Читать книгу Рождественский магазинчик Флоры - Ребекка Рейсин - Страница 5

Телефон звонит и звонит – где он? Что касается коллег по работе, то Джона – самый близкий мне человек, но эта привилегия также сопряжена со своими проблемами. Джона всегда делает то, что лучше для Джоны. Он с такой же вероятностью бросит меня под автобус, как поменяет смену или соврет ради меня в случае крайней необходимости, подобной той, с которой я сейчас столкнулась. Но у меня нет особого выбора, поэтому я продолжаю мчаться по городу и прошу его ответить на звонок мобильного.

– …ло?

– Джона, наконец-то, я опаздываю! Прикрой меня с Магдой, пожалуйста! – Я мчусь по обледенелой лондонской улице, мои бархатные тапочки с оленями не справляются с лужами. Тапочки – часть нашей униформы, но обычно я не надеваю их, идя на работу, именно по этой причине! В своем безумном состоянии этим утром я не смогла найти кроссовки, а вся остальная моя обувь слишком модная для дневных улиц Лондона. Увы, у меня нет времени ходить на цыпочках по многочисленным лужам с грязной водой, поэтому я, задыхаясь, пробираюсь сквозь них. Я продрогла до костей. – Скажи ей, что я… Я на складе, разбираю поломки.

– Кто это? – лениво растягивает он слова.

Намекни мне на закатывание глаз.

– Очень забавно. Это Флора, и ты это знаешь!

– Опять опаздываешь, а, Флора? – Он растягивает каждый слог, как будто я не нахожусь в эпицентре потенциальной катастрофы, угрожающей работе. Почему все, что я пробую, оборачивается против меня?

– Это не моя вина! У меня была проблема в гардеробе, маленький красный носик Рудольфа…

– Проблема в гардеробе? Так вот как вы это называете в наши дни? Этот парень тебе не подходит, дорогая. – Он смеется своим бесящим хихиканьем – я не могу понять, почему я пыталась привлечь Джону на свою сторону. Он действительно склонен радоваться несчастьям других людей и извлекать из них пользу.

Я нажимаю на сигнал светофора, говоря:

– Давай, давай, – и сожалею о том, что так долго не загорается зеленый. У меня не хватает духу сказать Джоне, что Люк пошел по пути всех моих прошлых бойфрендов. Юг. Мы даже не добрались до официальной стадии Facebook! – Слушай, просто скажи Магде, что я на заднем дворе, разбираю… все вещи, которые нужно… разобрать, хорошо?

– Я не знаю, Флора. Правила есть правила. К тому же она просто посмотрит на тебя на записях с камер видеонаблюдения. Подожди, у меня клиент. – Сигнал светофора на перекрестке наконец загорается зеленым, так что я изо всех сил шаркаю в своих промокших тапочках и стараюсь не думать о том, что Магда меня поймает.

Честно говоря, я снова опоздала, потому что вдохновение пришло после того, как мы украсили квартиру, поэтому я засиделась до рассвета, планируя рождественскую феерию, которую намерена представить Магде сегодня позже. Я немного нервничаю по этому поводу, потому что для человека, владеющего рождественским магазином, она определенно не такая уж радостная. Однако Магдой движут продажи, так что, если я правильно подам идею, я, возможно, смогу убедить ее. Для меня это не столько работа, сколько то, на чем я надеюсь сделать карьеру, хотя я все еще считаюсь новенькой, пробыв здесь три месяца. Рабочий день длинный, а вознаграждение не слишком высокое, но для меня это не имеет значения. Важно то, что я наконец-то нашла работу, которая мне подходит, ту, которая доставляет мне удовольствие большую часть времени.

