Читать книгу Ночной сад - Полли Хорват - Страница 7
Конвергенция НЛО, кухарки и первых таинственных писем
ОглавлениеЯ писала за своим столом. Старый Том спустился вниз за стаканом воды. Мэддены были у себя, занятые какими-то своими делами. Судя по звуку, Зебедия прыгал на кровати. Возможно, мы слишком хорошо его кормим, подумалось мне, и тут Сина вылетела из своей комнаты с криками:
– НЛО! НЛО! НЛО!
Мы все рванули вслед за ней вниз по лестнице и наконец остановились на парадном крыльце – она смотрела в небо, поворачиваясь то туда, то сюда и восклицая «НЛО!». Мы тоже запрокинули головы, но не увидели ничего, кроме неба, испещряющих его звёзд и луны.
– Из окна спальни! – задыхаясь, проговорила Сина. – Из окна моей спальни! Я сидела в кровати, читала, а затем раздался шум, и я подняла голову и увидела через окно что-то покрытое огоньками, в основном голубыми огоньками, и оно остановилось прямо напротив моего окна, вот прямо за теми тремя соснами. И замерло. Сначала я подумала, что это, наверное, военные. Военный вертолёт – ну какой ещё аппарат может так зависнуть? И сначала я сидела, всматриваясь сквозь кроны и недоумевая, на кой ляд вертолёту останавливаться у моего окна, а потом вдруг осознала, какая эта штука огромная. Огромная и абсолютно неподвижная, и я ещё удивилась, почему она увита рождественскими гирляндами. А затем из неподвижного состояния она вдруг рванула со скоростью света. Никогда не видела, чтобы что-то развивало такую скорость. В мгновение ока она исчезла. Да ничто на Земле не может так двигаться – с места и до тысяч миль в час!
– Что такое НЛО? – спросил Зебедия.
– Неопознанный летающий объект, – ответила Винифред.
– Полная чушь, – фыркнул Старый Том. – НЛО не существует.
– И я так думала до сегодняшнего вечера! – взорвалась Сина. – Но нельзя оспаривать то, что ты видел своими собственными глазами! Ты хочешь сказать, что я не видела НЛО?
– Уверен, что ты что-то видела, – проговорил Старый Том, почёсывая подбородок. – Игру света. Вероятно, это был военный вертолёт. Ты говоришь, он был за соснами и ты видела его сквозь ветви. Наверняка это все спутало.
– Не будь остолопом! Ни один вертолёт не может лететь с такой скоростью! – возмутилась Сина.
– А шумел он как вертолёт? – уточнил Старый Том.
– Шуметь – шумел… Я же его услышала, потому и оторвалась от книжки. Но не как вертолёт.
– А как он шумел? – спросила я.
– Не знаю, – сказала Сина. – Звук был не такой громкий, как у вертолёта.
– Давай зайдём в дом и не будем пугать детей, – предложил Старый Том.
– Я не пугаюсь, – ввернул Зебедия.
– И я не боюсь, – поддержал Вилфред.
– Может, это Летун Боб прилетел нас проведать, – продолжал Зебедия.
– Нет, Зебедия. Папа не летает, он просто чинит самолёт, – объяснила Винифред.
– Если бы он захотел, он бы мог, – настаивал Зебедия. – Он мне сам сказал.
– Ну-ка, давайте все пойдём в дом! – велел Старый Том.
Нестройной толпой мы вернулись в дом, даже Сина, которой, я видела, совсем не хотелось. Когда она увидела НЛО, я, должно быть, с головой ушла в русалочий рассказ и так барабанила по клавишам, что ничего не видела и не слышала.
– Думаю, нам всем надо лечь спать. Скажи, если марсиане снова станут за тобой подглядывать, – усмехнулся Старый Том.
– Перестань! – огрызнулась Сина. – Я знаю, что я видела. – И вдруг засомневалась. – Извини, что так рявкнула, – добавила она, начиная успокаиваться. – Я знаю, что ты ничего не видел. Но это не отменяет того, что я-то видела.
