Читать книгу Обитатели холмов - Ричард Адамс - Страница 18

В большой пещере почти никого не было. И они сразу увидели Нильдро-хэйн. Крольчиха сидела в компании трех-четырех приятельниц, спокойно о чем-то беседуя и, похоже, успев плотненько перекусить. Пахло зеленью. Наверное, еду здесь хранили в норах, как Треарах салат. Орех задержался поболтать с Нильдро-хэйн. Она спросила, дошли ли они до колодца и Эль-Ахрайраха.

– Да, дошли, – сказал Орех. – Но по-моему, я не все понял. Я восхищаюсь вами и вашими друзьями больше, чем той каменной стенкой.

Сказав это, Орех заметил, что появившийся в пещере Барабанчик тихо беседует с Земляничкой. «Он никогда не видел „Очертания“, – донеслось до Ореха. – Что ж, для нас это не имеет значения».

Орех неожиданно почувствовал, как устал и несчастен. Из-за гладкой могучей спины Барабанчика он услышал голос Чернички и поспешил навстречу.

– Пошли на травку, наверх, – тихо сказал он. – И позови остальных.

В эту минуту Барабанчик обернулся.

– Ты уже проголодался? Я покажу, где у нас еда.

– Мы тут собрались небольшой компанией наверх, на силфли[9].

– О, там ведь слишком сильный дождь, – произнес Барабанчик таким тоном, будто не допускал возражений. – Вы поедите здесь.

– Мне не хотелось бы спорить, – твердо сказал Орех, – но нам нужно на силфли. Мы так привыкли, и дождь нам не помеха.

Кажется, Барабанчик на мгновение растерялся. Потом рассмеялся.

Смех незнаком животным; хотя, возможно, слоны и собаки все же умеют улыбаться. Но Черничку с Орехом смех ошеломил. Первой мыслью Ореха было, что Барабанчик болен. Черничка же принял его за боевой клич и попятился назад. Барабанчик, ничего не ответив, продолжал хохотать, а у наших приятелей кровь застыла в жилах. Они кинулись прочь по первому же ведущему наверх ходу, будто за ними гнался хорек. На полпути им попался Плошка – он был такой маленький, что приятели пронеслись, даже не задев его, а он развернулся и побежал следом.

Мерно падал дождь. Ночь была чересчур темной и холодной для мая. Все трое присели в траве и принялись за еду, а дождь стекал струйками по шерстке.

– Господи, Орех, – сказал Черничка, – ты что, действительно хочешь есть здесь? Жуть какая. Я-то решил подкрепиться из хозяйских запасов, а потом поспать… В чем дело?

– Не знаю, – ответил Орех. – Я вдруг почувствовал, что должен немедленно уйти оттуда и мне нужна твоя компания. Теперь понимаю, почему заволновался Пятик, но он что-нибудь придумает, я уверен. В здешних кроликах есть нечто странное. Ты знаешь, они камни втыкают в землю.

– Они… Что они делают?

Орех рассказал. Черничка был озадачен не меньше Ореха.

– А я тебе вот еще что скажу, – начал Черничка. – Шишак почти угадал. Они здесь еще и поют, как птицы. Я попал в нору к Буковице. У них дети, и его жена чирикала над ними, как малиновка осенью. Мне она объяснила, что это для того, чтобы крошки уснули. Не могу сказать, до чего мне это не понравилось.

– А ты что скажешь, Хлао-ру? – спросил Орех.

– Они милые, добрые, – отвечал Плошка, – но кое-что мне показалось странным. Они все ужасно печальные. Понять не могу почему; они такие сильные, такие большие, у них такой дом. Но они как деревья в ноябре. Знаю, Орех, я говорю глупости. Ты привел нас сюда, а это значит, что здесь все хорошо и безопасно.

– Нет, это не глупости. Сам я не задумывался об этом, но ты точно прав. У всех у них такой вид, будто их что-то гнетет.

