Читать книгу История прибалтийских народов. От подданных Ливонского ордена до независимых государств - Райнхард Виттрам - Страница 4

Немецким купцам из Вестфалии и Нижней Саксонии области, прилегавшие к Балтийскому морю, были знакомы задолго до появления там германских приморских городов. Однако Генрих Лев[34], основав в 1158 году город Любек, ставший надежным торговым опорным пунктом, и распространив германское господство на остров Готланд, открыл перед торговцами новые возможности.

В Висбю[35], как «купцы Римской империи», они создали свое товарищество и начали вести торговлю с русскими, безопасность которой обеспечивал могущественный герцог, заключив соответствующие контракты. В результате древние торговые пути между Востоком и Западом были включены в дорожную сеть германских купцов, что открыло им дополнительную возможность для развития торговли на ярмарках пушнины и воска в глубине России.

Возникновение поселения германских купцов в Висбю в 1160 году создало очередную предпосылку для того, чтобы немцы стали широко использовать Западную Двину как торговый путь, который им, несомненно, был давно известен. А вслед за купцами отправились и миссионеры. В частности, в 1180 году к торговцам присоединился каноник монашеского ордена Святого Августина Майнхард из гольштейнского монастыря Зегеберг, который, невзирая на понесенные жертвы и презрев опасность, основал на Западной Двине немецкую миссию, добившись разрешения на это у полоцкого князя. В 1184 году в Икскюле[36] Майнхард построил на земле ливов первую церковь, а в 1186 году бременский архиепископ Гартвиг II произвел его в епископы Икскюля.

Помощником у Майнхарда был цистерцианец[37] Теодорих, который окрестил короля ливов Каупо, а позднее взял на себя руководство миссионерской деятельностью среди эстонцев, последовав примеру своего французского собрата по ордену Фулко. После смерти Майнхарда в 1196 году икскюльским епископом был назначен цистерцианец Бертхольд, который до 1194 года являлся настоятелем монастыря в немецком городе Локкум. Однако уже в 1198 году Бертхольд пал в стычке с ливами, что показало необходимость ужесточения усилий миссионерской деятельности, так как обращение местного населения в лоно церкви было явно не завершено. А поскольку в Бремене не желали оставлять Лифляндию в покое, то в конце февраля или в первых числах марта 1199 года ее епископом был назначен племянник Нижнесаксонского архиепископа Гартвига Бременский каноник Альберт фон Буксгевден.

В лице епископа Альберта немцы получили человека, чье социальное положение и знание дела хорошо соответствовали возможностям того времени для решения серьезных политических задач. Тем не менее описания его личных деяний в летописях, к сожалению, не сохранились. О нем говорят лишь оставленные им глубокие следы его всеобъемлющей деятельности, которые позволяют судить, насколько фундаментальна была эта личность. Использованные им организационно-правовые формы управления сами говорят о его юридической грамотности, степени образованности и о мировоззрении в целом.

Епископ Альберт, по образному выражению некоторых историков, являлся «великим епископом-миссионером Германии». В Лифляндии он стал творцом неповторимого германского церковного и светского устройства власти. То, что первоначально являлось лишь слепком нордической миссионерской традиции Бремена, в конечном итоге превратилось в мерную средневековую поступь немецкого народа на восток, в колонизацию восточных территорий, которая подготовила Лифляндию для превращения ее в часть нордического пространства.

Даже подготовительные мероприятия свидетельствуют о том, что Альберт рассматривал свою задачу через призму широких германских интересов в Балтийском море и немецкой имперской политики – он вступил в контакт с королем Дании Кнудом VI и его братом, будущим датским королем Вальдемаром. И эта связь оказалась очень плодотворной! Кроме того, Альберт стал взаимодействовать с датским лундским архиепископом Абсалоном, а также германским королем Филиппом Швабским, в магдебургском замке которого встретил рождественские праздники 1199 года. В то время там гостил и принадлежащий к рыцарскому сословию поэт Вальтер фон дер Фогельвейде.

Из всего того, что нам известно об Альберте, на той встрече он старался решить всего лишь ограниченную задачу – прояснить вопросы, связанные с экономическим обеспечением проезда через Лифляндию. И его обращение к королю Филиппу вовсе не означало отдаления от скандинавов, хотя в то время в отношениях между Кнудом VI и Филиппом Швабским и наблюдалась некоторая напряженность. Он просто старался использовать в интересах решения своей миссии все предоставлявшиеся тогда возможности и влияние сильных мира сего.