– Ночью свет бывает обманчив, – примирительно заметил Старый Том. – Я не отрицаю, что ты видела что-то такое. Вопрос что. Это могло быть что угодно.
– Это мог быть Летун Боб, – повторил Зебедия.
– Ой, не смеши мои тапочки, Зебедия! – воскликнула Винифред. – Никакой это был не Летун Боб, и даже не Санта-Клаус.
– Ну и что же это было? – вопросил Зебедия.
– Вполне вероятно, мы никогда этого не узнаем, – сказал Старый Том. – Может, Сина задремала и ей что-то приснилось. Сны удивительная вещь. Сина, бывало, даже ходила во сне.
– Я не спала, и ничего мне не приснилось, – отрезала Сина, прошествовала в свою комнату и хлопнула дверью.
Старый Том посмотрел на нас, приподняв брови и картинно закатив глаза, однако наверх не пошёл, а взял свой фонарь и устроился на кушетке читать. Я остановилась в дверях, глядя на него. Хотя он и заявил, что не верит, глаза его то и дело косились на окно.
* * *
Наутро за завтраком все были оживлены. Старый Том приподнял кофейную чашку и, взяв блюдце, выписывал им круги над столом.
– Что это такое? – спросил он Зебедию.
– Не знаю, – сказал Зебедия.
– Летающая тарелка, – ответил Старый Том.
– Ха-ха, – проронила Сина. – Я иду в студию. Франни, позови меня, когда упакуешь яйца, и мы вместе уложим их в грузовик с молоком и отвезём к «Брукману». Я хочу выяснить про кухарку, пока мы будем там.
– А можно нам тоже поехать? – подхватилась Винифред.
– Ну хорошо, – согласилась Сина. – Но вам придётся ехать сзади вместе канистрами для молока и яйцами.
– Ух ты! – вскричал Зебедия.
– Клёво! – обрадовался Вилфред.
– Ух ты, ух ты, ух ты! – кричал Зебедия.
– Очень-очень клёво! – радовался Вилфред.
– Это ты сейчас так думаешь, – пробормотал себе под нос Старый Том. – Ты картошку когда-нибудь сажал?
– Нет, – помотал головой Вилфред.
– Так я и думал, – обронил Старый Том, и они зашагали в сторону картофельного поля, а мы с Винифред тем временем прибрали кухню.
Поначалу нам было неловко, как бывает, когда остаёшься с кем-то наедине и так волнуешься, что не знаешь, как начать разговор, и оттого тягостно молчишь.
– Ну вот, – булькнула я, когда прошло минут десять и мы перемыли всю посуду, не сказав ни слова друг другу.
– Угу, – выговорила Винифред.
И мы обе немного покраснели.
– Слушай, – начала она, – а Франни – это сокращенное от чего-то?
– Нет, – сказала я, – просто Франни. А тебя кто-нибудь зовет Винни? А Вилфреда – Вилли или Виллом?
– Нет, – произнесла она вроде как с сожалением. – Папа хотел, но мать сказала, что она не для того мучилась, выбирая нам имена, чтобы звать нас каким-то убогим кратким вариантом. Она говорит, раз начав, к полному имени уже никогда не вернёшься.
– Ну, – задумалась я, – пожалуй, это верно.
– Но ты можешь звать меня Винни, пока мы живём здесь, – щедро предложила Винифред. – Если тебе так больше нравится.
– Мне без разницы, как тебя называть, пока ты здесь живёшь. А на сколько, – осведомилась я исподтишка, – как ты думаешь, вы у нас останетесь?
– Не знаю. Мать не говорила. Я знаю, что она боится, что папа отчебучит какую-то глупость, но что именно, она не сказала. Она никогда нам ничего не говорит.
– Неужели тебе не хотелось расспросить её?
– Мать вечно обо всём беспокоится. Ей кажется, что со всеми вокруг вот-вот случится нечто ужасное, но ничего не происходит. Как только она поймёт, что с папой всё в порядке, она вернётся.