– В конце концов, – сказал Черничка, – мы ведь так и не узнали, почему их так мало. И много пустых нор. Может быть, у них случилась какая-то беда, потому все так и печальны.

– Мы ничего не знаем, потому что они сами не желают ничего рассказывать. Но если мы хотим здесь остаться, нужно выяснить все до конца. Драку затевать бессмысленно – слишком уж они большие. Доводить до того, чтобы они на нас накинулись, тоже не хочется.

– А по-моему, они не умеют драться, – произнес Плошка. – Не похожи они на драчунов, хоть и большие. Не то что Шишак или Серебряный.

– Ты многое замечаешь, Хлао-ру, – сказал Орех. – А вот что дождь припустил, ты заметил? Я наелся. Пошли-ка вниз, но давайте не отходить далеко друг от друга.

– Как насчет поспать? – поинтересовался Черничка. – Мы не спали всю ночь и весь день, и я промок насквозь.

Они спустились другим ходом, нашли сухую пустовавшую нору и свернулись одним клубком, согревая друг друга теплом своих уставших тел.

Когда Орех проснулся, то по запаху сразу сообразил, что уже утро и взошло солнце. В нору долетал сильный аромат яблоневого цвета. Потом Орех уловил запахи послабее – лютиков и лошадей. И еще один, примешавшийся к ним, незнакомый. Орех даже слегка растерялся, не понимая, что это такое. Страшный, неприятный, неестественный запах дыма был совсем близко, словно что-то горело. Потом Орех вспомнил, как Шишак, вернувшись вчера из разведки, рассказывал о маленьких белых палочках в траве. Это они так пахли. Наверху по земле прошел человек. Наверное, оттого Орех и проснулся.

Орех лежал в теплой темной норе, и его охватило изумительное чувство защищенности. Он может почуять запах человека. А вот человек не может почуять его, Ореха, запах. Все, что этот человек мог почуять, так это отвратительную вонь дыма, который сам же и выпустил. Орех погрузился в мысли об «Очертании» на стене колодца, а потом провалился в дремоту, и ему приснился сон, где Эль-Ахрайрах сказал, что это его проделка, это он притворился ядовитым Ракитником и воткнул камешки в землю, чтобы отвлечь внимание Землянички, а пока тот разглядывал «Очертание», Эль-Ахрайрах познакомился с Нильдро-хэйн.

Плошка заворочался, повернулся во сне на другой бок, пробормотав: «Марли, и сайн нарн?» («Мама, а крестовник хороший?») У Ореха мелькнула мысль, что, наверное, тому снится дом, и подвинулся так, чтобы Плошка улегся удобней. В ту же минуту он услышал, как где-то рядом по тоннелю бежит кролик. Тот барабанил изо всех сил и звал кого-то, как показалось Ореху, довольно странно. Голос, как сказал и Черничка, чем-то напоминал птичью трель. Когда кролик был уже рядом, Орех расслышал слово «флирах».

– Флирах! Флирах!

Кричал Земляничка. Плошка и Черничка проснулись – скорей от топота, чем от крика: тонкий и непривычный голос не вызвал тревоги у спящих. Орех выскользнул из норы и неожиданно встал перед Земляничкой, который деловито молотил задней ногой по твердому земляному полу.

– Моя мать всегда в таких случаях говорила: «Хорошо, что ты не лошадь, не то потолок рухнул бы», – сказал Орех. – Ты зачем стучишь под землей?

– Чтобы разбудить остальных, – ответил Земляничка. – Дождь лил всю ночь. Обычно в плохую погоду мы спим допоздна. Но сегодня утро замечательное.

– А все же зачем их будить?

– Ну, тут прошел человек, и мы с Барабанчиком решили, что ради флираха стоит проснуться пораньше. Если не поторопиться, появятся крысы и грачи, а я не люблю драться с крысами. Хотя, возможно, для таких любителей приключений, как вы, – это пара пустяков.

– Не понимаю.

– Ладно, иди за мной. Я хочу сбегать за Нильдро-хэйн. У нас, понимаешь, сейчас нет малышей, поэтому она тоже пойдет с нами.

