Читать книгу Профессионал - Ранульф Файнс - Страница 3

Дхофар, самая южная провинция Омана, граничит с Саудовской Аравией и Южным Йеменом. Граница проходит в основном по пескам пустыни. В шестидесятые годы группа дхофарских националистов, мечтающих избавить свою страну от тирании султана, посетила СССР в поисках поддержки. Советы быстро перенаправили националистические и исламские устремления в другое русло, и появилась новая повстанческая организация, получившая название Народный фронт освобождения Омана (НФОО). Вооруженные марксистской идеологией бойцы, действующие на своей родной земле, какое-то время оставались непобедимыми. К счастью, в 1970 году Кабус бин Саид отправил в ссылку своего реакционера-отца, стал новым султаном и объявил всеобщую амнистию. Многие террористы откликнулись на призыв и вступили в нерегулярные боевые отряды – фиркат, чтобы воевать со своими бывшими товарищами, нередко выходцами из того же племени, а то и рода.

Амр бин Исса из Дхофара не был счастлив. Ему, сорокасемилетнему шейху племени байт-джарбоат, люто завидовали многие собратья, суровые горцы. Ведь Амр был богат – и большинству его соплеменников такое богатство даже не снилось.

Семнадцатилетним подростком Амр вместе со своим дядей покинул дом, чтобы плавать по водам Персидского залива на рыбацком дхоу. Затем он какое-то время работал садовником в Бахрейне, а потом рассыльным разъезжал по городу на мопеде. У него была деловая хватка, и он одним из первых воспользовался теми возможностями, которые давало новообретенное нефтяное богатство Объединенных Арабских Эмиратов. Все началось с магазинчика в Дубае, торгующего бакалейными и хозяйственными товарами, а вскоре Амру уже принадлежала целая торговая сеть, размерами и объемом прибыли уступающая только корпорации «Химджи Рамдас».

Амр женился молодым, поскольку обладал неутолимым сексуальным аппетитом. Первый брак стал для него огромным разочарованием. Жена была сиротой, и ей, как и большинству дхофарских женщин, вскоре после рождения сделали варварскую процедуру обрезания. Вместе с клитором девочке удалили практически полностью всю чувствительность. Амр развелся и уехал из страны, оставив матери двух сыновей. Вскоре она повторно вышла замуж, за мужчину из племени байт-антааш, и с тех пор Амр редко виделся со своими мальчиками. Тем не менее они оставались его плотью и кровью.

Второй брак был совершенно другим. В возрасте двадцати четырех лет Амр, бороздя море на рыбацком паруснике, причалил к островку и влюбился в четырнадцатилетнюю девушку из племени шахра. Еще до того, как Амр обнаружил, что невинность Шамсы не тронута, он решил взять ее в жены, поскольку она показалась ему самым соблазнительным созданием на земле.

В строгой племенной иерархии Дхофара шахра занимали самую последнюю строчку. Некогда самое могущественное племя в стране, шахра приняли на себя всю тяжесть продолжавшейся целое столетие борьбы с португальскими захватчиками. Значительно ослабленные, они попали в подчинение племенам кара и в конце концов стали «не племенем». Эти люди потеряли право носить оружие и были низведены до положения бесправных слуг кара, которые взамен обеспечивали им защиту. Мужчины шахра не могли брать жен из господствующих племен, однако их женщины, обладавшие более светлой кожей по сравнению с большинством дхофарцев, очень ценились в качестве невест, особенно если учесть, что за них приходилось платить совсем небольшой выкуп.

Сильное сексуальное влечение переросло в дружбу и доверие, что большая редкость в дхофарских браках. На протяжении следующих семи лет Шамса родила Амру четверых сыновей. Амр бин Исса, гордый муж и отец, успешный предприниматель, пользовался уважением соплеменников, и тут в 1970 году шейх племени байт-джарбоат умер, не оставив законного наследника. Покойный вождь почти всю свою жизнь мстил за честь племени, которое в сороковые годы выдержало несколько разорительных набегов и лишилось множества людей. Вопрос о том, кто станет новым шейхом, расколол байт-джарбоат надвое. У сторонников ярых коммунистов из НФОО был свой ставленник, в то время как неатеистическое большинство видело следующим вождем Амра бин Иссу, обладавшего огромным состоянием, мудростью и благородной родословной. Амр одержал победу и сделался шейхом.

Подобно большинству своих земляков, от шейха до убогого сборщика хвороста, Амр и его сыновья вместе с НФОО сражались за свободу Дхофара. Один сын погиб в 1969 году, второй – в 1972-м, еще один – в январе 1973-го, и все в боях с правительственными войсками. Согласно тхаару, закону кровной мести, свято чтимому в племени, священный долг Амра заключался в том, чтобы отомстить за смерть своих сыновей.

