Читать книгу Демонтаж культа личности И. В. Сталина в отображении документов и прессы (1956—1979) - Пётр Васильев - Страница 2

Иосиф Виссарионович Сталин (18.12.1878 (как было установлено в 1990 году) / 21.12.1879 (официальная дата рождения) – 05.03.1953) – крайне спорная, но, безусловно, яркая историческая фигура, оказавшая огромное влияние на судьбу всего мира. Соратник В. И. Ленина, он унаследовал и отстоял во внутрипартийной борьбе с Г. Е. Зиновьевым, Л. Д. Троцким и Н. И. Бухариным его программу построения социализма в отдельно взятой стране, практически доказав её осуществимость. Возглавляя Союз Советских Социалистических Республик с 1924 (де-факто – с 1929) года до самой смерти, Сталин был инициатором радикальных реформ, позволивших в кратчайшие сроки создать мощный промышленный потенциал, резко повысить обороноспособность страны и создать динамично развивающуюся экономику, позволившую одержать победу над фашизмом в Великой Отечественной войне и восстановить страшные разрушения. Не вызывает сомнений, что достигнуты эти успехи были ценой большого труда и больших потерь, но это не умаляет их величия.

И. В. Сталин пользовался – как мы теперь знаем, не без основания на то – поддержкой значительного количества людей, что, вкупе с бесспорными достижениями его правления, привело к формированию культа его личности. Памятники Вождю, его портреты на предприятиях и стенах домов, песни и кантаты в его честь, миллионные тиражи книг его и о нём – всё это было одной из отличительных черт жизни в СССР 30-50-х годов.

Ещё в 1926 году Сталин в «Ответе на приветствия рабочих главных железнодорожных мастерских в Тифлисе» продемонстрировал, что откровенно тяготится восхвалениями в свой адрес:

«Должен вам сказать, товарищи, по совести, что я не заслужил доброй половины тех похвал, которые здесь раздавались по моему адресу. Оказывается, я и герой Октября, и руководитель компартии Советского Союза, и руководитель Коминтерна, чудо-богатырь и всё, что угодно. Всё это пустяки, товарищи, и абсолютно ненужное преувеличение. В таком тоне говорят обычно над гробом усопшего революционера. Но я ещё не собираюсь умирать». (Сталин И. В. Ответ на приветствия рабочих главных железнодорожных мастерских в Тифлисе 8 июня 1926 г. // Сталин И. В. Сочинения. Т.8. М., 1948. С.173).

8 января 1937 года состоялась беседа И. В. Сталина с известным немецким писателем Леоном Фейхтвангером, который находился с визитом в СССР. В ходе этой беседы была затронута и тема культа личности:

Фейхтвангер. Я здесь всего 4—5 недель. Одно из первых впечатлений: некоторые формы выражения уважения и любви к вам кажутся мне преувеличенными и безвкусными. Вы производите впечатление человека простого и скромного. Не являются ли эти формы для вас излишним бременем?

Сталин. Я с вами целиком согласен. Неприятно, когда преувеличивают до гиперболических размеров. В экстаз приходят люди из-за пустяков. Из сотен приветствий я отвечаю только на 1—2, не разрешаю большинство их печатать, совсем не разрешаю печатать слишком восторженные приветствия, как только узнаю о них. В девяти десятых этих приветствий – действительно полная безвкусица. И мне они доставляют неприятные переживания.

Я хотел бы не оправдать – оправдать нельзя, а по-человечески объяснить, – откуда такой безудержный, доходящий до приторности восторг вокруг моей персоны. Видимо, у нас в стране удалось разрешить большую задачу, за которую поколения людей бились целые века – бабувисты, гебертисты, всякие секты французских, английских, германских революционеров. Видимо, разрешение этой задачи (её лелеяли рабочие и крестьянские массы): освобождение от эксплуатации вызывает огромнейший восторг. Слишком люди рады, что удалось освободиться от эксплуатации. Буквально не знают, куда девать свою радость.