По всем переходам уже бежали кролики. Земляничка несколько раз заговаривал с кем-то и повторял, что хотел бы сводить за поле новых друзей. Он все больше и больше нравился Ореху. Вчера Орех слишком устал и растерялся, чтобы как следует оценить нового знакомого. Но теперь, хорошенько выспавшись, он решил, что его новый друг поистине безобидный и замечательный парень. Его трогала преданность Землянички очаровательной Нильдро-хэйн, нравились чувство юмора и любовь к забавам. Выйдя на воздух, окунувшись в майское утро, Земляничка перескочил через канаву и исчез в высокой траве, беспечный, как белка. Печаль, так напугавшая вчера Ореха, кажется, исчезла вовсе. Сам Орех задержался на выходе – как дома, под куманичным пологом – и оглядел долину.

За подлеском вставало солнце, и длинные тени деревьев, падая к юго-западу, перечерчивали поле. Поблескивала влажная трава, а орешник неподалеку радужно сиял, мерцая и переливаясь, когда его трогало легким ветром. Вода в ручье поднялась, и чуткое ухо Ореха уловило изменившийся за ночь звук – звук стал ниже, ровнее. Между ручьем и подлеском склон усеяли лиловые сердечники – они стояли в траве отдельно друг от друга, покачивая нежными шапочками цветов над разлапистыми светлыми листьями. Ветер замер, и вся маленькая долина, окаймленная с обеих сторон лесом, лежала, не шелохнувшись, греясь в косых лучах света. И в ясный этот покой, словно перышко в заводь, упал голос кукушки.

– Все в порядке, Орех, – послышался за спиной голос Барабанчика. – Знаю, вы привыкли выходить с оглядкой, а мы всегда выбегаем сразу.

Орех не собирался менять свои привычки или выполнять указания Барабанчика. Но в спину его никто не толкал, а препираться из-за ерунды не хотелось. Он перескочил канаву и еще раз огляделся. Несколько кроликов уже неслись через поле к дальней изгороди, пестревшей белыми пятнами майских цветов. Орех увидел Шишака и Серебряного и побежал к ним, на каждом шагу, словно кот, отряхивая от росы передние лапы.

– Орех, надеюсь, вчера твои друзья позаботились о тебе не хуже, чем о нас вот эти ребята, – сказал Шишак. – Мы с Серебряным были просто как дома. Если хочешь знать мое мнение, я считаю, что тут даже лучше, чем там, у нас. И если Пятик ошибся и с нашими все в порядке, я все равно его не попрекну. Ты ведь тоже идешь поесть?

– А ты не знаешь, в чем тут дело с этой кормежкой? – спросил Орех.

– Тебе еще не сказали? Там, в поле, должен быть флирах. Они ходят туда чуть не каждый день.

Как известно, обычно кролики едят траву. Но есть одно лакомство, ради которого они готовы бежать куда угодно, даже на огород, – это кресс-салат или морковка, то есть флирах.

– Флирах? Разве уже не поздно лезть в огород? – удивился Орех, поглядывая на просвечивавшие меж деревьев далекие крыши фермы.

– Нет-нет, – ответил, услышав Ореха, один из местных кроликов. – Флирах нам оставляют в поле, обычно у брода. Мы или съедаем все на месте, или уносим с собой, или делаем и то и другое. Но сегодня обязательно надо что-нибудь принести. Дождь вчера лил долго, наверх никто не выходил, и мы съели почти все запасы.

Там, где у зеленой изгороди ручей пересекал широкую тропу, был коровий брод. Вода после дождя поднялась и наполнила ямки, оставленные копытами. Кролики обходили их стороной, а за изгородь пробирались чуть подальше, возле скрюченной старой кислицы. За ней в зарослях ситника виднелась выгородка – столбы, перекладины – высотой в половину человеческого роста. Между столбиками цвела калужница и спешил себе дальше ручей.