В течение трех лет Амр, только что избранный шейхом, полностью отдавал себя племени, оставив все личные дела своим управляющим. В Дубае он был человеком чрезвычайно богатым, но у себя на родине вел такой же образ жизни, как и большинство горцев.

В 1974 году Шамса неожиданно снова забеременела. Перегоняя коз на горное пастбище, она упала с лошади; начались преждевременные роды, и она умерла. Амр был оглушен горем. Заботы о племени перестали его интересовать. Его популярность медленно угасала, и одновременно зашевелились недруги. Троюродный брат Хамуд, завидующий положению Амра, воспользовался тем, что тхаар не соблюден и смерть трех сыновей не отомщена, и тем самым еще больше распалил недовольство племени.

Законы ислама объединяют в себе множество порядков и правил, но для дхофарцев, несомненно, самым главным является тхаар. Убитый горем родственник имеет право требовать возмездия по закону «око за око». Наказание за умышленное убийство – смертная казнь. Наказание за убийство по неосторожности – кровный выкуп. И никаких сроков давности. Пусть преступление совершено больше сорока лет назад; кровник должен четко показать свои намерения и действовать в соответствии с обстоятельствами.

Даже в пределах одной мусульманской страны существует множество различных подходов к тхаару, поскольку требования Корана отражают, в несколько измененном виде, нормы доисламских племен. Если старейшины племени расходятся в толковании высказывания пророка, единое решение принимается большинством голосов. С годами разногласия насчет того, насколько суровыми должны быть предусмотренные Кораном наказания, в разных странах становились все более значительными. Сунниты, шииты, а в Омане еще и мусульмане-ибадиты также по-разному понимают каноны из-за существенных расхождений между этими течениями ислама.

Судан – мусульманская страна, однако тхаар там практически изжил себя. В 1988 году пятеро палестинских террористов зверски убили в хартумской гостинице двух суданцев и пятерых британских миротворцев. Преступников арестовали, и суданское правительство через британское Министерство иностранных дел связалось с родителями погибших англичан. Пожилая пара, живущая в сельской местности, внезапно оказалась перед выбором: казнить убийц их сына, наказать штрафом или помиловать. Британцы так и не смогли прийти к какому-либо решению, и в январе 1991 года все пять террористов были выпущены из тюрьмы. В Дхофаре султан Кабус добился успехов в искоренении тхаара, и успехов настолько значительных, что в 1990 году было совершено больше убийств «зуб за зуб» в Северной Ирландии, чем расправ на почве кровной мести в Дхофаре. Однако на самом деле религиозные фанатики лишь затаились до лучших времен.

В июле 1990 года государственный служащий, в прошлом член НФОО, давно получивший прощение, ехал по Салале в свой оборудованный кондиционером офис на своем оборудованном кондиционером «мерседесе». Он остановился на переходе, пропуская пешехода. В течение последних двенадцати лет водитель и пешеход часто встречались в этом месте. В то утро в голове у водителя вдруг что-то перемкнуло, и он своей машиной впечатал пешехода в стену, причинив ему серьезные травмы. Чиновник отправился за решетку, поскольку сразу же сознался в том, что намеревался убить пешехода, который в далеком 1973 году убил его брата.

В 1976 году один дхофарский лейтенант признался Тони Джипсу, офицеру британского спецназа SAS, что согласно тхаару его должны убить за случайную гибель сержант-майора, служившего под его началом два года назад. Лейтенант частенько встречал того человека, к которому обратились родственники сержант-майора с просьбой совершить акт возмездия. Этот человек неизменно вел себя дружелюбно, они с лейтенантом пожимали друг другу руку, но оба знали: настанет срок, и один постарается прикончить другого. На самом деле лейтенант не убивал того сержант-майора, да никто и не подозревал его, однако истинный убийца сбежал в Йемен, а лейтенант, в ту судьбоносную ночь дежуривший на контрольно-пропускном пункте, был в ответе за жизнь своего подчиненного.

В будущем долг тхаара доставит шейху Амру огромные неприятности.

Седьмого апреля 1975 года Амр находился в семидесяти милях к северо-западу от своего дома, в оазисе Шиср. В тот день он получил известие, которое в течение пятнадцати лет изменит жизни многих людей, а кого-то даже погубит.

