Читать книгу Война и мир солдата Панкрата. Сказка-фарс - Пётр Лаврентьев - Страница 5

Через два дня с чемоданом в руках я подошёл к воротам крепости, в которой нужное мне войско стояло. Стражник документы проверил и внутрь меня впустил. Иду я с чемоданом по аллейке от КПП к штабу, а навстречу мне офицер. Подтянутый такой, наутюженный, всё как полагается – шасть ко мне и говорит:

– Ты кто таков, почему без дела с чемоданом по аллее шляешься?

Я растерялся слегка, чемодан поставил и отвечаю застенчиво:

– Я, ваше благородие, прибыл для прохождения службы в этом полке. Коли будет угодно, так я шляться перестану, только скажите, куда мне чемодан девать и самому приткнуться!

Он, гляжу, от моего культурного ответа смягчился, и уже более дружелюбно на меня поглядывая, говорит:

– Ну, коли ты служить приехал, то иди вон туда, – и пальцем показывает, – а там тебя разместят. А как устроишься, так сразу ко мне в штаб, я тебе собеседование устрою по всем правилам военного искусства. Шагом марш, сукин кот!

Замаршировал я туда, куда он мне пальцем показал. А показал он мне на здание, оказавшееся казармой, и в нём болталось таких как я человек сто, а то и более. Кто в форме, кто ещё в гражданской одёже – видать, тоже недавно сюда попали.

– Здорово, станишники! – говорю им. – Подскажите, где мне место найти, чтобы кости свои усталые бросить, а заодно и чемоданишко с нехитрыми пожитками.

– Да вона, – отвечают, – половина всех коек пустые, выбирай на свой вкус. А чемодан лучше в каптёрку сдай, чтоб нас в грех не вводил, не соблазнял своим видом что-нибудь украсть из него.

Хоть красть у меня особо нечего было, но на всякий случай я их совету последовал – отнёс чемодан на хранение, от греха подальше, а после пошёл в штаб, как тот офицер приказывал. Зашёл, а там кругом все снуют взад-вперёд, горлопанят, матерятся – где тут нужного офицера сыщешь? Встал возле стенки, лишний раз шевельнуться боюсь, чтобы бы не затоптали ненароком. Подходит ко мне солдатик, целью моего прибытия интересуется.

– Так и так, – говорю, – офицер один симпатичный меня к себе зазывал.

– А, – отвечает солдатик. – Тогда тебе туда.

И на белую дверь показывает. Обрадовался я и в дверь ту громко постучал три раза.

– По башке себе так постучи! – из-за двери раздалось. – Ну, да входи уж, коли постучал.

Вошёл я робко, гляжу – тот самый офицер и сидит, авторучкой в носу ковыряет.

– Присаживайся, рассказывай, – говорит.

Я присел, начал свой рассказ. Рассказал о доме, о Нюрке-дуре, о погоде неважной в это лето, о Митьке-болтуне и его «девятке»… Как подскочит офицер, как заорёт:

– Да ты издеваешься надо мной, что ли, дубина стоеросовая? На кой хрен мне твоя Нюрка-дура и Митька-трепло? Я хочу узнать, что ты за военспец и в какой ипостаси нам по службе пригодишься, а до твоих знакомых дураков мне никакого дела нету!

Тут уж я и сам понял, что промашка вышла, и дальше уже без лишних отступлений всё нужное ему поведал о себе. Слушает офицер и, вижу, неподдельно радуется моему рассказу.

– Ах, какой ты молодец! – крикнул, когда я говорить закончил. – Таких, как ты, братец, нам тут и не хватало! В общем, назначаю тебя, Панкрат, командиром одного взвода боевого. Вижу, что дебил ты ещё тот, но дело тем усугубляется, что в этом взводе остальные ещё дебильнее, поэтому выбор у меня невелик. Принимай дела и через две недели на войну отправляйся вместе со всеми своими подонками.

Растерялся я. Понимаю, что сказать что-то нужно, а язык у меня к гортани прилип. «Ох, – думаю, – ну и дела!» Я, конечно, надеялся, что судьба меня над толпой возвысит, но чтобы вот так сразу, с первого дня службы – такого даже предположить не решался.

– Ну что стоишь, моргаешь? – окликает меня офицер. – Кланяйся мне, благодетелю, руку целуй и чеши свою ватагу к решающему бою готовить.

– Премного благодарен, ваше благородие, – говорю, – за честь оказанную. Ну, пойду я тогда?

– Вали на хрен, – и снова авторучку в нос засовывает.

Не стал я более докучать командиру, из штаба вышел и отправился свой боевой взвод искать. Иду, встречных про этот взвод расспрашиваю, а сам удивляться продолжаю тому, как высоко меня судьба зашвырнула с первых шагов по армейской стезе. «Если так дело и дальше пойдёт, – думаю, – то максимум через месяц мне уже генеральские погоны надобно готовить». Смотрю, а на отшибе, у забора, какие-то солдатики расположились: кто курит, кто в карты играет, кто спит прямо на земле, кто-то учится ушами шевелить, а один палкой дикую собачку-приблуду ковыряет-дразнит. По всем признакам получается, что мои это солдатики, потому как без командира обитают. Подхожу я к ним бравой походкой и говорю:

– Здравы будьте, голуби сизокрылые!