Я узнала об этой вакансии от подруги, которая замолвила за меня словечко перед Магдой. Не то чтобы Магду действительно волновало, что кто-то думает. Я уверена, что это она придумала лицо отдыхающей сучки, у нее это чертовски хорошо получается, но я не принимаю это близко к сердцу. Мы не можем все быть веселыми и сообразительными. У меня все еще немного опухшие глаза после расставания и ошеломляющей новости о том, что Ливви улетает в Лос-Анджелес. Единственное, что у меня осталось, – моя работа, поэтому я хочу убедиться, что Магда знает, насколько я увлечена. И я как идиотка забыла завести свой чертов будильник этим утром после того, как засиделась допоздна, пытаясь сделать свою презентацию блестящей.

У нас в магазине много витрин, но ничего впечатляющего, ничего такого, о чем можно было бы написать в прессе. Моя мечта – построить страну чудес для детей, чтобы они действительно поверили в волшебство Рождества! И если Магда считает, что все это способствует росту продаж, так тому и быть. Но для меня все дело в том, чтобы создать сказочные воспоминания для молодых и старых.

Я заворачиваю за угол, и в поле зрения появляется рождественский магазин Deck the Halls. Я почти чувствую вкус свободы! Ну, не свобода, скорее плен, но в самом лучшем из возможных мест. Рождественский магазин, наполненный всеми мыслимыми безделушками для праздничного сезона – от простых елочных игрушек до импортных сверкающих золотых саней и всего, что между ними. Здесь есть подходящая праздничная одежда для семейных селфи, рождественские постельные принадлежности и практически любой электронный Санта, которого вы только можете себе представить.

– Она здесь! – шипит Иона.

– Я тоже! – Я заканчиваю разговор, снимаю куртку и шарф и заглядываю внутрь двойных дверей. Магды нигде не видно, поэтому я бросаю свою промокшую одежду под стол, чтобы забрать позже. Я провожу рукой по волосам, надеясь скрыть, насколько они мокрые, и извиняюсь, пробираясь мимо посетителей в комнату для персонала. Я уверена, что мои пальцы на ногах уже сморщились, как чернослив. Мне нужно оценить ущерб, нанесенный моим тапочкам. Я надеюсь, что они переживут этот день, но мне не нравятся мои шансы из-за хлюпающих звуков, которые они издают.

Выстрел – я замечаю Магду с ее надменным видом. Она похожа на Терминатора, сканирующего лица, словно робот, без сомнения выискивая мое. Я бросаюсь за рождественскую елку прежде, чем она замечает меня. Мне нужно разгрузить свою сумочку, чтобы она не знала, что я только что вошла.

Я хочу, чтобы у Магды была презумпция невиновности, и верю, что в глубине души она хороший человек со своим любимым, но пока, похоже, это не так. Как будто ей доставляет удовольствие мучить своих сотрудников до тех пор, пока они не уволятся, или она может уволить их за какой-нибудь незначительный проступок. Страшно, насколько сильно ей это, похоже, нравится. Часть меня задается вопросом, не слишком ли много людей поступили с ней неправильно, поэтому она всегда настороже. Всегда готова к прыжку. Я надеюсь показать ей, что не все сотрудники одинаковы, и что, как только она увидит, что я трачу много времени и усилий без оплаты после работы, она смягчится по отношению ко мне. Моя цель – пройти путь от кассира до ответственного по залу и медленно продвигаться вверх по служебной лестнице до покупателя акций! Все, что мне нужно помнить – то, что надо держать голову опущенной, а рот закрытым: я потеряла слишком много рабочих мест, выбалтывая то, что на самом деле думаю.

Когда я выглядываю из-за рождественской елки, кто-то хлопает меня по плечу, и, клянусь, моя душа покидает тело.

– Что ты делаешь? – Джона говорит достаточно громко, чтобы привлечь внимание покупателей.

– Тише, я прячусь от Магды! Я протягиваю ему свою сумочку и настойчиво шепчу: – Положи это в мой шкафчик! – Он берет ее у меня из рук и поднимает вверх, как будто это оскорбительно для него.