Руб-эль-Хали, или Пустая Четверть, главная особенность Аравийского полуострова, является самой большой песчаной пустыней в мире. Раскаленные барханы высотой шестьсот футов, постоянно находясь в движении, занимают большую часть территории Омана и Саудовской Аравии. Сплошные пески начинаются к северу от Шисра, в одном дне езды на верблюде, и многие кочевники считают оазис самым прекрасным местом на земле. Но для оманцев, живущих в городах, и для европейцев, случайно попавших сюда, Шиср – кишащая мухами дыра на краю света.

Развалины древней крепости, сложенной из камня и глины, охраняли приютившийся под скалой колодец. В тени невысокого утеса шейх Амр и его сын Бахайт слушали трех кочевников из племени байт-шаасба, настоящих бедуинов-пустынников, желавших получить рис в обмен на верблюдов.

На юге появилось пылевое облако, словно гонимое сухим жарким ветром. Вскоре между чахлыми пальмами показался джип. Из него вышел невысокий мужчина в рубашке защитного цвета и клетчатом визааре – похожем на юбку предмете одежды. Незнакомец направился к колодцу. Еще пока он был нечетким силуэтом, Амр по прическе определил, что это горец из племени кара. Затем он разглядел лицо гостя и испытал радость, смешанную с беспокойством.

После традиционных приветствий и разговора о несущественном Амр и его сын покинули кочевников и вместе с новоприбывшим прошли к его машине.

– Какие новости ты принес, Бааки? Почему приехал в Шиср, где у тебя нет дел ни с человеком, ни с Богом?

Бааки был родственником и ближайшим другом Амра.

– Через два дня будет созван совет племени. За этим стоит твой брат Хамуд. Именно он настроил против тебя людей, использовав то обстоятельство, что ты не исполнил закон кровной мести. Это свидетельство твоего позора – вот его собственные слова.

– Но зачем созывать совет в этом году? Он же должен был собраться только через шестнадцать месяцев. Если Хамуд хочет от меня избавиться, ему придется подождать. Племя должно вскоре тронуться в путь – весна на исходе, пора перегонять стада на летние пастбища.

Когда в начале семидесятых НФОО попытался навязать горцам марксизм и атеизм, основные жертвы пришлись на долю старшего поколения. Пожилые кочевники показали себя стойкими приверженцами ислама и вынудили пойти на попятную оголтелых коммунистов, таких как Хамуд. К 1975 году противостояние прекратилось, но тут старики столкнулись с новой угрозой своему традиционному укладу. Султан Омана вознамерился искоренить отсталые родоплеменные обычаи, что должно было способствовать развитию торговли и техническому прогрессу. Однако многие сторонники старых порядков, увидев, что враг уже не так могуществен, как прежде, потребовали возвращения тхаара. Почувствовав поддержку, кровники взялись за оружие, и начало 1975 года ознаменовалось множеством убийств, совершенных на почве кровной мести.

Бааки положил другу на плечо кисть, иссушенную тяжелым трудом и скудным питанием.

– Хамуду удалось уговорить старейшин. Он говорит, что конец войны близок. С каждым днем правительство усиливает свой контроль над горцами. Вскоре жизнь кочевников изменится бесповоротно, да будет на то воля Аллаха. Откроются новые возможности, и нам понадобится сильный, уважаемый вождь, чтобы поспевать в ногу со временем. Хамуд говорит, что ты слаб, а твой позор запятнал все племя. Он утверждает, что согласно законам шариата тебя нужно изгнать, поскольку ты не смог отомстить за свою кровь, причем не один раз, а трижды.

Поочередно зажимая пальцем ноздри, Бааки шумно высморкался на землю.

– Хамуд предложил, чтобы племя воспользовалось перегоном стад на летние пастбища и собралось на совет в пещере Кум. Многие семьи уже дали свое согласие. – Умолкнув, Бааки посмотрел в небо, провожая взглядом стремительный «хоукер-хантер» султанских ВВС из эскадрильи, подаренной королем Иордании. – Амр, друг мой, ты должен отправиться на совет. Больше того, ты должен его возглавить, как будто ничего не произошло. Затем перехвати инициативу… пообещай отомстить за смерть своих сыновей.

Бааки видел неуверенность в глазах Амра, его поникшие плечи, растерянные движения рук. Он вздохнул.

– Вот уже много месяцев ты совершенно не похож на того Амра бин Иссу, которому я когда-то помогал избираться нашим шейхом. Твое сердце куда-то исчезло. – Бааки заглянул брату в глаза. – Это так? Собираешься сдаться без борьбы? Хочешь, чтобы Хамуд посадил нашим вождем кого-нибудь из своих кровавых дружков-безбожников? – Покачав головой, он схватил Амра за плечи. – Помни, если ты уйдешь, многим придется страдать. Твоим родственникам, друзьям. Всем тем, кто рисковал, говоря правду в трудные времена, чтобы поставить во главе племени тебя и сдержать сторонников Хамуда.