Очень большое дело – освобождение от эксплуатации, и массы это празднуют по-своему. Всё это приписывают мне, – это, конечно, неверно, что может сделать один человек? Во мне они видят собирательное понятие и разводят вокруг меня костёр восторгов телячьих.

Фейхтвангер. Как человек, сочувствующий СССР, я вижу и чувствую, что чувства любви и уважения к вам совершенно искренни и элементарны. Именно потому, что вас так любят и уважают, не можете ли вы прекратить своим словом эти формы проявления восторга, которые смущают некоторых ваших друзей за границей?

Сталин. Я пытался несколько раз это сделать. Но ничего не получается. Говоришь им – нехорошо, не годится это. Люди думают, что это я говорю из ложной скромности.

Хотели по поводу моего 55-летия поднять празднование. Я провёл через ЦК ВКП (б) запрещение этого. Стали поступать жалобы, что я мешаю им праздновать, выразить свои чувства, что дело не во мне. Другие говорили, что я ломаюсь. Как воспретить эти проявления восторгов? Силой нельзя. Есть свобода выражения мнений. Можно просить по-дружески.

Это проявление известной некультурности. Со временем это надоест. Трудно помешать выражать свою радость. Жалко принимать строгие меры против рабочих и крестьян.

Очень уже велики победы. Раньше помещик и капиталист был демиургом, рабочих и крестьян не считали за людей. Теперь кабала с трудящихся снята. Огромная победа! Помещики и капиталисты изгнаны, рабочие и крестьяне – хозяева жизни. Приходят в телячий восторг.

Народ у нас ещё отстаёт по части общей культурности, поэтому выражение восторга получается такое. Законом, запретом нельзя тут что-либо сделать. Можно попасть в смешное положение. А то, что некоторых людей за границей это огорчает, тут ничего не поделаешь. Культура сразу не достигается. Мы много в этой области делаем: построили, например, за одни только 1935 и 1936 годы в городах свыше двух тыс. новых школ. Всеми мерами стараемся поднять культурность, Но результаты скажутся через 5—6 лет. Культурный подъём идёт медленно. Восторги растут бурно и некрасиво.

Фейхтвангер. Я говорю не о чувстве любви и уважения со стороны рабочих и крестьянских масс, а о других случаях. Выставляемые в разных местах ваши бюсты – некрасивы, плохо сделаны. На выставке планировки Москвы, где всё равно прежде всего думаешь о вас, – к чему там плохой бюст? На выставке Рембрандта, развёрнутой с большим вкусом, к чему там плохой бюст?

Сталин. Вопрос закономерен. Я имел в виду широкие массы, а не бюрократов из различных учреждений. Что касается бюрократов, то о них нельзя сказать, что у них нет вкуса. Они боятся, если не будет бюста Сталина, то их либо газета, либо начальник обругает, либо посетитель удивится. Это область карьеризма, своеобразная форма «самозащиты» бюрократов: чтобы не трогали, надо бюст Сталина выставить.

Ко всякой партии, которая побеждает, примазываются чуждые элементы, карьеристы (Здесь Сталин косвенно цитирует Ленина: «Мы боимся чрезмерного расширения партии, ибо к правительственной партии неминуемо стремятся примазаться карьеристы и проходимцы, которые заслуживают только того, чтобы их расстреливать» – Ленин В. И. Детская болезнь «левизны» в коммунизме // Ленин В. И. Полн. собр. соч. 5-е изд. Т.41. М., 1970. С.30). Они стараются защитить себя по принципу мимикрии – бюсты выставляют, лозунги пишут, в которые сами не верят. Что касается плохого качества бюстов, то это делается не только намеренно (я знаю, это бывает), но и по неумению выбрать. Я видел, например, в первомайской демонстрации портреты мои и моих товарищей: похожие на всех чертей. Несут люди с восторгом и не понимают, что портреты не годятся. Нельзя издать приказ, чтобы выставляли хорошие бюсты – ну их к чёрту! Некогда заниматься такими вещами, у нас есть другие дела и заботы, на эти бюсты и не смотришь.