– Что я получу за то, что сделаю это? – Он вкрадчиво приподнимает бровь. Я неохотно признаю, что Джона – хороший друг в том, что касается коллег по работе, но он один из тех людей, которые всегда чего-то ожидают. Я не могу сосчитать, сколько раз я подменяла его в обмен на то, что он держал в секрете совершенную мной глупость. – Ты весь сегодняшний день занимаешься мусорными баками и туалетами, и… – Он постукивает себя по подбородку не потому, что размышляет, а потому, что Джоне нравится вытягивать свои взятки.

Я прячу улыбку.

– Я не буду сегодня убирать мусорные баки или что-то еще, раз уж твоя очередь.

– Ты хочешь оставить сумочку в шкафчике или нет? – Он накручивает ремешок на указательный палец.

– Ты сделаешь это, или я расскажу Магде о вечере вторника. – Я приподнимаю бровь.

Он задыхается.

– Откуда ты об этом знаешь?

Гейм, сет, матч!

– Знаешь, ты не единственный, у кого здесь есть шпионы. – Я копирую его тактику отвода глаз, но, вероятно, это больше похоже на то, что мне что-то попало в глаз.

Спустя целую вечность он говорит:

– Хорошо сыграно, Флора, хорошо сыграно. – Он поворачивается на каблуках, прежде чем перекинуть мою сумку через плечо, словно он модель с подиума, гордо шествующая по нему.

У меня нет шпионов, но ему не обязательно это знать. Джона так и делает, и он использует их, чтобы уйти с работы с помощью одних лишь манипуляций. В прошлый вторник вечером я забыла ключи от дома, что для меня обычное дело, и, вернувшись в магазин за пятнадцать минут до закрытия, обнаружила, что он наглухо заперт. Преступление, за которое можно уволиться. Я знаю, что у него было свидание с симпатичным парнем из бара в Ковент-Гарденс, но все же… Правила есть правила.

В восторге от того, что я одурачила самого мастера-манипулятора, я поправляю свой наряд от Рудольфа, хватаю с вешалки вторую пару тапочек с оленями и приступаю к работе. Рождественский магазин Deck the Halls для кого-то может быть просто рождественским магазином, но для меня он олицетворяет гораздо большее. Это место, где люди могут найти убежище, вспомнить приятные моменты прошедшего Рождества, прогуливаясь по магазину. Для детей это место, где воплощаются мечты. Я обожаю видеть, как загораются их глаза, как будто они открыли для себя Нарнию. И мне нравится наблюдать, как семьи приходят и планируют свой рождественский декор, вплоть до цвета салфеток.

От покупателей исходит почти осязаемое веселье, и такого рода возбуждение заразительно. Я уже видела, как дружба завязывается из-за того, что незнакомые люди делятся своими рождественскими традициями. Я наблюдала, как самую последнюю дорогую игрушку в городе одновременно купили две мамы, которые затем сыграли в «камень, ножницы, бумагу», чтобы определить, кому достанется заветная игрушка. Конечно, это не только блеск и приятные вести, здесь тоже много драматичного, но я предпочитаю не зацикливаться на этих моментах.

Ливви говорит, что я рождественская трагедия. И я с гордостью ношу этот титул. Это время года, когда люди останавливаются и думают о других. От любовно продуманных подарков до тщательного планирования рождественского застолья, которое они разделят за столом. Или даже что-то такое простое, как отправка рождественской открытки. Для меня все дело в мелких деталях.

Для тех, кто празднует Рождество, Хануку или любое другое сезонное событие в это время года, мир как будто замирает на этот бесконечно малый промежуток времени – улыбки становятся шире, надежда переполняет, а радость можно найти в самых простых вещах, таких как прослушивание рождественских гимнов или щелчки хлопушек и ношение бумажной короны. Это очаровательное время года, и работа в рождественском магазине только добавляет веселья.

