Читать книгу Змей, задушивший филина - Ренат Таймуразович Ахохов - Страница 4

Глава 4

Тахион определённо прижился на новом месте. Во дворце он много места не занимал, ему, машине безо всякой нужды в еде и сне, нужна была только каморка, в которой он мог заряжать свои батареи, и другая комната по соседству, где он мог хранить свои рабочие инструменты, – лучшие, которые Империя могла ему предоставить. Император определённо ставил много на робота, невзирая на то непродолжительное время, которое они были знакомы. Но есть определённая грань между уверенностью и надменностью. Конрад, не будь дураком, не отправил Тахиона на слишком важное задание. Но и исполнено поручение было в наилучшем виде: быстро, тихо, а главное, показательно. Никто не подозревал августа в скором уходе из жизни главного интенданта провинции Цезарея. Император имел доказательства измены интенданта, тот сам признался при допросе, учинённом его будущим убийцей. Получив всё, что нужно, Тахион выбросил изменника в окно, вскоре покинув место преступления.

Дело нарочито замяли верные слуги Империи, обвинив во всём мятежников. Из них получался первоклассный козёл отпущения. То было не первое ложное обвинение, но между террором реальным и ложным неискушённому глазу было трудно найти отличия. Император был доволен результатом, но пока спесь следовало поумерить. Бунтовщики теперь были настороже, надо было снова выждать удобного момента, когда они дерзнут прикрыть изнурённые нескончаемым дозором глаза.

Обо всех новостях, пусть Конрад и мог предсказать их появление, он узнал из утренних газет. Его самодовольству не было конца и края. Первая полоса газеты крупными буквами давала понять читателю, что это событие имело чрезвычайную важность для каждого подданного императора, и не важно, что думал подданный на этот счёт. Читатель должен был знать, что враг пусть и разбит, но не уничтожен и не будет в будущем, пока каждый не сделает свой вклад. Император сделал своё, так что на плечах обывателей лежит остальное.

От чтения газет Конрада прервал гулкий звук, громкий звон чайной ложки, бьющейся о кружку, который пронёсся по всей гостиной, и трясущийся стеклянный стол. Название условное, но дешёвое стекло, на котором поблёскивали изображения, назвать нельзя было чем-то более достойным. Конрад немедленно обратил внимание на кипу бумаг перед ним и его помощницу, которая и принесла их. Лицо его не показало ничего, помимо досады. Он пилил листы бумаги взглядом, словно надеясь, что произойдёт их самовозгорание. Конрад посмотрел на Серану, поправившую очки и просматривавшую документы на верхушке, проверяя, закралась ли ошибка. Если ей и можно было приписать какую-то черту, то это была дотошность. Превосходный секретарь.

– Ты помнишь, о чём я просил не так давно? – спокойно поинтересовался император.

– Еда отдельно, работа отдельно, я помню, господин, – пробормотала задумчиво длань, слишком занятая опечаткой в тексте. Поэтому она предпочитала держать всё, что можно, в электронном виде. – Но с этими стоит поторопиться. Я привела решения сената и пару сторонних документов в удобоваримый вид, и они должны вступить в силу как можно скорее. Поставьте подписи и я продолжу.

Конрад глупо улыбнулся.

– Как непринуждённо называет меня господином, как мило.

Серана сохранила нейтральное лицо. Он опять старался опять залезть к ней под кожу. Зачем Конрад это делал, почему это доставляло ему столь непомерное удовольствие – вопросы эти оставались безответными. Эта детская игра, ребячество длиною в жизнь, которое перевоплощалось от беседы к беседе: то он бросался в огонь обиды, огрызаясь на собеседника и бурча себе под нос, то на него находила беспечность, из-за которой даже пятилетний ребёнок при встрече посоветует ему взять себя в руки… Такое поведение делало его несносным. Но обманываться, как при первой их встрече, Серана была уже неспособна. Было ли всё это напускным или нет, Конрад точно был или самым везучим человеком, которого галактика носила на своих плечах, или тем, чьё коварство и вероломство не знало себе равных. Она уже видела подтверждения последнего.

– Сейчас рабочее время, – объяснила она.

Конрад поднял бровь, руки свои сложил, откинувшись в кресле, и оно ответило ему мягким скрипом.

– Не самое лучшее оправдание. Сказала бы, что оговорилась, я бы и поверил, а так с чего бы тебе обращаться подобным образом, если никто, кроме ваших божков, нас не слышит? – он взял кекс с тарелки и начал активно его жевать. – Ну ладно, не бери в свою прелестную головку. Своё эго я хотел потешить за твой счёт, настолько я ужасный человек, – извинился Конрад, посмотрев в иллюминатор, занимающий всю стену.

Алая туманность лежала перед его глазами, нити бесчисленных газов переплетались в единое полотно, коим должна была стать новорождённая звезда. Лампы в императорской каюте были выключены, и, несмотря на полумрак в некоторых частях комнаты, вести деятельность в таких условиях было можно. Само помещение было небольшим, если не считать спальню и душевую как части жилого помещения Его Величества. Побывав в кабинете императора во дворце, гость вполне мог представить, как выглядела комната Конрада внутри его собственного корабля, в своё время украденного у уже давно почившей правительницы Империи. И если не смотреть в окно, можно было подумать, что ты находишься на твёрдой земле, а не в безжалостной хватке космоса. Конрад и Серана находились в углу напротив окна, где можно было потонуть в кресле и перевести дух. За письменным столом, что был отделан по краям чистым золотом, было сложнее расслабиться, в конце концов, потому он сейчас и пустовал.

– Неважно, – покачала головой Серана, – давай уже займёмся делом. Мне тоже неохота заниматься этим, так что чем раньше закончим, тем раньше освободимся. Оставлять страну без присмотра нельзя.

Вздохнув изнемождённо, Конрад отодвинул сервиз в сторону, подтащил к себе листы сверху и начал их читать безо всяких признаков вовлечённости в процесс. Не то, чтобы он терпеть этого не мог, судьбы сотен решались росчерком его пера, а, вернее, ручки. Чувство власти над чужими жизнями, дававшееся простым набором букв на бумаге, было и вовсе непередаваемо. Одно движение руки – и чья-то жизнь оборвётся, ещё подпись – и жизнь будет спасена. Серана просто подобрала худший момент, когда Конрад был занят своими делами. Пока он водил рукой по листу бумаги, она заметила кольцо, лежавшее на столе.

