Читать книгу Рождественский магазинчик Флоры - Ребекка Рейсин - Страница 9

Середина ноября пролетает так быстро; до сих пор у меня не было ни минуты, чтобы переосмыслить себя. Вся моя жизнь упакована в один рюкзак размером с человека. Я чувствую себя свободнее, легче, продав практически все остальное, что у меня есть, включая все мои вещи, которые слишком долго хранились на складе. Это говорит о том, что мне не нужно это «барахло», на самом деле – я только надеюсь, что позже не пожалею об этом. Я стараюсь не представлять себе катастрофу, например, как я возвращаюсь домой через месяц, поджав хвост, и стучусь в дверь к родителям с просьбой о помощи. Как раз в тот момент, когда я чувствую себя подавленной, я слышу голос бабушки в своей голове: «Ты потрясающая, Флора, и все получится». Я посылаю безмолвную благодарность тебе на небеса. Бабушка присматривает за мной, я знаю, что это так. Я могу это сделать, и я сделаю это!

Я натягиваю рюкзак и падаю вперед, когда в поле зрения с визгом появляется пол. «Блииин!»

Ливви выбегает из своей спальни.

– Серьезно, Флора! Что у тебя там внутри? Похоже, ты собираешься путешествовать по Гималаям большую часть года или что-то в этом роде. Оставь здесь кое-какие вещи. Я могу положить их на хранение вместе со своим снаряжением.

– Но мне нужно все это.

– Ты упаковала летнюю одежду, не так ли? Даже после того, как ты пообещала, что не будешь этого делать.

– Ну и что с того, что я это сделала?

– Зачем тебе зимой в Лапландии летняя одежда?

Я разочарованно вздыхаю.

– Это чрезмерное подчеркивание, Лив. Что, если я встречу каких-нибудь гламурных путешественников-миллиардеров, которые подумают, что я – душа вечеринки, и предложат отвезти меня на свою частную яхту на долгие выходные на Багамы, а потом я застряну, потому что у меня есть только зимние шерстяные вещи? Ты же точно не можешь носить пуховик на Багамах, не так ли? Существует реальная угроза, что я спущусь с палубы и умру какой-нибудь трагической смертью в Атлантическом океане, и ты не найдешь моего тела и всегда будешь задаваться вопросом, что произошло. Я попытаюсь отправить сообщение с того света, например написать на запотевшем окне ванной, но ты, будучи такой помешанной на аккуратности, даже не прочтешь его; ты просто сотрешь его жидкостью для стекла…

– Если какие-нибудь миллиардеры пригласят тебя куда-нибудь, ты скажешь «нет», потому что это не твое дело.

– Ну а что, если…

– Открой рюкзак.

Я хмыкаю и открываю чертову сумку. Ливви выхватывает летнюю одежду и говорит:

– Нет, нет, нет, определенно нет, нет, да, нет. Что за черт? – Она разворачивает мою искусно спрятанную под футболкой стеклянную посуду. – Зачем тебе бокалы для шампанского?

Я закатываю глаза, как будто она самый тупой человек на планете.

– Чтобы выпить за мою новую жизнь, когда я приеду, конечно!

Она разыгрывает драматический спектакль «обиженный-надутый».

– Ты разобьешь их прямо в дороге. Если не раньше.

– Ладно, хорошо, я оставлю их здесь. Но это слишком раздражает, когда ты постоянно оказываешься права в чем-то.

Ливви ничего не говорит, но продолжает рыться в моих вещах, как будто ищет контрабанду или что-то в этом роде. Когда я замечаю легкое подрагивание ее плеч, я понимаю, что она плачет.

– О, Лив, не начинай всего этого, иначе мы никогда не остановимся! – Я наклоняюсь, чтобы обнять ее, и она вытирает глаза.

– Я знаю, это глупо, просто все кажется таким чудовищным, когда мы обе вот так уходим. И ты потенциально продолжаешь свои кочевые скитания в течение многих лет! Я никогда не прощу себе, что предложила тебе фургон, если ты это сделаешь.

Я вытираю свое собственное лицо.

– Как будто это произойдет. Мы не можем быть ужасной парочкой, если каждый из нас сам по себе.

– Я знаю. Просто это будет так странно без тебя рядом со мной. Вокруг не останется никакой грязной посуды. Никто не украдет мою одежду. Не станет высмеивать новых бойфрендов. И кто будет не давать мне спать все это время, распевая рождественские гимны? Никто, вот кто.

– Когда ты так говоришь, я вижу, что мой отъезд будет для тебя разрушительным. – Мы обе скрючиваемся пополам от смеха и плача.

– Это точно будет… по-другому.

– Если бы это был фильм Hallmark, то именно здесь фотомонтаж начинался бы с этой ужасающе грустной музыки, под которую мы вспоминаем о том, как далеко мы зашли.