– Ну ладно, – сказала я. – Пойдём за яйцами.
И мы побежали в курятник.
Несушки бывают сговорчивые и несговорчивые. Хотя я подсказывала Винифред, как нужно подходить к ним и которая из птиц дебошир, в первый раз, как одна из куриц налетела на неё и клюнула, Винифред с криком выскочила из курятника и так и стояла за порогом и голосила. Я подумала, что, должно быть, это её скрытая ревуче-элисовая сторона. Хотя, конечно, у всех у нас бывают проблемы с курами.
– Гадкая, гнусная курица! – восклицала она, немного отдышавшись.
Я хладнокровно взглянула на ту, что напала на неё, и произнесла:
– Сейчас я покажу тебе, что мы делаем с гадкими курицами. – Я подошла к несушке, властно ухватила её за ноги и сунула в клетку, стоящую в углу курятника.
– Это чтобы она людей не клевала? – спросила Винифред, с опаской входя в курятник.
– Вроде того, – ответила я. – Предполагается, что каждую неделю я должна выбрать, какая из кур хуже несётся, и посадить в эту клетку – и вот наш воскресный обед. Но на самом деле я выбираю ту, которая мне особенно досаждает.
– Наверное, я не смогу её съесть, – проговорила Винифред. – Это как если б мы не брали врагов в плен, а ели их.
– Как унюхаешь запах приготовленной Старым Томом воскресной курицы, сразу передумаешь. Но не важно. Давай просветим яйца и сложим их.
Мы с Винифред прошли в пристроенную к курятнику комнатёнку, где стоял овоскоп. После того как я показала как искать кровяные сгустки, поднеся яйцо к овоскопу, Винифред оказалась замечательной помощницей. Она обнаружила несколько яиц со зловещими пятнышками, и их мы упаковали отдельно. Эти яйца мы оставляем себе: Сина говорит, что они совершенно съедобны, если только ты не отличаешься чрезмерной брезгливостью. Винифред не разбила ни одного яйца. Потом мы вернулись в дом, чтобы помыть яйца перед отправкой к «Брукману». Винифред хотела переодеться, так как у неё на блузке были пятна крови – там, где её клюнула несушка. Я поднялась за ней следом.
– Я буду в куполе, – сказала я. – Позови меня, как будешь готова.
Мне нужно довольно часто сюда заглядывать. Не для того чтобы писать или искать китов в телескоп, а просто побыть там, где нечто может однажды свершиться, излиться на бумагу. Словно входя сюда, я ощущаю это ожидание осуществления.
– А что там наверху? – оживилась Винифред. – Можно я поднимусь с тобой, а потом пойду переодеваться?
– Прости, нет, туда никому нельзя. Я там пишу.
– А, – протянула Винифред. Она немного подумала, а потом спросила: – Можно мне почитать, когда ты закончишь?
– Ну, до этого дело пока не дошло…
– А откуда ты тогда знаешь, что у тебя получится?
– А я и не знаю. И из-за этого прямо руки опускаются. Но нельзя же не попытаться.
Это напоминало Томову Церковь невозможных дел, но мне не верилось, что это дело такое уж невозможное – иначе ведь нет смысла биться.
– А почему бы тебе не написать о Синином НЛО? – предложила Винифред.
Вот и говори людям, что ты писатель! Они непременно начинают советовать, о чём тебе писать. Как будто они могут быть источником того, о чём ты пишешь! Или ты сама.
– Хм, ты вроде хотела переодеться? – напомнила я.
– Ты больше не хочешь об этом говорить, – сказала она ласково и побежала переодеваться, причем совсем не надулась – а могла бы, если бы не поняла мою сдержанность и решила, что я задираю нос. Наверное, это жизнь с Ревуньей Элис приучила её к людским странностям.