– Весьма любопытно, – пробормотал он, прервав тишину и задумчиво прикрыв ладонью рот так, чтобы он мог говорить и дальше, – с чего это беспорядкам взяться на Мее-7? Мы им платим достаточно, пару лет назад они лишь паёк бартером купить могли.

– Они добывают уран и гелий-3. Первый достаточно радиоактивный, поэтому они требовали повышения оплаты. Директору шахтёрских предприятий не повезло родиться иностранцем. Переросло всё в резню по расовому признаку, и погибло около сотни шахтёров и охранников. В итоге директор убит, но служба безопасности в итоге толпу усмирила.

– Прости, я прослушал тот момент, где это становится моей проблемой. Обращайся к Службе безопасности уже имперского уровня.

– Погибли люди на государственном предприятии. Будучи бессменным автократом, вы также владеете всеми этими заводами. И каждый такой инцидент – ваша ответственность, и с тебя будут спрашивать. Я молчу про то, что они также ваши подданные.

– Да, да, да, – пробурчал Конрад, – Ты не так поняла мой вопрос. Я не судья, я монарх. Я подписываю приговоры, не выношу их, за редкими исключениями. Последнее слово пусть и за мной, но столь мелкие дела обычно проходят мимо меня.

– Оно не мелкое, столько смертей не останутся незамеченными.

– Население Империи насчитывает триллионы, сто человек – это даже не точка на радаре. Лишь песчинка в чёрной дыре забвения, на которое я могу их обрести, – Конрад вздохнул, оставив примечание. – Зачинщиков на плаху, семьям мёртвых мы возместим ущерб. Всё чинно и благородно. Но проследи, чтобы достоянием общественности этот инцидент не стал. Планета – это ещё позволительно.

– Боюсь, поздно.

Серана подобрала газету и быстро провела пару раз пальцем. Изображения были весьма… графические. В один миг всё любопытство её господина переключилось на чтение материала. Аккуратно подобрав плоское, невероятно лёгкое стекло, Конрад резво пробежался глазами по статье, и вид его был невесёлый.

– Это меняет дело. С редактором мы переговорим, главное, чтобы по каналам была тишина. Мы же не хотим поднимать панику, – тут он обратил внимание на то, как Серана на него смотрела, одобрения в её голубых глазах он не увидел. – Ой, не будь такой наивной. Мне нужно, чтобы они были тише воды, ниже травы, хотя бы пока мы не решим вопрос. Если сказать сейчас, то остальные решат, что мы их только убивать можем. Посмотрят они первую новость, а вторую удобно пропустят мимо ушей или что там у них. Ты этого хочешь? – не дождавшись ответа, Конрад фыркнул, вернулся к работе и отвлечённым голосом продолжил: – Так и быть, решу вопрос сам, можешь не переживать из-за этого. Перегибать ничего нельзя, Серана, дорогая. Нельзя быть мягким или жестоким. Возьми большую пригоршню песка, сожми кулак слишком сильно, и песок полезет из всех щелей. Но если ты будешь держать ладонь открытой, малейший толчок заставит всё посыпаться на землю. Человек по имени Махатма Ганди относился ко второй категории, и он был убит. А император Орион, который посчитал, будто место человечества на галактическом Олимпе и который не гнушался истреблять всех, кто от кроманьонца не произошёл, также сыграл в ящик с лицом, выжженным дешёвым бластером. Стрелял в него человек, как ни странно, и достаточно высокого сословия. Какой запал, какая страсть, какая муха его укусила! Мне неведомы порочные интересы, я видел лишь фасад, страстное желание покончить с тиранией. С тем же рвением, как что-то творит правитель, многие люди будут рады его прикончить. Ведь это заложено самой природой – мы столь нетерпеливы.

– Многие просто не верят в эти вещи так, как это делает правитель, я понимаю. Но ведь убивает всегда лишь кучка заговорщиков, разве нет? Вы немного преувеличиваете.

– Не всегда, но я вижу, куда ты клонишь. Однако лучше в этот раз не прогадать и сделать так, как надо, не думаешь? Я буду держать нашу страну железным кулаком, одетым вот в такую шёлковую перчатку, – он показал сжатый кулак. – Я не позволю ей откатиться назад, у меня на неё планы.

Неожиданный вопрос возник у его помощницы.

– Вы столько говорите о Земле, о людях. Вы родились там и знаете достаточно. С чего вдруг вы решили строить новый порядок здесь? Империю ещё надо развить, чтобы исполнить ваши стремления.

– Ждать развитости я могу долго. Не думай, что я не рассматривал предложенную тобой возможность. Но, увы, – Конрад пожал плечами, – люди автократов не очень любят, а в остальных странах власть везде сейчас держится крепко. Они бы немедленно обрушились на меня всем галактическим сообществом, как стая стервятников или коршунов. И набросились бы эти хищные птицы, даже не дожидаясь моей смерти. Здесь же для меня целый океан возможностей, я могу разбомбить целую планету, пока та не станет безжизненной пустошью, и никто за рубежом бровью не поведёт. Но революция моих нынешних подданных кое-чему научила. Она их научила тому, что если что-то не нравится, то они могут восстать.

– Вы сами загнали себя в кабалу, – Серана закатила глаза, – грех жаловаться, вы же сами говорили, что «не будет больше страха и его орудия-кнута». Мои предки этим самым кнутом приучили этих людей повиноваться, вот только вы его выбросили.

– Знаю, что выбросил, и жалею о том, но иначе было никак. Рабам нужно было что-то, к чему стремиться. Но теперь они и меня не боятся, а если нет страха, нечего и пытаться его насаждать, если бы я даже хлестал их так, чтобы душа выпрыгивала из тела. Вместо этого я буду купаться во всенародной любви, которая у меня и так есть. Теперь надо им показать, мол, ваши проблемы должны решаться не погромами, как мы сейчас видим, – он постучал по столу, – а цивилизованной апелляцией. Я понимаю, что вы читать не умеете, но инженер-то может, пусть он и напишет от лица дружного общества пролетариев.