– И тебе не болеть, неизвестный солдат, – отвечают.

– А не тот ли вы взвод боевой, который без командира нынче бедствует? – спрашиваю.

– Это мы самые, – говорят. – Но, если честно, то не слишком сильно мы и бедствуем. Что был командир, что нету его – нам всё едино, всё равно на войну поедем.

Тут решил я раскрыть все карты.

– А вот я ваш новый командир! – заявляю громко. – Сюрприз это, ребята!

Да только сюрприза не получилось: как собачку они палкой ковыряли, так и продолжают ковырять, да ещё при этом посмеиваются в мою сторону.

– Ну и слава богу! – отвечают. – Нашёлся, значит, ещё один ненормальный.

Обида во мне взыграла при виде такого пренебрежения к моей командной персоне. Гнев забурлил у меня в нутре.

– Взвод! – кричу грозным голосом. – А ну, становись, к едрене-фене! Ишь, устроили себе из военной службы пикничок!

Поднялись они, но как-то без усердия, нехотя. Что-то вроде строя в две шеренги организовали, стоят, переминаются, рожами недовольными по сторонам водят.

– Ну, вот теперь и здрасьте, дорогие мои, – говорю.

Плохо ли, хорошо ли, но познакомились мы, в общем. А дальше время для нас полетело как сказке: не успеешь проснуться, как уже и вечер наступает, а что днём творил – так это с трудом вспоминается, уж больно много всего за день случалось, много приходилось проделывать – ведь мы не куда-нибудь, а на войну готовились. Оно, конечно, на подобные подготовки не пару недель, а хотя бы пару месяцев нужно давать, но очень уж нашему начальству хотелось царю Гороху угодить, победить супостатов в самые кратчайшие сроки. Даже лозунг над входом в штаб по этому поводу нарисовали: «Быстрота – залог победы!» Я-то, дурак, всегда думал, что быстрота нужна лишь при ловле блох да при бегстве из постели чужой жены, ну да начальству там, наверху, виднее как и что правильнее. Поэтому в споры не вступал, а готовился побеждать быстро. Мне ведь это тоже на руку было: быстрее победим – быстрее начну греться в лучах своей воинской славы и материального благополучия. Так что в этом плане мои интересы и интересы высшего командования совпадали.

Про быстроту нам стали твердить каждый день и каждую минуту, чтобы, значит, приучить нас к ней окончательно. На занятиях по психологической подготовке офицер читал нам книжки про одну историческую личность – выдающегося полководца, который как раз был ярким представителем такой вот военной доктрины. Я запомнил его из-за того, что будто этот военачальник, помимо быстроты и натиска в войне, ещё любил спать с солдатами под одним одеялом – вот этот факт меня, честно говоря, несколько смутил. Да, так и написано в книжке чёрным по белому: «ел с солдатами из одного котла, спал с ними под одним одеялом»! Хотя, если разобраться, то многие великие люди страдают от каких-нибудь странностей, и если ему приспичивало спать с солдатами, то это его дело. Главное, чтобы солдаты не возражали. А в остальном он, как видно, был молодец тот ещё: ни одной битвы не проиграл, через Альпы переходил и даже, говорят, одно восстание народное подавил кроваво. И тоже всё быстро. Быстрый был и неудержимый как понос, который у меня тут, в армии, спервоначалу случился от изысков местной кухни. Вот к стратегии этого полководца нас и приучали, чтобы, значит, мы на поле боя шустрыми были и все дела там решали без промедлений.

Изучение историй про славных героев нашего царства проходило замечательно, а во всём остальном подготовка наша была, конечно, похуже – оружие мы больше чистили, чем стреляли из него. И вот странность: чем сильнее чистили, тем больше оно почему-то ржавело. В конце концов, перед самым отъездом начальство устроило нам смотр и во время него долго смотрело на наши ружья и диву давалось – как можно так оружие изуродовать? Но потом они посовещались и сказали, что раз на самом высоком уровне принято решение победить поскорее, то за неделю-другую мы должны управиться. А это значит, что и ржавое оружие вполне подойдёт на такой ничтожный по астрономическим меркам срок. И махнули рукой: езжайте, мол, балбесы, быстрее отсюда с этой ржавчиной, желаем вам там победы и всяческого процветания.

С тем мы и стали собираться в дальнюю дорогу. В бане вымылись, чистое бельё надели. Собрали свои манатки, боеприпасы на дорогу получили. Спозаранку опять нас построили на плацу, командир на прощание речь произнёс, всплакнул даже, а потом сели мы в поезд и покатили прямиком на южные границы нашего Тридевятого Царства – туда, где супостаты иноземные с некоторых пор хозяйничали как у себя в сортире.