В этой связи необходимо заметить, что наиболее важным и имевшим далекоидущие последствия было его взаимодействие с папой. Результатом этого явилась выпущенная 5 октября 1199 года Иннокентием III булла, в которой папа призвал верующих Нижней Саксонии и Вестфалии встать на защиту церкви в Лифляндии. При этом проезд по лифляндской территории приравнивался к совершению паломничества в Рим. Но еще большее уважение к Лифляндии вызвало посвящение в 1202 году Альбертом этой земли Деве Марии, Божьей Матери. Тем самым ему удалось отодвинуть на второй план Палестину, страну Сына Божьего, и в октябре 1204 года Иннокентий III разрешил священнослужителям, а следовательно, и мирянам отправиться в поощряемый церковью крестовый поход не в Иерусалим, а в Лифляндию. Подоплекой этому послужил Четвертый крестовый поход[38], принявший несколько неожиданное направление и закончившийся созданием Латинской империи в Константинополе. Придание же Лифляндии статуса «святой земли» превратило ее в собственность престола Святого Петра. Другими словами, с правовой точки зрения она стала расцениваться папами как их собственность, и такое положение закрепилось за этими землями на многие столетия.

Альберт с самого начала во всем принимал самое деятельное участие – он колесил по своей родине и вербовал соратников, делая это от имени церкви и заражая всех своим задором. В результате сотни людей, осенив себя крестным знамением, вставали под его знамена, а некоторые продавали даже свое имущество, чтобы оплатить расходы нового крестового похода. Его в Лифляндию Альберт смог предпринять уже весной 1200 года, посадив войско на 23 корабля. В том же году Альберт снова появился в Германии, чтобы организовать дополнительные силы, которые он отправил в колонию весной 1201 года. Всего Альберт предпринял не менее четырнадцати подобных поездок.

Среди рыцарей, отправившихся по призыву церкви в Лифляндию с крестовым походом, были правители и благородные господа выдающихся фамилий, такие как Бернхард фон Липпе, граф Альберт фон Гольштейнский (правнук Альбрехта Медведя[39] и племянник датского короля Вальдемара) со своим двоюродным братом и дядей, герцог Альберт Саксонский (внук Альбрехта Медведя и тесть императора Фридриха II), а также граф Адольф фон Дассель (внук Райнальда фон Дасселя).

Рыцари, многие из которых состояли с епископом в кровном родстве, выдвинулись, естественно, со своими многочисленными вассалами, оставшись затем в новых землях. Особенно это касалось прибывших из Нижней Саксонии, Остфалии[40] и Восточной Саксонии, среди которых было немало представителей богатых и уважаемых родов. Поэтому можно определенно утверждать, что ими двигало не стремление к легкой наживе, а ощущение своей принадлежности к церкви, можно даже сказать настоящий религиозный энтузиазм. Конечно, было и желание завоевать в тяжелых сражениях ленные владения, но большинство хотело испытать себя в опасных приключениях и заслужить славу в бою.

Для привлечения значительных средств, которых требовала организация похода, епископ Альберт заручился поддержкой германских купцов и уже летом 1201 года в безлюдном месте недалеко от одного из поселений ливов основал на Западной Двине город Ригу. Этот шаг по возведению немецкого населенного пункта, самого древнего после Любека на Балтике, преследовал три цели – создание резиденции епископа, которому по церковным канонам надлежало находиться в городском поселении, обеспечение колонии укрепленным опорным пунктом и предоставление купцам удобного торгового места с прицелом на восток.

Место, где находился старый рынок, располагавшийся возле излучины реки в 15 километрах вверх по течению, для нового города не подходило, так как туда из-за мелководья большие морские корабли пройти не могли. А чтобы исключить конкуренцию со стороны порта земгальских торговцев, находившегося в устье Курляндской Аа, в 1201 году папа издал специальный мандат, запрещавший судам заходить туда под страхом строжайшего наказания.

В 1202 году под предводительством брата Альберта Энгельберта в Ригу из Германии прибыли первые поселенцы, а в 1211 году епископ приступил к возведению кафедрального собора – зальной церкви с нефами одинаковой высоты, крытой галереей и залом для собраний.

Земля в городе находилась в собственности епископата, но постройки возводились при активном содействии немецких купцов. Горожанам же Альберт даровал такие же свободы и привилегии, какими пользовались немцы на острове Готланд. Вскоре и управление городскими делами стало осуществляться назначенным епископом фогтом[41]. Поэтому уже в 1221 году, еще при жизни основателя города, горожане доросли до того уровня, когда им можно было передать право на принятие устава городского совета и на владение городской землей.

