Что ты там бормочешь?

– Я говорю, что уже иду, босс!

Санчес взял камеру и нехотя поплелся к реке. За ним последовали Зорина и Матвеева.

Вдоль кромки воды тянулась длинная белесая трава. Толщина каждой травинки не превышала двух миллиметров.

– Похоже на волосы прекрасной Рапунцель из сказки, – восторженно произнесла Яна.

Пока девушки любовались пейзажем, оператор подошел к самому краю берега, схватился рукой за нависшую над водой шляпку дерева – гриба и стал снимать неторопливую синеву реки.

– Когда вернусь, – крикнул он, – обязательно устрою фотовыставку.

Его лицо озарила мечтательная улыбка.

* * *

Себастиан будет в восторге…

Этот мальчик самый талантливый из всей группы.

Идея организовать кружок для детей принадлежала старику Гольдштейну, хозяину галереи. Дополнительный заработок служил неплохим подспорьем для молодых художников и фотографов.

Правда, большинство учеников – лишь посредственности. Родители приводят их в фотостудию для того, чтобы потешить собственное самолюбие, добавить себе респектабельности в глазах знакомых.

Тщеславные, эгоистичные матери-идиотки, лопаясь от гордости рассказывают своим пустым, скучным подругам: «Мой Робби умудряется ходить на музыку, на каратэ, в волейбольную секцию, увлекается фотографией. Теперь мы думаем, а не нанять ли ему еще и репетитора по иностранному языку».

В своем стремлении вырастить сверхчеловека, они забывают прислушаться к потребностям самого ребенка, отбирают драгоценные, неповторимые годы детства. Лишенное свободы выбора детское Я чахнет под бременем родительских ожиданий.

Себастиян… Какого труда стоила вырвать мальчишку из цепких лап скудоумных родителей – мещан.

Себастиян – гений, способный вычленить идеальную композицию из хаоса, увидеть совершенную красоту в несовершенстве окружающего мира. Часы, проведенные с ним сладко-тягучи словно фруктовый сироп.

* * *

– Этот цвет достоин, быть переданным без искажения…, – пробормотал Санчес, настраивая яркость. Он так увлекся, что забыл про осторожность. Рука соскользнула с влажной прозрачной коры, и молодой человек с шумом плюхнулся в воду.

К счастью берег был не высок. С помощью девушек Санчес выбрался на сушу.

– Ты в порядке? – спросила Вероника.

– Угу, только…, – красивые тонкие черты оператора исказила гримаса боли. Он начал орать как резанный.

– Что с тобой? Санчес, что происходит? На помощь! – закричали девушки.

Вероника увидела как из разорванной перчатки, непосредственно из самой царапины свисает длинная тонкая нить травы. С каждой секундой ее длина укорачивалась. Миллиметр за миллиметром она вбуравливалась под кожу несчастного оператора.

Санчес вопил так, что закладывало уши. Он размахивал рукой, рвал защитный костюм.

Подбежал Саливанов.

Это какой-то паразит! Держи его за хвост, – приказал он стоящей рядом Матвеевой.

Испуганная девушка намотала конец извивающейся, выскальзывающей нити на пальцы.

– Попробую ввести антигельминтное средство, – крикнул доктор, второпях расстегивая костюм Санчеса. – Скорее всего, тварь движется по сосудам к сердцу, а оттуда в легкие или в мозг!

В это время хвост белого червя выскользнул из рук Вероники и мгновенно полностью исчез в теле оператора.

Санчес вдруг перестал кричать. Все члены экспедиции замерли, с тревогой и ужасом в глазах уставились на него. Глаза молодого человека закатились, рот перекосило, и из него полилась пена. Пузыри лопались на губах. Минуту тело сотрясали судороги.

Доктор все еще пытался что-то сделать: массаж сердца, какие-то уколы, но безрезультатно.

Санчес был мертв.

– Нееееееееет! – истошный крик Вероники увяз в насыщенном влагой воздухе.