Читать книгу Старый дом под черепичной крышей - Пётр Петрович Африкантов - Страница 12

Глава 10. Муха признался

Пал Палыч пришёл на следующий день на работу в клуб необычно рано. Он был взволнован, ходил по кабинету взад и вперёд, качал головой и иногда проговаривал: «Вот пустая голова…, как же я до этого сразу не додумался?.. Он даже не заметил, как в кабинет вошли Костя с Антоном. И хотя они не должны были приходить с утра, но их тоже что-то подняло пораньше и они побежали в клуб.

Когда Пал Палыч увидел ребятишек, – он очень обрадовался.

– Антоша!.. Костя!.. Вот молодцы! А я – то старый и не понял сразу, что это за камешки мне Лёня принёс.

– Что случилось, Пал Палыч!? – спросил Костя.

– А вот что, ребята, – сказал учитель, усаживая детей на стулья и садясь напротив них, – сдаётся мне, что Лёня, не простые глиняные камешки приносил, а особенные. Я-то подумал сначала, что это косметикой в старину кто-то занимался, а утром проснулся, так меня другая мысль… Знаете, как кипятком ошпарила.

– Какая!? – взволнованно, почти одновременно спросили ребята.

– А вот какая? Помните я вам рассказывал, что в городе в старину делали глиняную игрушку?

– Конечно помним… – подтвердил Костя.

– Так вот… Эту игрушку раскрашивали разноцветными глинами…

– Вы нам тоже это говорили… – сказал Антон.

– Что?.. не догадываетесь?.. – и он взглядом впился в лица детей. В первую очередь он ждал ответа от Кости, так как считал, что он способен к более глубокому анализу и исходя из возраста тоже.

Антон, по сравнению с братом, был натурой более эмоциональной и строил часто свои предположения не на анализе, как это было у брата, а на догадках. Им больше правили эмоции и впечатления. И его занятие в студии больше походило на игру застрявшего в песочнице малыша. Ему нравилось лепить сказочные замки, населять их сказочными зверями. Зачастую он настолько отдавался своей фантазии, что в игровом азарте начинал разговаривать с им же слепленными героями.

Иногда Пал Палычу методисты пеняли на то, что в его студии дети засиживаются неимоверно долго и что это противоречит не только медицинским требованиям, но и здравому смыслу вообще. На что Пал Палыч всегда очень серьёзно отвечал, что он проводит уроки согласно расписания, а если некоторые дети после занятий сидят и лепят, то это уже не урок, а игра и что такое их поведение не может сопровождаться переутомляемостью и так далее. Разумеется, такие замечания педагогу делались чаще всего из-за Антошкиных игровых увлечений.

– Верно, Пал Палыч, – возбуждённо сказал Костя, догадавшись, куда клонит учитель, – я понял… вы думаете, что эти камешки и есть набор глин для раскрашивания игрушек?

– Вот именно, так я и думаю…, разлюбезные. Только долго думал. С возрастом полёт фантазии поуменьшился. Время из её крыльев пёрышки повыщипало, надо бы было мне этого Лёню расспросить осторожненько, где он их взял. Я, как мне эта мысль пришла, было вознамерился к нему домой идти, пришёл пораньше, поднял свой архив по детям, кто и когда меня занимался и осечка. Против каждой фамилии адрес домашний значится, а против фамилии «Пегасов» стоит прочерк.

– Почему? – спросил Антон.

– А то, что не стал он в кружок сразу записываться, дескать, денёк, другой полеплю, а если понравится, то запишусь. Вот и не стоит против его фамилии домашнего адреса, я потом забыл записать, а немного погодя он ушёл из кружка, так получилось, что и записывать незачем стало.

– Он на нашей улице живёт, – проговорил Антон. Я его там вижу, а раньше на Астраханском шоссе жил, – уточнил Костя, – в высотке.

– Давайте так ребятки договоримся, вы там мальчишек поспрашивайте и уточните его адрес.

– Хорошо, Пал Палыч, – сказали дети, – это пустяки. Его Михан знает, – уточнил Костя, – в дружбе они.

– А Михана знает Кирюша, – добавил Антон. – С Кирюшей мы приятели…, выясним.

– Ну, давайте, ребятки, давайте…, действуйте. И если что узнаете – сразу ко мне, – и Пал Палыч от удовольствия потёр руки. Ребячья активность его подбодрила и вдохновила, хотя он не переставал мысленно бранить себя за оплошность.

Как только дети вышли из клуба Костя сказал:

– Зря Пал Палыч к Пегому засобирался. Осторожный он. Если не честным путём добыл, то ни за что не скажет.