Сегодня покупатели суетятся, разматывая шарфы, и широко раскрывают глаза, разглядывая нашу рождественскую выставку у входа: воссоздание лапландской деревни Санты с крошечными домиками, искусственным снегом и сверкающими рождественскими елками. Я умоляла Магду позволить мне попытаться воссоздать северное сияние, но она отказалась, сказав, что хочет, чтобы покупатели смотрели не вверх, а вниз, туда, где находится товар. Это было бы чудесно, розовые и зеленые завитки на потолке, привлекающие клиентов из Лондона и перевозящие их в Лапландию, но, эй, ты не можешь выиграть каждую битву… Я был одержима Лапландией с тех пор, как себя помню. В конце концов, это настоящий дом Деда Мороза! Однажды я доберусь туда, но пока все возвращается к работе.

Подпевая рождественским песням, я поправляю несколько упавших украшений, слежу за тем, чтобы щелкунчики стояли ровно, и направляюсь к прилавку, чтобы помочь обслужить очередь, которая петляет вокруг пряничного домика. Прежде чем добираюсь туда, я вижу маленькую девочку лет семи-восьми, нижняя губа которой дрожит, когда она баюкает красную елочную игрушку.

Нет ничего хуже слез во время праздничного сезона. Возможно, ее подавляют шум и толпа, проталкивающаяся мимо ее крошечной фигурки.

Ну, не в мое дежурство. Я опускаюсь на колени, чтобы быть на уровне ее глаз, и дарю ей свою самую жизнерадостную улыбку.

– Ты в порядке, милая? Здесь немного оживленно, потому что Рождество приближается с каждым днем.

Кажется, с тех пор, как наступил ноябрь, магазин превратился из тихого в хаотичный всего за несколько дней.

Большие голубые глаза маленькой девочки блестят от слез, когда она едва заметно кивает мне. Где ее родители? Я оглядываюсь по сторонам, но не вижу поблизости никого, кто выглядел бы соответствующим образом.

– Мама или папа здесь, с тобой?

– Папа снаружи, разговаривает по телефону.

Она отводит взгляд.

– О, ты покупаешь сюрприз для мамы?

При упоминании о матери по лицу маленькой девочки текут слезы. Ах, милая. В чем же тут дело?

Она шмыгает носом.

– Я хотела подарить ей эту елочную игрушку с ее именем, но у меня есть только пять фунтов.

Я смотрю на дисплей и вижу, что персонализация обойдется еще в три фунта.

– Возможно, когда папа положит трубку…

Она обрывает меня.

– Он сказал «нет». Он говорит, что легче не говорить об этом, иначе ему становится слишком грустно. Бабушка сказала, что у мамы был рак, и теперь она с ангелами. – Еще больше слез стекает по ее ангельским щекам, и я совершенно теряю дар речи. – Это будет наше первое Рождество без мамы. Я хочу повесить это на переднюю часть елки, чтобы знать, что она все еще с нами.

Я действительно слышу, как мое сердце разрывается от горя из-за маленькой девочки. Ей нужна эта игрушка – тут двух мнений быть не может.

– Почему бы мне не сделать его индивидуальным, компенсировать разницу в три фунта, и это могло бы стать моим рождественским подарком тебе?

Ее маленькое личико светится радостью.

– Правда?

– Это было бы для меня удовольствием. Ты хочешь, чтобы я написала «Мама» или…

Она качает головой.

– Ее звали Грейс.

– Мне нравится это имя! «Удивительная грация» – одна из моих любимых колядок.

Она улыбается, и ее покрасневшие глаза загораются.

– Это тоже была мамина любимая! Ты можешь написать на нем «Удивительная Грация» для нее?

– Уверена, что смогу.