– Хорошо, что нас никто не слышит, – пробормотала Серана.

– Хорошо? Да пусть слушают! – Конрад вскочил с места и нажал на кнопку. – Слуга, подойди сюда, пожалуйста.

Безымянный, тонкий, но хорошо одетый и здоровый слуга зашёл в комнату. Кожа его была синяя, и он едва смог пройти под дверью. На вид он был неказист, но не всем же слугам быть симпатичными дамами, люди неправильно поймут. Серана покачала головой, ожидая спектакля.

– Скажи, мил человек, предпочёл бы ты бояться или любить меня?

– Р-разумеется, любить.

– А боялся бы ты меня, – Конрад обошёл слугу по кругу, – если бы я, скажем, приказал тебя кнутом выпороть?

– Нет, – с опасливостью, медленно и неуверенно ответил слуга.

– Вот, видишь? – император посмотрел на свою подругу. – Он не боится, с чего остальным так делать? Вы свободны, добрый человек, прошу прощения за беспокойство. И за то, что напугал.

Слуга покинул комнату в спешке. Серану не убедило представление.

– Он так ответил, потому что вы его до смерти напугали. Значит, он боится того, что император выследит его и чёрт знает что сделает. Да и держу пари, он подслушивал нас до этого.

– Ладно, ладно, может, ты и права. Но всё равно пугать зазря хоть и забавно, но непрактично. За двумя зайцами лучше не гнаться, буду пользоваться народной любовью, пока лет через десять они совсем не перестанут бояться. И если что, возродившийся страх сильнее бывалого.

Через десять лет или через пять, но с оставшимися бумагами он управился за семь минут. Однако не успела Серана собрать их все, как они оба услышали слабое пиликание. С превеликим любопытством Конрад нажал на кнопку, встроенную в стол. Полупрозрачное изображение адмирала Эрлона предстало перед ними. Он был всё так же одет в белый, аккуратный и чистый мундир. Встав по стойке смирно, он кивнул головой.

– Ваше Величество, мы прибыли к месту назначения. «Август» достиг нужных координат.

Конрад вскочил с места, будто под ним распрямилась пружина.

– Ну наконец-то! Я уже думал, что навигатор пора поменять. Есть контакт? Хоть какой-то? Клянусь, если всё это будет напрасно…

Эрлон покачал головой.

– Боюсь, нет, господин. По радиочастотам абсолютная тишина. Если я могу ещё раз отметить, насколько опрометчивым является ваш шаг, то я вдобавок попрошу вас отдать приказ разворачиваться.

Император ухмыльнулся, закатив руки за голову.

– «Август» является лучшим кораблём Империи, адмирал-префект. Эти мятежники даже поцарапать его не смогут. Что есть у них? Крейсер среднего качества, поломанный и переделанный раз по десять.

– Я бы не недооценивала их, – Серана сложила руки, – особенно если бы у меня не было уверенности в том, сколько кораблей явятся.

– Почему вы все именно сейчас решили жаловаться? – громко заныл Конрад. – Если надо, то взорву пару лишних посудин, велика проблема. Вам двоим стоит заботиться о том, чтобы прибрать, что останется. План мы уже обсуждали.

– Мы? – Серана усмехнулась, – Вы, Ваше Величество, со мной не советовались. И меня терзают сомнения в том, что Эрлон был с вами согласен.

– Я лишь предлагал взять подкрепления, миледи, – отметил адмирал-префект.

– И я сказал ему, что лишних жертв мы можем избежать, – проворчал Конрад. – Терять корабли… и людей, – он добавил почти мгновенно, – мы не можем себе позволить, учитывая, что над нами стервятники уже второй год кружат. В любом случае, Эрлон на мостике не один, и наш разговор слышат многие. Хорошего дня всем, будьте начеку! Я сейчас поднимусь, Эрлон. Будьте готовы.

Звонок был окончен, и император поправил свой чёрный мундир с серебряными пуговицами и эполетами, подобрал трость, прежде чем направиться к двери. Серана последовала за ним, а незаданный вопрос повис в воздухе. Коридор был несколько пустоват, от него, собственно, требовалось только быть пространством между важными комнатами. Серые стены и пол, по двум краям которого ползли две полосы белого света. Иногда на пути встречались интерактивные экраны, на которых отображались карты. В лабиринте внутри корабля длиной в шесть километров без карты было бы очень сложно. Если быть более дотошным, то можно было отметить, что точный размер судна равен пяти тысячам восьмистам семидесяти шести метрам. Неспроста же «Август» был гордостью Имперской Армады. Но каюта императора была недалеко от мостика, потому прогулка должна была занять около пяти минут. Серана нагнала Конрада, и он не промедлил с ответом.

– У меня хорошо поставлена информация, дорогая, – сказал он, – и я знаю, что их мятеж отличается от моего тем, что единого лидера у них нет. Стоит одному заносчивому дворянину нашептать, что его союзник захотел переметнуться ко мне… он серьёзно обидится. Но в этот раз я решил попробовать что-то новое. Один из подчинённых мне генералов сыграл роль перебежчика. Он назначил здесь встречу одному из старых лордов. Дариусу, насколько я помню. Этот помпезный, но невероятно осведомленный глупец попадёт прямо в нашу ловушку. Сказано ему было, чтобы он пришёл один, иначе генерал уничтожит всю информацию. Неплохо, а? Тахион мне эту идею подкинул, такой шантаж творит чудеса.

– Я знаю Дариуса. Он не может быть настолько наивным, чтобы явиться сюда без охраны. Я знаю только одного человека, который способен на такое безрассудство.

– Правда? И кто же?

