Читать книгу Звёздная пыль - Регина Птица - Страница 2

– Ну, что скажешь? – спросила Агнесса фон Лерон, некогда младшая принцесса дома Лерон, а ныне – Императрица Остеррайха, отбрасывая на стол колоду карт и потягиваясь. Ей было слегка за тридцать, и государственные дела в последнее время делали её слишком рассеянной, чтобы следить за игрой. Будь её воля она и вовсе предпочла бы этому занятию охоту, но заранее предчувствовала, что стоит собрать свиту, как отдых превратится в светский приём.

– Скажу, миледи, что вам нужно больше работать над собой. Иначе кому-то менее честному и более увлечённому дворцовой игрой легко удастся вас обмануть.

Кэйтрин де Марджон не видела особого смысла соблюдать формальности, когда они с Агнессой оставались наедине.

Они четверо – Агнесс, Кэйтрин, а вместе с ними принцы Клод Раймон Ламот и Фабрис Анж д`Омур, знали друг друга уже много лет. Ещё тогда, когда никто из них и предположить не мог, что Агнесса наденет Императорский венец, все четверо проводили вместе ночи и дни, вместе охотились и вместе пили вино.

Теперь, когда с тех времён минуло уже более десяти лет, пути всех четверых порядком разошлись. Агнесса стала Императрицей, так что Клод и Фабрис порядком робели перед ней. Агнесс раболепства не любила, и потому ей с каждым годом становилось с ними всё тяжелей.

К тому же у Фабриса появилась семья, у Клода – выезд первосортных коней, и в конюшне он, как правило, торчал весь день, поглаживая и расчёсывая своих жеребцов.

И только в жизни Кэйтрин за прошедшие после войны годы не изменилось почти ничего. Она была всё так же стройна, как и в двадцать лет, спина её оставалась такой же прямой, и только в глазах затаилась грусть. Она не вступила в брак и не завела детей, хотя придворные кавалеры и поглядывали ей вслед с тоской. Всё, на что хватало Кэйтрин – это несколько дней. Мужчины надоедали ей в тот же момент, когда она получала над ними полный контроль.

У неё не прибавилось ни ума, ни друзей, зато и терять ей было нечего – и потому Кэйтрин так и не узнала, что такое страх перед людьми или страх потерь.

– Я не об этом, – Агнесс усмехнулась и легонько толкнула её в плечо, в очередной раз за вечер нарушая этикет, будто силилась доказать самой себе, что пропасти, пролёгшей между ними – нет. – Я об этом северном птенце.

Кэйтрин тоже отложила карты, поднялась, и остановилась напротив стойки со шпагами. Брать в руки оружие ей не доводилось уже давно. И если Агнесс, пожалуй, была рада вернуться к платьям и балам, то на Кейтрин они неизменно навевали тоску.

Она взяла со стойки одну из шпаг, взмахнула ей и провела кончиком пальца по лезвию, проверяя, не затупилось ли оно. Бережно вернула оружие на стойку и подошла к окну, из которого открывался чудесный вид на партер.

– Скажу, что вы ещё намучаетесь с ним, миледи. Мальчишка не так прост, как хотели бы того вы или Рудэна. Он доставит много проблем.

– Опять не то, – поморщилась Агнесса, – я спрашиваю, что лично ты думаешь о нём. Как думаешь… В постели он так хорош, как шуршат языки придворных дам?

Кэйтрин надломила бровь и насмешливо посмотрела на неё.

– Очень странный вопрос, миледи. Уж не влюбились ли вы в него?

– Я – нет, – твёрдо ответила Агнесс, – а ты? – с тенью надежды в голосе спросила она.

– Помилуйте, да что тут любить? Я пока не так далеко зашла в искусстве любви, чтобы возбуждаться при виде мертвяков.

Агнесса прокашлялась и отошла в сторону. Взяла со стойки одну из шпаг и покрутила в руках, разглядывая эфес.

– А скажи мне вот что, моя дорогая подруга… – задумчиво произнесла она, – не знаешь ли ты, отчего случился скандал в доме нашего дражайшего графа де Флери?

Теперь уже Кэйтрин прокашлялась и покраснела.

– Вы знаете, миледи, я не люблю разносить сплетни.

– Верно. Ты любишь, когда сплетничают о тебе.

Кэйтрин склонила голову.

– Прошу меня простить, миледи, но вы же не собираетесь ставить мне это в вину?

– Допустим, что нет. Но как быть с маркизом де Лонгли?

– Простите, миледи, но это уже точно касается только меня и его!

– И его жены.

Кэйтрин промолчала. Отвернувшись к окну, она побарабанила пальцами по краешку рамы.