Тем не менее, Сталин пытался по мере сил бороться с культом своей личности. В 30-е годы в частных письмах-указаниях, в качестве цензора художественной литературы, киносценариев или редактора партийной публицистики, он неоднократно и настойчиво советовал заменять слово «Вождь» («Сталин») на «Центральный Комитет ВКП (б)» (то есть на метафору коллективного вождя).

Например, в пьесе «Ложь» (1933 г.) драматурга А. Н. Афиногенова один из её героев, заместитель наркома Рядовой, в споре с бывшим оппозиционером Накатовым произносит пафосную тираду:

«Я говорю о нашем Центральном комитете… Я говорю о вожде, который ведёт нас, сорвав маски со многих высокообразованных лидеров, имевших неограниченные возможности и обанкротившихся. Я говорю о человеке, сила которого создана гранитным доверием сотен миллионов. Имя его на всех языках мира звучит как символ крепости большевистского дела. И вождь этот непобедим».

Рукопись пьесы попала к Сталину, и тот внёс в её текст изменения. В частности, процитированный фрагмент «непобедимый вождь» отредактировал следующим образом:

«Я говорю о нашем Центральном комитете, который ведёт нас, сорвав маски со многих высокообразованных лидеров, имевших неограниченные возможности и обанкротившихся. Я говорю о Центральном комитете партии коммунистов Советской страны, сила которого создана гранитным доверием сотен миллионов. Знамя его на всех языках мира звучит как символ крепости большевистского дела. И этот коллективный вождь непобедим».

(РГАСПИ. Ф.558. Оп.1. Д.5088. Л.84—85. Цит. по: Максименков Л. Культ. Заметки о словах-символах… С.28).

Редакторская правка сопровождалась комментарием:

P.S. Зря распространяетесь о «вожде». Это не хорошо и, пожалуй, не прилично. Не в «вожде» дело, а в коллективном руководителе – в ЦК партии. И. Ст [алин]

(РГАСПИ. Ф.558. Оп.1. Д.5088. Л.118об. Цит. по: Максименков Л. Культ. Заметки о словах-символах… С.28).

В 1936 году выходит в свет биографический очерк о жизни Серго Орджоникидзе, составленный М. Д. Орахелашвили. Сталин прочитал эту книгу и на ее страницах оставил много пометок:

«В этот тяжёлый для пролетарской революции период, когда перед лицом надвинувшейся опасности многие дрогнули, на посту руководителя ЦК и петроградской партийной организации твёрдо оставался товарищ Сталин. Тов. Орджоникидзе был непрерывно с ним, ведя под его руководством энергичную, беззаветную борьбу за ленинские лозунги партии».

Приведенная цитата подчёркнута Сталиным, а на полях он красным карандашом написал: «А ЦК? А партия?»

В другом месте шла речь о VI съезде РСДРП (лето 1917 года), о том, как Ленин, скрываясь в Разливе,

«давал руководящие указания по вопросам, стоявшим в повестке дня съезда. Для получения директив Ленина т. Орджоникидзе, по поручению Сталина, дважды ездил к Ленину в шалаш».

И опять сталинская пометка: «А ЦК где?» (Максименков Л. Культ. Заметки о словах-символах… С.28—29).

27 января 1937 года, просмотрев сценарий кинофильма «Великий гражданин», Сталин направил письмо руководителю советской кинематографии Б. З. Шумяцкому, в котором среди других критических замечаний было и такое: «Упоминание о Сталине нужно исключить. Вместо Сталина следовало бы поставить ЦК партии». (Там же. С.28)

В процитированной выше беседе с Фейхтвангером Сталин упомянул о том, что запретил празднование своего 55-летия. Так оно и было. На письме Всесоюзного общества старых большевиков, в котором предлагалось использовать этот юбилей для пропагандистской кампании, Сталин наложил резолюцию: «Я против, так как подобные начинания ведут к усилению „культа личностей“, что вредно и несовместимо с духом нашей партии» (Вопросы истории КПСС. 1990. №3. С.104.).