Пока я поднималась по лестнице, меня посетила странная идея. Я написала на клочке бумаге «Церковь невозможных дел» и, придвинув стул, прикрепила его с помощью клейкой ленты к двери, ведущей под купол. После этого мне немножко полегчало, словно я сделала что-то вроде сглаза, только наоборот. Вроде как выпустила пар. Если это было невозможное дело и оно было признано и прославлено как невозможное, может, теперь нечто сумеет всё же пробиться и свершиться.
Я услышала, как Винифред спустилась в холл, и сбежала вниз вслед за ней, и мы вдвоём пошли в студию Сины.
Сина рассматривала статую, которую она слепила. Это была русалка, и весьма миленькая, как мне показалось, но прямо при нас она опрокинула её ударом ноги и стала топтать.
– Проклятие! – выкрикнула она. – Я всё брошу! Просто всё брошу. Я всегда хотела ваять из мрамора. Микеланджело – вот это был гений!
– А почему вы не ваяете? – поинтересовалась Винифред.
– Пробовала. Не получается. Мой материал – глина. А настоящие скульпторы используют мрамор. Например, «Давид» – вот это статуя! Или «Пьета» – прекрасная работа. «Рабы» – гениально. Гениально! Пленники, стремящиеся вырваться из камня. А из моей глины ничто не пытается вырваться. Лежит себе комом. Я всё брошу. И устроюсь работать официанткой. – И она ринулась в дом, чтобы умыться, бросив на ходу: – Грузите машину, девчонки!
– Боженьки! – проговорила Винифред. – А мать говорила, что Сина почти знаменита. Что её статуя стоит у здания Парламента в центре Виктории. Она на самом деле перестанет быть скульптором?
– Сомневаюсь. Она каждый день так говорит. Может, твоя мать и считает её знаменитостью, но Сине не нравится ничего из того, что она завершила. Говорит, её работы – это обманутые ожидания. Даже та, что стоит у Парламента.
– Она живёт в муках творчества, – заметила Винифред.
Надо же, хотя Винифред происходит из нетворческой семьи, она улавливает самую суть. Или просто умеет слушать.
Мы осторожно перенесли ячейки с яйцами и уложили их в кузов грузовика, где уже стояли канистры с молоком. Затем сбегали на картофельное поле за мальчишками. У Вилфреда в руках был мешок семенного картофеля, и он старательно трудился бок о бок со Старым Томом. Зебедия бегал взад-вперед по грядкам, раскинув руки и рыча, как мотор, «дррррррррр».
– Зебедия, хватит играть в самолёт! Нам пора идти, – крикнула Винифред.
– А я бы предпочла, чтобы меня звали Вилл, – сказала я Винифред вполголоса, полагая, что Вилфред меня не услышит.
Но он услышал. Он положил свою тяпку и сказал:
– Ты можешь звать меня Вилл, если хочешь.
– Ты-то сам как хочешь, чтобы тебя звали, парень? – спросил Старый Том. – Смотри не позволяй девчонкам собой командовать.
– Да мне всё равно, – пожал плечами Вилфред.
– Вот это по-нашему! – похвалил Старый Том. – Совершенно не важно, как люди тебя кличут. Трудись на своей меже. Веди свою собственную гонку. Иди своей дорогой. – Он решительно мотнул головой и вернулся к посадке картофеля.
– Я и не собиралась командовать им! – крикнула я.
– Я знаю, – отозвался Старый Том.
Но мне стало ясно, что время наделять эту троицу прозвищами прошло. Придётся довольствоваться дивными прозвищами, которыми их наделили родители.
– Дрррр, – гудел Зебедия, прыгая через ограду, окружающую картофельное поле; руки его были всё ещё расставлены в стороны. – Дррррр!
– Он одержим полётами, – вздохнула Винифред.
Ребята были заляпаны грязью, но это их абсолютно не смущало.
Мы уселись на лавке, которую Старый Том соорудил в кузове грузовика.
– Осторожно с яйцами, не сядьте на них, – предупредила Винифред.
Затем из дома вышла Сина, одетая в своё «лучшее платье для визитов к «Брукману», и вскочила на водительское место. Она всегда надевала платье и парадную шляпку. Никогда не знаешь, кого встретишь у «Брукмана».