Я приступаю к работе, убеждаюсь, что это идеально подходит для моей юной покупательницы, а затем проскакиваю очередь и веду ее к передней части прилавка. «Встречаюсь с VIP-клиентом», – говорю я, пытаясь сделать момент особенным. Я заворачиваю изящную безделушку в папиросную бумагу и кладу в красивую подарочную коробку, прежде чем перевязать все это толстой красной лентой. Я не должна использовать подарочные коробки класса люкс для покупок стоимостью менее ста фунтов, но эта распродажа дает такую возможность. Я представляю, как маленькая девочка каждый год устраивает церемонию открытия подарочной коробки, разворачивает драгоценный подарок на память и тихо беседует со своей мамой, пока вешает его в центр рождественской елки.

Маленькая девочка протягивает мятую пятифунтовую банкноту, и я кладу ее в кассу вместе с несколькими монетами из кармана Рудольфа, чтобы восполнить недостачу. Мне также нужно заплатить за сменные тапочки, но с этим придется подождать, пока я не доберусь до своей сумочки. От ее широкой неуверенной улыбки у меня замирает сердце, и я мысленно молюсь ее маме, удивительной Грейс.

– Ты приходи навестить меня в следующем году, и мы сделаем что-нибудь для тебя и твоего папы тоже, хорошо?

– Я так и сделаю. Большое вам спасибо! – Она посылает мне воздушные поцелуи через прилавок, забыв о слезах, затем срывается с места и бежит так, словно все ее рождественские праздники наступили одновременно.

– Хорошо, кто был следующим? – говорю я, чувствуя радость Рождества глубоко в своей душе. Следующая покупательница отводит глаза и незаметно указывает мне за спину. В воздухе отчетливо чувствуется холод, что может означать только одно: Магда!

Нацепив улыбку щелкунчика, я поворачиваюсь и молю все святое, чтобы она не увидела мою последнюю сделку.

– О, Магда, я не заметила, как ты… э-э-э… стояла у меня на лодыжках. Тесновато, не так ли? – Она превращает дыхание в затылок в вид искусства. Я пытаюсь отодвинуться на дюйм в сторону, чтобы увеличить расстояние между нами.

Взгляд Магды такой острый, что им можно было бы раскалывать каштаны, и направлен он прямо на меня. Это не сулит ничего хорошего.

– Что-то не так? – Ее лицо стало красным, как леденец, и слегка дрожит, как будто она держит себя в руках, но вот-вот взорвется.

Может быть, у нее сейчас какой-то момент, прилив сил, кризис среднего возраста? Возможно, это не имеет ко мне никакого отношения.

Она берет один из моих рогов Рудольфа и притягивает меня к себе. В некотором смысле это довольно жестоко, и я собираюсь сказать ей об этом, когда она спрашивает:

– Ты только что запускала руки в кассу? – Ее голос прямо-таки ядовитый.

Посетители застывают на месте, словно затаив дыхание. Я спешу успокоить их с легким смешком, как будто мой босс каждый день дергает меня за рога, и это просто наш способ общения.

– Ну, конечно, у меня были руки в кассе. Я кассир! – Я бросаю на толпу взгляд «Вы слышите эту чушь?».

Она качает головой.

– Я не это имела в виду.

– Хорошо, что ты имела в виду? – Я откидываю голову назад в надежде выбить рог из ее кулака. Я тяну и тяну, пока он наконец не поддается, и моя шея не откидывается назад. Елки-палки.

– У этой девочки не было достаточно денег, не так ли?

О, звенящие колокольчики.

– У нее немного не хватало, но я это покрыла. – Теперь мы привлекли внимание всего этажа, и я ничего так не хочу, как спрятаться за снеговиком и дождаться, пока Магда отвалит обратно в свой офис, где она сможет наблюдать за мной по камерам видеонаблюдения, а не подкрадываться сзади.

– Что я тебе говорила насчет этого? – шипит она, и я уверена, что из ее носа идет пар.

Я делаю глубокий вдох и повторяю ее последний выговор дословно.

– «Я не собираюсь восполнять недостачу, какими бы ни были их грустные истории». Я не понимаю, в чем проблема, когда это мои собственные деньги. Это же не значит, что я отпускаю их без оплаты.

