Читать книгу Золотые пауки (сборник) - Рекс Стаут - Страница 5

На следующий день, в субботу, уже к полудню, я собрал обширную информацию, касавшуюся нашей возможной клиентки. Всего пять минут, проведенных благодаря содействию моего друга Лона Коэна в справочном отделе редакции «Газетт», позволили мне установить, что она действительно миссис Деймон Фромм и состояние ее измеряется суммой от пяти до двадцати миллионов долларов. Я не вдавался дальше в анализ кредитоспособности миссис Фромм, так как мы вряд ли назначили бы гонорар, превышающий эту цифру. Урожденная Лаура Агтертон, она происходила из семьи достопочтенных филадельфийских граждан и прожила с мужем семь лет. Муж был вдвое старше ее, он умер два года назад. Детей у них не было. На пожертвования мистера Фромма в различные благотворительные учреждения кормилось много разных председателей, председательниц, ответственных секретарей и прочих деятелей, которые после его смерти проявили глубокий и вполне понятный интерес к завещанию, но, за исключением немногочисленных и весьма скромных отчислений, весь капитал отошел к его вдове. Однако она, исполняя завет своего мужа, поддерживала различные филантропические организации и посвящала много времени и энергии их деятельности, уделяя особенное внимание любимому детищу покойного – АСПОПЕЛ, как сокращенно называли люди, берегущие дыхание, Ассоциацию помощи перемещенным лицам.

Если у вас создалось впечатление, что добыванию всей этой информации я посвятил много времени, то должен вас разочаровать. Четверть часа, проведенные с Лоном Коэном, и посещение справочного отдела редакции снабдили меня всеми вышеизложенными данными, за исключением сведений о кредитоспособности миссис Фромм, полученных в нашем банке. Можно было не опасаться, что Лон проболтается об интересе Ниро Вульфа к делам миссис Деймон Фромм, потому что мы частенько предоставляли ему материал для статей, и вряд ли он захотел бы осквернить этот источник.

Без четверти двенадцать в воскресенье Вульф сидел за своим столом в кабинете, а я стоял возле него – мы проверяли список расходов по последнему проведенному нами делу. Вульфу померещилось, что он обнаружил ошибку на двадцать долларов, и мне предстояло доказать, что он не прав. Но тут Вульфу повезло. Двадцать долларов, которые я отнес к расходам Орри Кетера, на самом деле истратил Сол Пензер, и хотя это никак не влияло на результат, неточность была поставлена мне в минус. Повторяю, на общем итоге это никак не отразилось, так что мы с боссом остались квиты. Забрав со стола отчет, я взглянул на часы. Без одной минуты двенадцать.

– После одиннадцати тридцати прошло уже двадцать девять минут, – известил я Вульфа. – Позвонить ей?

Он пробурчал «нет», и я направился к сейфу за чековой книжкой, чтобы проверить некоторые расходы по дому, пока Вульф крутил ручку радиоприемника, разыскивая последние известия. Я проверял корешки чеков и краем уха слушал.

«Предстоящая Бермудская конференция руководителей Соединенных Штатов, Великобритании и Франции, которая была прервана из-за отставки премьера Майера, вероятно, будет продолжена. По имеющимся сведениям, преемник Майера в ближайшее время вступит в должность и займет место за столом переговоров.

Тело миссис Деймон Фромм, богатой нью-йоркской филантропки и общественной деятельницы, было обнаружено сегодня ранним утром в Ист-Сайде между опорными столбами строящейся эстакады. Согласно сообщениям полиции, она сбита машиной. Подозревают, что это не было несчастным случаем.

Около миллиона жителей Нью-Йорка провели вчера внушительную демонстрацию…»

Вульф не выключил радио. Насколько я мог судить по его лицу, он продолжал слушать. Но когда пятиминутная передача известий закончилась, вид у него был угрюмый. Даже после того, как он выключил радио, выражение его лица не изменилось.

– Ну и дела… – тихо произнес он.