А вот письмо Сталина в Детиздат при ЦК ВЛКСМ от 16 февраля 1938 года:

Тт. Андрееву (Детиздат ЦК ВЛКСМ) и Смирновой (автору «Рассказов о детстве Сталина»)

Я решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина».

Книжка изобилует массой фактических неверностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны (может быть, «добросовестные» брехуны), подхалимы. Жаль автора, но факт остаётся фактом.

Но это не главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория «героев» и «толпы» есть не большевистская, а эсеровская теория. Герои делают народ, превращают его из толпы в народ – говорят эсеры. Народ делает героев – отвечают эсерам большевики. Книжка льёт воду на мельницу эсеров. Всякая такая книжка будет лить воду на мельницу эсеров, будет вредить нашему общему большевистскому делу.

Советую сжечь книжку.

(Поспелов П. Н. Пятьдесят лет Коммунистической партии Советского Союза // Вопросы истории. 1953. №11. С.21)

Таким образом, И. В. Сталин не просто знал о существовании культа личности, но и полностью его не принимал и пытался с ним бороться. Однако успехов в этой борьбе он не достиг.

После смерти Сталина в высшем советском руководстве началась борьба за место его преемника. Наилучшими стартовыми позициями обладал Г. М. Маленков – Секретарь ЦК КПСС, который в послевоенные годы начал всё чаще мелькать «в высшем свете» – в частности, именно он зачитывал Отчётный доклад ЦК на XIX съезде партии в октябре 1952 года. Маленкова поддерживал крайне влиятельный и осведомлённый Лаврентий Берия, в 1938—1945 возглавлявший НКВД СССР, а с 1942 года курировавший советский атомный проект. Неудивительно, что именно Маленков 5 марта 1953 года стал Председателем Совета Министров СССР, а Берия – его заместителем и министром внутренних дел. Однако действия этого дуумвирата (осторожная либерализация умов, амнистия, отмена «конвертиков» для партаппарата, начало медленного демонтажа культа личности Сталина) вызвали сильное сопротивление партийной бюрократии и её ставленника – Первого секретаря ЦК Н. С. Хрущёва. Заручившись поддержкой ряда генералов, он инспирировал обвинения Л. П. Берии в «подготовке заговора» и внезапно арестовал его и его ставленников в МВД. Затем, выдвинув демагогическую теорию «освоения целины в кратчайшие сроки» и осуществив передачу Крымской области из состава РСФСР в состав Украинской ССР, Хрущёв получил достаточно влияния, чтобы поколебить позиции Маленкова и в 1955 году добился его отставки с поста главы Советского правительства.

Однако позиции Хрущёва всё ещё оставались достаточно шаткими. В высшем партийном органе – Президиуме ЦК КПСС – он оставался в меньшинстве и не мог в полной мере проводить свой курс. К началу 1956 года начали постепенно вскрываться ошибки этого курса – так, освоение целинных и залежных земель, вопреки первоначальным планам и заверениям Хрущёва, не решило продовольственную проблему, восстановление отношений с Югославией прошло на условиях Тито и заставило пойти на целый ряд болезненных для СССР уступок, в частности, на ликвидацию Информационного бюро коммунистических и рабочих партий (Информбюро или Коминформ), что ослабило влияние КПСС на западноевропейские компартии, передача Китаю Порт-Артура и всех прав на Китайскую Чаньчунскую железную дорогу негативно отразилось на обороноспособности Советского Союза на Дальнем Востоке, возвращение Финляндии прав на полуостров Ханко и военно-морскую базу в Поркалла-Удде не только не улучшило позиции просоветских сил в Скандинавии, но и ускорило вступление ФРГ в НАТО. «Ветераны партии» – В. М. Молотов, Л. М. Каганович, К. Е. Ворошилов – начали всё чаще выступать против очередных идей Хрущёва, которого безоговорочно поддерживал только А. И. Микоян.