– Так Муху можно спросить, он точно знает, где Лёня эти камешки достал, везде с ним шляется,– заметил Антон.

– Точно, Тоша, молодец… Мухаева надо искать, а не Пегаса.

– Вадика я частенько на пруду вижу, он на плоту катается, – добавил Антон.

– Пошли к пруду, – предложил Костя, – и они, свернув с дороги, пошли мимо десятого дома по улице Марины Расковой напрямую к кустам за которыми виднелась полоска воды.

Мухаев действительно был на пруду. Он стоял на небольшом круглом, сбитом в несколько рядов из толстых досок, плоту и, отталкиваясь длинной сучковатой палкой от дна, правил к противоположному берегу. Его лохматая рыжая голова блестела на солнце. Вадик усердно толкал шест. Уши его покраснели от напряжения, а по вискам струился пот.

В качестве пояснения надо сказать, что плот этот, не что иное, как боковина большого деревянного барабана для намотки кабеля. Это строители, прокладывая кабель к строящемуся спортивному комплексу, оставили на плотине два пустых деревянный барабана. Вот ребятишки и приспособили их под плоты.

Около камышей покачивался на волнах другой такой же круг.

– Муха! Греби к нам! – крикнули братья вразнобой.

– Надо было… – отозвался Вадик.

– Греби, чего скажем… – попытался заинтриговать Костя.

– А я и так не глухой, – отозвался тот, – говори,… услышу.

Пруд был действительно небольшой, так что если сказать чуть погромче, то и на другом берегу обязательно услышишь.

– Ты так! – сказал зло Костя и прыгнул на второй круг. За ним последовал и Антон. Плот хорошо держал мальчишек и они, дружно орудуя, Костя длинной палкой, а Антон осколком доски, поплыли к Мухе. Тот, заметив погоню, хотел уплыть, но его плотик оказался на глубоком месте, а палка дно почти не доставала. Он попытался грести руками, но было неудобно. У Антона же был обломок доски и он действовал на глубоком месте им как веслом. Плоты быстро сближались. Муха видя, что встреча неминуема, уже не грёб, а просто стоял и ждал развязки. «Чего им от меня надо? – думал он, вроде бы никакой вины моей перед ними нет, а на тебе привязались. Хорошо посмотрим чего им надо?».

Муха братьев Пчелинцевых не очень жаловал, больно они уж правильные какие-то, не интересные, вечно чем-то заняты, фамилия особенно им подходит, точно пчёлки. Вот Лёня Пегас, это другое дело. Он и знает много, и фартовый.

– Муха, ты не бойся, – сказал Антон, мы тебя не тронем. Мы наоборот хотим, чтобы ты нам помог! – крикнул Антон, видя испуганное Мухино лицо.

– Чего-о-о?..

– Помощи от тебя хотим… вот что?

– Какой помощи?.. – удивился Муха.

– Ты про Лёнины камешки разноцветные чего-нибудь знаешь?

– Муха тут же сообразил, что раз камешками интересуются, значит, кто-то видел, как они в чужой сарай лазили и доложили. Он ещё не знал, что Пегас ходил к Пал Палычу за консультацией и потому насторожился.

– Никаких камешков я не видел, и он мне их не показывал, – хмурясь, ответил Муха.

– Ой-ли!… – перебил его Костя. – А с какими тогда камешками Пегий к Пал Палычу приходил за консультацией?

– Не знаю никаких камешков, – отпирался уже больше по привычке Муха, – Лёня приносил, его и спрашивайте.

– А он сказал, что их ты ему дал, – взял на пушку Муху уже Антон.

– Вот трепло, – проговорил Муха, – соображая, что сказать. – «С одной стороны, – думал он, – получается, что он, а с другой стороны, как бы и не он. Ведь Пегас доску отдирал, и забраться в сарай, тоже его идея. Ещё говорил, что этот сарай ничейный, что в него сто лет никто не ходил. Вот тебе и «не ходил». Даже вон «пчёлки» и то знают. Он, Муха, в жизнь бы в этот сарай не полез, с его паутиной, пылью и голубиным помётом, к тому же трико какая-то шавка порвала, да ещё ухо кот ободрал. Хорошо же, Пега…, на меня сваливаешь… Только Муху просто так не съешь. Понятно, что Лёня отвертится и ему ничего не будет, а меня одного загребут только так. Завтра Сороке позвонят, та родителей вызовет, класснуху… и завертится, а Пега в стороне… Скрывать, значит, нечего; не в его, Мухином интересе скрывать. Надо валить всё на Пегаса» – решил он.

– А ты говори, мы слушаем, свидетелями будем, – проговорил выжидающе Костя.

