Читать книгу Книга жизни. Письмо в будущее - Рафаэль Файзирахманов - Страница 15

Родители мыслят. Понять ничего не могут. В доме появились разговоры о прошлом России. О том, что в свое время натворил Ленин, что с этого вышло.

Мы с братом начали спорить с нашей учительницей в школе. Она была патриот, коммунист. Наш спор ей очень не понравился. Еще большим шоком для нее оказалось то, что мы осмелились снять с себя школьную форму и прийти в вареных джинсовых костюмах на урок. Она возненавидела нас. Это было серьезно. Следом за нами переоделись остальные ученики. Красный галстук – не в тему.

Как-то попала мне в руки одна интересная книга. Интерес не в том, что я прочел. Тогда я в смысл написанного шибко-то не вникал. Она привлекла меня своей обложкой. Я решил сделать своими руками похожую на нее свою записную книжку. Я хотел записывать в нее все главные происшествия, события, которые я заметил. Хотелось понять, предугадать заранее, в конце-то концов, куда ведут меня все эти непонятки. В ад иль, либо в рай? Поэтому с обложки я и начал. Она была сделана с арголлитного листа, поверх которого сделал узор по краям с медной крученой проволоки и медной крошки. Я не знал, какая картина должна быть на обложке по центру. Поискал в журналах. Ничего подходящего не было. Через некоторое время лучший сюжет был найден на дороге. Кто-то как-будто не потерял, а специально подбросил. На открытке картина прикольного мужичка с посохом в белом одеянии, с длинной белой бородой и длинными белыми волосами. Святой человек.

«Какая же это обложка? Это икона!» – говорили все, кто смотрел на мое изделие.

8 марта я подарил икону своей любимой учительнице Любови Михайловне Черненко. Она плакала. Ей всегда дарили только цветы. Она никак не могла предположить, чтобы я был способен на такое. И она перестала меня ненавидеть.

– Теперь я точно стану умным!

Казалось мне тогда. Я выбрал хитрую тактику. Мысль сама напрашивалась. Я приучил учительницу к тому, чтобы она думала про меня, что я, якобы, тупой и не могу сам справиться с домашним заданием. Любовь Михайловна решила заняться мной и еще одним балбесом Пинчаком Сергеем. В общем, я с другом ходил к ней домой и она, по сути, делала уроки за нас. На следующие дни все повторялось. Она не могла постоянно только нами заниматься. Я знал это. Особое внимание на домашнее задание было потеряно.

Я мог учиться сам. Моя лень – нет. Проще было психологически подготовить всех к восприятию по отношению к себе, беспомощным в науке. Обеспечить себе и достаточно натянутой тройки пожизненно. Зачем лезть вперед или отвечать за что-то? Так проще. О мечте с детства забыл. Стал заниматься, чем хотелось. В основном бездельничал. Боролся с пацанами. Бегали по баракам совхоза. Шкодничал. Прикалывались над мужиками. Русский экстрим. Попадали мы редко, но метко.

Для подобных случаев мы брали с собой Саблина.

На уроках сзади меня всегда сидела Собалева Наталья. Она была немного чудной. Все учебные принадлежности носила всегда с собой в своем огромном ранце. Ее портфель поражал своей вместительностью и весом. Мне было жаль ее, тем более, что она мне нравилась. Я подшучивал над ней, привлекая тем внимание. Она реагировала всегда агрессивно. Цепная реакция, точнее, ответная реакция с моей стороны также. И мне всегда не давал покоя ее портфель.

– Ну почему она себя так ведет? Зачем набила свой портфель Наталья до отказа? Сегодня понедельник, уроков только три, за ними труды.

– Не твое дело. Отвали! Отстань! Достал, зараза!

– Ну, ладно. Хрен с ним. Дашь линейку?

– Не дам. Свою надо иметь.

– Зачем своя? Свою таскать мне лень.

– Отдай, отдай мою линейку!

– Сейчас поля я проведу.

И тут в моей башке сверкнуло что-то.

– Ты что такая дура? Зачем же бить по голове портфелем? Ты знаешь, как мне больно? Держи в обратку! Думай!

И со слезами на глазах Наталья собрала тетрадки и убежала с класса. Захлопнулась за нею дверь.

– Какой же я балбес. Зачем ударил я Наташку?

Зашевелилось где-то. И к вечеру уже весь инцидент исчерпан был.

Нас было четверо, и мы пошли все в клуб. Завклубом был Натальин папа. Я этого не знал.

Панфил сказал, что, якобы, в кружок хотят нас записать.

– Не все! Втроем пойдем. А ты, дурак, останься здесь. Нам Саблин там не нужен.

– Здоровы, пацаны. Так кто же бил из вас Наталью?

Я сразу же все понял. Но Саблин, сзади подбегая, вдруг кричит, не разобравшись, с азартом прыгая, руку тянет к потолку.

– И я! И я там был!

Отцу послышалось, что БИЛ!

– Ничего себе, какая наглость? Так эта сволочь ты?

Держа его за глотку, папаша молвил:

– Если ты еще раз тронешь дочку, то я твои шары засуну тебе в попу. Ты понял или нет?!

– Ну, а причем тут я? Чуть, что… – так сразу я? —

Хрипя, ответил Саблин. И тут же получил. А мы в углу стояли, смеялись надо всем. И в тот момент я понял…

– Всему виною Саблин был. Он получил свое. С тех пор в грехах он ходит. И если кто нашкодит…

– Кто сделал это?!

– Саблин!

– Конечно же, все он.

– Здесь все вам подтвердят.

Потом разбили с шалости мы стекла в школе.

Потом избил я пацана.

Потом все также с шалости перевернули парты в классе. Об этом происшествии узнал директор школы. Но хором все сказали просто в шутку…

– Саблин!!!

Затем отчислили его со школы.

Уже прошло немало лет, но до сих пор в ответе Саблин за наши школьные дела. И правда никому не интересна. Ответ имеем, и в мыслях все сошлось. Вот так творится и в стране. Я позже начал замечать.