По прибытии мы перенесли яйца и молоко к чёрному входу, чтобы отдать миссис Брукман, затем обошли здание и вошли через парадную дверь. Миссис Брукман рассчиталась с Синой, и та выделила каждому из нас по 5-центовой монетке на плитку шоколада. Последовало долгое разглядывание доступного ассортимента, а тем временем в другом конце комнаты Сина и ещё шесть присутствующих дам сплетничали и пили кофе, вполуха слушая радио. Вдруг Сина завизжала, потянулась к приемнику и прибавила громкость. Передавали местные новости, диктор говорил: «Прошлой ночью жители Виктории заметили в небе быстро двигающиеся голубые огни. Канадский космический институт[5] просит всех, видевших вчера голубые огни, немедленно связаться с ним. Представитель Канадского космического института утверждает, что, по их мнению, это был метеор».
– Это же мой метеор! Мой метеор! – кричала Сина, подпрыгивая на месте. – Я его видела! Я видела голубые огни!
– Правда, милочка? – проговорила миссис Брукман. – Ну, тогда вы должны воспользоваться моим телефоном и позвонить в Космический институт.
– Да, вы должны! – закивали остальные дамы. – Это ваш долг.
– Это практически ваш долг патриота, – заявила мисс Мэйси; она жила одна и часто захаживала к Брукманам в поисках компании. – Как знать, что ещё придумали злые враги нам на муку? Может, это немецкий или японский метеор!
Сина и миссис Брукман с жалостью посмотрели на мисс Мэйси. Что она слегка тронулась умом, было хорошо известно.
– У метеоров нет национальности. Их в загон не загонишь, милочка, – мягко заметила миссис Брукман. – Метеоры – они, знаешь ли, дикие. Ну, как волки.
– А, понятно, – протянула мисс Мэйси. – Но нам же говорят быть начеку, чтобы не пропустить вражеские подлодки. Полагаю, это и к космосу относится. Берегитесь объектов из космоса. Вражеских объектов из космоса.
– Позвоните же, позвоните! – тарахтели дамы, не слушая мисс Мэйси.
Итак, исполненная собственной значимости и даже триумфа, поскольку ей удалось увидеть нечто не просто необычное, но достойное внимания Космического института, Сина среди всеобщего молчания подошла к телефону. Она подняла трубку и набрала номер.
– Алло, – сказала она. – Да, я видела голубые огни. Да, мм, метеор. Да, именно, я видела голубой метеор, о котором сообщили по радио. Миссис Вайткрафт. В Соуке. Ферма Восточный Cоук. О, правда?! Зачем? Ну ладно, хорошо, думаю, устроит. В два часа? Так точно. Хорошо. Не за что.
Она повесила трубку и повернулась к нам с улыбкой на лице.
– Они хотят взять у меня интервью! – произнесла она с гордостью.
– Ну надо же! – воскликнула одна из дам. – Вероятно, вы станете частью исследовательского проекта.
– Наверняка ваше имя войдёт в историю! – вскричала мисс Мэйси, которая всегда заходила слишком далеко.
– А если и нет, вы будете знать, что выполнили свой долг, – сказала миссис Брукман.
– Ну почему же я не вижу никаких метеоров?! – воскликнула мисс Мэйси.
– Какой же это метеор, если он просто висел у вас за окном? – поинтересовалась Винифред, но на неё никто не обратил внимания. На детей никогда не обращают внимания, если в помещении есть взрослые. И это одно из преимуществ детства. Это как шапка-невидимка. Я знаю, что буду об этом сожалеть, когда стану взрослой, ответственной и меня станут принимать всерьёз.
– Мне надо спешить домой, – Сина уже начала суетиться от волнения. – Нужно вытереть пыль в гостиной и испечь печенье к чаю или ещё что-нибудь – вдруг человек из Космического института на это рассчитывает. Пропасть! Я не умею печь печенье! Миссис Брукман, я совсем забыла – хотела вас спросить: эта ваша племянница все ещё здесь?