На краю пастбища Орех увидел разбросанные красновато-коричневые и оранжевые брусочки: одни были гладкие, другие – с хвостиками, светло-зелеными султанчиками, отчетливо выделявшимися на темной траве. От брусочков шел острый и терпкий запах, словно их только что сняли с грядки. Запах звал. У Ореха потекли слюнки, и он остановился, чтобы «хракануть». Барабанчик, который бежал рядом, повернулся к нему со своей странной улыбкой. Но теперь Орех, увлеченный запахом, не обратил на нее внимания. Подчиняясь властному зову, он пролез через изгородь и оказался прямо перед оранжевой россыпью. Он подошел к первому брусочку, понюхал и надкусил. Это была морковь.

За свою жизнь Ореху довелось попробовать немало разных кореньев, но морковку он ел дома только раз, когда лошадь, тянувшая по тропинке телегу, просыпала несколько морковин из торбы у себя под носом. Здесь морковь была старая, наполовину изъеденная жучками или мышами. Но кроликам и она казалась благоуханной роскошью, пиршеством, ради которого можно забыть обо всем на свете. Орех кусал, грыз, жевал, и от вкуса этой нежданно дарованной благодати на него накатывало ощущение счастья. Он скакал в траве, обнюхивал одну морковину за другой, грызя зелень вместе с корнеплодом. Никто ему не мешал. Хватало, похоже, на всех. Время от времени он инстинктивно останавливался, чтобы послушать ветер, и почти забыл об осторожности. «Если прибежит лиса… Ну и что, – думал он. – Буду драться. Надоело уже постоянно убегать. Да и куда тут убежишь? Ах, вот так земля! Вот так племя! Ничего удивительного, что ростом они не меньше зайцев, а пахнут как принцы!»

– Привет, Плошка! Наедайся по самые уши! Не дрожать тебе больше по берегам всяких речек, приятель!

– Через пару недель он вообще забудет, что такое дрожать, – проговорил с набитым ртом Дубок. – Мне так тут нравится! Я пойду за тобой, Орех, куда угодно. Вчера ночью, в вереске, я был не в себе. Когда негде укрыться, все плохо. Надеюсь, ты меня понимаешь.

– Я уже забыл об этом, – ответил Орех. – Пойду-ка спрошу Барабанчика, как мы будем переносить все это добро в городок.

Барабанчика он отыскал у ручья. Тот, наверное, уже наелся и теперь умывался передними лапками.

– Здесь что, каждый день так? – спросил Орех. – А где?.. – И он вовремя оборвал сам себя. «Учусь», – подумал он.

– Ну, коренья-то не всегда, – откликнулся Барабанчик. – Ты заметил, что они прошлогодние? Наверное, выбросили остатки. Бывает, выбрасывают коренья, бывает – зелень или старые яблоки. Когда как. Иногда ничего, особенно летом в хорошую погоду. Но в плохую погоду, зимой, почти всегда что-нибудь да найдется. Брюква, капуста, зерно какое-нибудь. Мы ведь и зерно сгрызем, как ты понимаешь.

– Значит, еду здесь найти несложно. Тогда вся долина должна просто кишмя кишеть кроликами. По-моему…

– Если ты наелся, – перебил Барабанчик, – и не торопишься, задержись немного – поучишься носить. Такую морковку таскать легко – легче только салат. Ее просто берешь в зубы, несешь в городок и складываешь в большой пещере. Я обычно беру сразу по две, но у меня большой опыт. Конечно, ты, как и все, никогда не делал запасов, но быстро научишься. Склад иметь полезно. Еда нужна крольчихам для малышей, а в плохую погоду это всем удобно. Пошли. Если поначалу тебе покажется трудно, я помогу.

Ореху не сразу удалось схватить полморковки, но потом он все же исхитрился и по-собачьи понес ее через поле и дальше к норам. Несколько раз он останавливался и бросал ношу на землю. Но рядом бежал Барабанчик, а Ореху хотелось показать, что и у пришельцев вожак не лыком шит. У входа в одну из больших нор он попросил Барабанчика задержаться, и они вместе смотрели, как справляются остальные. Похоже, все просто лезли из шкуры вон, хотя Плошке пришлось туговато.

