Читать книгу Профессионал - Ранульф Файнс - Страница 9

В те времена, когда подразделения специального назначения, в том числе специальная морская десантная рота, еще не подчинялись штабу SAS, а сам штаб еще не перебрался в новый центр управления, он в течение многих лет располагался неподалеку от Солун-сквер. Высшее командование SAS размещалось на мансардном этаже центрального здания казарм герцога Йоркского. Все кабинеты выходили в центральный коридор, куда можно было подняться по одной-единственной бетонной лестнице, оборудованной камерами видеонаблюдения; на ее верхней площадке была двойная стальная дверь герметичной «камеры обыска».

В начале семидесятых охрана сочла окна кабинетов не защищенными от современных технических средств наблюдения, которые могли находиться в квартирах жилых домов на Челтнэм-террейс, напротив гарнизонной спортплощадки. Были установлены защитные экраны, однако в целом система безопасности оставалась слабой. Непосредственно под мансардным этажом располагался пустой зал, который командование сдавало в аренду для проведения более или менее многолюдных мероприятий, требующих просторного помещения. Утром в среду 5 января 1977 года Гордон Джексон и другие актеры телесериала «Вверх по лестнице, вниз по лестнице», который в то время транслировался Би-би-си на весь мир, вышли гурьбой из зала, освобождая его для заседания благотворительной организации.

В тот день на входе дежурили двое гражданских охранников, дружелюбных выходцев из Западной Африки. Зная, что на утро назначено заседание попечительской группы королевского госпиталя «Челси», они с радостью пропускали всех, кто упоминал название этой организации. «Знаете, куда идти?» – вот единственный вопрос, который они задавали.

Первым прибыл Боб Мантелл, бывший офицер 2-го полка спецназначения, удалившийся на покой банкир из Сити. Он убрал скомканные листы сценария и выбросил окурки из пепельниц, бормоча под нос нелестные слова про нерях из Би-би-си. Мантелл разложил листы бумаги формата А4 и карандаши перед старыми шаткими стульями, расставленными вокруг квадратного стола, – другой мебели в угрюмом зале не было.

Остальные подходили поодиночке и группами. Звучали слова приветствия – как сердечные, так и ворчливые. Огест Грейвс, шестидесятипятилетний таксист и заядлый радиолюбитель, был горазд пошуметь до и после заседания, однако во время его открывал рот, только если к этому вынуждали. Однако его способность разузнать все, что угодно, о любом человеке в Большом Лондоне граничила с чудом. К тому же он выполнял роль посредника в общении с преступным миром, хотя сам и никогда не сворачивал с прямого и честного пути. Грейвс пришел в обществе Профессора, недавно оставившего кафедру в Университете Уорика.

Близнецы, которым сейчас было за семьдесят, хотя выглядели они старше, познакомились друг с другом в тюрьме, перед самым началом Второй мировой войны. Обоих условно-досрочно освободили, они записались добровольцами в королевские инженерные войска, а после окончания войны стали водопроводчиками. Занимаясь этим ремеслом в конце шестидесятых, Близнецы познакомились с Основателем. Как и Огест Грейвс, они хорошо знали улицу и имели обширные связи, что было крайне важным для Комитета.

Джейн, чью фамилию никто никогда не вспоминал, вошла, поглощенная оживленным спором с Блетчли, закостенелым консерватором, противником всего нового, который в настоящий момент занимал пост председателя.

– Оборотень, – пробормотала Джейн. – Худший тип предателя. У Вильсона[8] хватило глупости назначить его министром внутренних дел, и только посмотрите, чем он занимается – выставляет нас всех на посмешище. И ради чего?

– Видишь ли, дорогая моя, – возразил Блетчли, – у него хватает здравого смысла понимать, что наша страна является частью Европы. Хит прав. Британского содружества больше нет, и мы уже не можем выжить в одиночку. Рой Дженкинс – один из немногих социалистов, признающих этот факт. Привет, Мантелл. Насколько я вижу, все готово. Вот и отлично.

Заняв место во главе стола, Блетчли погрузился в изучение своих записей. По крайней мере, выглядел он по-прежнему неплохо.

Джейн, высоконравственная дама, очень строгая и привередливая, боготворила Основателя. Предыдущие заседания, созываемые раз в два месяца, проходили в ее доме в Хэмпстеде, где Джейн беззаветно ухаживала за своей больной матерью, пока та не умерла несколько лет назад. Как и Профессор, во время Второй мировой войны Джейн сотрудничала с разведкой. Достав из пакета десять пластмассовых кружек, она распределила их вокруг стола, а четырехпинтовый термос с кофе поставила рядом со своим местом, напротив председателя. Для Джейн жизнь состояла именно из таких маленьких ритуалов.