Миссис Брукман поджала губы и кивнула.
– Я хотела спросить, нельзя ли мне одолжить её у вас на время, пока ребята Мэдденов живут с нами? Мне нужна кухарка. Я готова заплатить. Она умеет готовить, эта ваша племянница?
– О да! – вскричала миссис Брукман. – Пальчики оближешь. Глэдис, иди-ка сюда!
Глэдис, судя по всему, ошивалась в подсобке, потому что она появилась в занавешенном дверном проёме в то же мгновение. У меня она доверия не вызвала. Прежде всего, как я уже говорила, в книгах кухарки всегда были женщины в возрасте, а она оказалась неприлично юной. И она была не толстухой, как полагается, а стройной блондинкой с облаком кудряшек и обилием косметики. Столько краски на лице женщины в наших краях не носили. Одета она была неряшливо, зато по последней моде. Это у нас тоже не часто встретишь. Мы-то, школьницы, были в курсе модных веяний и менялись картинками из каталогов одежды и прочего, что попадало к нам в руки, но никто из тех, кого мы знали – ни учительницы, ни мамы, ни дамы у «Брукмана», привыкшие за время войны еле-еле сводить концы с концами, – не носил модной одежды. И вот наконец девушка в модном платье – да девчонки всё б отдали за такое! – и она его совсем не бережёт. Если бы нам, девочкам, посчастливилось обладать таким платьем, у нас бы оно было выстирано и выглажено, висело бы как с иголочки в шкафу и надевалось бы только по особым случаям. В том, как небрежно обращалась с ним Глэдис, было что-то нехорошее. Да и в самой Глэдис было что-то не то. С первого взгляда было видно. И она была неряхой. Под ногтями у неё была недельная, не меньше, грязь, и волосы выглядели так, словно их давно не причесывали, а на затылке торчал колтун. В общем, я бы её к готовке не подпустила.
– Глэдис, это миссис Вайткрафт, она хочет предложить тебе работу.
– Она ошиблась, – проронила Глэдис, развернулась и пошла обратно к занавешенному проёму. – Я не ищу работы.
– А ну-ка, вернись, Глэдис. Сегодня тебе повезло. Ты не искала работы, хм, работу… но работа нашла тебя. Миссис Вайткрафт нужна кухарка. Ты умеешь готовить.
– Нет, не умею, – сказала Глэдис.
– Нет, умеешь. Я же видела, – возразила миссис Брукман.
– Ты будешь жить у нас на ферме, конечно. На время. Это временная работа. У тебя будет своя хижина. Она вполне приличная, – закончила Сина туманно, и в её голос закралось сомнение.
– И сортир на улице, – приободрил её Зебедия, – с летучими мышами.
Зебедия был покорён нашим сортиром. К счастью, на него по-прежнему не обращали внимания.
– Ну, даже не знаю. Мне и здесь хорошо, – упрямилась Глэдис. – Не уверена, что работа на кухне впишется в мое расписание.
Последнюю фразу Глэдис чванно протянула, думая поставить нас на место, но прозвучало это так, будто она играла в третьесортном спектакле.
– Ерунда, – припечатала миссис Брукман. – Твоя мать послала тебя сюда, чтобы расширить твой кругозор. Вот и, хм, расширяй. Отправляйся готовить.
– Это так познавательно, – мечтательно проворковала мисс Мэйси. Мисс Мэйси могла восторгаться чем угодно, поскольку факты и реальность проходили мимо неё. – Какие я повидала рагу! А чили! Небольшой совет, милочка, – с этими словами она доверительно вцепилась в руку Глэдис, и та в испуге попятилась к противоположной стене. – Хлеб – всему голова!
– Мамочки, не подпускайте её ко мне! – завопила Глэдис, которая, хоть и напускала на себя важность, не знала хороших манер.
– Ну-ка, беги и собери свои вещи! Ты можешь приступить немедленно. Всё для фронта, всё для победы. – Миссис Брукман обхватила Глэдис за плечи и только что не пихала её в сторону жилых комнат.
