Читать книгу Лот Праведный. Исход - Ramiz Aslanov - Страница 19

Скучно в лавке. Лот сидит на циновке, перекатывая в руках каменные шарики, и смотрит на улицу сквозь полупрозрачный полог – в городе полно мух.

В это время дня, когда солнце словно останавливается передохнуть на самой вершине неба, город тоже вяло отдыхает после сытной полуденной трапезы. Большинство горожан спит в домах на циновках, расстеленных на глиняных полах – так прохладнее. Некоторые сидят в тени больших деревьев у колодцев, неподалеку от своих лавок и мастерских. Редко кто пройдет по улице, стараясь держаться узкой полоски тени. Тихо в городе. Только в дальнем конце квартала упорно постукивает молоточком по латунному блюду настырный подмастерье: тук-тук, тук-тук-тук.

Дядя Нахор ушел на задний двор считать товар, оставив лавку на Лота. Можно было бы и вовсе закрыться, как это делают многие. Но дядя жадный – вдруг зайдет случайный покупатель? Богатство любит терпеливых – учит дядя Нахор.

Вот прошел мужчина с ослом – водовоз. Два больших глиняных кувшина в плетенных тростниковых корзинах покачиваются на костлявых боках животного. Ручки корзин связаны веревками, а под веревками кожаная подушка набитая соломой, чтобы не так терло ослу спину. Этот мужчина возит воду из источника Бин-Сун, что в часе ходьбы от Харрана. За день водовоз проходит по улице много раз – сколько успеет от рассвета до заката. Воду он сливает в большой чан, зарытый в землю позади его дома. Над чаном навес, чтобы вода не грелась. И два его сына черпают воду из чана и разливают в медные кувшины с длинными носиками, с которыми потом ходят по городу и предлагают всем, кто готов платить за воду. Находятся такие, хотя колодцев в Харране и предостаточно: вода из источника Бин-Сун кажется людям особенно сладкой, а некоторые считают ее целебной.

Вот прошел какой-то оборванный мальчишка с курицей, зажатой подмышкой. Он спешит и оглядывается назад. Наверное, своровал птицу у заспавшихся хозяев.

А вот, наконец, и они – Аййа и Табил. Что-то они сегодня припозднились.

Девочки остановились перед дверью лавки и перешептываются, посмеиваясь. Они не

видят его со света, но знают, что он здесь, за пологом. И вот Аййа оглядывается вверх и вниз по улице – не идет ли кто? – и скидывает накидку на руки сестре.

На Аййе ярко-пунцовая юбка до колен, сидящая низко на узких бедрах. Если бы не золотистый ремешок, юбка бы свободно соскользнула к ее ногам. Верхняя часть ее тонкого смуглого тела ничем не прикрыта кроме голубой ленты стягивающей крошечные груди. Аййа соблазнительно улыбается Лоту, подражая взрослым женщинам, но в ее улыбке все же больше детского озорства – ей всего двенадцать лет. Вот она встает на пальчики ног и вскидывает над собой худые руки, скрещивая кисти. Она танцует под ритмичные удары несуществующего бубна. Кружится на одной ноге, притоптывая другой. Резко наклоняется вперед и откидывается, широко расставив ноги. Качает бедрами, похлопывая по ним. Ласкает свое тело, изгибаясь змейкой.

Лот смотрит на нее сквозь тонкую кисею полога и теребит амулет на запястье. Еще один амулет у него на лодыжке. И еще один висит на шее. Это Милка заставляет его носить амулеты – чтоб не сглазили красоту бесстыжие девичьи взгляды. В груди у Лота горит пунцовый пожар. Ладони вспотели. Он едва сдерживается, чтобы не сунуть руку под рубашку – где твердо и горячо.

Всякий раз Аййа танцует новый танец. Она учится танцам в Храме Иштар, и каждый день, слегка перекусив в родительском доме, возвращается в это время в сопровождении старшей сестры на занятия. Через год, если она вдруг не подурнеет, Храм купит ее.

Но Табил красивее Аййи – так кажется Лоту. У нее светлее кожа и нежнее черты лица. Она уже почти женщина – даже длинная накидка не может скрыть соблазнительных изгибов ее тела. Если бы она не была хромоножкой, ее бы тоже продали в Храм. А теперь ей ищут мужа. А если не найдут, быть ей наложницей какого-нибудь старика.

Аййа высоко подпрыгивает, подхватив в полете края юбки – и на миг Лот видит все! Танец закончен. Девочки смеются – Аййа громко, не сдерживая возбуждения от исполненного танца и дерзкой шутки, а Табил застенчиво, в кулачек. И вот Табил, слегка приволакивая ногу, подходит к самой двери. Нагибается и берет с порога плошку со сладостями. Когда она поднимает медленно голову, их взгляды встречаются. Между ними только два метра разгоряченного воздуха, которым они жадно дышат, и полупрозрачный полог. Видит ли она его также отчетливо, как он ее? Может быть, и нет. Но она его чувствует. На верхней губе ее, покрытой нежным пушком, светятся алмазной пылью капельки пота. Накидка чуть распахнулась при наклоне – и Лот угадывает в темноте треугольного провала рубашки трепещущую округлую плоть. Вот Табил разогнулась, чтобы опрокинуть в широкий карман сушеные финики, чищеный миндаль и черные пластинки из сока вареной смоквы. Вот она ставит плошку на место – и взгляды их опять сливаются на мгновенье. Они прощаются. Если бы Лот сказал только слово!..

Но Лот молчит.

– Лот! – кричит Аййа звонко, когда подходит сестра. – В следующий раз положи больше сладостей, если хочешь увидеть больше! А если ты выйдешь и поговоришь с нами, я для тебя три дня буду танцевать бесплатно! Не бойся, красавчик, мы тебя не сглазим!

Девочки смеются и, обнявшись, быстро уходят. Лот встает, подходит к двери и, отодвинув полог, смотрит вслед. Табил оборачивается, замедляя шаг, но беззаботная Аййа тащит сестру за собой. Теперь они будут ждать завтрашней встречи.