Последними пришли полковник Томми Макферсон, председатель лондонского отделения КБП[9], а также Майкл Пэнни и Спайк Аллен.

– С какой новости начнем, с хорошей или плохой? – в своей обычной полушутливой манере обратился к собравшимся Пэнни.

Этот человек очень старался производить положительное впечатление на окружающих. Несмотря на это, остальные ему не симпатизировали. Но вынуждены были скрывать свою неприязнь, поскольку он, бывший юрист-экономист, кладезь информации из недр Сити, являлся протеже Блетчли. Никто ему не ответил.

– Что ж, плохая новость заключается в том, что Рой Дженкинс подал в отставку. Хорошая новость: этих сквернословов из рок-группы «Sex Pistols» выставила за дверь их собственная фирма грамзаписи.

Спайк занял место рядом с Блетчли, которого он недолюбливал – о чем никто даже не подозревал, поскольку Спайк выказывал эмоций не больше, чем нежащаяся на солнце кобра. Спайк предпочитал те заседания, на которых согласно очередности председательствовал Макферсон. Он понимал, что по поводу бристольского дела будет много споров, поэтому решил сперва доложить о том, что произошло в Айлингтоне.

Полковник Томми Макферсон и Блетчли вместе с Основателем были в Комитете со дня его основания. И вот сейчас, восемь лет спустя, после многих успешных дел Макферсон смотрел на Блетчли и гадал, как Основатель, великолепно разбирающийся в людях, мог вообще выбрать этого человека. Однако и сам он вначале считал Блетчли одним из лучших. Если задуматься, тогда Блетчли был отменным игроком, неиссякаемым источником вдохновения. Это он придумал название «пушинки» – «потому что у нас такое легкое прикосновение». Но где-то в пути с Блетчли произошла перемена.

Макферсон знал Основателя уже больше сорока лет. Оба принадлежали к горным шотландским кланам, в военную пору служили в войсках специального назначения и побывали в немецком плену (Основатель томился в лагере Колдитц), но, несмотря на все это, Макферсон так по-настоящему и не понимал внутренних процессов, происходящих в блестящем уме Основателя. Истинные мотивы создания им Комитета затерялись в тумане времени, однако ходили слухи о личной трагедии. Якобы в 1968 году Основатель потерял близкого человека, чью гибель можно было бы предотвратить, если бы полиция действовала надлежащим образом. Однако виной всему была не халатность правоохранительных органов, а недостаточное финансирование и нехватка людей. Просто в нужное время в нужном месте не оказалось полицейских.

Сама природа демократии препятствует предотвращению многих преступлений. В Белфасте британской армии известны личности пары десятков убийц из ИРА[10], однако закон запрещает «убрать» их, поэтому террористы наносят все новые удары. То же самое верно в отношении торговцев наркотиками, сутенеров и прочей нечисти, вольготно чувствующей себя в Великобритании.

Пределы своих возможностей Основатель понимал и не собирался искоренять зло во всей стране. Он занимал строго определенную нишу, поскольку благотворительность начинается у себя дома. Будучи тесно связан с семьями военнослужащих SAS, он вознамерился создать группу «сторожевых псов», которая заботилась бы о благополучии двух с лишним тысяч бывших бойцов роты снайперов и других подразделений спецназа. Этой группе также предстояло откликаться на призывы о помощи в тех случаях, когда официальные правоохранительные органы оказывались бессильны.

В начале пятидесятых 21-й полк SAS размещался неподалеку от вокзала Сент-Панкрас, а командовал им знаменитый ветеран коммандос полковник Чарльз Ньюмен, кавалер ордена «Крест Виктории». Этому полку вообще везло на начальников-сорвиголов, достаточно упомянуть полковников Лапрайка, Сазерленда и Билла Макферсона. Последний, которому в ближайшее время предстояло возглавить клан Макферсон, приходился родственником полковнику Томми Макферсону.

Как-то раз один ветеран-сержант обратился к Ньюмену и пожаловался на то, что его семье, проживающей в Ноттинг-Хилле, не дают покоя местные хулиганы. Ньюмен пригласил с полдюжины здоровяков-десантников, и те, переодевшись в штатское, отправились в Нотинг-Хилл и мирно побеседовали с виновниками напряженных отношений. Тактика увенчалась успехом, и это дошло до слуха Основателя. Формально не были нарушены никакие законы страны, поскольку бандиты Ноттинг-Хилла предпочли не связываться с десантниками и обошлось без насилия.