Миссионерская деятельность осуществлялась при неразрывной связи и содействии монашеских орденов. Первый старший пастор рижского соборного капитула[42], брат Альберта Энгельберт, был членом монашеского ордена Святого Августина, а его преемник Йоханнес – премонстрантом[43]. Однако наиболее деятельными среди всех являлись цистерцианцы, которые предоставили для миссионерских целей многочисленных проповедников и создали для себя в Лифляндии укрепленные опорные пункты. В частности, в 1205 году они начали строительство монастыря в Дюнамюнде[44], настоятелем которого стал миссионер Теодорих. А в 1213 году римский папа Иннокентий III потребовал, чтобы каждый нижнесаксонский монастырь отрядил одного или двух монахов для усиления миссионерской миссии в Эстонии.

В отличие от остальных колонизированных немцами восточных областей на территории нового епископата Альбрехт с самого начала не преследовал интересы, присущие мирскому сюзерену, и не располагал соответствующей защитой. Силовые средства для покорения язычников епископу приходилось собирать самому. При этом людей, прибывавших с ежегодными процессиями паломников, для таких целей не хватало. Дефицит ощущался и тогда, когда Альберт начал привлекать способных носить оружие высоким жалованьем. Поэтому наиболее действенной силой, которой он располагал, были военные возможности одного религиозного рыцарского ордена, давшего обет бороться с язычниками.

В 1202–1203 годах цистерцианец Теодорих явно независимо от епископа Альбрехта основал орден рыцарей Христа (латинское название – «Братство воинов Христа»), чьей эмблемой являлся красный меч на белом поле с красным крестом над рукоятью и который стали называть орденом меченосцев. Этот орден, перенявший устав тамплиеров, в отличие от него, подчинялся непосредственно не папе, а епископу. За счет постоянного пополнения рыцарями из Германии он быстро рос и уже вскоре настолько усилился, что в 1207 году смог приступить к завоеванию новых земель, начав претендовать на треть от военной добычи и требовать права на владение третью всех завоеванных земель. Епископ Альбрехт пошел навстречу пожеланиям ордена и согласился передать ему испрашиваемые территории.

Еще в начале того же года Альберту удалось привести к логическому концу свои организационные мероприятия – на собрании светских и духовных лидеров в немецком городе Зинциг в январе, а может быть, в Гельнхаузене 2 февраля 1207 года он преподнес Лифляндию королю Филиппу Швабскому в качестве нового имперского ленного владения. Позднее, а именно 1 декабря 1225 года, ему удалось добиться у короля Генриха признания Лифляндии в качестве марки[45] империи и придания ее правителю таких же суверенных прав, какими обладали другие имперские князья. Тем самым ограничивались и властные полномочия императора в вопросах регулирования правовых отношений, чего добивались все лифляндские феодалы. В результате были сформированы такие правоотношения, которые сохранялись затем в течение трех с половиной столетий. Попытки же непосредственного вмешательства императоров во внутренние дела Лифляндии, как, например, издание манифеста в защиту прав новообращенных Фридрихом II в марте 1224 года, дальнейшего развития так и не получили.

Епископ Альбрехт преследовал четкую цель, которая была одновременно и миссионерской, и политической, – воцарение христианства в Лифляндии, властителем которой стал бы не кто иной, как епископ. В осуществлении таких планов он опирался на поддержку своих пятерых братьев, из которых наряду с уже упоминавшимся Энгельбертом наиболее известным стал Герман – будущий епископ Дорпата. Из трех других братьев самую заметную политическую роль сыграл Дитрих, который сделал правильные выводы из вынашиваемых Альбертом планов на будущее – в 1211 году он женился на дочери русского князя Владимира из Плескау.

Отсюда напрашивается вывод, что первоначально Альберт планировал добиться мирного соседства с русскими и договориться с ними о совместных усилиях по христианизации прибалтийских язычников. Не исключено также, что такое предполагало вступление немцев с русскими в союзные отношения с далекоидущими последствиями. Во всяком случае, после перехода летгалов в лоно Римско-католической церкви германцы подтвердили обязанность выплачивать дань Пскову жителями области Толова, а в 1224 году папа Гонорий III призвал всех христиан на Руси материально поддержать миссионеров в Лифляндии.

Намного труднее было разграничить сферы влияния в северных районах Западной Двины, Лифляндской и Курляндской Аа с Датской империей. Однако стычки с эстонцами требовали урегулирования спорных вопросов. В этой связи уместно будет напомнить, что еще до своей первой поездки в Лифляндию Альберт посетил будущего датского короля Вальдемара, а в 1219 году даже попросил у него военной помощи. В результате летом того же года Вальдемар II высадился в северной части Эстонии и под стягами Даннеброга[46] – красного полотнища с изображением белого креста, которое, по преданиям, упало с неба перед решающим сражением и стало имперским флагом Дании, – разбил эстонцев.