– У меня такое чувство, – сказала она медленно и задумчиво, – что вы, миледи, пытаетесь мне угрожать.

– Разумеется, нет. Я лишь хочу дать вам возможность оплатить ваши долги.

– Долги?

– И не думайте, что я о них не знаю.

– Простите, миледи, если вы желаете дать мне возможность оплатить долги, вам лучше выписать мне из вашей казны полмиллиона лир. Этого вполне хватит – да к тому же окупит моё содержание на год вперёд.

– Сомневаюсь, что это может вам помочь. Вы наделаете ещё.

– Да полноте, миледи! – Кэйтрин ударила кулаком по подоконнику. – Что вы от меня хотите?

– То, что должна была сделать уже давно. Я хочу устроить твой брак.

– Агнесс…

– Не забывай, Кейтрин, что говоришь с Императрицей.

– Ваше величество… – укоризненно произнесла Кэйтрин и покачала головой, – вы же не отдадите меня какому-нибудь старику… Если вам не жалко меня – пожалейте хотя бы его. К тому же я нужна вам здесь, скоро начнётся новая война…

– Войны не будет, Кейтрин. Ты знаешь это не хуже меня. А при дворе тебя держать опасно – у тебя потрясающий талант находить врагов. Но я буду благодарна, если ты разрешишь наши северные проблемы.

– Но Агне… миледи!

– У тебя есть богатый выбор, герцог Белого шпиля – или граф  Лермон.

Кэйтрин замолкла, опасливо поглядывая на свою императрицу. Лицо графа Лермон, покрытое оспинами, стояло перед её глазами.

– Это не смешно, – заметила она.

– Ты видишь на моём лице улыбку?

– Но почему я?!

– Потому что я знаю, что тебе будет трудно ужиться с кем-то из придворных вельмож. И потому что мне нужно, чтобы ответственность за Белый Шпиль взял на себя надёжный человек. Я благодарна тебе за всё, что ты сделала для меня во время войны. Я знаю, как тебе тяжело смириться с мыслью, что ты больше не носишь мундир. Я забочусь о тебе.

Кэйтрин молчала. Об обычаях северян она знала мало, но что день за днём наблюдать рядом с собой разбалованного вельможу с претензиями на авторитет ей будет тяжело – понимала и сама. В идее поездки на север она даже находила некоторый интерес, но…

– Я вообще не собиралась замуж!.. – выпалила она наконец. – В ближайшие двадцать… Нет, лучше тридцать лет!

Агнесса взяла её за оба плеча и развернула к двери.

– Иди. Церемония начнётся завтра в двенадцать часов. У тебя есть ещё ночь, чтобы обдумать всё… или сбежать. Но последнее обернётся против тебя.

***

Кэйтрин без всякой радости брела по коридорам дворца. Возвращаться в свои апартаменты она не хотела: во-первых, её ждала там пустота. Во-вторых, оттуда сбежать было не так уж легко. А Кэйтрин ещё не рассталась с этой мыслью до конца.

– Брак… – пробормотала она и потёрла безымянный палец, на который на самом деле однажды надевала кольцо… Снять его на следующий день и выбросить в пруд удалось с трудом, и потому де Марджон не горела желанием повторять этот эксперимент.

Она с тоской огляделась по сторонам и заметила, что забрела совсем не в то крыло, в которое шла.

В коридоре было пусто, не слышалось шума голосов, и только вдали виднелось несколько кирасиров, охранявших проход.

Пытаясь сориентироваться, Кэйтрин выглянула в окно и увидела там такой же пустынный двор, который явно давно уже не посещал даже садовник.

«Восточное крыло», – догадалась она. Хотела было развернуться и направиться к себе, но затем снова взглянула на кирасиров и передумала.

Кэйтрин догадалась, кого охраняет конвой, и в груди её затрепыхалось знакомое чувство, какое она обычно испытывала в бою – перед тем как выхватить клинок. Страх и предвкушение будоражили кровь.

«А почему бы и нет?» – спросила она себя, не найдя других причин для того, чтобы совершить то, что хотела. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, она решительно направилась туда, где стоял конвой.

– С дороги! – бросила Кэйтрин, равнодушно раздвигая в стороны их копья, и бросила уже через плечо: – Именем императрицы!

Никто не посмел преследовать её, и Кэйтрин спокойно миновала коридор, отделявший её от спальни пленника.

Второй конвой она тоже миновала без проблем, и, только ступив в комнату, замерла, оглядываясь кругом. Некогда богато отделанная по моде прошлых десятилетий, она теперь так же запустела, как и всё крыло. Никто не собирался церемониться с супругом предательницы, и Кэйтрин тоже не испытывала к нему сочувствия. «Война есть война, – твёрдо усвоила она уже давно, – здесь или ты, или тебя».