Все вопросы, которыми занимался Комитет, ставил Боб Мантелл. У него было множество источников по всей стране, в основном бывшие десантники, нашедшие себя в самых разных профессиях, в том числе и в полиции. Если Мантеллу удавалось убедить потерпевших, чтобы они решали свои проблемы с помощью полиции, его это вполне устраивало. Но очень часто оказывалось, что в полицию уже обращались, вот только она не могла ничего предпринять.

После обычного вступления Блетчли начал заседание с краткого перечня второстепенных дел, требующих решения, и действий, оказавшихся неэффективными. Примерно через час очередь дошла до двух тем, которые Блетчли назвал деликатными. Обе они относились к ведению Спайка Аллена.

Спайк не любил многословия.

– В Айлингтоне, – начал он, оторвавшись от своих записей, – все прошло хорошо. Информация Огеста оказалась надежной, и наши друзья уже получили обратно своей «мерседес», а также тысячу фунтов наличными за доставленное беспокойство.

Блетчли кивнул.

– Полиция? – уточнил он.

Спайк был готов к этому вопросу.

– Наш «местный» навел справки в отделении. Мистер Джеймс заявил об угоне сразу же, как только его машина исчезла. У него были основания считать, что авторемонтная мастерская Давенхэмов в сговоре с айлингтонской группировкой, и он предполагал, что машина по крайней мере в течение трех часов будет находиться в покрасочном цеху. – Спайк пролистал свой отчет назад. – Полиция перезвонила мистеру Джеймсу через два дня, и он услышал обычные причитания. Машина нигде не обнаружена, а осматривать мастерскую Давенхэмов без ордера на обыск нельзя.

– Сколько человек вы направили к Давенхэмам? – спросил Блетчли.

Он всегда особо требовал обходиться минимальными средствами.

– Трех, – ответил Спайк. – Все накачанные.

– Майкл, вы довольны? – обратился Блетчли к бывшему юристу Пэнни.

Тот кивнул.

– Огест хорошо знает братьев Давенхэмов. Эта мелюзга не будет поднимать шум, только чтобы ублажить свое самолюбие. И уж тем более они не пожалуются в полицию, что их принудили силой вернуть краденое законному владельцу. Нет, полагаю, Спайк провел это дело, используя нажим в самом что ни на есть нужном объеме.

Спайк, никогда не стремившийся к лаврам, поблагодарил Близнецов, которые подсказали ему, какой степени устрашения будет достаточно для возвращения машины. На том же самом дыхании он перешел к отчету о бристольском деле, надеясь сыграть на хороших эмоциях, вызванных успехом в Айлингтоне.

– Теперь Бристоль, – объявил Спайк. – Операция, которую Комитет санкционировал на сентябрьском заседании в прошлом году. Она была проведена в ноябре, и сейчас уже можно с полным основанием предположить, что не будет ни ответных действий полиции, ни освещения в средствах массовой информации. У нашего «местного» хорошие связи в городе, и он подтверждает, что Сайминс, человек, непосредственно виновный в гибели дочери нашего друга, уехал из Бристоля. – Спайк похлопал ладонью по лежащей перед ним синей папке. – Джейн раздала всем копии моего подробного отчета.

Профессор поднял взгляд.

– Ну, подробным его едва ли назовешь, – пробормотал он. – Всего две страницы, и то полностью посвященные объекту. Мне бы хотелось побольше узнать о наших действиях. Я прекрасно понимаю, что они позволили добиться желаемого результата, но как именно это произошло? Поскольку акция проведена от нашего имени, мы должны быть уверены в том, что нас устраивают методы, которыми воспользовались ваши «местные». Вы согласны?

Как и ожидал Спайк, остальные откликнулись одобрительным гулом.

– Я воспользовался советом членов Комитета относительно того, каким способом лучше всего решить эту проблему. – Он не повернулся к Близнецам, но те разом погрузились в изучение своих бумаг. – Меня заверили в том, что в данной ситуации любые менее убедительные действия будут лишь пустой тратой времени. В операции принимали участие всего двое «местных», и они прекрасно понимали, как далеко можно зайти. У Сайминса на теле почти не осталось следов насилия.

Лицо Профессора стало мрачным.

– Значит, вы подвергли этого человека пытке?