Можно было много сказать по поводу услышанного, но этим уже нельзя было ничего исправить. Стоило ли напоминать Вульфу, что он предупреждал миссис Фромм о необходимости быть благоразумной и осторожной? Да и угрюмость его не вызывала охоты комментировать происшедшее. Спустя некоторое время он положил ладони на подлокотники кресла и принялся медленно двигать ими взад и вперед по жесткой обивке. Так продолжалось некоторое время, затем он сложил на груди руки и выпрямился в кресле:

– Арчи!

– Да?

– Сколько времени тебе нужно, чтобы напечатать на машинке краткий отчет о нашей беседе с миссис Фромм? Не дословно. Хотя при твоей исключительной памяти ты мог бы сделать это и дословно, однако такой необходимости нет. Только самую суть, как если бы ты докладывал мне.

– Может, вы мне лучше продиктуете?

– У меня нет для этого настроения.

– Что-нибудь исключить из отчета?

– Включи только самое важное. Не упоминай о моих словах, что одна и та же машина сбила Пита Дроссоса и Мэтью Берча. Об этом не было официальных сообщений.

– За двадцать минут управлюсь.

– Отпечатай в форме заявления за моей и твоей подписями. В двух экземплярах. Датируй полуднем сегодняшнего дня. И немедленно доставь в канцелярию мистера Кремера.

– Тогда полчаса. Заявление за нашими подписями я должен составить более тщательно.

– Ладно.

Я не уложился в назначенный мною срок примерно на пять минут. Заявление заняло три машинописных страницы, и Вульф просматривал каждую, как только я вынимал ее из каретки. Он не внес в текст никаких поправок, никаких замечаний, что еще убедительнее, чем отказ продиктовать мне заявление, свидетельствовало о его подавленном настроении. Мы оба подписали бумагу, и я запечатал первый экземпляр в конверт.

– Кремера на месте не будет, – заявил я. – Так же, как и Стеббинса. Они, конечно, заняты расследованием.

Вульф ответил, что пакет можно оставить кому угодно.

Я не раз бывал в отделе по расследованию убийств полицейского управления Манхэттена, но в тот день я не встретил там ни одного знакомого лица, пока не подошел к столу дежурного, с которым у меня было лишь шапочное знакомство. Я оказался прав – ни Кремера, ни Стеббинса. В отделе был только лейтенант Роуклифф. Дежурный позвонил и сказал, что я желаю его видеть.

Если бы мы с Роуклиффом и еще двумя десятками потерпевших кораблекрушение оказались на необитаемом острове и решали, кого из нас зарезать на жаркое, я бы голосовал против Роуклиффа: он мне настолько отвратителен, что я не смог бы проглотить ни кусочка. Он ко мне относился ничуть не лучше. Поэтому я не удивился, что он не пригласил меня к себе, а собственной персоной выплыл из двери и прошипел:

– Что нужно?

Я вынул из кармана конверт:

– Не думайте, что это письменное заявление с просьбой зачислить меня в штат полиции, и поэтому не рассчитывайте, что я буду служить под вашим командованием.

– О боже, хотел бы я до этого дожить.

– Это также и не письменная благодарность…

Он выхватил конверт у меня из рук, распечатал, взглянул, кому адресовано заявление, потом бросил взгляд на третью страницу, где стояли наши подписи.

– Так-так… Не сомневаюсь – шедевр. Требуется расписка в получении?

– Не обязательно. Если хотите, я могу зачитать вам весь текст вслух.

– Единственное, чего я хочу, – это увидеть в дверях вашу спину!

Не дожидаясь исполнения своего желания, он повернулся на каблуках и ушел. Я обратился к дежурному:

– Пожалуйста, отметьте, что я отдал пакет этому бабуину в тринадцать часов ноль шесть секунд по летнему времени.

После этого я отправился восвояси.

Вульф уже сидел за обедом, и я включился в проведение операции «Омлет с анчоусами». Разговаривать за столом о делах босс не позволяет, чтобы не нарушать пищеварение. Поэтому то, что Вульф позволил себе прервать прием пищи, лишний раз показывало, в каком необычном состоянии он находился. Во время дегустации пирога с инжиром и вишнями раздался телефонный звонок.