Серана лишь наградила его взглядом, желая понять, действительно ли он не понял, кого она имела в виду, или он притворялся шутки ради. Двери лифта отворились, и вдвоём они ступили на мостик. Солдаты тут же среагировали на их появление, вскочив с мест и отдав честь. Конрад сделал им жест вернуться к работе. Мостик был значительно переделан за время его пребывания в руках императора. Конрад, зная о новшествах, сделанных за пределами пропащего региона, в котором он правил, пожелал сделать нововведения. Так, мостик больше не выпирал, не находился на возвышенной конструкции, чтобы было видно всё перед ним, он даже не имел стёкол. Даже специальный сплав стеклостали был не настолько прочен, чтобы выдержать залп орудий так же хорошо, как остальная обшивка. Мостик теперь был погребён под сотнями тонн металла, где шальной выстрел достать командный состав не мог. Через пару лет планировалось полностью переделать флот таким образом. Чтобы наблюдать за происходящим, существовали сенсоры, камеры и радары, за которыми следили специальные операторы. Посередине прямоугольной комнаты был голографический стол, на котором отображался космос в радиусе многих километров. Следить за ходом боя с него было очень удобно. Подле стола и находился адмирал-префект. Заметив гостей, он повернулся к ним и слегка поклонился. Конрад ответил ему кивком, прежде чем продолжить разговор.

– По-прежнему ничего? – поинтересовался император.

– Мертвенная тишина, Ваше Величество. Вы уверены, что именно в это время была назначена встреча?

– Третьего числа седьмого месяца в десять часов по стандартному времени, Эрлон, – Конрад постучал по трости указательным пальцем, – и если я лишний листок из календаря не вырвал, то сегодня как раз тот самый день. Может, Дариус решил сыграть роль невинной девчушки, что на свидание опаздывает специально.

– Ваше Высокопревосходительство! – солдат обратился к адмиралу, и все посмотрели в его сторону. – Мы засекаем появление гравитационной аномалии. По размерам это крейсер класса «Победитель». Дистанция безопасная.

– Вот помянешь Дьявола! – медленно и несколько даже восторженно пробормотал Конрад. – Адмирал-префект, будьте любезны, я в вашей вотчине. Командуйте.

– Всем приготовиться, ионные орудия на полную мощность, гравитационный крюк на изготовку, – раздал приказы Эрлон. – Они нам нужны живыми. Ваше Величество, ваша гвардия готова к высадке?

– Несомненно, ждут приказа в ангарах. Утомились, видно, уже от ожидания. Серана, – Конрад бросил взгляд на свою подопечную, – проверь, чтобы они были наготове, я скоро подойду и потому хочу видеть их в кораблях десанта.

– Что вы задумали? – Серана поглядывала то на адмирала, то на императора.

Взгляд последнего дал ей понять, что медлить ей сейчас было нельзя. Слегка поклонившись, длань поспешила покинуть мостик.

Конрад приказал дать изображение космоса снаружи. Металлические стены вдруг исчезли, а мостик оказался в вакууме. Неподготовленный человек мог испугаться подобной иллюзии, но на деле это было просто изображение, даваемое камерами снаружи и проецируемое на стенах. Вид, представший перед экипажем, захватывал дух. Туманности были одними из самых прекрасных достопримечательностей галактики, достойных того, чтобы ради них только проделать огромный путь. Эта туманность, в частности, называлась туманностью Улисса у ютов, туманностью Лор’сент’рама у паллидонцев и так далее, каждый народ стремился назвать крупнейший спектакль в этом краю своим именем. Она разделяла Империю и много прочих государств, больших и малых. Однако, если чёрная дыра была кирпичной стеной, туманность была скорее лежачим полицейским на пути. Потому и защита из них представлялась слабая.

Внезапно, будто имела место телепортация, из ниоткуда появился столь ожидаемый корабль. Длиной в два раза меньше, чем «Август», крейсер производил весьма жалкое впечатление. И пусть император преувеличивал, говоря о плачевном состоянии многих кораблей мятежа, крейсер всё равно был потрёпан, даже что-то столь маловажное, как краска для символики, было облезлым и едва видимым при приближенном изображении. Но, в общем и целом, судно было почти новым. Корабль имел ромбовидную форму, однако угол, который можно было обозвать кормой, был настолько тупым, что ромб был больше похож на треугольник. В толщину судно достигало пятиста метров. Крейсеры класса «Победитель» были вооружены тяжёлыми батареями: на бортах, на донной части и на поверхности. Однако истребители и бомбардировщики были погибелью подобных посудин, ведь малых лазерных орудий крейсеры почти не имели, они были больше как рудимент, а не полноценная часть вооружения. Когда что-то ставишь, чем-то приходится жертвовать, – это одно из правил военной инженерии. Были и прочие находки в дизайне, со своими плюсами и минусами. Мостик, например, был у всех на виду.

Однако не это привлекло внимание императора. Привлекла символика – птичья голова, что на совиную весьма похожа. То был и герб Империи старой, и символ веры ютов в какой-то мере. Боги были семьёй, родом, и был у них свой символ в том числе. Нетрудно было догадаться, кому были верны люди на этом корабле.

– Название класса как-то не очень, не находите? – спросил Конрад адмирала-префекта. – Надо будет сделать заметку. Ну ладно, чтобы их поймать, нужно подобраться поближе, но их посудина быстрее, налицо дилемма. Как стоит поступить?

– На таком расстоянии крюк только замедлит их. Достаточно, чтобы мы могли их догнать, их двигатели до сих пор не отошли от прошлого прыжка.

– Мы получаем сообщение, – объявил один из операторов, – оно приходит с корабля мятежников. Прикажете принять его?

– Адмирал-префект, сделайте всё возможное, чтобы мы этот крейсер поймали, – мы переговорим с лордом.

Пока Эрлон раздавал указания, голографическое тело возникло перед императором. Ют этот был невысокого роста, Конрад был на полголовы выше. Каштановые волосы были аккуратно зачёсаны влево, лицо было плоское, цвет глаз из-за небольшого цветового искажения передачи казался то ли серым, то ли чёрным, если посмотреть на него с разных сторон. Держался ют стройно, тотчас выдавая своё происхождение. Раньше Конрад с этим конкретным противником не встречался лицом к лицу, но насолить ему успел так, что ненависть к незримому врагу-иноземцу пылала лютым пламенем, стеснённым, заточённым в широкой груди лорда Дариуса, облачённой в алую робу. Сама роба доставала до носков чёрных туфель.

Завидев императора, который спокойно ждал, пока его собеседник заговорит, Дариус сначала замер. Его разум осознал через пару мгновений, с кем он повстречался по воле случая и желанию самого монарха.

