Читать книгу С помощью дизайна - Ральф Каплан - Страница 5

Эта книга – о дизайне. Она обращена к тем, кому на дизайн наплевать: дизайн играет в вашей жизни гораздо более весомую роль, чем вы привыкли думать. Еще эта книга для тех, кто воображает, будто бы дизайн – это всё. Друзья, дизайн не спасет мир, но может сделать так, чтобы его стоило спасать. По-моему, этого достаточно.

Один мой знакомый писатель говаривал, что «тему, достойную большой книги, нужно сначала опробовать на маленькой». Это правило так понравилось ему, что с тех пор он только и делал, что писал маленькие книги, посвященные важным темам, а большие книги проницательно уступал другим авторам.

Перед вами тоже небольшая книга по предмету, который заслуживает большого и исчерпывающего исследования. Это не история дизайна, хотя в ней есть отсылки к историческим событиям. Это не критика дизайна, хотя я стараюсь исследовать предмет критически. Это не апология дизайнеров, хотя я сочувствую их бедам. Это не дискуссия и не полемика, хотя примеры бездумных и дешевых поделок описаны с осуждением.

Главная идея этой книги – в том, что дизайн, который сейчас направлен в основном на решение поверхностных задач, крайне востребован и может быть с успехом применен во множестве исключительно важных областей человеческой деятельности. Более того, одной из таких областей является сам дизайн. Мне потребовалось долгое время, чтобы прийти к этим выводам.

Мой путь к пониманию дизайна начался с того, что я услышал одну историю. Она произошла в 1940-х годах. В маленьком городке на Среднем Западе был один-единственный кинотеатр. В его зрительном зале отсутствовал балкон, который в подобных заведениях, как правило, служил «негритянской галеркой» (распространенный инструмент сегрегации в те времена). Чернокожие обычно занимали четыре последних ряда кресел. Эти ряды никогда не были заняты полностью, но поскольку аншлагов в кинотеатре не случалось, администрация кинотеатра вполне могла пожертвовать четырьмя рядами. Свободные места служили своего рода буферной зоной, физическим препятствием, роль которого обычно в кинотеатрах выполнял балкон.

Большинство чернокожих зрителей составляли студенты близлежащего колледжа. Местное студенчество давно протестовало против политики сегрегации в общественных местах. Студенты писали многочисленные послания администрации кинотеатра с напоминаниями о том, что на Среднем Западе такая политика считается аморальной, а в штате и вовсе запрещена законодательно. Они твердили, что чернокожие американцы – такие же граждане, как и все остальные, более того, многие студенты были ветеранами Второй мировой. Все письма оставались без ответа.

Тогда протестующие просто явились к директору. Директор был вежлив и рассудителен. Студенты говорили про закон, директор апеллировал к традициям. Когда заходила речь о морали, он замечал, что мораль не прописана в законе. По его словам, проблема носила не нравственный, а исключительно коммерческий характер: если чернокожим разрешить сидеть там, где им вздумается, белые зрители просто не купят билеты. Директор вышел из себя только когда студенты заикнулись о бойкоте или судебном иске. «Лично мне все равно, кто где сидит. Но моим посетителям нет! – воскликнул он. – Так что не смейте мне угрожать!»

Протест, как и ответная реакция на протест, может быть спонтанным или спланированным. Но даже спонтанные акции могут основываться на сконструированных моделях. В этой сидячей забастовке (Портсмут, Вирджиния, 1960-е годы) использовалась стратегия, разработанная борцами за гражданские права двумя десятилетиями ранее

Студенты больше не угрожали. Через несколько месяцев в один прекрасный вечер студенты пачками скупили билеты на один из фильмов (не предвещавший кассового успеха). Как только двери зала открылись, толпа ввалилась в зал и рассредоточилась по местам в порядке, который на первый взгляд казался хаотичным, но на деле был тщательно продуман. Последние четыре ряда занимали исключительно белые. На всех остальных местах зрители расположились в смешанных комбинациях: двое белых и черный или двое черных и белый. Таким образом, в зале не осталось ни одной «расово однородной» зоны, кроме последних четырех рядов. Некоторые недовольные зрители покинули зал, но многие остались. Киномеханик, который сам был студентом, немедля начал сеанс, так что, когда директор узнал о происходящем, фильм уже шел. Он вбежал в зал и принялся кричать, обращаясь к четырем последним рядам:

– Пересядьте!