Вернувшись из кабинета, я доложил:

– Звонит некто по имени Деннис Горан. Может быть, вы помните…

– Да. Чего он хочет?

– Вас.

– Мы позвоним ему через десять минут.

– Он куда-то уходит и не будет на месте.

Даже это не возмутило Вульфа! Не мешкая, он отправился в кабинет. Пока он дошел до телефона, я уже поднял параллельную трубку за своим столом.

– Ниро Вульф слушает.

– Говорит Деннис Горан, адвокат. Произошла ужасная трагедия. Миссис Деймон Фромм нет в живых. Она попала под машину.

– Не может быть! Когда?

– Тело обнаружено сегодня в пять часов утра. – У него был писклявый тенор, который, казалось, вот-вот сорвется на визг. Возможно, из-за того, что он был потрясен случившимся. – Я ее друг, вел некоторые ее дела и звоню вам по поводу чека на десять тысяч долларов, который она выписала вам вчера. Вы получили по нему деньги?

– Нет.

– Вот и отлично. Так как миссис Фромм нет в живых, то чек, конечно, не может быть оплачен. Как вам удобнее – переслать его на домашний адрес миссис Фромм или ко мне?

– Ни то ни другое. Я его предъявлю к оплате.

– Но он не будет принят! Чеки, подписанные умершими…

– Знаю. Но ее подпись вчера уже засвидетельствована банком.

– О… – Долгая пауза. – Но так как ее нет в живых и она не может воспользоваться вашими услугами, а вы не в состоянии ей помочь… Не следует ли из этических соображений вернуть этот чек?

– Я не считаю вас, мистер Горан, своим наставником в вопросах этики.

– Я этого и не утверждаю. Но хочу спросить вас, без всякой враждебности или предубеждения, – чем можно оправдать то, что вы оставляете эти деньги себе?

– Тем, что я их заработаю.

– Вы намереваетесь их заработать?

– Да.

– Но как?

– Это мое дело. Если вы душеприказчик миссис Фромм, я готов обсудить с вами этот вопрос, но не по телефону. Я могу принять вас сегодня до четырех часов, или от шести до семи, или, наконец, от девяти до полуночи.

– Не знаю… Боюсь, что не… Я посмотрю…

Он повесил трубку. Мы тоже. В столовой Вульф расправился с пирогом и кофе в полном молчании. Мы вернулись в кабинет, он устроился в своем кресле, и только тогда я произнес:

– Заработать деньги было бы хорошо, но главное – почувствовать, что вы их заработали. Сомневаюсь, что нашего заявления, переданного Кремеру через Роуклиффа, окажется достаточно. Моему «эго» что-то не по себе.

– Получи деньги по чеку, – буркнул он.

– Обязательно.

– Нам нужна информация.

– Постараюсь.

– Добудь ее у мистера Коэна.

– Что нас интересует?

– Всё. В том числе и Мэтью Берч, но учти: Коэн не должен знать о том, что связывает убийства Пита и Берча, если только полиция не сообщит об этом или если он не получит эти сведения из других источников. Ничего ему не рассказывай. То, что я занялся этим делом, может быть предано гласности, но причина моей заинтересованности должна оставаться в тайне.

– Сказать ему о Пите?

– Нет.

– Он весьма высоко оценил бы это сообщение. Оно очень пригодилось бы для его статьи. А также показало бы, что ваша репутация…

Он стукнул кулаком по столу, что являлось для него высшим проявлением гнева.

– Нет! – рявкнул он. – Репутация? Чтобы я сам навел людей на мысль о том, что обращение ко мне за помощью грозит смертью? Во вторник тот мальчик. В пятницу – женщина… Я не желаю, чтобы мой кабинет считали преддверием морга!

– Эта мысль приходила мне в голову.

– Советую держать ее при себе. Нам понадобятся Сол, Фред и Орри. Но я сам прослежу за этим. Отправляйся.