– И все же ты сделала это снова. Мало того, ты кладешь пятифунтовую безделушку в коробку, предназначенную для покупок на сумму свыше ста фунтов. Ты можешь сказать мне почему?

– Ну, всего было на восемь фунтов.

– Игрушка стоила пять.

– О’кей, да, ты меня поймала на техническом моменте. – И это все равно не сто фунтов, Флора!

– Тогда почему, Флора, почему ты снова пошла против политики компании?

Она почувствует себя полной дурой, когда я расскажу ей эту историю. Поэтому я подробно объясняю, взывая к ее (возможно, несуществующей) материнской натуре, делая большой акцент на том, что каждый год эта маленькая девочка будет вспоминать именно этот магазин и проявленную доброту, и однажды, когда она сама станет богатой и счастливой матерью, она вернется и потратит тонну денег, точно так же, как ты каждый год видишь на этих трогательных рождественских рекламных объявлениях.

Магда закатывает глаза и становится отчетливо похожа на Гринча.

– Ты простофиля, Флора. Мать девочки, вероятно, находится у входа. Ты когда-нибудь думала об этом?

Она что, на полном серьезе?

– Значит, ты думаешь, что мать велела своей дочери прийти сюда и плакать нежными слезами, рассказывая продавщице, что ее мать умерла, и все это ради того, чтобы сэкономить три фунта? Кто мог так поступить со своим собственным ребенком, Магда?! – Честно говоря, не поехала ли у нее крыша?

Ее лицо из красного становится фиолетовым, и я очень беспокоюсь за ее кровяное давление. Это вряд ли признак здоровья, не так ли?

– А как насчет вчерашнего инцидента, когда ты поймала того магазинного вора?

Ее голос подобен стали, и я начинаю задаваться вопросом, не зашла ли я слишком далеко со старой Магдой. Это моя проблема, я говорю громко, когда мне следует заткнуться. Из-за этого у меня все время чертовы неприятности.

Я закрываю глаза, вспоминая Руперта, розоволицего парня, которого видела накануне. Такой дружелюбный парень, которому просто не повезло, вот и все.

– Ну, я думала, что он научится на своих ошибках, и расплатой будет помощь в подсобке, а не вызов полиции и разрушение его жизни…

– Ты выпустила преступника через черный ход, не сказав мне ни слова.

– Не совсем преступник, Магда. – Я изо всех сил стараюсь смотреть прямо перед собой, чтобы тревожные мысли не прокрадывались обратно в мой мозг. – Он засунул детский мешочек с Санта-Клаусом себе в куртку, потому что был без работы. Парень всего лишь хотел, чтобы Рождество его маленького сына прошло хорошо. Я уверена, что это не его вина, что он не может найти работу, несмотря на отчаянные поиски в течение нескольких месяцев подряд! Я подумала, что, если бы у него был какой-нибудь опыт работы здесь, его судьба могла бы измениться… – Руперту это действительно понравилось. Он выгружал коробки так, словно они почти ничего не весили, затем распаковывал их нежными руками. Он даже подмел все перед уходом (блестки – настоящая проблема в рождественском магазине). Это не похоже на то, что он сбежал с золотым оленем в натуральную величину или что-то в этом роде.

– В том-то и дело, Флора. – Она замолкает. – Ты думаешь, что можешь спасти всех, но проблема в том, что это не твое дело. Ты находишься на нижней ступеньке служебной лестницы, но принимаешь решения так, словно это место принадлежит тебе. – Она смотрит на мои ноги, и ее глаза расширяются. – Новые тапочки?

Откуда она вообще могла знать? Она была на этаже, когда я сдернула их с вешалки. Я украдкой бросаю взгляд на свои ноги и вижу окровавленный ценник, свисающий с борта.