Спайк объяснил, какими методами воспользовались Халлет и Мейсон. Он не называл их по фамилиям, поскольку Мантелл, составивший основные правила деятельности Комитета, особо подчеркнул, что лишь Спайку должны быть известны личности «местных». Если кто-нибудь из них «протухнет», он сможет выдать из Комитета одного только Спайка. Никто из «местных» не знал ни настоящего имени Спайка, ни его адреса – им были известны лишь номер его автоответчика и почтовый ящик. В случае смерти Спайка его душеприказчики перешлют Блетчли и Макферсону запечатанные конверты с контактными данными «местных».

– И что с того, что нет ни синяков, ни шрамов? – стоял на своем Профессор. – Мы, Комитет, категорически запретили применение пыток, какими бы ни были цели и задачи. Да или нет?

– Не спешите, приятель. – Это был Огест с раскрасневшимися от волнения щеками. – Спайку было поручено избавиться от этого мерзавца, от этого детоубийцы, не причинив ему травмы. Что ж, Спайк с задачей справился, и я приношу свои поздравления ему и его ребятам. Черт побери, Профессор, а вы чего ожидали? – Он хлопнул папкой по столу. – Грецкий орех ведь не расколешь ножницами.

Профессор сохранял спокойствие.

– Никто не говорит о ножницах. Однако подвешивание на дыбе – излюбленная пытка самых гнусных режимов в мире. Ее широко использовали нацисты, а в настоящее время она распространена по всему Ближнему Востоку. Только почитайте доклады «Международной амнистии». Дыба способна меньше чем за день свести человека с ума. Такого бесчеловечного мучения я не пожелаю своему заклятому врагу.

Тот из Близнецов, что потолще, пробормотал:

– Профессор, вашим самым заклятым врагом, вероятно, является налоговый инспектор. Дружище, вы спрятали голову в песок. С наркодельцами церемониться бесполезно, они понимают только грубую силу. Если бы наш Спайк не напугал подонка до полусмерти, тот не повел бы и бровью и уж тем более не прекратил бы травить бристольских детей.

Такой была самая длинная речь, на памяти членов Комитета произнесенная одним из Близнецов.

– Мы для того и объединились, чтобы иметь дело с людьми этой породы, – возразил Профессор. – Но мы не имеем права отвечать на насилие насилием. Не сомневаюсь в том, что можно было запугать этого типа и не прибегая к пытке. Я вовсе не предлагаю колоть орехи ножницами, Огест, но я настоятельно рекомендую резать стекло, испуская луч нужной частоты. Мы должны вести игру наподобие шахмат, игру, основанную на знании психологии и точном расчете. Первым делом мы собираем самую свежую и достоверную информацию, после чего наносим удар, используя хитрость, а не грубую физическую силу. Только так мы остаемся в рамках закона и сохраняем порядочность.

– Возможно, – мягко предположил Блетчли, – Спайк не смог собрать достаточно информации и как следствие вынужден был переусердствовать?

Макферсон отметил, что у Блетчли забегали глаза.

– Моя информация была исчерпывающей, – ответил Спайк. – Наш источник в Бристоле прекрасно знает свое дело. Он подтвердил, что объект не отреагирует на предупреждения и угрозы, если они не будут подкреплены действием.

– В таком случае, – отрезал Блетчли, – вам следовало немедленно обратиться к Комитету. Возможно, мы пересмотрели бы всю операцию. Выбрали бы другой путь или даже вообще отменили ее.

Сопровождая свои доводы энергичными жестами, председатель задел кружку и пролил кофе с молоком. Джейн тотчас вскочила на ноги, чтобы принести бумагу из туалета.

– Вы поднимаете вопрос, относящийся к нашей обшей политике? – Голос Макферсона был ледяным. – Правильно ли я понял, что мы закончили обсуждение конкретной операции в Бристоле?

Спайк слушал с интересом. Он взял за правило никогда не вмешиваться в горячие споры членов Комитета, однако при этом не упускать ни одной мелочи. За последние три года у него окрепло убеждение, что Блетчли становится все более закостенелым. По мнению Спайка, один только Макферсон обладал влиянием, чтобы помешать Блетчли ослабить дух Комитета до полного бессилия.