– Мы ведь можем и уплыть, – проговорил Антон, – от милиции ты на пруду не спрячешься, если только под плот нырнёшь, а вода в этом месте холодная, ключи бьют, сам знаешь.

– А вы подтвердите, что я с вами вчера вечером был и никуда с Пегасом не ходил? – поставил условие Муха.

– Это, смотря что ты нам скажешь? – проговорил Костя, глядя в упор на испуганного Муху, – вдруг вы человека убили или ларёк с мороженым подломали. Мы что, и тогда должны тебя у капитанши откашивать?

– Ты меня седовлаской не пугай, пуганый.

– Я тебя и не пугаю, сам знаешь, – и Костя пожал плечами. Дескать, вольному-воля, поступай как знаешь.

– Да никакого ларька мы не подламывали, а залезли в один старый сарай, у него сзади доски оторванные были, – соврал Муха, – там, в ящиках я и нашёл эти злополучные камешки.

– Сарай-то где находится?

– Где… где..? На Большой Горной, во дворике. Там, такой аппендикс к улице примыкает.

– Далеко же вас занесло, – присвистнул Костя, – это, аж на том конце Саратова, около Соколовой горы…

– Около неё. Вы только Лёне не говорите, что я вам сказал… – молящее проговорил Муха.

– А приметы того сарая назвать можешь? – спросил Антон.

– Сарай как сарай, там их вокруг полно и все одинаковые, дощатые, облезлые, какие с крышами, какие без.

– Что-то рядом приметное есть? – допытывался Костя.

– Рядом дом большой старый с полуподвальным помещением, крыша вроде черепицей красной крытая и слуховое окно в крыше… больше ничего не знаю. Темно там было. Это-то увидел, потому что от фонаря на столбе свет на крышу падал.

– Точно больше ничего не скажет, – тихо сказал брату Антон.

– Согласен, – сказал Костя и подумал: «со страха всё, что знал, рассказал. Видно из него больше ничего не выжмешь».

– Ты нас к этому дому проводи, – предложил Антон.

Костя укоризненно посмотрел на брата, Этого ему говорить не следовало.

Муха, после сказанных слов понял, что не грозит ему никакая милиция, что это братья сами на него наехали и, оттолкнувшись от их плотика палкой, резко отплыл и громко сказал:

– Здорово я вас разыграл с сараем, а вы и поверили… ха!… ха!… ха. Вы что, меня за лоха приняли?

– Поплыли к берегу, – сказал понуро Антон, осознавая свою промашку.

– Ты не переживай, Тош. Может быть, это и к лучшему. Муха сейчас побежит к Пегасу. И если у них есть к этому сараю интерес, то они обязательно к нему поедут. Говорил-то он искренне, от испуга. Правда, по этим приметам мы вряд ли чего сразу найдём, но попытаться сыграть на опережение можно. Главный ориентир – старый дом с полуподвальным помещением, да ещё крытый черепицей, да ещё слуховое окно имеется… вон сколько примет, можно попробовать поискать.

– Ну, и что?– не веря в успех, буркнул Антон.

– А то, что улицу мы знаем – это раз, аппендикс этот найдём, дом старый – это два, крытый черепицей – это три, плюс слухач есть и полуподвал. По этим приметам стыдно не найти, только фотографии шесть на девять не хватает.

– На этой улице может быть сто домов таких? – засомневался Антон.

– Нет, Тош, не сто, не преувеличивай. Ты много в городе видел домов крытых черепицей?

– Сколько угодно сейчас кроют…

– Это кроют металло-черепицей, ноу-хау. А тот дом старый, наверняка покрыт настоящей глиняной черепицей, понял. Таких домов во всём городе раз, два и обчёлся.

– Сарай во дворе, с выломанными сзади досками, тоже факт, – добавил, улыбаясь, Антон. – Если два дома поблизости одинаковых стоят и сараи есть, то у одного из сараев обязательно доска должна быть оторвана.

– Вот видишь, сколько у нас примет, – Улыбнулся Костя, – по этим приметам стыдно не найти…

– Что ты предлагаешь? – спросил Антон.

– Предлагаю идти к «Радуге» на остановку, садиться в троллейбус и ехать до конечной, там поднимемся до Большой Горной и будем искать, улица от Волги начинается, как говорится – не заблудимся.

– А нас, того…, дождиком не намочит? – спросил Антон, глядя как со стороны Волги поднимается иссиня-багровая туча.

– Не дрейфь, – громко сказал Костя, – не сахарные, не растаем, – и ребята дружно заработали доской и палкой, стараясь как можно быстрее достичь берега.