Читать книгу Золотой жук мисс Бенсон - Рейчел Джойс - Страница 12

И все-таки эта блондинка ему не нравилась. Не доверял он ей.

Дело даже не в том, что она заняла его место. Просто он всегда с первого взгляда чуял ловкачей и обманщиков. На корабле он старался все время следить за ней, и она даже порой вдруг останавливалась и оборачивалась, словно чувствуя, что кто-то ходит за ней по пятам. Но никаких улик она не оставляла – в отличие от мисс Бенсон. Мундик даже отвел для нее в своем блокноте отдельную страничку, но пока что там было записано только ее имя: Инид Притти. Он, впрочем, сильно сомневался, что это ее настоящее имя.

Несколько дней он вполне успешно прятался в своем тайном убежище. Еды у него, правда, не было никакой, но обходиться без еды он привык – в Бирме ему порой доводилось неделями жить за счет горстки риса, и не белого, а желтого, точнее, грязного, в котором так и кишел долгоносик. На «Орионе» было куда проще и в смысле питьевой воды; когда ему хотелось пить, он выползал из-под брезента и пил прямо в машинном отделении из-под крана. К сожалению, его вскоре все же обнаружили двое машинистов, и он уж было решил, что все кончено, и даже попытался сбежать, но оказалось, что даже после пяти лет свободы он все еще слишком слаб. Машинисты легко нагнали его, притащили обратно и пригрозили:

– Между прочим, за это запросто можно и в тюрьму сесть!

Не драться же с ними, подумал он, хоть и попытался нанести удар первым, только кулак его до цели не долетел. И он сразу догадался, что этот парень тоже из бывших военнопленных. После войны такое часто случалось: ему ничего не стоило понять, кто был в плену, а кто не был. И те, кто в плену не побывал, смотрели на бывших пленных сверху вниз, словно и настоящими мужчинами их не считали. И такое тоже после войны часто случалось.

Машинисты отошли в сторону, решая, как с ним поступить. Мундик слышал, как они спорили. Один предлагал немедленно его сдать. Но второй, постарше, возразил: «Нет. Я этого не сделаю. Ты только посмотри на него. Ты ведь слышал о лагерях? Знаешь, сколько там пленных погибло? Это же преступление, что их бросили! Небось решили: пусть выживают, как могут». И тогда тот, что хотел выдать Мундика, ушел, а второй подошел к нему и сказал, что все нормально, никто на него не донесет и на берег не ссадит, но он должен быть очень осторожным и все время прятаться, тогда никакой беды с ним не случится. И он протянул Мундику обе руки, словно тот был перепуганным, загнанным в угол псом.

Потом этот машинист принес ему немного еды, и Мундик попросил его принести еще мыло и бритву, чтобы побрить голову. И все это он получил, а также чистую рубашку в придачу. И кое-какие остатки с матросского камбуза. А ночью они иногда играли в карты. Но ни о чем не разговаривали. А вскоре тот машинист сказал, что у него есть на примете пустая каюта и Мундик мог бы там ночевать. И если он будет по-прежнему осторожно вести себя, то никто ни о чем так и не узнает. В общем, Мундик перебрался в эту каюту, и там была узенькая койка и столик, и он сразу выложил на этот столик свой блокнот и карту Новой Каледонии. А когда приходили уборщики, говорил, что является частным детективом, работающим под прикрытием, так что пусть они лучше помалкивают, ему лишние неприятности не нужны. И уборщики, взяв швабру на караул, говорили: «Да, сэр!», словно он, Мундик, и впрямь важная персона.

Впервые в жизни у него была своя собственная комната. Ребенком он жил вместе с матерью, и спали они на одной кровати, просто он на одной стороне, а она – на другой; впрочем, когда он стал слишком большим, мать перебралась на раскладное кресло. Иной раз в лагере, заметив кого-то из пленных, скорчившегося в уголке без движения, он говорил себе: этот человек не мертв, это просто моя мать свернулась клубком на своем кресле, и скоро наступит утро, и мать, протянув ему раскуренную сигарету, скажет: «Вставай, сынок. Вот и новый день наступил». Ему становилось легче, когда с помощью таких воспоминаний он заставлял себя отвлечься от окружающей действительности.

Проведя на корабле недели две, Мундик почувствовал, что значительно окреп. Он старался выходить из каюты только в те часы, когда это было безопасно, и понемногу собирал вещи, чтобы взять их с собой в Новую Каледонию: однажды даже украл чей-то рюкзак, а в другой раз – чье-то желтое полотенце, панаму и темные очки, но это скорее в качестве сувениров. Все это он записывал в свой блокнот. Как и то, что ел. Когда «Орион» в Адене встал в док, Мундик нанял лодку и отправился на берег вслед за той подозрительной блондинкой, уверенный, что за ней необходимо присматривать. Он видел, что блондинка прямиком направилась в отель «Ройял», да так лихо взбежала по ступенькам на крыльцо, словно была давнишней тамошней постоялицей, а потом взяла в лобби целую кипу британских газет и стала внимательно их просматривать, нервно перелистывая страницы. Казалось, она надеется обнаружить там что-то важное. Просмотрев газеты, она еще некоторое время посидела в глубокой задумчивости, но тут к ней подошел портье и спросил, не угодно ли ей пройти к выходу, и сам проводил ее на крыльцо. Затем блондинка отправилась на Аденский рынок и купила там дешевый радиоприемник, и Мундик сразу понял: ого, это уже нечто подозрительное! Но что именно происходит, он, конечно, догадаться не мог и решил просто записать все факты в свой блокнот. Но, пока он этот блокнот доставал, пока записывал, блондинке удалось весьма ловко от него ускользнуть, и он совершенно растерялся и перестал понимать, где находится. Он вдруг почувствовал себя невероятно одиноким в этом незнакомом переулке; ему казалось, что на него отовсюду смотрят тысячи глаз, а из-за занавесок на него указывают тысячи рук, и тогда он бросился бежать, но никуда убежать не смог: перед глазами у него были лица пленных из лагеря Сонгкурай и больше ничего. Он уже не мог сказать, то ли он все еще в лагере, то ли уже на свободе, пока наконец не догадался вытащить свой паспорт, хорошенько всмотреться в фотографию и сказать себе: я же теперь свободный человек! Я свободен!