Устало кивнув, Амр посмотрел на своего сына. Бахайт, симпатичный пятнадцатилетний подросток, уже проявил себя не по годам умным. Сам он говорил мало, но внимательно слушал других. Своего отца Бахайт любил так, как кукуруза любит солнце.

– Мы поедем на совет, отец, – сказал Бахайт, и в его голосе прозвучали не вопрос и не решимость, а просто поддержка.

«Лендровер» Амра, груженный мешками с рисом, корейскими расческами и коробками с немецкими ножами, катил следом за машиной Бааки, держась в некотором отдалении, чтобы не попасть в поднятую ею пыль.

Через два часа они приехали в Мидвей, чтобы запастись горючим. Возведенная в шестидесятые посреди пустыни заправочная станция, состоявшая первоначально из шести деревянных бараков, разрослась в военную базу площадью свыше квадратной мили, где имелась даже современная взлетно-посадочная полоса, которой пользовались истребители султанских ВВС. Тысячи следов, оставленных верблюдами и автомобилями, расходились по похожей на лунный пейзаж пустыне вокруг Мидвея. Маскат, столица Омана, лежал в шестистах милях к северо-востоку, в ста милях западнее проходила граница с Южным Йеменом, а на юге всего в часе езды на машине начинались горы Кара.

По дороге путники не встретили никаких признаков жизни, лишь верблюды щипали жухлую траву в сухом русле-вади. Только дрок, акация да корявое деревце мугхир способны расти в этих безводных местах. Когда впереди в знойном мареве показались очертания далеких гор, машины прибавили скорость, проносясь мимо развалин Хануна. На огромном гипсовом пустыре были разбросаны руины гончарных и кремневых мастерских эпохи неолита. Здесь две тысячи лет назад процветала торговля ладаном, а в расположенном к востоку Андхуре был главный рынок смолы лакат, благовония, которое поставлялось во все провинции Римской империи и ценилось дороже золота.

Когда этими землями правила из соседнего Йемена царица Савская, здешние племена поклонялись богу луны Си-ну и были рабами бесчисленных жутких предрассудков. Их уклад жизни определялся также гхазу, межплеменными распрями, и бесконечными разборками на почве кровной мести, которые порой растягивались на целые столетия. Ваххабитский ислам и его религиозные реформы безжалостно изгнали старые верования из большей части Аравии, но им так и не удалось проникнуть в неприступные ущелья гор Кара, где прежние порядки прекрасно дожили до второй половины двадцатого века.

Еще в начале шестидесятых прежний султан, редко покидавший свой дворец в прибрежном городе Салала, предпринял попытку запретить кровную месть. С таким же успехом он мог бы плюнуть в дьявола, ибо тхаар – не просто обычай; это закон, глубоко укоренившийся образ жизни. В 1975 году султан Кабус, встревоженный новым всплеском убийств на почве кровной вражды, следствием междоусобной войны, выступил по оманскому телевидению и пригрозил смертью всем тем, кто уличен в тхааре.

Приблизившись к крутым склонам Акбат аль-Хатаба, джип Бааки начал подниматься к зеленым пастбищам, лежащим на склонах гор Кара.

Три месяца в году муссоны с Индийского океана окутывают горы туманным покровом толщиной несколько сот ярдов. Моросит нескончаемый дождь, превращая землю в волшебный рай, зеленый словно Виргиния, и бурлящий жизнью. Здесь можно встретить колибри, гиен, ядовитых кобр и тьму иных ползучих тварей. А также тысяч тридцать кочевников-горцев.

Две машины петляли по склонам Акбат аль-Хатаба, оставляя позади пустыню. По обеим сторонам от дороги простиралась засушливая гористая местность, похожая на лунный пейзаж. Приблизительно через милю на земле появился блеклый ковер травы, сухой как трут после долгой засухи, пришедшей следом за муссонами. По мере того как дорога поднималась к вершине, все чаще попадались заросли колючих кустарников, и наконец потянулись сочные луга с пасущимися стадами, рассеченные похожими на жилки листа узкими долинами с густой зеленью.