– Не понимаю, чем готовка на каких-то фермеров может помочь фронту, – заявила Глэдис.
– Фермеры – это хребет нации, – объявила мисс Мэйси. – Они выращивают пищу для наших мальчиков по ту сторону океана. – Желая подчеркнуть сказанное, мисс Мэйси вытянулась в струнку и щелкнула каблуками, но эффект был смазан тем, что она носила ортопедические туфли. Поскольку она отдала честь, все были вынуждены повторить её жест. Это навело меня на мысль.
– Да ведь на нашей земле живут военные, – напомнила я.
Конечно же, меня никто не услышал, но мои слова каким-то образом пробились сквозь взрослое сознание Сины, потому что она сказала:
– Ты не поверишь, но на нашей земле располагаются казармы для солдат. Они запросто ходят повсюду.
– Пойду соберу сумки, – тут же переменила решение Глэдис. Она развернулась, прошла сквозь занавешенную дверь и вверх по лестнице за своими вещами. Через минуту она появилась на высоченных каблуках, которые на ферме продержались бы примерно две секунды, а сзади на икрах у неё были нарисованы линии, изображающие шов – такие рисовали девушки, которые не могли позволить себе нейлоновые чулки. Только у Глэдис они были вихлястые и плохо прорисованные, так что казалось, что её чулки сползли и ей нужно их подтянуть. Мне предстояло узнать, что это было полностью в характере Глэдис и проявлялось во всём, от внешности до стряпни: всё делалось абы как, словно она могла бы и получше, да поленилась. Она волокла тяжёлый чемодан.
– Надеюсь, мне не нужно будет вам повторять, что мои обязанности не могут быть слишком утомительными, – заявила она Сине по пути к машине, снова разыгрывая из себя важную фифу. – Мне требуется время на настройку моих вибраций.
Глэдис влезла в кабину грузовика и водрузилась на перевернутый бидон из-под молока, который служил у нас пассажирским сиденьем, а Винифред, Вилфред, Зебедия и я забрались в кузов.
– Настройку чего? – переспросила Сина.
– Моих мистических вибраций! Я же медиум! – воскликнула она.
Глэдис отбросила свой покровительственный тон, но теперь каждая её фраза заканчивалась на высокой протяжной ноте. Я невольно расставляла восклицательные знаки – очень хотелось дать ей урок декламации, – и, уверена, Сина боролась с тем же желанием. Но, конечно, совершить подобную бестактность мы не могли.
– Я хочу сделать это делом своей жизни! Ну, знаете, там, предсказания, кофейная гуща, чтение ауры! Сейчас я изучаю магические кристаллы. С магическими кристаллами у меня ловко получается.
– Неужели? – процедила Сина. – Вера во что-то очень поддерживает, верно? У Старого Тома была тётка, она верила в лепреконов. А в Исландии люди верят в эльфов. Должно быть, они находят отраду в этой туфте. На повороте держись за ручку двери, этот бидон не особо устойчив.
Сина завела грузовик.
– А мою судьбу ты можешь прочитать? – крикнул Зебедия.
– Да, конечно, – кивнула Глэдис. – У тебя очень сильная аура. Четвертак у тебя есть?
– У меня нет денег, – сказал Зебедия.
– Чувствую, силы мои иссякают, – отчеканила Глэдис.
Мы уже отъезжали, как вдруг выбежала миссис Брукман:
– Милочка, я чуть не забыла вашу почту! – Она метнулась к водительскому окну, протянула Сине стопку писем, и мы поехали домой.
По приезде на ферму Сина помогла Глэдис обустроить хижину, а затем попыталась уговорить её приготовить печенье к чаю, но Глэдис ответила, что её дар предвидения говорит ей, что сегодня неблагоприятный день для выпечки.
– Полная чепуха! – возмутилась Сина. – Делай что велено.