Я взял такси и отправился в редакцию «Газетт». Один из сотрудников, который не только неоднократно видел меня здесь, но и в течение трех или четырех лет состоял в списке лиц, дважды в год получавших в подарок от Вульфа коробку с орхидеями, созвонился с Коэном по внутреннему телефону и жестом пригласил меня пройти.

В кабинете у Лона было двое его коллег, которые тут же ушли. Пожав мне руку, Лон заявил:

– Не вздумай садиться. Даю тебе только две минуты.

– Брось! Я управлюсь меньше чем за час.

– Но не сегодня. Мы заняты убийством миссис Фромм. Тебя впустили ко мне только потому, что я хочу узнать, почему вчера ты собирал о ней данные для Ниро Вульфа.

Я пододвинул стул и сел.

– Могу лишь сказать, что он занимается убийством.

– Да?

– Да.

– Кто привлек его?

Я покачал головой.

– Приглашение принес почтовый голубь, а мне Вульф ничего не сказал.

– Сними ботинки и носки, а я пока раскурю сигарету. Когда я начну прижигать твои нежные пятки, ты у меня заговоришь. Я желаю знать фамилию вашего клиента.

– Джордж Вашингтон.

Он выругался.

– Ну, шепни мне на ухо!

– Нет.

– Но то, что Вульф занимается убийством миссис Фромм, – не секрет?

– Конечно. Но и только.

– А мальчиком? А Мэтью Берчем? Ими тоже?

Я удивленно посмотрел на него:

– С чего ты взял?

– О боже! А объявление Вульфа в «Таймс» с обращением к женщине с золотыми серьгами в виде пауков, которая просила мальчика позвать полицейского? Такие серьги носила миссис Фромм, и ты вчера наводил здесь о ней справки. А Берч погиб под машиной, как и миссис Фромм. Я повторяю свой вопрос.

– Отвечаю. Ниро Вульф расследует убийство миссис Фромм со своей обычной энергией, умением и ленью. Он не прекратит расследования, пока не схватит мерзавца или пока не наступит время отойти ко сну – в зависимости от того, что произойдет раньше. Упоминания о других убийствах должны идти отдельно.

– Разве их не связывают между собой?

– Мы, во всяком случае, нет. Если я попрошу у тебя сведения о Берче, то только потому, что ты сам о нем заговорил.

– Ладно. Подожди здесь. Я должен сдать материал в утренний выпуск.

Он вышел. Оставшись один, я подумал, не пренебречь ли запретом Вульфа сообщить Лону, что на днище машины, задавившей Пита, найден кусок материи от куртки Мэтью Берча. Но, не имея возможности поговорить с Вульфом, решил все-таки воздержаться. Вскоре вернулся Лон.

– Мне все еще нужен час, – сказал я.

– Посмотрим. Мне рассказать нечего.

Однако наша беседа действительно длилась почти час. Сделав всего два звонка, Лон дал мне почти все нужные сведения, так что копаться в архиве мне не пришлось.

Итак, выяснилось, что в пятницу миссис Фромм была на обеде в ресторане «Черчилль» вместе с мисс Анджелой Райт, исполнительным секретарем АСПОПЕЛ. Вероятно, она отправилась туда прямо от нас, но этого я с Лоном не обсуждал. После обеда, около двух тридцати, обе женщины поехали в АСПОПЕЛ, где миссис Фромм подписала кое-какие бумаги и сделала несколько телефонных звонков. В редакции «Газетт» не было сведений о том, чем она занималась с трех пятнадцати до пяти, когда, вернувшись домой, около часа проработала со своим личным секретарем мисс Джинн Эстей. Анджела Райт, по словам Лона, была приятной особой, так как принимала репортеров, а мисс Джин Эстей – нет, так как отказывалась давать интервью.