– Смелей, Плошка! – крикнул Орех. – Думай о том, с каким удовольствием ты съешь ее вечером. Пятику тоже не легче: он не больше тебя.

– А я не знаю, где он, – ответил Плошка Ореху. – Ты его не встречал?

Только теперь Орех сообразил, что давно не видел Пятика, и заволновался. Они с Барабанчиком побежали назад через поле. По дороге Орех, как умел, рассказал о своем несколько своеобразном братце.

– Хотелось бы думать, что с ним все в порядке, – заметил он. – Отнесем еще пару морковок, а потом поищем. Как ты думаешь, где он может быть?

Орех ждал ответа, но Барабанчик молчал, а потом сказал:

– Смотри-ка, видишь, сколько галок собралось возле морковки? Они уже несколько дней здесь торчат. Нужно послать кого-нибудь отогнать, чтобы не мешали работать. Правда, галки большие, это не так-то просто. А ласточки…

– Какое они имеют отношение к Пятику? – резко перебил его Орех.

– Нет, лучше я сам их погоняю, – решил Барабанчик, срываясь с места.

Но он поскакал не к галкам. Орех видел, как Барабанчик подобрал очередную морковину и отправился домой. Рассерженный Орех присоединился к Алтейке с Одуванчиком, и они вместе побежали к норам. Вдруг на склоне он заметил Пятика. Орех бросил морковку, вскарабкался наверх и устроился рядом с братом на голой земле под густыми нависшими ветками. Пятик молча смотрел куда-то за поле.

– Пятик, ты не хочешь научиться носить морковку? – наконец спросил Орех. – Это не так трудно, нужно только половчей захватить лапами.

– Я не хочу иметь к этому никакого отношения, – ответил Пятик охрипшим голосом. – Вы похожи на собак, на собак с поноской.

– Пятик! Ты что, хочешь меня разозлить? Но я не собираюсь ссориться из-за твоих глупых обзывалок. Мы просто помогаем нашим хозяевам.

– Это мне нужно сердиться, – заявил Пятик. – Беда в том, что я этого не умею. Меня никто не слушает. Половина наших считает меня сумасшедшим. И в этом виноват ты, Орех, потому что ты-то знаешь: никакой я не сумасшедший, а слушать меня все равно не хочешь.

– Значит, это место тебе и сейчас не нравится? А я говорю, ты ошибаешься. Никто не бывает прав всегда. И ты тоже. Разве ты не можешь ошибаться, как любой из нас? Дубок ошибался там, на вересковой пустоши, а ты сейчас.

– А они? Носятся в поле со своей поклажей, как белки с орехами. Они, по-твоему, нормальные?

– Я сказал бы, что они позаимствовали у белок отличную идею, и потому они лучше нас.

– Значит, ты думаешь, что человек оставляет здесь коренья, потому что такой добрый? А ты спросил себя: что у него на уме?

– Он просто выбрасывает сюда всякое старье. Сколько раз любому из нас случалось подкрепиться на мусорной куче возле людского жилища! То вялым салатом, то старой репкой. Ты же сам знаешь – это всякий съест, если найдет. И могу тебе точно сказать, Пятик, я тут пока не отравился. А если бы человек хотел кроликов пострелять, сегодня утром у него была такая возможность. Но ведь он не стал стрелять.

Пятик прижался к земле и показался Ореху совсем крохотным.

– Дурак я, что пытаюсь тебя убедить, – с горечью произнес он. – Орех, милый мой Орешек, но я просто знаю: тут что-то не так, над этим местом нависло зло. Я только не знаю какое, потому мне и трудно об этом говорить. Но я вот-вот догадаюсь. Помнишь, как ты поддал носом проволочную сетку возле яблони, отодвинул ее, но коры попробовать тебе так и не удалось. Вот и мне сейчас никак не ухватиться. Я хочу посидеть один, может, так я быстрее додумаюсь.