Но не старомодные потускневшие гобелены и не пыльный бархат портьер поразили её, а то, что все полки, ниши, столики и тумбы были абсолютно пусты. Как будто неведомый распорядитель приказал вынести отсюда всё, что мог бы взять в руки герцог Вирэнэ. «Всё, чем он мог бы навредить себе», – поправилась она.

Самого северянина тоже было не видать. И только расслышав из-за перегородки негромкий плеск воды, Кэйтрин догадалась, где следует его искать.

Медленно, будто во сне, она двинулась вперёд и бесшумно приоткрыла дверь.

Северянин уже куда меньше походил на то измученное существо, что увидела Кэйтрин не так давно во дворце. Он сидел в мраморной ванне, почти по плечи погружённый в неё, а паж из дворцовой прислуги расчёсывал гребнем его чёрные волосы. Прямые и гладкие, они ниспадали почти что до самого пола, а кое-где влажными прядками прилипали к плечам.

У северянина были широкие скулы и маленький подбородок, делавшие слегка непривычным его лицо. Кэйтрин видела его с правого бока и, несмотря на лёгкую неправильность, вынуждена была признать, что это лицо можно назвать красивым. Нос смотрел немного кверху, а губы были бледными и потрескались, но это не слишком его портило.

Кэйтрин успела отметить ещё и тонкое, как у лесного фэйри, чуть заострённое плечо, от которого вниз к пояснице тянулся уродливый алый рубец.

В следующее мгновение северянин резко повернулся.

– Кто здесь? – крикнул он отчаянно и зло. Раздался всплеск, и вместо того, чтобы скрыться с глаз, герцог вскочил в полный рост, так что теперь Кэйтрин видела его целиком: впалый живот, алые бусинки сосков и тут же прикрытый ладонью обмякший член.

Задержав взгляд на последнем, Кэйтрин приподняла бровь. Несмотря на ещё один едва заживший шрам, пробегавший по животу наискосок, и изрядную ссадину, уродовавшую лицо северянина, Кэйтрин не могла не оценить его внешний вид.

Стройный, в отличии от большинства солдат, которым она привыкла отдавать приказы, и сосем ещё молодой. Но дерзкий – даже сейчас.

– Мне приказано вас проведать, – ляпнула Кэйтрин первое, что пришло на ум, и ещё раз обвела взглядом фигуру, стоявшую перед ней.

– Керве! – крикнул северянин и тут только, будто опомнившись, посмотрел на пажа, замершего с гребнем в руках, и обмяк. – Не знаю, как тебя… – отчаянно пробормотал он.

Догадавшись, чего пытается добиться пленник, Кэйтрин отстегнула украшенный мехом плащ и, прежде чем пленник снова осел в воду без сил, закутала юного герцога в него.

– Прошу прощения, – негромко сказала Кэйтрин, когда северянин, таким образом, оказался почти что прижат к её груди, – я не хотела вас смутить.

Северянин стиснул зубы. Кэйтрин видела, как страх и ненависть борются на его лице.

– Отойдите, – процедил он, – кто вы такая? Кто вас пустил? Императрица обещала мне покой!

Кэйтрин фыркнула и покачала головой. Улыбка коснулась её губ.

– Боюсь, не от меня.

Северянин молчал и смотрел всё так же затравлено и зло, но вырваться не пытался, и Кэйтрин вдруг захотелось его поцеловать.

«Так», – одёрнула она себя и вместо этого, лишь глубоко вдохнув запах волос северянина, пропитавшихся ароматическими маслами, резко отпустила его.

– Я – поверенная императрицы, – повторила она, с разочарованием прерывая контакт их тел, – меня прислали узнать, не требуется ли вам что-нибудь.

Северянин молчал, будто язык проглотил.

– Видимо, всё хорошо и без меня, – констатировала Кэйтрин и развернулась к двери, чтобы уйти.

– Верните моего слугу! – прилетело ей в спину, и Кэйтрин, замерев на пороге, обернулась через плечо.

За эти несколько мгновений северянин уже почти совладал с собой, и теперь на лице его читался приказ.

– Его зовут Керве Эрлансен. Неприемлемо, чтобы мне прислуживал кто-то, кроме него.

Кэйтрин подняла бровь.

– Я передам Императрице, – бросила она, – если будете хорошо себя вести.

Индрэ так и стоял, глядя бесцеремонной незнакомке вслед и все еще ощущая обжигающие прикосновения её рук на своём плече.