– Какого чёрта тут происходит? – ошарашено спросил Дариус.

Конрад невинно улыбнулся:

– Добрый день, Ваш Сиятельство, – он размеренно и вежливо обратился к нижестоящему аристократу, – какое невероятное совпадение, что мы встретились.

Во взгляде лорда читалось осознание, он издал грустный смешок.

– Это была западня, должен был знать. Все вы одинаковые.

– Ну-ну, не стоит так дуться, по крайней мере, мы наконец познакомились, – Конрад даже не надулся сам по своему же обычаю, – просто когда «челядь» превратила ваши земли в пепелище, вас тогда не было дома. Я был очень опечален сим фактом.

Эрлон сразу понял, что Конрад не собирался уговаривать мятежников сдаться, он лишь тянул время. Между тем гравитационный крюк был приготовлен и по команде был запущен. Единственным, что говорило об использовании устройства, был Дариус, который едва удержался на ногах. Его корабль, словно схваченный невидимой рукой, определённо тряхнуло достаточно сильно. Конрад ухмыльнулся и похлопал.

– Поздравляю, Ваше Превосходительство, вы были удостоены чести стать сегодняшним эпизодическим злодеем. Никуда не уходите, мы только начинаем. Догнать их!

– Чего тебе нужно, мальчишка?! – воскликнул лорд.

– Разве это не очевидно? – удивлённо спросил Конрад, вновь обратив внимание на оппонента и улыбнувшись. – Я не остановлюсь, пока вы все не окажетесь на свалке истории, где вы и должны быть. Понимаете, плохо прописанный злодей – подобные вещи делают повествование невероятно скучным. Вам здесь не место, но свою роль в развитии сюжета вы сыграете. Ничего личного.

– О чём ты говоришь?

– О своей автобиографии. Не победой над лордом Дариусом я буду известен, к вашему глубокому сожалению. Буду известен, как победитель в освободительной войне, как покоритель галактики, как змей… смотря что прочитать. Потому автобиографию и пишу, потому что другие имеют тенденцию искажать, что я говорю. Оревуар, добрый сэр, увидимся скоро.

Операторы запустили двигатели на полную мощность. Все сопла на корме – большие, малые – начали изрыгать ионы под яростным напором. Ионные двигатели на корабле такого размера были не самым удачным решением, именно им судно было обязано своей скоростью. Но альтернатив было мало, они были либо дорогими, либо слабыми, либо съедали слишком много топлива. Но и этого было достаточно, как и обещал Эрлон. «Август» постепенно сокращал дистанцию между двумя кораблями. Крейсер уносился прочь, но слишком далеко он убраться не мог, и чем меньше было расстояние, тем сильнее более мелкое судно притягивалось ближе. Связь не прервалась, Дариус лишь посмотрел на императора горящими глазами с намерением схватить его шею и придушить его голыми руками. Император повернулся к адмиралу. Тот сложил руки за спиной.

– Я бы рекомендовал держать дистанцию. У десантных кораблей есть шанс прорваться, однако орудия крейсера могут нанести серьёзный урон нашему кораблю. Но что вы имели в виду, говоря «увидимся скоро»?

Конрад пожал плечами:

– Всегда приятно посмеяться в лицо врагу. Может, не совсем этично, очень самонадеянно, но весьма увлекательно.

Он развернулся и направился к выходу, связь оборвалась.

– Я сам нанесу ему визит вместе с моими людьми. Можете действовать, как пожелаете, адмирал-префект. Главное – сделайте всё возможное, чтобы мы добрались до места назначения в сохранности.

Пару секунд позднее Конрад уже был в ангаре. Титаническое по своим размерам помещение было ярко освещено с высоты в тридцать метров множеством ламп на потолке. Заполненный маленькими, юркими истребителями, большими и неповоротливыми бомбардировщиками, крупными и имеющими острый наконечник десантными кораблями, ангар был в состоянии боевой готовности. Пилоты сидели на крыльях своих боевых машин, кто-то был уже в сиденье. Конрад прошёл мимо одного их истребителей, его едва не задели искры от электродуговой сварки. Только закончили починку этого маленького судёнышка. Император вышел на свободную площадку, где выстроились его гвардейцы. Они были всё так же облачены в броню из материала, напоминающего пластик. Это был, конечно, не он, а специальный материал, который защищал от пуль в подавляющем числе случаев, а прочие виды вооружения он отражал время от времени. Риски всегда были. Солдаты в пурпуре носили закрытые шлемы, но уже без волосяных гребней на верхушке, в бою было не до эстетического удовольствия. Они были разных рас, размеров и физической силы, но они все были одинаково способны к использованию своих инструментов для исполнения воли императора. Серана стояла перед рядами, насчитывающими в общем пятьсот воинов, и сразу заметила появление монарха.

– Умница, герцогиня, – прошептал Конрад, – можешь вернуться на мостик, я продолжу отсюда.

– Только не умрите там, – она мягко предостерегла его. Но даже так доля пренебрежительности в её голосе была, она никогда не уходила.

Серана очевидно, с лёгкостью поняла, что он намеревался сделать. Конрад ухмыльнулся, но длань ответа не дождалась, она уже направилась в сторону выхода. Император откашлялся, прежде чем повернуться к солдатам и положить обе руки на трость, стоящую теперь прямо перед ним. Гвардейцы определённо будут обсуждать этот момент у себя в бараках.

– Господа, сегодняшний бой может показаться вам куском пирога по сравнению с битвами прошлыми, и я не буду пытаться убедить вас в обратном. Однако это ничуть не умаляет важности сегодняшнего столкновения. Каждый такой крейсер – это сотни смертей на нашей совести. Каждый их выстрел – это приговор нам. Ведь пуля могла быть выпущена одна, а не две, и жалкий мятежник мог бы упасть замертво вместо невинного. Мы не должны останавливаться, пока вокруг шеи каждого из них ни будет обмотана верёвка. Потому вы здесь, и потому я с вами. Под моей защитой вам нечего бояться, так заставим же их трястись от страха при одной мысли о встрече с нами! – Конрад улыбнулся от уха до уха, с задором, рьяностью, которая не могла не передаться слушателям.