Затем на месте эстляндской крепости Линданисе[47] Вальдемар II основал крепость Реваль, но на этом его амбиции не ограничились. Уже в следующем году он выдвинул к Альберту требование передать ему всю Лифляндию и Эстонию. В Риге такое вызвало всеобщее возмущение и призывы к вооруженному сопротивлению. В результате Вальдемар отказался от своих притязаний на Лифляндию, а когда в мае 1223 года его взяли в плен собственные вассалы, то на этом соперничество с датчанами за прибалтийские земли закончилось.

Однако, несмотря на все успехи, своей цели епископ Альберт не добился – настолько мощными оказались противодействующие силы. Правда, еще в 1210 году ему было дано право назначать епископов и рукополагать в сан. В 1214 году он получил признание независимости от власти старшего священника, а в 1217 году Гонорий III подтвердил его полномочия на создание епископства и занятие поста епископа. Тем не менее в присвоении сана архиепископа ему отказывали вплоть до самой его смерти в 1229 году. Когда второй магистр ордена меченосцев Фольквин предъявил Альберту новые повышенные требования, то их спор вынужден был разрешить папа римский Иннокентий III, который 20 октября 1210 года издал даже специальную буллу. В ней подтверждалось, что за орденом для взимания дани сохраняется третья часть завоеванных епископом земель, но о порядке ее получения в областях, которые еще предстоит захватить, меченосцам придется договариваться с епископами, которые будут туда назначены.

В 1212 году кайзер Оттон IV подтвердил владения ордена меченосцев, что соответствовало намерению Папской курии не допустить усиления Альбрехта. Такая позиция Рима просматривалась уже в том, что Иннокентий III не подчинил Альбрехту назначенного им в 1211 году в замок Леаль[48] первого епископа Теодориха (бывшего до того времени настоятелем монастыря в Дюнамюнде), а в 1213 году выдал разрешение на одновременное назначение епископов в эстляндских землях датскому лундскому архиепископу. Независимыми от Альбрехта оказались и другие созданные им епископства (Селониен-Земгальское, позднее Курляндское; Эзель-Викское; Дорпатское). Причем епископы из Дорпата и Эзеля еще при жизни епископа Альберта были наделены леном как имперские князья.

Положение в политической раздробленности Лифляндии не исправил и папский легат моденский епископ Вильгельм, присланный туда из Пьемонта по просьбе Альбрехта Гонорием III в 1225 году для урегулирования спорных вопросов и усиления миссионерской пропаганды. Деятельность этого легата явилась отражением чрезвычайных притязаний папы на непосредственное руководство миссионерской деятельностью, однако сбыться этому было не суждено. Среди многих проблем, с которыми пришлось столкнуться римскому посланнику, наиболее опасными являлись трения между епископом Альбрехтом, орденом меченосцев и городом Рига – по состоянию на 11 апреля 1226 года каждый из них претендовал на треть от завоеванных совместными усилиями земель.

Постепенно все эти три претендента – епископ, орден и город – стали примерно равными по силе, и во властных отношениях сложилась такая ситуация, исправить которую не удалось и второму римскому посланнику вице-легату Болдуину фон Альна из валлонского монастыря Ольне, старавшемуся в 1231–1234 годах вновь установить единоличную власть папы. Перелом в расстановке сил наступил тогда, когда для ордена меченосцев пробил его судьбоносный час. Все произошло 22 сентября 1236 года при возвращении рыцарей из похода против литовцев, когда возле литовского населенного пункта Сауле (Шауляя) на них напали и почти всех перебили литовцы и примкнувшие к ним земгалы. Через полгода оставшиеся братья ордена меченосцев перешли в Германский орден[49], начавший за несколько лет до этого активно действовать в Пруссии и перед которым папа поставил новую великую задачу.

Наследство, доставшееся от меченосцев по договору, заключенному в итальянском городе Витербо 13 мая 1237 года, оказалось очень тяжелым. И связано это было не столько со своеобразием момента с его опасностями и притязаниями Дании на Эстонию, сколько с правовым положением бывшего лифляндского ордена, точнее, с его зависимостью в ленных вопросах от епископов. И то, что Великий магистр Герман фон Зальца, несмотря на все трудности, признал главенство епископов и необходимость очищения северных районов Эстонии от датчан, говорит об его государственном подходе в делах. А это, в свою очередь, открыло новое поле деятельности и способствовало обоснованию Германского ордена в Лифляндии, что явилось следующей важнейшей вехой после появления в прибалтийских землях великого епископа.