Таким образом, Хрущёву, который позиционировал себя как «коммунист-реформатор» и выдвигал соответствующе настроенные кадры (как новый министр иностранных дел Д. Т. Шепилов, например) требовалось любыми средствами ослабить влияние «консерваторов», чей авторитет явно не позволял нанести по ним прямой удар. Тот же Вячеслав Михайлович Молотов был одним из основателей Коммунистической партии, в отсутствие Ленина возглавлял Российское бюро ЦК, долгие годы возглавлял Советское правительство, а во время Великой Отечественной войны занимал пост народного комиссара иностранных дел и сыграл важную роль в создании Антигитлеровской коалиции.

Однако у «консерваторов» было одно слабое место – все они были выдвиженцами И. В. Сталина и, так или иначе, были замешаны в репрессиях 30-х годов (впрочем, как мы теперь знаем, Хрущёв был замаран гораздо сильнее и даже являлся одним из инициаторов террора). Удар по авторитету Сталина одновременно подрывал позиции и всех, кто ассоциировался с его фигурой. И такой удар Хрущёв и нанёс на XX съезде КПСС.

Как теперь известно, первоначальный проект доклада составляла комиссия во главе с П. Н. Поспеловым и Д. Т. Шепиловым. Он не был радикально настроенным и делал акцент на нарушения социалистической законности, в основном допущенные в бытность руководителем НКВД СССР Николая Ивановича Ежова. Тот был обвинён в необоснованных репрессиях и в 1940 году расстрелян, что снимало проблему и не отбрасывало тени на руководство страны – оно назначило Ежова, оно же его и покарало. Не стоит забывать, что в ходе репрессий пострадали не только невинные люди, но и настоящие преступники – те же уголовники, например.

Однако Хрущёва это не устраивало. Ему удалось добиться предварительного согласия членов Президиума ЦК КПСС на то, что доклад будет зачитан в ходе XX съезда на закрытом заседании, после чего он лично переработал проект, в корне изменив все акценты и сделав основной упор на то, что за всеми провалами и ошибками стоит лично Сталин. 25 февраля 1956 года этот доклад был зачитан перед затихшими от ужаса делегатами съезда.

После зачитывания доклада, Хрущёв предложил не открывать прений по нему и принять постановление, которое осуждало культ личности.

Доклад сразу же засекретили и разослали на места для проведения закрытых партсобраний, где с ним должны были ознакомить партийный и комсомольский актив. На таких собраниях текст зачитывался один раз, делать какие-либо записи не разрешалось, прения по докладу не открывались. Восприятие на слух информации при отсутствии перед глазами печатного текста серьёзно мешало объективному и критичному осмыслению услышанного. Известны случаи самоубийств после собраний.

Решения XX съезда КПСС были восприняты далеко неоднозначно. Желаемого отклика удалось добиться, преимущественно, в городах среди интеллигенции, молодёжи и тех, кто пострадал от репрессий. Основная масса партактива доклад приняла, но выражала сомнения – если преступления Сталина действительно были такими серьёзными, то почему об этом так долго молчали? Иные говорили, что эту тему и вовсе поднимать не стоило, т. к. Сталин три года как умер, а его критика существенно подрывает авторитет СССР в мире.

В мировом коммунистическом движении безоговорочное принятие решений XX съезда по вопросу культа личности выразило только руководство Союза коммунистов Югославии. Резко негативно отреагировали ЦК Коммунистической партии Китая и Албанской партии труда. Своё неодобрение высказали руководство Румынской рабочей партии, Венгерской партии трудящихся и Трудовой партии Кореи. Социал-демократическое движение, вопреки ожиданиям Хрущёва, восприняло съездовские откровения спокойно, а до того дружественная СССР Итальянская социалистическая партия начала сворачивать сотрудничество с КПСС. Позиции правящих коммунистических партий Восточной Европы были поколеблены, что вскоре привело к массовым беспорядкам в Польше и вооруженному мятежу в Венгрии.

Столкнувшись с сопротивлением недовольных, Хрущёв пошел на попятную. Уже с апреля критика Сталина начала пресекаться. «Правда» перепечатала без комментариев статью из китайской «Женьминь жибао», где говорилось, что заслуг у Сталина гораздо больше, чем ошибок (собственной статьи растерявшиеся идеологи написать не сумели, спрятались за спину китайцев). Однако было уже поздно, слово – не воробей. По всей стране началось сильное недовольство, а в Грузии произошли массовые беспорядки под сталинистскими и антихрущёвскими лозунгами.