– Эх, Пятик, ну почему ты не хочешь меня послушать? Поешь корешков, спустись в нору, поспи. Тебе сразу же станет лучше.

– Говорят тебе, я не хочу тут ни к чему прикасаться! – воскликнул Пятик. – Я скорее вернусь на вересковую пустошь, чем спущусь в эту нору, где даже крыша держится на костях.

– Да нет, она держится на корнях. И в конце концов, ты ведь провел под ней целую ночь.

– Нет, не провел, – сказал Пятик.

– Как нет? А где же ты был?

– Здесь.

– Всю ночь?

– Да. Ты ведь знаешь, что тис – хорошее укрытие.

Теперь Орех заволновался по-настоящему. Если страх выгнал Пятика наверх на всю ночь, в дождь и холод, один на один с подкрадывающимися элилями, то разубедить его будет непросто. Они посидели молча. Наконец Орех сказал:

– Вот так раз! И все-таки я уверен: тебе нужно спуститься и быть вместе со всеми. Сейчас, конечно, я оставлю тебя в покое, а потом приду проверить, как у тебя дела. И не грызи ты больше тисовых листьев.

Пятик не ответил, а Орех вернулся в поле.

День развеял дурные предчувствия. К ни-Фриту стало так жарко, что вся нижняя часть поля подернулась дымкой. Воздух отяжелел от густого запаха трав, словно в конце июня; пахли листики не расцветших еще мяты и майорана, и повсюду мелькали ранние луговые цветы. Все утро в лощине, высоко на березе, возле пустующих нор сновала пеночка, а из глубины мелколесья, откуда-то от заброшенного колодца, доносилось прекрасное пение дрозда. К исходу дня все замерло от жары, с верхних лугов медленно спустилось в тень стадо жующих коров. Почти все кролики забрались в норы. Большинство спали. Только Пятик сидел один под тисовым деревом.

Ранним вечером Орех нашел Шишака, и они отправились в лесок за кроличий городок. Поначалу они двигались осторожно, но очень скоро убедились, что следов никаких зверей крупней мыши там нет.

– Тут и нюхать-то нечего, никаких следов, – сказал Шишак. – Кажется, Барабанчик действительно не соврал. Место и впрямь безопасное. Не то что тот лес, где пришлось переплывать через реку. Тебе-то, Орех, я могу сказать: в ту ночь я до смерти перепугался, только показывать не хотел.

– Я тоже, – ответил Орех. – А что касается этого места, то я с тобой согласен. Кажется, здесь ну совсем нет ничего страшного. И если мы…

– А все-таки странно, – перебил Шишак.

Он забрался в заросли куманики и наткнулся на кроличий ход, ведший к нижнему городку. Земля была сырая, мягкая, покрытая ворохом старых листьев. А там, где замер Шишак, резко бросались в глаза следы – совершенно необъяснимые. Кто-то веером разбросал листья. И теперь они висели на куманике, а несколько плоских влажных листочков упало на гладкую землю с другой стороны куста. Голая площадка посередине была изрыта и исцарапана, и друзья заметили глубокую, правильной формы ямку, похожую на ямку от той самой моркови, которой лакомились утром. Оба приятеля осмотрели ямку, обнюхали, но ничего не смогли понять.

– Странная штука – ничем не пахнет, – заметил Шишак.

– Да нет, пахнет кроликом, но это и понятно, кроличий запах тут всюду. Пахнет человеком, но и этот запах тут тоже везде. Вполне вероятно, что они не имеют никакого отношения к этой штуке. Единственное, что я понимаю: по лесу прошел человек и бросил на землю свою белую палочку. Но царапины оставил не он.

– А может, здесь танцевал какой-нибудь лунатик из этих?

– Было бы неудивительно, – сказал Орех. – Следы как раз подошли бы. Давай спросим у Барабанчика.

– Что ж, пока это единственная глупость, которую я от тебя услышал. Скажи-ка, с тех пор, как мы здесь, Барабанчик ответил хоть на один твой вопрос?