На совет прибыло больше шестидесяти взрослых мужчин племени байт-джарбоат, представляющих четырнадцать родов. Тысячелетия эрозии и ливневых наводнений прорезали глубокие щели в известняковых скалах долины Кум. Обвалившиеся своды открыли пещеру размером со школьный спортивный зал. В течение трех часов до и после полудня этот обращенный на юг естественный амфитеатр купался в лучах солнца. Пол пещеры, покрытый толстым слоем козьего навоза, плавно поднимался, встречаясь со стенами из известняка. Разбившись на группки, кочевники расселись прямо на земле; кто сидел на корточках, кто стоял, опираясь на винтовку. Некоторые были в брюках и рубашках армейского образца, многие сочетали традиционные платки и визаары с западной одеждой. Все до одного были при оружии, в основном при бельгийских винтовках FN FAL, розданных правительством бывшим членам партизанских формирований коммунистического толка, но кое у кого имелись автоматы Калашникова, которыми вооружался НФОО.

Младшие братья Амра со своими сыновьями собрались вокруг костра, разведенного посреди пещеры. Кочевники встали, приветствуя новоприбывших. Настала пора пить чай и обмениваться новостями. Все прекрасно понимали, зачем здесь собрались, однако какое-то время главная тема не затрагивалась.

Глаза Бааки находились в непрерывном движении. Он оценивал всех собравшихся в пещере. Здесь не было равнодушных. Бааки знал, кто кого ненавидит, кто в начале семидесятых запятнал руки в крови, в составе особых отрядов НФОО пытая и убивая людей, кто виновен в прелюбодеянии и, что самое главное, кто может поддержать Амра, чтобы тот и дальше оставался шейхом племени в это тревожное время. В междоусобной войне надвигается перелом, и новый султан, если одержит победу, одарит богатством племена – в первую очередь тех шейхов, чьей преданностью захочет заручиться.

– Амр, ты сейчас должен сказать свое слово.

Голос Бааки прозвучал достаточно громко, чтобы услышали собравшиеся, и все согласно закивали. Однако Амр лишь улыбнулся и пробормотал:

– Я подумаю над этим. Пока что ничего не нужно говорить, ибо суд начнется завтра после полудня.

Когда тени стали удлиняться, в нескольких милях к северо-западу от пещеры одинокий водовоз «додж» катил на запад от одного блокпоста к другому. Машина принадлежала Министерству социальной помощи, созданному для поддержки горцев в районах, якобы освобожденных правительственными войсками от повстанцев НФОО.

Террористическая группа НФОО подстерегла в засаде беззащитный водовоз, в кабине которого сидели пакистанцы. Первая реактивная граната, выпущенная из РПГ-7, пролетела мимо цели, но пуля сразила водителя наповал. «Додж» пошел юзом и остановился.

Аду, враги, как солдаты правительственных войск называли всех членов НФОО, принадлежали к Ленинскому полку. Их предводитель, кочевник из племени машейки, вышел на дорогу. Пакистанцы от страха лишились дара речи. Один из них попытался спастись бегством, но ему прострелили ноги, а затем его жизнь оборвала пуля, выпущенная в затылок.

Оставшихся в живых выстроили в шеренгу вдоль рва и прикончили одного за другим.

Удовлетворенные успехом вечерней работы, аду разделились и вернулись в свои селения. Двое направились на восток к пещере, где заседал совет племени байт-джарбоат.

Амр ворочался, не в силах заснуть. Ему следовало бы подумать о том, как спасать свое положение на завтрашнем совете. Если сейчас очень постараться, быть может, удастся решить тяжелую проблему.

Однако мысли Амра неизменно возвращались к его возлюбленной, покинувшей этот мир, к теплу ее дородного тела и чарующей улыбке. Шамса была так горда, когда ее супруг стал шейхом племени байт-джарбоат. Однако после ее смерти размышления о делах племени, эта сложная игра ума, сравнимая с шахматами, больше не доставляла Амру радости.

Если бы речь шла просто о смещении с поста главы племени, Амр нисколько не беспокоился бы. Однако он понимал, что Хамуд и его приспешники-марксисты хотят навсегда устранить помеху. Как ни крути, Амр совершил очень серьезное преступление. Трое его детей – оба ребенка от первой жены и старший сын от Шамсы – на протяжении шести лет погибли в боях с правительственными войсками, и по законам шариата он должен был выполнить тхаар. Однако Амр по разным причинам не сделал этого, несмотря на растущее недовольство племени. С младых ногтей Амр бин Исса, как и все кочевники-горцы, слушал рассказы о доблести и чести, о страшных набегах и кровной вражде; о том, чем веками жило племя. Однако у него не было ни малейшего желания мстить.

Яркие звезды над головой казались совсем близкими. Амр лежал и слушал приглушенные голоса горцев, резкие и похожие на пронзительные крики птиц, доносящиеся из белых шатров соседнего поселения племени байт-антааш. В пещерах никто не спал из-за страха перед клещами, которые выползали из козьего навоза, привлеченные теплом человеческих тел. Среди них были гигантские твари, чьи укусы вызывали сильнейшее раздражение, продолжающееся по несколько недель, никтерибииды, переносимые летучими мышами, жертвы которых страдали от похожих на шанкры нарывов, и веероносцы, живущие на теле леопардов и лисиц, вызывающие глубокие незаживающие язвы.