– Я собиралась заплатить за них в обеденный перерыв. – Я замолкаю и говорю в спешке, потому что у меня такое чувство, что Магда вот-вот со мной поссорится, а это обычно означает подметание кладовой и уборку ванных комнат – обе сегодняшние работы Джоны. – И дело не в том, что я считаю это место своим, просто я вижу, что некоторым людям нужна только рука помощи, особенно в это время года и…

– Ты права, в это время года людям действительно нужна рука помощи.

Я права? Я одариваю ее одной из своих самых ослепительных улыбок, которую обычно приберегаю для самого Санты. Она наконец-то приходит в себя! Может быть, я смогу поделиться своей идеей о пожертвованиях игрушек для женского и детского приюта? Клиенты могут выбрать игрушку и оставить ее под рождественской елкой, а мы доставим их все в канун Рождества. Большинству людей нравится идея случайных проявлений доброты; они просто не знают, как это сделать. Затем следует обсудить презентацию моей рождественской выставки-феерии… Возможно, это просто мое становление!

Она скрещивает руки на груди и надменно смотрит себе под ноги.

– С твоим набором специальных навыков и желанием раздавать свои собственные деньги тебе, вероятно, следовало бы работать в другом месте, возможно, в благотворительной организации или еще где-нибудь. Таким образом, ты сможешь помогать до тех пор, пока твое сердце не успокоится. Почему бы тебе не взять свои вещи и не уйти? Deck the Halls желает тебе успехов во всех твоих будущих начинаниях.

Погоди, что?

– Ты серьезно? – Воздух в моих легких стремительно покидает меня. – Ты меня увольняешь? – До этого такое случалось всего пять или шесть раз.

Я так потрясена, что не могу подобрать слов, но мое тело содрогается, как будто призрак Прошлого Рождества ненадолго овладел мной. Быть продавцом в магазине Deck the Halls – работа моей мечты. Я могу праздновать Рождество круглый год, и для фанатика праздников это радость, которая не от мира сего, несмотря на моего огнедышащего босса.

– Меня же не могут уволить за это, верно?

– ВОН! – кричит она достаточно громко, чтобы напугать горстку детей, которые с плачем бегут к своим родителям. Магда оказывает такое воздействие на маленьких детей. Подростков. И около восьмидесяти процентов населения. Жалкий страх в ее присутствии, вот это что.

Вскоре мой уход сопровождается суровыми словами: покупатели ругают Магду за ее обращение со мной, а родители требуют объяснить, почему она так жестока в присутствии детей.

Я ненавижу любую сцену, если только это не «Прочь в яслях»[1], поэтому спешу всех успокоить.

– Все в порядке, все в полном порядке. Я уверена, мы с этим разберемся, – говорю я, как будто у нас только что были небольшие разногласия, и я не уйду, пока все не уляжется. Я не хочу портить им рождественские покупки!

Но я знаю, что ад замерзнет, прежде чем Магда вернет меня. Она пыталась избавиться от меня с тех пор, как я начала работать, но, к счастью, Джона прикрывал меня большую часть времени, так что у нее никогда не было веской причины уволить меня.

Клиенты ободряюще улыбаются мне, как будто хотят сплотиться ради моего дела, я заверяю их, что все в порядке, потому что знаю, что в этом нет смысла. И я не хочу, чтобы им запрещали это делать. Хотя Магда – ведьма, Deck the Halls – лучший рождественский магазин на свете, поверьте мне, я была во всех них, – поэтому я не хочу, чтобы он проиграл из-за меня.

– Всем счастливого Рождества. Если вы отправитесь на конфетную станцию, у Эльфа Бетани есть леденцы на всех без исключения!

Прежде чем мои слезы превращаются в полноценный безобразный плач, я шаркаю прочь, чтобы взять свою сумочку, и натыкаюсь на Джону.

– Что это за слезы, Рудольф?

– Магда уволила меня.

Его брови взлетают вверх.

– За опоздание?

