Читать книгу Потому что ты мой - Риа Фрай - Страница 7

Мейсон запускает в полет воздушного змея и, время от времени ослабляя бечевку, наблюдает, как тот покачивается на ветру. Ли не устает удивляться способности сына погружаться в какое-то занятие настолько плотно, что у него не возникает ни малейшего желания бегать, прыгать или играть. Ли приводит его на свои встречи с подругами специально, чтобы он поиграл с другими детьми. Но каждую неделю клянется себе больше так не делать, потому что он остается предоставлен самому себе.

– Готов, милый?

Мейсон кивает и начинает сматывать бечевку, опуская воздушного змея. Относит его в багажник и пристегивается к детскому автокреслу. Домой они едут молча – Мейсон сегодня не в настроении слушать радио, а Ли вновь погрузилась в привычные мысли. Кто она? Кем стала?

– Есть хочу. Очень. Сейчас упаду в обморок от голода. – Слова Мейсона отвлекают Ли от навязчивого мысленного самобичевания.

– Не упадешь.

– Я такой голодный, что потеряю сознание ровно через сорок шесть секунд, если не съем ничего существенного, – для большей убедительности Мейсон хватается за живот.

– Ну, сорок шесть секунд скоро закончатся, – смеется Ли.

– Могла позаботиться о еде и раньше, пока я еще не терял сознание.

– Через пять минут будем дома. Подожди немного.

«Бух, бух, бух!» – Мейсон трижды пинает спинку водительского кресла, и Ли стискивает зубы.

– Эй, хорош хулиганить. Думаешь, мне приятно?

– А мне с тобой – приятно?

– Послушай, но в этом нет никакого смысла.

– Очень даже есть. – Мейсон почти сразу успокаивается, понимая, что скандалом ничего не добьется, только заведет обоих. Ли подавляет желание докопаться до истинной причины его недовольства. Сам скажет, когда захочет. И все же начинает мысленно перебирать причины: не понравилось на площадке? Обидели другие дети? Мейс уверял, что не чувствует себя брошенным, но на самом деле… а почему нет?

Остаток пути Ли ведет машину на автопилоте, прокручивая в голове разговор Кэрол и Шерил. Подруга так легкомысленно обращается с матерью. Интересно, а о чем бы они разговаривали с мамой, будь та жива? Наверное, она бы слушала мудрые родительские наставления о том, как быстро проходит детство и что не стоит ссориться по пустякам?

На резком повороте вправо, за которым начинается родной квартал, Ли захлестывают воспоминания о ночи, когда умерла мать. Рука тянется к приемнику, но она вспоминает, что Мейсон просил его не включать. Ли отчаянно ищет, чем бы еще отвлечься. Она не хочет думать о том дне и снова по крупицам перебирать его подробности, как делает это каждый год. По крайней мере, пока не позвонит Грейс.

Ли подъезжает к стоп-линии, убирает ногу с педали газа и ждет.

– Мама, ты чего? Тут же нету других машин.

– Извини. – Почти через минуту полной тишины она нажимает педаль, и они наконец направляются к дому.

Ей не терпится привезти Мейсона, позвонить Грейс и наконец-то выплеснуть эмоции, как она это делает каждый год. Если не выговорится – забудет. А если забудет, не останется никого, кто помнит маму.

События, предшествовавшие маминой смерти, как кадры кинопленки, мелькают перед глазами. Вот Ли еще маленькая, болеет и просит газировку и крекеры. Вообще-то в магазин должен идти отец, но он пьяный прилип к телику. Мама надевает пальто, целует Ли в горячий лоб и обещает скоро вернуться. Больше Ли ее живой не видела.

Она вздрагивает и, отгоняя воспоминание, заруливает на подъездную дорожку. Мейсон выскакивает из машины и, хлопнув дверцей, бежит в дом.

Заняв его, Ли набирает номер Грейс.

– Привет!

– Точно по часам.

Эти слова она сама утром сказала Ноа?

– Можно я?..

Воспоминания подступают, теснятся, захлестывая потоком образов, который невозможно ни перекрыть, ни обратить вспять, пока она не поговорит о том дне.

Грейс на другом конце что-то жует.

– Конечно. Мои уши в твоем распоряжении, – проглотив, отвечает она.

– С чего мне начать? – шепотом спрашивает Ли, хотя прекрасно знает ответ.

По щекам катятся слезы, но она даже не пытается их утереть.

– С чего хочешь. Я слушаю.

Ли хватается за предоставленную возможность и выдает сокращенную версию того, что мысленно переживает уже тысячный раз. Продуктовый всего в нескольких кварталах от дома. Мама обещала вернуться через десять минут. Неожиданное ограбление. Флюоресцентный свет заливает тело, лежащее у входа в магазин, огражденное желтой лентой – голова разбита, как кокос, ошметки мозга на полу будто мусор из мешка, растерзанного голодной псиной.

При стрельбе пострадало трое ни в чем не повинных людей, но убили только ее маму.

Ли никогда не забыть округлый материнский живот с нерожденным братом. Красивый желтый шарф, сдутый с шеи и забрызганный кровью. Перекрученный и порванный пояс юбки. Боль, с которой смотрела на неприглядный труп, чувствуя себя так, будто ей живьем вырезают сердце.

Мама и брат – две жизни, уничтоженные за один вечер.

Ли погружается в прошлое, а Грейс, как всегда, терпеливо слушает. Изливая скорбь, Ли каждый раз вспоминает что-нибудь новое: запахи, звуки, новые мучительные оттенки боли.

Разговорами прошлое не изменить, но Ли все равно упорно пытается это сделать. Она изо всех сил стремится вернуть мать хотя бы на миг, хотя бы для того, чтобы попрощаться.

Ли заканчивает. Повисает тишина.

Грейс даже не пытается утешить ее, зная, что все равно ничем не поможет, а вместо этого просто кладет трубку.