Из лесистых низин глубокой долины Арзат до слуха Амра донеслись крики какого-то представителя семейства кошачьих. Там в великом множестве водились дикие кошки и рыси, а также более крупные хищники: волки, гиены и даже леопарды, угрожавшие козьим стадам. Поэтому на ночь животных загоняли в пещеры, за заросли колючего терновника.

Амр любил горы, однако его сердце принадлежало побережью Персидского залива, где в шумных торговых городах у него по жилам быстрее текла кровь. Быть может, есть своя правда в том, что шейхом станет Хамуд, поскольку вся его жизнь неразрывно связана с горами и вековым укладом племени. Без Шамсы горы потеряли свое волшебное воздействие на Амра. Здесь все пропитано воспоминаниями о счастливом времени, проведенном вместе. Быть может, в Дубае, в суматохе дел, Амр снова обретет счастье. Он возьмет с собой Бахайта и младшего сына. У него нет сильного желания противостоять честолюбивым устремлениям Хамуда.

С восходом солнца послышался призыв на молитву. Амр почти не спал. Четырежды прозвучал протяжный крик: «Аллах велик!» Затем последовало: «Нет бога, кроме Аллаха».

Молодые женщины племени покинули селение и долину с пещерой, перегоняя стада на новые пастбища, задолго до того, как мужчины байт-джарбоат встретились, чтобы выбрать нового шейха. Все понимали: если решение будет принято против Амра, дело не ограничится одной только сменой вождя. Возможно, под угрозой окажется сама жизнь бывшего шейха. Хамуд позаботится об этом.

Амр даже не пытался взять в свои руки ход совета. На рассвете Бааки предупредил его о замыслах Хамуда.

– Он поступил очень хитро: пригласил судью со стороны и хорошо ему заплатил. Это кадий племени ашраф, к чьему слову прислушаются все старики.

Ашрафы утверждали, что ведут свою родословную от аль-Хасима, одного из приближенных пророка, и все племена с уважением относились к их суждениям.

Для удобства кадия-ашрафа навоз на полу пещеры застелили плетеными циновками. Седые волосы почтенного судьи были заплетены в косичку длиной два фута, его торс, источенный туберкулезом, был обнажен, и он курил короткую глиняную трубку. Оба глаза были мутны от глаукомы, но он держался прямо, внушая уважение своим суеверным слушателям. За спиной у ашрафа устроился на корточках рашид, мудрец, чьи суждения уважало все племя. Вдоль известняковой стены расселись четырнадцать самых старых и, следовательно, самых почитаемых джарбоатов. Именно они сыграют ключевую роль в принятии решения, которое определит судьбу Амра и его семьи.

Ашраф предложил высказать свое мнение Хамуду. Это был невысокий коренастый мужчина с впечатляющей пулевой раной на бицепсе. Говоря, Хамуд сжимал в руках автомат АК-47.

– Я не хочу жаловаться на нашего шейха Амра бин Иссу у него за спиной, но еще меньше мне хочется, чтобы он продолжал позорить наше племя, оставаясь вождем.

Он прервался, чтобы вытереть с носа пот. Далеко на западе раскатами тропической грозы гремела тяжелая артиллерия, а из темноты под сводами пещеры доносился слабый писк тысяч летучих мышей.

– И вот я попросил представителей наших родов собраться, – продолжал Хамуд, – в это время, разорванное переменами, несущими угрозу нашему укладу жизни и закону пророка.

Подобно многим бывшим твердокаменным коммунистам, которые перешли на сторону правительственных войск, Хамуд не видел никакого противоречия в обращении к исламу, по крайней мере противоречия внешнего. Он мастерски овладел искусством добиваться своего любой ценой. Говоря, Хамуд то и дело переводил взгляд со старейшин на ашрафа. Больше ему ни до кого не было дела; именно от этих людей зависело решение.

– Пророк произнес слова, которые ясно доказывают, что Амр должен уйти, – продолжал Хамуд. – Нельзя повиноваться правителю, если тот впал в грех. Сила шейха племени байт-джарбоат всегда определялась лишь тем уважением, с которым относятся к нему лично. Он только первый среди равных. У нас испокон веку было так.

Подчеркивая свои слова, Хамуд с силой опустил приклад автомата на слой козьего навоза.