Как правило, Блетчли мог рассчитывать на поддержку Мантелла и Пэнни во всем, что затрагивало вопросы законности и порядка, однако Макферсон в качестве крайней меры мог прибегнуть к решающему голосу Основателя, который, несмотря на свое отсутствие, по-прежнему оставался minen-ce grise.[11]

Мантелл в начале семидесятых завербовал первых «местных». Какое-то время руководил ими лично, но затем перенес неудачную операцию на бедре. По его рекомендации работу с «местными» взял на себя Спайк, став единственным членом команды, получающим жалованье. Один только Макферсон знал личность спонсора, платившего Спайку. Со временем Спайк невзлюбил Мантелла – слишком уж строго тот следовал линии, проведенной Блетчли. С точки зрения Спайка, излишнее почтение к букве закона нередко снижало эффективность Комитета. Кроме того, это создавало дополнительные проблемы его «местным». Самое плохое, что им запрещалось иметь при себе огнестрельное оружие, даже если они как частные лица имели право на его ношение. И Спайк скрепя сердце требовал неукоснительного соблюдения этого правила. Даже самые незначительные операции, проведенные им, тщательно протоколировались, и отчеты после обсуждения Комитетом сдавались на хранение Джейн.

На этот раз Блетчли не позволил Макферсону увести его в сторону. Того, что произошло в Бристоле, не должно было произойти никогда.

– Этические нормы Комитета и позорные события в Бристоле тесно переплетены между собой, – проворчал Блетчли, обращаясь ко всем собравшимся и к Макферсону в частности. – У нас достаточно связей на самом высоком уровне, чтобы управлять подобными событиями. Возможно, одно словечко на ухо главе бристольской полиции оказалось бы ничуть не менее действенным. – Он повернулся к Спайку. – Вы пробовали связаться с полицией?

Согласно блаженным убеждениям Блетчли, Комитет обладал многочисленными связями в высокопоставленных кругах и мог запросто проложить себе дорогу куда угодно, подергав за нужные стратегические ниточки. Он свято верил в то, что любого преступника можно победить умом, хитростью и тщательно составленной дезинформацией. Комитет мог добиться любой цели, применив нужный нажим в нужное время.

Спайк понимал, что таких же концепций первоначально придерживались и Основатель с Макферсоном, однако в отличие от Блетчли и его сторонников они приспособились к требованиям реальности, убедившись в том, что эти концепции по большей части являются несбыточными мечтами.

– Нет, полиции мы ничего не сообщали, – ответил Спайк. – Возможно, вы помните, что в моем докладе, представленном в октябре прошлого года, ясно говорилось о том, что полиции было известно о противозаконной деятельности объекта задолго до того, как мы подключились к этому делу. Однако полиция не могла предъявить никаких конкретных обвинений.

– Господин председатель! – В голосе Макферсона прозвучало раздражение, этот человек не любил тратить время на пустые разглагольствования. – Проблема опять сводится к простому вопросу: готовы ли мы проявить гибкость и двигаться в ногу со временем. Разумеется, я вовсе не имею в виду, что мы должны понизить наши основополагающие нормы до уровня морали тех неприятных людей, которых мы пытаемся остановить. Но нам следует равняться на таких личностей, как Черчилль и Кеннеди, на признанных лидеров демократических государств, считавших, что определенные цели оправдывают определенные средства. Зло, угрожающее нашим друзьям, бывшим бойцам спецназа, становится все более многоликим, и наши враги ухитряются находить все новые дыры в законодательстве. Там, где полиция не может обеспечить надлежащую защиту, мы обязаны найти эффективный способ.

В зале наступила тишина, нарушаемая лишь надрывными звуками волынки из музыкального класса да приглушенными криками детей, играющих в футбол на лужайке позади здания.

Макферсон заговорил снова:

– В прошлой войне лучшими командирами спецвойск были те, кто изучал работы Ленина, который говорил, что потребность во всестороннем анализе является защитой от бесплодности и схоластичности. А председатель Мао поддержал его своим высказыванием: «Мы должны учиться видеть обратную сторону вещей. В определенных условиях что-то плохое может привести к хорошим последствиям». Наш Комитет ничего не добьется, если мы будем ограничивать себя правилами, которые сами же и установили почти десять лет назад.

Операция в Бристоле обсуждалась еще полчаса. В окончательных рекомендациях Блетчли не было ни слова осуждения по поводу использованных методов. Он лишь предложил периодически выяснять, не вернулся ли объект в Бристоль, добавив, что можно известить «нашего друга в Чиппенхэме»: убийца его дочери выдворен из города и больше не будет губить молодые жизни.

Комитет перешел к другим вопросам. Однако, как потом вспоминал Макферсон, все последующие проблемы с Блетчли вели отсчет именно с этого дня.