– Куда? Все занято! – отвечали ему из зала.

Он тщетно пытался пересадить зрителей, но неразберихи, шума и недовольства было слишком много, а свободных кресел – мало. Получалась головоломка наподобие пятнашек, когда нужно переместить фишку, но сделать это невозможно – мешают другие фишки. Это была интеграция, и, чтобы вернуться к сегрегации, нужно было отменять сеанс. Что ж, директор смирился с техническим поражением (скорее моральным, в финансовом смысле это был триумф – билетов было продано огромное количество) и пообещал, что на следующий день все станет по-прежнему, уж он-то об этом позаботится.

Когда в 2003 году протестующим не разрешили провести антивоенный марш в Нью-Йорке, реакция последовала незамедлительно. Она развивалась в соответствии с давно испытанным сценарием

Однако на следующий день он получил пачку писем, причем не только от студентов. Самое замечательное, что в письмах содержался не протест, а признательность и поддержка героического поступка директора – отказа от принципа сегрегации! Публичные фигуры штата присылали телеграммы солидарности с его смелой гражданской позицией. Даже если бы директор знал, как развеять недоразумение, то не смог бы ответить им всем. Письма были только началом. Сперва в местных газетах, а затем и в материалах национальных информационных агентств появились статьи с заголовками «Кинотеатр отказывается от сегрегации».

Сегрегация так и не вернулась в кинотеатр. И посетители, и работники постепенно приспособились к новым порядкам, но директор так и не понял, что за сила сломила его.

Этой силой был дизайн.

Дизайн? – спросите вы. Разве дизайн – это не рисунок на ковре или тарелке, форма лампочки, корпус микроволновки, длина юбки, конструкция инвалидной коляски или форма кузова машины? Да, все это – дизайн. А еще это ткань ковра, термостойкость тарелки, яркость лампочки, режимы работы микроволновки, удобство инвалидного кресла, экономичность, безопасность и комфорт автомобиля.

Дизайн? Но разве это не картинки – торговые марки, логотипы, плакаты? Разве дизайн – это не косметический эффект и внешняя видимость? Да, часто конечный продукт дизайна – это поверхностное оформление. В этом нет большой беды. Мы живем в видимом мире, и большинство взаимоотношений человека с вещами начинается с внешнего облика этих вещей. Они не могут говорить за себя сами, поэтому надо придать им «говорящую» внешность, чтобы она могла рассказать, что представляет собой вещь и для чего она служит. То же самое можно сказать и о крупных компаниях. Они, хоть и умеют говорить от своего имени, часто делают это бессвязно, так как их сообщения, по выражению одного дизайнера, «безличны и одновременно „многоличны“».

Но разве продукты дизайна – это не фены, мониторы компьютеров, коробки для хлопьев, шторы, постельное белье, пылесосы и кухонные приборы?.. Конечно! А кроме того – кресла, компьютерные программы и планировка офисов, тракторы и космические аппараты, рестораны, магазины и целые города, фильмы и книжки, законодательные акты и протестные акции.

Потому что дизайн – это процесс создания правильных вещей, отвечающих нуждам людей. Мы живем в мире продуктов дизайна, сконструированных предметов, которые мы любим, ненавидим, используем, ломаем и не знаем, как починить (некоторые производители даже просят нас ни в коем случае не пытаться чинить их продукцию самостоятельно). Нам нужны вещи еще лучше. Нам нужны не только промышленные товары, красивая упаковка, яркая графика, удобные кухни и быстрые компьютеры. Нам нужно… Да вы и сами знаете, что нам нужно. И мы можем всё это получить. С помощью дизайна.