Незадолго до семи часов миссис Фромм на своем «кадиллаке» с поднимающимся верхом уехала на ужин к Горанам, которые живут в районе парка Грамерси. Неизвестно точно, где она оставила машину, но по вечерам в этом районе легко найти место для парковки. На ужине присутствовали шесть человек: Деннис Горан – хозяин, Клэр Горан – его жена, Лаура Фромм, Анджела Райт, Пол Каффнер и Винсент Липскомб, издатель.

Гости ушли вскоре после одиннадцати. Последней уехала миссис Фромм. В редакции имелись сведения, что Горан проводил ее до машины, однако полиция этого не подтвердила, так что данную информацию следовало сбросить со счетов. Вот и все, что было известно о Лауре Фромм до пяти часов утра, когда какой-то человек, шедший на работу на рыбный рынок, наткнулся на ее тело.

Всего за несколько минут до того, как я появился в редакции, окружная прокуратура сообщила, что миссис Фромм погибла под колесами своего собственного автомобиля. Ее «кадиллак» нашли на Шестнадцатой улице, всего в нескольких минутах ходьбы от полицейского участка. В салоне машины был обнаружен тяжелый разводной ключ, которым ее ударили по голове. Оставалось невыясненным, прятался ли убийца в машине, за спинкой сиденья, сел ли в машину вместе с ней или подсел по пути. Можно предполагать, что, стукнув ее ключом, он сел за руль, доехал до безлюдного места, вытащил бесчувственное тело из машины и переехал его колесами. Небезынтересно было бы отправиться в лабораторию и полюбопытствовать, как эксперты обследуют машину, но меня туда и на милю бы не подпустили. К тому же я и сам был занят с Лоном.

По сведениям редакции, на примете у полиции пока что никого не было. Конечно, все участники ужина находились под подозрением. К этому Лон ничего не мог прибавить, только упомянул, что один из сотрудников редакции заинтересовался отношением миссис Горан к дружбе ее мужа с миссис Фромм. Я ничего по этому поводу не высказал.

– Но имей в виду, Лон: если ты хочешь притянуть к делу Пита Дроссоса и Мэтью Берча, это ни к чему не приведет. Разве что ты сможешь привести веские доказательства. Кто такой этот Мэтью Берч?

Лон фыркнул:

– По дороге домой купи нашу газету за среду.

– У нас она есть, я читал. Но то было три дня назад.

– За это время Берч ничуть не изменился. Он двадцать лет работал в Службе иммиграции и натурализации. Женат, трое детей. Типичный государственный служащий, замученный заботами, не слишком любимый в своем кругу. Играл на скачках через букмекера Дэнни Пинкуса.

– Ты говоришь, что вспомнил Берча для примера. И только?

– Да.

– Ну, откройся своему старому и верному другу Гудвину.

– Мне нечего тебе рассказать.

– Услуга за услугу, Лон. Рассчитываю исключительно на твою взаимность. Так вот, слушай. Полиция установила, что Пит Дроссос был сбит той же самой машиной, что и Берч.

– Не может быть! – Он широко раскрыл глаза.

– Однако это так.

– Откуда ты узнал?

– Извини, не помню. Но это абсолютно точно.

– Будь я проклят! – Лон потер руки. – Это замечательно, Арчи, просто замечательно. Пит и миссис Фромм, серьги. Пит и Берч, машина. Ты понимаешь, что газета может выйти с сенсационным материалом: все три убийства связаны между собой!

– Поскольку это лишь предположение – Бог в помощь.

– Верно… А что касается самой машины, то ее украли в Балтиморе четыре месяца назад и дважды перекрашивали. Номер фальшивый.

– В печати об этом не было ни слова.

– Об этом сообщено в полдень. – Лон нагнулся ко мне. – Послушай, Арчи, у меня есть одна идея… Как убедить тебя, что мне можно доверять? Испытай меня. Вот подходящий случай. Какие есть доказательства, что та же самая машина убила Берча и мальчика? Скажи, и я тут же забуду об этом.

– Я сам уже об этом забыл. Боже мой, да ты просто ненасытен. Собак следует кормить один раз в день, а ты уже получил свою порцию.

Я встал и одернул брюки.