Его небольшая воодушевляющая речь была встречена радостными возгласами солдат. Они были участниками множества боёв, где плечом к плечу со своим повелителем штурмовали укрепления и мёрзли в окопах. Он сам не страдал от холода, но тем не менее находился с ними, и этого было достаточно для его подчинённых. Император не преминул отдать приказ на начало погрузки. Он зашёл внутрь корабля класса «Трирема», который вмещал до двухсот человек. Расслабленным, прогулочным шагом он вступил на борт одного из них последним. Солдаты занимали сиденья, не выпуская блестящие чёрные ружья из рук. Некоторые везунчики сидели в рядах по две стороны корабля, остальным пришлось стоять и держаться за поручни над головами. Достаточно свободного места, и если что, толчея не появится, не застопорит движение и солдаты пулей сумеют вырваться из корабля и захватить плацдарм. На потолке, об который при желании можно было стукнуться головой, сияли ряды лампочек, показывающих направления. Император направился в небольшую кабину пилота, дожидаясь отправления там.

Он поморщился от запаха дешёвых сигарет, ведь пилот решил до этого насладиться доступным воздухом, испоганив его густым дымом, который с трудом выгонялся прочь системой вентиляции. Конрад тут вспомнил старые времена, когда на Земле ему в руки попал табак. Никогда это занятие ему не нравилось, ещё с того момента, когда он в первый раз вдохнул серый смог. Тогда табак ещё был в диковинку, а сам Конрад был тогда пусть человеком взрослым и опытным, но гораздо более наивным, желающим всё попробовать. Но наивность и разум необязательно противоречат друг другу. Первое может быть лишь ребёнком надежд и представлений, зачастую окрашенных в яркие тона фантазии и морали. Последнего, может, у него не было уже тогда, то бишь в типичном понимании (хотя он её, считай, и создавал с нуля), но Конрад верил в некоторые основные вещи. Он и сейчас так считал. А разум, разум потом ему подсказал, что эта дрянь была не для его лёгких. Разум дополнял наивность, давал ответы на непостижимые для своей спутницы вопросы, а не противоречил ей.

Но полёт тёплых воспоминаний окончился быстро. Император получил сообщение, что они достаточно приблизились. Расстояние между двумя крупными судами шло уже на сотни километров. Ещё немного, и они окажутся в зоне досягаемости орудий. Щиты «Августа» могли выдержать почти нескончаемый ливень взрывных газов и лазеров, но если у них завалялась ядерная ракета, то проблем потом не оберёшься. Лучше будет, если послать истребители и транспорты вместе с бомбардировщиками, которые примут на себя огонь тех немногих лазерных батарей, что были у врага. Император приказал отправляться. Гудение двигателя побарабанило по перепонкам у него в ушах, и транспортный корабль оторвался от земли. За спиной у императора что-то загрохотало, он так и не посмотрел, что. Скорее всего, один из солдат уронил свой инвентарь. Истребители покинули ангар первыми, затем пошли бомбардировщики. Три транспортных судна были последними.

Пройдя через поле, эскадрилья двинулась вперёд. Второстепенной задачей было удержать врага от нападения. Эскадрилья вполне могла заставить противника не совершать продвижения на дистанцию выстрела.

Не будет чем-то новым сказать, что космос лучше в кино. Когда мятежники открыли огонь, солдаты и пилоты императора этого не услышали. Когда мимо проносились истребители врага, это происходило в полнейшей тишине. Только в пределах одного корабля звуки доходили до ушей, вместо того чтобы умереть в безмолвном космосе. Сопение двигателей, гудение корпуса, пиликание электроники. Император стоял рядом с динамиком, и когда разговоры о занятии позиций прорезались оглушительным криком, Конрад подпрыгнул от неожиданности. Подправив серебряные волосы, сдвинутые набекрень, он повернулся к гвардейцам, которые в основном молчали, но нашлись и болтуны. Император послушал ближайшую кучку, затем подошёл к иллюминатору, не отвлекая внимания пилота, который пристально следил за ходом боя и имел стойкое желание не быть подстреленным. Император заметил истребитель, который каким-то образом прорвался через заслон. Его тут же сбили орудия.

– Зря ты это, парень, – пробубнил Конрад.

Он невесело фыркнул себе под нос, и в этом жесте читалась даже некая доля сожаления. Всё было слишком просто. Он занимался игрой, правила которой ему не нравились. Император решил оставить пустопорожние размышления, они были в пекле битвы, и не было на то времени. Команд пилоту он не отдавал, полагаясь на навыки последнего. Они дошли до самой сложной и в то же время простейшей части. Орудия не станут стрелять по кораблю, который вихляет между другими орудиями и выпуклостями в структуре крейсера. Опасность представляли именно эти же виляния, когда за секунду транспорт мог свернуть слишком рано или слишком поздно, столкнуться с железной стеной, которую ты даже не разглядишь, настолько быстро коса смерти обрушится на твою шею.

Помимо транспорта, там были и прочие корабли, которые сумели подобраться к крейсеру. Лазерные орудия отвернулись, стараясь отмахнуться от назойливых мух, которые нарочно прожужжали им все несуществующие уши. Было несколько путей внутрь. Можно было через ангар, но там специально стояли защитные турели. Можно было взять врага на таран, прижаться магнитом к поверхности, отпилить дыру специальным устройством и нырнуть внутрь. Столько возможностей, и решение было за императором, он был во главе всей операции. Конраду пришлось сделать решение в пользу ангара, ведь поверхность крейсера была покрыта щитами. Пилот направил транспорт к бортам, в ту же секунду посыпалась россыпь алых лучей света, способных уничтожить весь экипаж и пассажиров. Конрад взялся за ближайший объект, прибитый к стене. Их корабль маневрировал из раза в раз, из стороны в сторону так часто, что стоять на ногах было невозможно. И вот «Трирема» пулей влетела в ангар сквозь голубой барьер, не позволявший воздуху вырваться наружу. По ней немедленно открыли огонь, но на такой скорости судно было почти неуловимо, пока за пару секунд окончательно не остановилось. Щиты держались, но надолго их не хватит.