– Ладненько, – пробурчала Глэдис, вставая с кровати, на которую она повалилась в обнимку с модным журналом из числа тех, что взяла с собой. – Но я снимаю с себя всякую ответственность за то, что получится в результате.
– Можно нам посмотреть твои журналы, пока ты печёшь? – попросили мы с Винифред, но Глэдис зыркнула на нас и заперла дверь хижины ключом, который дала ей Сина.
– Не очень-то она дружелюбная, – шепнула Винифред.
Сина провела Глэдис на кухню. Вилфред опять ушёл: помогать Старому Тому сажать зелёный горошек, салат латук, морковь, свеклу и турецкие бобы. Винифред и я без дела крутились возле Сины, так как не хотели пропустить прихода человека из Космического института. Сина обосновалась в гостиной и разбирала письма, и вдруг она подняла голову и выдохнула «Ох». Миссис Брукман отдала ей почту миссис Мэдден до её возвращения. Сина взяла письмо из мэдденовской стопки и протянула Зебедии.
– Это тебе, – сказала она. – А теперь кыш! Мне нужно заплатить по счетам, и, если вы будете мешаться, я суну чеки не в те конверты. Я так уже делала, и чтобы всё распутать, уходит целая вечность.
– Но ты нас позовешь, когда придёт человек из космоса? – спросил Зебедия.
– Конечно. Ну а теперь кыш! – отозвалась Сина, но вместо того, чтобы заняться чеками, стала нервно прибираться и приводить в порядок гостиную.
Мы вышли и сели на ступеньках веранды.
– Эй, от кого это? – Винифред попыталась выхватить письмо из рук Зебедии, чтобы посмотреть, но тот прижал письмо к груди.
– Пусти, это моё! – закричал он.
– Ну так открой его, – велела Винифред.
– Нет, – отказался Зебедия.
– Ты что же, не хочешь узнать, от кого оно? – удивилась Винифред.
– Я и так знаю. Но это секрет. Я дал клятву хранить молчание.
– Ерунда, – махнула рукой Винифред. – Ты просто напускаешь на себя важность. Лучше дай мне, я прочитаю. Там могут быть сложные слова.
– Он обещал, что не будет, – сказал Зебедия.
– Кто обещал? Это от папы?! – возмутилась Винифред. – Он пишет тебе, а не нам?!
– Не твоё дело, – отрезал Зебедия и, прежде чем Винифред успела встать и попытаться отнять письмо, вскочил и учесал в лес.
– Ну и пусть бежит, – вздохнула Винифред.
Глядя, как он убегает, я поняла, что у нас нет выбора. Вроде шпингалет с коротенькими ножками, а бегает как ветер, и прежде чем мы успели опомниться, он был уже на краю поля и исчез в лесу.
– А ты уверена, что он не заблудится? – спросила я. – Может, он и хорошо ориентируется, но лес-то большой.
– Да фиолетово. Мне иногда кажется, что у него компас в голове, – отмахнулась Винифред. – И бесполезно пытаться отобрать у него что-то, если он сам не отдаёт. Он жутко упрямый. Мать говорит, это у него от папы. Ему без толку говорить, что делать, а чего не делать. И вообще, я как-нибудь ночью прокрадусь к нему в спальню и прочитаю письмо. Папка, наверное, прислал ему рисунки самолётов или ещё что. Они оба с ума сходят по самолётам. Они оба с ума сходят! – И она захихикала своей собственной шутке, но осеклась, увидев, что к дому на всех парах подлетел автомобиль. Когда он затормозил, мы разглядели за рулем невысокого импозантного мужчину; на голове у него была фетровая шляпа, а из карманов торчали карандаши и разные инструменты.
– Это, наверное… – проговорила Винифред.
Я смотрела на него затаив дыхание:
– …человек из Космического института.
5
Вероятно, имеется в виду Канадский институт воздухоплавания и космоса (Canadian Aeronautics and Space Institute), некоммерческая общественная организация, созданная в 1954 г., чтобы способствовать развитию искусства воздухоплавания (прим. пер.).