– От косичек до брекетов, мальчиков, до того, чтобы взять в свои руки бразды правления нашей взрослой жизнью, и теперь мы подходим к развилке дорог, где прощаемся и идем каждый своим путем.

– Только ненадолго. – Я кладу голову ей на плечо. Мы были бок о бок во всех жизненных взлетах и падениях, и без Ливви я не знаю, кем я буду как личность. Мы сформировали друг друга, всегда оставаясь единой константой, на которую мы могли рассчитывать после смерти бабушки. Но я знаю, что мне нужно что-то сделать, прежде чем моя жизнь застопорится и я никогда не выберусь из этой колеи. Мне нужно доказать себе, что я могу сделать это самостоятельно, что я на это способна, как бы сильно я ни скучала по Ливви в процессе. Я уверена, что она чувствует то же самое.

Ливви складывает мою одежду в аккуратную стопку.

– Это будет твоим становлением, Флора. Мне не терпится увидеть, куда приведет тебя это приключение.

– Лапландия, место, о котором я всегда мечтала, кажется подходящим выбором для начала этого эпического приключения. Разве это может быть не идеально под светом северного сияния? – Я думаю об этом мерцающем волшебном небе и знаю, что, если моя вера совершит прыжок, то я наверняка буду вознаграждена новым взглядом на жизнь и некоторыми собственными целями, к которым стоит стремиться. – И ты, покоряющая мир своей гениальной линейкой средств по уходу за кожей и потрясающей трудовой этикой. – Я почему-то вижу Ливви в Лос-Анджелесе. Пьет эти тощие зеленые соки и загорает на пляже Малибу.

– Нам повезло, Флора, что мы можем попробовать свои силы в другой стране, прожить совершенно новую жизнь – мы просто должны помнить об этом, когда тоскуем по дому и скучаем друг по другу. Давай, – говорит она. – Давай перепакуем половину этого, а потом тебе лучше уйти.

Мой самолет в Стокгольм вылетает через четыре часа. Последние несколько дней время пролетело незаметно, пока я просматривала свой список дел, составленный Ливви. Ей еще многое нужно сделать в клинике, прежде чем она улетит в Лос-Анджелес, так что она пока не в панической стадии и скорее всего никогда там не будет. Она слишком организованна для всего этого, и даже переезд в другую страну не взъерошит ее перышки.

Я тяжело вздыхаю, ненавидя затянувшееся прощание.

– ЛАДНО. Я оставила в своей спальне небольшой беспорядок, так что ты можешь прикинуться, что я еще здесь. Там несколько грязных чашек и тарелок, несколько пустых упаковок из-под чипсов, засунутых за кровать, и все в таком роде. Не нужно благодарности.

– Ты настоящая милашка, что так думаешь обо мне. – Она качает головой. – И я уверена, что новый менеджер клиники, Мэрион, будет в восторге, обнаружив весь твой мусор, спрятанный по всей квартире.

– Для нее это будет что-то вроде обряда посвящения.

Тридцать минут спустя я полностью собрана и готова к отъезду, с бокалом шампанского в руке, когда мы поднимаем тост за мое путешествие.

– Помни, что нужно быть собой, Флора. Ты идеальна такая, какая ты есть, со своими странностями и всем прочим, и мистер Холлмарк найдет тебя, и любовь расцветет!

– Спасибо, Ливви. Я беззастенчиво буду самой собой! А мой герой, что ж, он будет прятаться у всех на виду, вероятно, пекарь или владелец кафе, который ждал, когда сгоревшая женщина из большого города одумается и переедет в маленький городок.

– Держу пари, у него ферма по выращиванию рождественских елок! Суровый местный житель, который поклялся в любви…

– Да! Тайный миллиардер?

– Или враг влюбленных! Или что-то близкое? Может, у него по соседству есть симпатичный маленький кофейный фургончик?

– Мне лучше собраться с духом из-за всех этих нестыковок, поскольку вокруг него куча женщин, строящих ему глазки. Я, вероятно, захочу умыть руки, пока однажды он не удивит меня?..

Она поднимает палец.

– Он посвятит тебе кофе под названием «Флора Флэт Уайт»… Подожди.

Я смеюсь.

– Ладно, может, и нет, но мы на правильном пути.

– Конечно. – Раздается звуковой сигнал. – Это твой Uber.

– Спасибо, что заплатила за него.

– Не за что. Мне невыносима мысль о том, что ты будешь в метро с этим огромным довеском. – Она указывает на мою сумку. – Уходи, пока снова не начались слезы. В клинике у меня не могут быть опухшие глаза, иначе никто не поверит, что мне двадцать.

– Тебе почти тридцать.

– Кто сказал?

Я обнимаю ее в последний раз, и мы обе разражаемся слезами.

– Люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, сказочная Флора. Иди, найди этого сурового владельца фермы рождественских елок.

Я смеюсь.

– Я так и сделаю.