Дверь корабля открылась, и часть гвардейцев с радостными криками бросились наружу, пилоты и ремонтники, застигнутые врасплох, не могли оказать сопротивления, они падали замертво под ударами профессиональных бойцов. Но и гвардейцы тут же нырнули кто куда, чтобы спастись от турелей. Они висели на потолке, это был простой круг на столбе, к которому были прикреплены две трубки, из которых вырывался лазер. Из корабля вышел император, выглядевший так не к месту в своём двубортном мундире без единого куска брони. Уже известным зелёным барьером Конрад спокойно защитил свою персону. Барьер держался стойко и двигался вместе с ним, окружив его со всех сторон. Император посмотрел на гвардейцев.

– Куда вы гранатомёт дели? Я не могу сквозь щит стрелять! – крикнул он, продвинув щит так, чтобы и его подчинённые получили укрытие.

Но тут подоспел второй транспорт. Отвлечённые стрельбой по пехотинцам турели не смогли среагировать достаточно быстро. Они и у первого корабля только-только пробили обшивку насквозь. Несколько лазерных выстрелов уничтожили турели под корень, оставив только дымящиеся и искрящиеся провода. И затем уже корабль приземлился. Император лениво поводил тростью, и красный щит исчез. Из транспорта вышли ещё двести гвардейцев, и их командиры последовали за ними. Оба ударили кулаком о грудь, и броня звучно отрезонировала. Они поинтересовались следующими приказами. Конрад постучал по земле и подумал около пяти секунд.

– А где третий? – неожиданно спросил он.

– Мы… видели, как его сбили, Ваше Величество, – ответил один из командиров, посмотрев в пол.

– Вот чёрт, – пробормотал Конрад, – раз – и сотню гвардейцев потерял. Мы обязательно помянем их после, господа, сейчас надо покончить с проблемой. Марий, бери свою сотню и двигайся в инженерный отсек, желательно их взять в плен, но необязательно, заставь их прекратить подачу энергии к орудиям и двигателям. Лабиен, на тебе блок Б второго уровня, не подпускай подкрепления к инженерам. Я пойду на мостик со своими людьми. Об успехе сообщу через внутренние коммуникации. Вперёд, «Победителей» вы и без меня знаете, как свои пять пальцев.

Гвардейцы ринулись в назначенные точки корабля. Коридоры были широки, но укрытий не было совсем. Для этой цели в случае, если сражение шло на открытой местности, гвардейцы имели малые переносные щиты. Бросил устройство размером с ладонь на землю – и появится щит, который продержится некоторое время, чтобы потом начисто сгореть от перегрева. Такие барьеры высотой в метр являлись удовольствием одноразовым и дорогим, только гвардейцы могли пользоваться такими.

Солдаты встречали сопротивление по большей части на перепутьях, где смыкались коридоры. Преимущество гвардейцев было не только в навыках, но и в числе. Воины императора были собраны в единые атакующие группы, которые дробили врага на маленькие группы, стремящиеся соединиться, и истребляли начисто. Приказ о пощаде был озвучен только в отношении персонала, а не вооружённых людей.

«Победитель» мог нести на борту около трёх тысяч человек, помимо экипажа. Мог и больше, но солдаты не могли спать на полу, это было плохо для боевого духа, да и вообще солдат было у мятежников не так много, чтобы забить корабли до потолка. Для их удобства и были койки. Вот с размещением последних и возникали главные проблемы. Но довольно отвлечений, они лишь утомляют и уносят читателя в сторону от главных вещей, например, продвижения гвардейцев сквозь запутанные коридоры судна с боем и небольшими потерями. За каждого упавшего гвардейца они мстили десятикратно. Они дробились с каждым поворотом, растекаясь повсюду, как вода. Но всё равно главный кулак был крепок и многочислен.

Император на своём пути испытывал меньше всего проблем. Конрад пошёл вместе с десятью гвардейцами прямо на мостик. Остальных он послал на зачистку сторонних путей, чтобы он не оказался окружён в атриуме. Это место само по себе было удобно для обороны. Сидя на верхних этажах, мятежники могли расстрелять десант на месте. Дверь в атриум была заблокирована, и Конрад приказал её выломить. Если бы он взорвал её сам, они все бы взлетели на воздух вместе с ней. Один из солдат заложил взрывчатку под дверь. Император закрыл весь проход барьером, и взрыв не смог их задеть, разворотив при этом часть коридора. Гвардейцы получили проход внутрь. Не медля ни секунды, они ворвались в атриум под активным обстрелом с верхних этажей.

Конрад неожиданно для мятежников оказался рядом с ними. Первый удар тростью пришёлся по шейным позвонкам ближайшего врага. Повергнутый противник полетел вниз с криком, известившим его товарищей. Конрад снова защитился щитом, но ему нужно было подойти к врагу, он не мог стрелять, барьер работал в обе стороны. Император отвлёк на себя внимание, столь важное в напряжённом бою. Гвардейцы не преминули воспользоваться шансом выглянуть из-за колонн и начать стрелять. Конрад достал стилет из трости и отбросил остальную часть. Он метнул клинок во врага, едва успев увернуться от лазеров, пущенных в его сторону. Стилет ударился о броню и пронзил её, и Конрад ухмыльнулся, прячась за оградой на краю балкона второго этажа атриума, и солдат, ранее поражённый клинком в надплечье, вскрикнул от боли, выронив ружьё и упав на землю, угрозы больше не неся.

Конрад, продолжив лежать, снова призвал щит. Но теперь его клинок был на той стороне. Седовласый император начал двигать пальцем, стилет легонько начал двигаться. Мятежники уже подошли вплотную, стреляли в него и стояли над ним, но затем Конрад резко махнул рукой, откатившись в сторону и убрав щит. Стилет одним движением двинулся вдоль обеих шей, влетев затем в руку своему владельцу. Конрад скорчил лицо и сел на колени, по-прежнему стараясь не высовываться.

– Это был новый мундир, – он простонал и постарался оттереть густую, розоватую кровь с одежды. Безуспешно.

Внезапно пуля пролетела сквозь его густые волосы.