– Амр бин Исса опозорил всех нас. Он айюб, тот, кто забыл про обязанности кровного родства. Айюбу нет места среди нас, и даже родные братья могут его убить. Шесть лет назад сын Амра Салим погиб в этом самом селении. – Он махнул кулаком в сторону выхода из пещеры. – Три года назад первенец Амра пал в Мирбате, а незадолго до этого еще один его сын лишился жизни в Шеришитти. Вы должны помнить, как Амр горячо клялся отомстить. Три года мы ему верили. Затем огонь в нем погас, и, не внемля призывам нашего уважаемого рашида, он упорно не желает вспомнить про свой долг. Чаша моего терпения переполнилась, когда этот человек, шейх моего народа, прилюдно заявил в Салале, что наша религия больше не требует соблюдать тхаар.

Хамуд помолчал для пущей выразительности. Похоже, его речь возымела действие – старейшины роптали, переглядывались друг с другом, неодобрительно трясли седыми бородами.

– И здесь не может идти речь о кихите, плате за кровь, потому что те, кто повинен в смерти сыновей Амра, несомненно, не признают свою вину. Он сам должен установить личности всех виновных, встретиться с ними лицом к лицу и наказать их смертью. Только в этом случае Амр искупит свой грех и избавит себя от дальнейшего бесчестья. О ашраф, я прошу тебя, чтобы ты в качестве нашего кадия приказал шейху Амру бин Исса без уверток изложить свои намерения, здесь и сейчас, перед лицом Аллаха и нашего народа.

Хамуд вернулся к своим родственникам. От входа в пещеру окликнула закутанная в платок женщина: утренняя трапеза готова. Собравшиеся вышли из пещеры и спустились на поляну.

Три коровы, некрупные и жилистые, с короткими толстыми рогами, лениво жевали смесь сушеных сардин, кокосовой стружки и гашиша. Одно животное было отобрано негром могучего телосложения, бывшим рабом покойного султана. Из ближайшего плетеного шалаша по приказу чернокожего появились двое мальчишек, они уселись на корточки. Четверо сильных мужчин схватили корову, и раб перерезал ей горло. Кровь брызнула на бритые головы, плечи и спины мальчишек. Им повезло, потому что коров убивают редко, а свежая кровь считается действенным средством от всех недугов. Затем всех обнесли плетеной миской с теплыми кишками убитой коровы – это была закуска.

Быстро сваренные внутренности были разрезаны и перемешаны с рисом. Это кушанье было подано на четырех больших оловянных блюдах, вокруг которых расселись мужчины племени байт-джарбоат.

Парень с шестифутовым кремневым ружьем, бесполезной реликвией, включил приемник, из которого раздались оглушительные звуки «Голоса Адена». Но кадий раздраженно махнул рукой, и радио умолкло. Амр отрешенно слушал сидевших рядом, однако мысли его были далеко. Бааки сосредоточенно внимал разговорам, но не мог разобрать почти ничего – горцы говорят быстрыми отрывистыми фразами, и одно пропущенное слово не позволяет понять смысл целого предложения. Например, «фдр» значит «дрожать от страха», «икоф» – «подхватить паршу», «стол» – «размахивать кинжалом», а «гед» – «плыть к берегу после кораблекрушения». Все это очень полезные слова.

Ашраф и старейшины уселись отдельно, они примут решение во время трапезы или сразу же после нее. На поляну вошли двое вооруженных мужчин в темно-буром камуфляже, который так любят повстанцы. Их встретили сдержанными приветствиями, однако остро чувствовалось отсутствие искренней теплоты, обыкновенно расцветающей при появлении гостя.

Новоприбывшие не обратили внимания на прохладный прием, но зато сами весьма горячо приветствовали Хамуда, своего старого друга, и подсели к нему. Трапеза продолжалась.

– Мы действовали между Зеаком и Джибжатом.

Говоривший, судя по всему, был из двоих главным: жилистый горец лет тридцати – тридцати пяти, с черными курчавыми волосами, высокими скулами и глазами, похожими на щелки, – карикатура на дьявола. Он ел, положив на колени АК-47.

– Правительственные войска полагают, что мы покинули этот район. Они ошибаются. Вчера мы уничтожили группу социальной помощи на трассе всего в пяти часах пути отсюда. Где в это время были войска? Мы по-прежнему можем перемещаться где угодно и делать что угодно.

– Зачем вы напали на людей из социальной помощи? – Ашраф высказал вслух вопрос, возникший у всех. – Они не имеют никакого отношения к военным. Их задача – помогать нам, строить колодцы и школы. У них есть хорошие ветеринары, которые лечат наш скот.