30 июня 1956 года было принято Постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий». Оно было акцентировано несколько иначе, чем доклад, и было менее категоричным по стилю. В нём, достаточно бегло и без особого желания, признавались заслуги Сталина в борьбе за победу революции и строительстве социализма в СССР, но не более того. Фигура покойного вождя продолжала оцениваться отрицательно. Тем не менее, это постановление позволило несколько нормализовать ситуацию. Брожение ушло «вглубь» на 5 лет.

На внеочередном XXI съезде КПСС, прошедшем в 1959 году, вопрос о культе личности Сталина не затрагивался, а 21 декабря того же года в газете «Правда» была опубликована статья к 80-ти летию со дня рождения Сталина под заголовком «Стойкий борец за социализм». Эта статья была целиком выдержана в духе постановления 1956 года и в целом давала негативную оценку Сталину, оставаясь, впрочем, в рамках приличий – обвинения были умеренными.

Однако на XXII съезде КПСС в 1961 году тема десталинизации всплыла вновь. К тому времени уже многим стало ясно, что политика Хрущёва терпит крах по всем направлениям. С 1960 года Советский Союз начал систематические закупки зерна в США и Канаде – «освоение целины» и «кукурузная эпопея», ликвидация МТС (машинно-тракторных станций), укрупнения колхозов, запрет на содержание домашнего скота в личных подсобных хозяйствах привели к деградации сельского хозяйства страны и резкому обострению продовольственной ситуации. Целый ряд инцидентов, таких как расстрел рабочих в Новочеркасске и «Рязанский почин», получили массовое критическое освещение в широких кругах населения. После провала Совещания представителей коммунистических и рабочих партий 1960 года резко обострились отношения СССР с Китаем и Албанией, значительно ухудшились с Румынией и Югославией. В этой ситуации Хрущёву ничего не оставалось, кроме как вновь оседлать антисталинского конька. Съезд принял решение о выносе тела И. В. Сталина из Мавзолея и его захоронения у Кремлёвской стены. По всей стране начался снос памятников Вождю и переименование названных в его честь объектов.

Десталинизация, как мы теперь знаем, встретила сопротивление со стороны части советских коммунистов. Они нелегально распространяли документы, осуждающие действия хрущёвского руководства. Один такой документ будет приведен в книге. В этом их поддерживали китайские и албанские коммунисты. В ходе «Полемики о генеральной линии международного коммунистического и рабочего движения» Мао Цзэдун написал отдельную статью «К вопросу о Сталине», в которой давал в целом положительную оценку Сталину, заявив, что «в его деятельности было 70% положительного и 30% отрицательного».

После отставки Хрущёва в октябре 1964 года у многих людей была уверенность, что новое руководство страны во главе с Л. И. Брежневым пересмотрит хрущёвские оценки. Выступление Брежнева на торжественном собрании, посвященном 20-ти летию Победы в Великой Отечественной войне, в ходе которого имя Сталина было впервые за десятилетие произнесено без негативного оттенка, подкрепляло эту уверенность.

Но вместо того, чтобы пересмотреть хрущёвские перегибы и дать справедливую оценку жизни и деятельности Сталина, брежневское руководство избрало позицию страуса – уйти от ответственности и ничего не менять. Как вы сможете увидеть в этой книге, официальные документы эпохи «застоя» по вопросу о Сталине мало чем отличаются от позднехрущевских, тем самым «загоняя» проблему вглубь и раскалывая общество на сталинистов и антисталинистов. И те, и другие отправляли «наверх» письма, пытаясь ориентировать власти на свою точку зрения по данному вопросу.

Такое положение дел сохранялось до «перестройки», начавшейся в апреле 1985 года. Тогда руководство во главе с М. С. Горбачёвым решит окончательно «развенчать сталинизм», что приведёт к очень сильным негативным последствиям и для самой КПСС, и для всего Советского Союза.