– Ха, я был на волосок от смерти, – рассмеялся Конрад, забыв про мундир, услышав затем тишину. Промычав задумчиво, он аккуратно поднялся.

Все мятежники были мертвы. Из гвардейцев внизу никто не погиб, только пара получила лёгкие ушибы и иные раны. Конрад подобрал трость без рукоятки и, протерев клинок о полы одежды поверженного врага (ткань торчала из-под кусков брони), вставил стилет обратно. Затем он легко перепрыгнул ограду, грациозно и беззвучно приземлившись на землю прямо перед солдатами. Император сделал жест следовать за ним.

На мостик вёл лифт, который с лёгкостью вместил одиннадцать человек. Это было несколько неудобно после напряжённого боя, вот так стоять в тихом и ярком лифте. Конрад спокойно поправил свой мундир, всё ещё жалея о таком бесславном конце для прекрасного элемента одеяния. Может, стирка поможет, хотя кто его знает. Но император также понимал, что они двигались в самую идеальную ловушку на свете.

И он не прогадал. Напротив распахнувшихся дверей стоял целый отряд, наставивший ружья на них. Гвардейцы направили свои, но они были в проигрыше, они были заперты в узком проходе, им убегать было некуда. Дариус стоял позади своих солдат и аплодировал. Они все, стоит заметить, были ютами. Иначе и быть не могло. Они боролись за право владеть остальными народами, как своими рабами.

– Я многое о тебе слышал, но такого идиотизма в жизни бы не ожидал, мальчишка, – сказал лорд, на что Конрад лишь повёл бровью.

– У него даже злодейская речь есть, – он тяжело вздохнул. – Убьёшь нас – мой адмирал-префект спокойно расстреляет эту посудину, Дариус. Даже не начинай рассказывать про свой план.

– Будто ты меня отпустишь в ином случае.

– И то верно.

Конрад махнул рукой, и солдат врага отшвырнуло в сторону. Гвардейцы восприняли это, как приказ выбираться из их клетки с тремя стенами. Конрад направился прямо к юту во главе корабля. Испугавшись напора, Дариус достал пистолет и начал стрелять. Конрад увернулся от первого выстрела, прежде чем махнуть рукой и выбить из руки врага его оружие. Уже подойдя вплотную, император достал свой стилет и внезапно, тот был отражён кинжалом лорда Дариуса.

– Под такой одеждой можно спрятать многое, даже кухонный ножик, – Конрад издал смешок и приказал гвардейцам не стрелять по его врагу. – Вот только костюмчик, небось, очень неудобный.

Дариус лишь гневно прищурил глаза и набросился на него. Конрад отошёл в сторону, ударив врага сверху, сбив его с намеченного пути, затем он пихнул юта локтем, лорд потерял баланс и оступился назад, однако сумел отразить удар. Серия молниеносных ударов не смогла пробить защиту. Юты практиковали подобный стиль боя давно, потому Дариус так просто мог отражать удары императора. Конрад внезапно стал напирать, подойдя почти вплотную, и лорд не заметил ноги, преграждавшей ему отступление. Резко проведя ею по полу, император опрокинул своего соперника на пол.

– Грязный трюк, – забрюзжал ют.

– Туше, – улыбнулся император, поставив свою ногу на грудь повергнутого противника, вторую он поставил на руку. Сильно, так, что ют выронил клинок от нажима на грудную клетку. Второй ногой император откинул кинжал в сторону, чтобы Дариус снова его не достал. Только затем Конрад ослабил давление, по-прежнему держа юта на холодном полу.

Гвардейцы тем временем уже давно перебили охрану лорда. Ведь когда последние были брошены в сторону, несколько драгоценных секунд беспомощности стали главной причиной их гибели. Солдаты императора держали на мушке операторов, также теперь лежащих на полу. Они почти не были вооружены, а кто был, у тех пистолеты забрали.

– О чём я говорил? – продолжил Конрад, наклонившись поближе к врагу. Он всё большим весом наваливался на лорда. – Эпизодический злодей, ничего более.

– Это я здесь злодей? Ты думаешь, что вещи, которые ты творишь, идут на благо моей страны? Грязный узурпатор, сколько крови ты пролил из-за своей жажды власти?! Мы жили прекрасно, пока ты не объявился!

– Яйца надо разбить, чтобы сделать омлет, – спокойно ответил император. – Будь всё так хорошо, я бы не имел на руках бесконечные легионы. Ну что же, начинайте монолог, будет, что записать. Больший размер произведения – больший гонорар. И расходы на печать. Пойди разберись, что больше. Ты убил больше сотни моих гвардейцев, так что мы тебя помянем, никчёмный ты рудимент старой эпохи.

Конрад убрал ногу и приказал держать юта под охраной. Ему предстояло этот корабль вернуть в лоно имперского флота, но пока можно было праздновать победу, разве что оставалось связаться с инженерным отсеком и известить гвардейцев там, к тому же была необходимость связаться со всеми отрядами, которые зачищали корабль на всей его протяжённости. Одного обращения по радио было достаточно, чтобы заставить многих сложить оружие. Император был в хорошем расположении духа. Победа всегда поднимала ему настроение, да и не только ему, его гвардейцы шутили и хвастались своими сегодняшними достижениями. Конрад улыбнулся, ведь они были разных рас, эти мятежники никогда не будут способны это понять. Вот оно – единство, когда никто не притеснял другого и они были просто так, друзьями. Хоть где-то он преуспел в этом вопросе.

Внезапно мысль сверкнула у императора в голове. Известив Лабиена и Мария об успехе, Конрад задумался. Сплотили его солдат общие испытания. Его народ ровно так же проходил через них изо дня в день, ибо даже через год после войны жизнь в Империи была не сахар. И всё же единства не было. Императору нужно было напомнить своему народу, что у них всех есть нечто общее, неважно, был ли его подданный богат или беден, с какой планеты он был родом. И через несколько дней он поймёт, какая вещь была у всех жителей Империи, то, что он сам им дал, и то, что кто угодно мог забрать. Конрад ухмыльнулся, детали этого пазла начали сдвигаться друг к другу и формировать полноценную картину программы на будущее. Но вот только вопрос, какие моральные барьеры он был готов обойти ради мира и порядка в его государстве?