– Нет, за то, что восполнила недостачу для маленькой девочки. – Я вкратце объясняю суть вопроса. – А еще я подарила ей одну из роскошных подарочных коробок. И я полагаю, за то, что не заплатила за свои тапочки, хотя у меня было твердое намерение сделать это в обеденный перерыв.

– Она, черт возьми, настоящий Эбенезер Скрудж!

Господи, даже Джона так думает, и это действительно о чем-то говорит.

– Как я выживу здесь без тебя? – сокрушается он, и его лицо бледнеет. Зная Джону, он будет жаловаться на то, что ему придется заниматься уборкой до тех пор, пока он не найдет более сговорчивого кассира, который выполнит за него грязную работу, и меньше расстроится из-за потери меня как друга по работе.

– Ты выживешь!

Он морщится.

– Едва ли. Так что же ты будешь делать?

У меня на глаза наворачиваются слезы при мысли о том, что я пропущу рождественскую суету и все, что с ней связано в это время года. Несмотря на моего угрюмого босса, я чувствовала, что нашла свое призвание, но в очередной раз мне удалось вляпаться. Хотя я ни за что не смогла бы проигнорировать эту маленькую девочку. И я только рада, что ее там не было, чтобы стать свидетелем гнева Магды.

– Я, честно говоря, не знаю, Джона. Что еще есть для меня?

Розничная торговля – не мой конек, если только она не связана с Рождеством, а другого такого магазина, как этот, близко от моего дома нет. Я не могу передохнуть, и единственный общий знаменатель, который я вижу, – это… я.

По громкоговорителю я слышу свое имя.

– Флора Вествуд, охрана идет, чтобы вывести вас из магазина.

– Она снова наблюдает за нами по этим чертовым камерам, – бормочет Джона себе под нос и притворяется, что занят.

– Я лучше пойду. – Я достаю вещи из своего шкафчика и складываю их в сумку. В основном леденцы, если честно. Кому не нравится простое мятное сладкое лакомство, которое уже одним своим видом напоминает о Рождестве?

– Оставайся на связи, Флора, ты была одной из самых крутых.

– Суперкруто, это я.

– Не разрушай это.

Каким-то образом мне удается наполовину рассмеяться.

– Тебе лучше выйти туда.

Джона быстро чмокает меня в щеку, прежде чем направиться обратно в толпу.

Я закрываю свой шкафчик и возвращаюсь на этаж за курткой и шарфом, где охранник Саймон находит меня и выводит, как какого-то преступника.

– Прости, – шепчет он себе под нос. – Я должен сделать так, чтобы все выглядело по-настоящему – она смотрит.

– Все в порядке. Я понимаю.

– Удачи, Флора, – говорит он и сажает меня на бордюр.

На улице пульсирующие рождественские огни отражаются на моем лице, и до меня доходит масштабность этого кризиса. Я ушла и потеряла свою долгожданную работу прямо перед сезоном подарков! И как же мне выжить? Пироги с фаршем недешевы, не так ли?

У меня нет сбережений, на которые можно было бы опереться, и никто не стучится в мою дверь с предложениями о работе. Но если быть реалистом, Магда всегда собиралась меня уволить; это был бы только вопрос времени. Джона – единственный сотрудник, который проработал дольше шести месяцев, и это потому, что у него есть что-то на Магду – или, по крайней мере, он на это намекает.

И все же это такой удар. Впервые за все время, сколько я себя помню, мне действительно нравилось ходить на работу. Мысль о том, что завтра я внезапно окажусь бесцельной, вызывает новый приступ слез, поэтому я спешу обратно к Лив, чтобы спрятаться подальше.

На ум приходит старая поговорка моей бабушки: «Плохие вещи приходят по трое». Я стала безнадежно одинокой, скоро стану бездомной, а теперь и безработной – и все это в течение нескольких дней! Что я делаю не так, чтобы катастрофа вот так накрывала меня? Только как поздно я зацвету?..