На это ответов не было. Первоначально НФОО заявлял, что его целью является улучшение жизни кочевников. И сейчас, когда султан Кабус через Министерство социальной помощи занимался именно этим, повстанцы только отталкивали от себя население такими действиями, как расправа с пакистанскими работниками.

– Нечего жалеть чужеземных прислужников правительства.

Затем аду стал с жаром выкрикивать марксистские лозунги, которым его научили в лагере подготовки НФОО в южнойеменском Хауфе. Вероятно, сам он понимал свои проповеди не лучше, чем слушатели.

Ашраф и старейшины молчали. Им давно уже не нравилась свирепая идеология боевиков НФОО. Всего два года назад вот такие же люди в камуфляже после долгих пыток убили семью ашрафа. В живых осталась только его дочь, но и она сошла с ума и лишилась дара речи.

Старейшины оказались меж двух огней. С одной стороны, им хотелось примерно наказать Амра, чтобы остановить расползающуюся гниль. Открытое нежелание шейха племени уважать многовековой закон кровной мести, особенно если учесть, что он обязан отомстить за смерть троих сыновей, могло привести к общему крушению системы, а это бесконечно пугало консерваторов, не знавших ничего другого. Амр должен подчиниться шариату, иначе его ждет наказание. С другой стороны, старейшины понимали: Хамуд и его многочисленные сторонники тщательно подготовили почву. Если Амру придется уйти, практически наверняка новым шейхом станет Хамуд, – чего старейшины совсем не желали, поскольку связывали с ним боевиков НФОО, палачей Дхофара, совершавших зверства под антиисламскими лозунгами. Выбирать приходилось меньшее из двух зол.

Еще старейшины обнаружили, что не могут прийти к единогласному решению, после чего официально пригласили ашрафа, чтобы тот решил эту проблему от имени всего племени. Однако ашраф надумал вынести свой вердикт, исходя не из блага джарбоатов, а в память о своей дочери, которая когда-то была веселой и жизнерадостной.

– Шариат, – начал кадий, обводя практически невидящим взглядом мраморно-белых глаз застывших в ожидании слушателей, – разделяет все человеческие деяния на пять групп, первая из которых, фардх, должна неукоснительно выполняться. Именно к ней относится закон о возмездии за убийство родственника.

Ашраф пристально посмотрел на Амра.

– Шейх Амр бин Исса уклоняется от выполнения тхаара, по-видимому, полагая, что он вправе попирать шариат. Я говорю всем вам, и в первую очередь вашему шейху, что закон один для всех. Другие сегодня уже называли Амра бин Иссу айюбом, говорили, что он опозорил себя и свой род. Я полностью с этим согласен.

Отхаркнувшись, старик смачно сплюнул.

– В качестве избранного вами кадия я постановляю, что Амру бин Исса следует дать шесть месяцев. За это время он отомстит за одного из своих сыновей. В противном случае его вместе с семьей нужно изгнать с земли, лежащей между Хадрамаутом, Руб-эль-Хали и морем. Это изгнание будет продолжаться до тех пор, пока Амр бин Исса не отомстит за всех своих сыновей. Слава Аллаху, милостивому, милосердному.

Ашраф сел. Бааки, человек неглупый, понял, что это решение является для Амра откровенным помилованием – или по крайней мере еще одним шансом, и на такой благоприятный исход он не смел даже рассчитывать. От Бааки не укрылись мрачные взгляды, которые ашраф бросал на боевиков из Ленинского полка, выставлявших напоказ свою дружбу с Хамудом. Благодарение Богу за то, что тот прислал громил в самый подходящий момент.

Однако облегчение Бааки оказалось недолгим. Новая трагедия отменила или по крайней мере подкорректировала решение, принятое ашрафом. Пять месяцев спустя любимый сын Амра Тамаан, сражавшийся в составе отряда повстанцев, был убит в западной зоне боевых действий. Эта новая утрата опечалила, но не сразила Амра. Он понимал, что скандал с его бездействием вышел далеко за пределы племени байт-джарбоат, и правильно предполагал, что гибель Тамаана ускорит развитие событий.

В душе Амра по-прежнему не было желания проливать кровь. Срок, назначенный ашрафом, истек, но шейх так и не отомстил ни за одного из своих сыновей. Старейшины пришли к нему и спросили, может ли он назвать хотя бы одну причину, почему не следует выполнять решение совета. Насколько понимал Амр, таких причин не было, и он склонил голову перед неизбежным. Отказ подчиниться означал бы смерть не только для него самого, но и для ближайших родственников, поэтому осенью 1975 года Амр попрощался с Бааки и своими немногочисленными сторонниками и навсегда покинул Дхофар, забрав с собой семью.