– Ну-у, не на все.

– А попытайся спросить у него, где он танцует по ночам. Скажи ему: «Барабанчик, а где?..»

– Так, значит, и ты заметил? Он не отвечает ни на одно «где?». И Земляничка тоже. Я решил было, что они, может быть, нервничают из-за нашего появления. Плошка верно сказал – они не бойцы. Вот и напускают на себя таинственный вид, чтобы показаться наравне с нами. Лучше махнуть на это лапой. Не хочется их обижать, да к тому же наверняка скоро все выяснится само собой.

– К ночи опять пойдет дождь, – сказал Шишак. – А может, даже к вечеру. Пойдем попробуем их разговорить.

– По-моему, нам остается только ждать. Но пора возвращаться, ты прав. И ради всего святого, давай попробуем уговорить Пятика пойти с нами. Я боюсь за него. Знаешь, он просидел один под дождем всю ночь.

И пока приятели бежали по мелколесью, Орех вспоминал свой утренний разговор с братом. Пятик оказался на том же месте и после довольно бурной сцены, во время которой Шишак, потеряв всякое терпение, просто рассвирепел, не столько согласился, сколько подчинился требованию спуститься вниз и побрел следом.

Внизу собралась целая толпа, а так как дождь уже начинался, из боковых коридоров появлялись все новые и новые кролики. Они толкались и весело болтали друг с другом. Принесенную утром морковку поделили на всех и разнесли по норам крольчихам с малышами. Никто не ушел и тогда, когда съели морковь. От множества тел исходило приятное тепло. Постепенно разговоры смолкли, но спать, кажется, никто не собирался. Кролики – ночные животные, и если вечерний дождь загонит их в норы, они не торопятся разбегаться. Орех заметил, что почти вся его команда успела найти приятелей среди здешних кроликов. Еще он обнаружил, что, с кем бы он ни заговорил, его узнавали и обращались к нему как к вожаку пришельцев. Земляничку Орех не нашел, но вскоре с другого конца пещеры к нему подошел Барабанчик.

– Я рад, Орех, что ты здесь, – сказал он. – Наши хотят послушать какую-нибудь историю. Надеюсь, среди вас найдется рассказчик, правда, если хотите, начать может кто-нибудь из наших.

Есть кроличья поговорка: «Кролик знает сказок больше, чем тропинок»; и как ирландец не может отказаться от драки, так и кролик не может отказаться от предложения рассказать сказку или какую-нибудь историю. Орех посовещался с друзьями. И через пару минут Черничка объявил:

– Мы решили, что Орех расскажет о наших приключениях, о том, как мы ушли из дома и как, на наше счастье, попали сюда.

Наступила неловкая тишина, которую прерывало только посапывание да перешептывание. Озадаченный Черничка повернулся к Ореху и Шишаку.

– В чем дело? – тихо спросил он. – Я что-нибудь не так сказал?

– Подожди, – вполголоса откликнулся Орех. – Если им что-то не понравилось, пусть сами скажут. У них тут свои обычаи.

Но все молчали, никто даже не собирался объяснять, в чем дело.

– Это нехорошо, Орех, – наконец произнес Черничка. – Тогда ты должен что-то сказать. Или нет, почему ты? Я сам скажу. – И он снова заговорил: – Мы подумали немного, и Орех вспомнил, что у нас есть отличный рассказчик, Одуванчик. Он расскажет вам историю про Эль-Ахрайраха. Это в любом случае им подойдет, – шепнул он своим.

– А какую? – спросил Одуванчик.

Орех вспомнил про камни возле колодца.

– Про кражу королевского салата, – ответил он. – Мне показалось, они тут часто ее вспоминают.

И Одуванчик принялся рассказывать с той же легкостью и готовностью, что и в лесу.

– Я расскажу вам сказку о краже королевского салата, – объявил он вслух.

– Мы ее тоже любим, – немедленно откликнулся Барабанчик.

– Так-то лучше, – пробормотал Шишак.

И Одуванчик начал.