Читать книгу Макс Колд. Чудак в поиске себя - Ричард Кеннеди - Страница 5

Худой, рыжий, прыщавый – это Джон, с которым я вроде как прекратил дружбу, но только мой знакомый этого не осознает, несмотря на то что мы стали реже общаться. Что ж, постараюсь получить хоть какое-то удовольствие от общения с ним, к тому же для ежедневного студенческого «дня сурка» отличное разнообразие.

Ох, Джон, а я думал, мы так похожи: обоих сбила машина, живем близко друг от друга по меркам Чикаго и хотели поступить в один и тот же университет. Впрочем, Джон поступил в тот же университет, что и я, но на направление компьютерных наук.

С ним мы познакомились на профилактическом лечении в Израиле, когда я учился в десятом классе, хотя для меня тогда это было не лечение, а, скорее, побег из реальности. Проблем на тот момент у меня везде хватало: учителя ненавидели, тугие отношения с одноклассниками, здоровье ухудшалось, а самооценка была ниже плинтуса – и в момент, когда проблемы достигли своего «пика», в комнату зашла мама и сообщила, что на следующей неделе я лечу в Израиль, так как на очередном врачебном осмотре мне выделили бесплатную поездку. Моему счастью тогда не было предела.

С Джоном мы как-то умудрялись некоторое время общаться, и мне было даже с ним интересно. Помню, тогда я очень радовался, что у меня просто появился друг, но спустя два года, когда мое мировоззрение сильно изменилось, мне было все труднее находить контакт с ним, как, в прочем, и со многими другими людьми.

Итак, посмотрим, насколько он изменился. Начнем диалог с формального приветствия: спросим о его делах. Проверка №1. Сейчас он скажет: «Нормально».

– Привет! Как дела? – шаблонно спросил я.

– Нормально, – сразу ответил Джон.

Отлично, проверка №2. Сейчас он добавит: «Я встретил новую девушку».

– Я встретил новую девушку, – продолжил Джон, – а еще сегодня играл в волейбол.

Начало я угадал, а вот продолжения фразы не ожидал – хоть какое-то разнообразие в его лексиконе.

– А ты разве не в освобожденной группе по физкультуре? – удивился я.

– Не-а, меня записали в специальную секцию, а там у нас свободные занятия: делаем, что хотим, – гордо сказал Джон. – А ты что ли ходишь на психологические кружки вместо физры? – посмеиваясь, поинтересовался он.

– Ну да, – спокойно ответил я, – у нас там групповые медитации, тренинги, приятное общение.

– Скукота, – проворчал мой знакомый.

– Для тебя, Джон.

– Ну ты даёшь! Время проводишь впустую, лучше бы со мной ходил, – стал настаивать на своем мой собеседник.

Одна из особенностей Джона – упираться в свою точку зрения, ведь он считает правильной именно ее. Итак, началось: сейчас мой знакомый будет говорить о бессмысленности психологии и о том, как скучны эти тренинги и медитации. Пока он рассказывал о сегодняшнем занятии, своей новой девушке и социальной стипендии для инвалидов, мы проехали две станции – еще пара станций, и я, наконец, выйду из поезда и пойду домой, слушая любимую музыку, а не эту скучную болтовню.

– Ты вообще меня слушаешь? – поинтересовался он.

Мне иногда кажется, что Джон полностью состоит из шаблонов и стереотипов.

– Конечно, – спокойно ответил я.

– Так почему ты не оформил государственную стипендию для студентов-инвалидов?

– После восемнадцатилетия мне отменили инвалидность. Меня в очередной раз обследовали и заявили, что с позвоночником и ногами особых проблем больше нет, но диагноз оставили. Спасибо нашей системе здравоохранения. Впрочем, мне, как и тебе, выделили грант на поступление в наш «супер престижный» университет, так что могло быть и хуже.

– Как отменили?! – удивился мой знакомый. – А мне вот оставили. Почему ты об этом мне не рассказал?

– А зачем? – спросил я.

– Ну, мы как бы друзья. Я же тебе рассказывал и писал, что мне инвалидность оставили до конца жизни.

– Мне следовало тогда радоваться или пожалеть тебя? Кто-то после таких случаев, как у нас, вообще остается в инвалидном кресле, Джон. Надо радоваться, что мы вообще можем ходить, видеть и слышать.

Повисла неловкая пауза.

– Ты изменился, Макс, – сказал он.

– Прошло около полугода с того момента, когда мы виделись в последний раз. За это время я уже трижды сменил свое видение мира.

– Чего?

– Сначала я хотел пожить, думая, что я – единственное живое существо на этой планете, а все то, что меня окружает, – иллюзия или сон. Такая концепция видения мира очень интересная, но принять её логически довольно сложно, а еще с таким мировоззрением отсутствует всякий смысл в морали и этике. Затем меня привлекло мировоззрение, в основе которого лежит скептицизм, потому что можно жить в свободе от комплексов и чужого мнения, но мне было сложно его принять из-за своих особенностей. А вот сейчас я живу и смотрю на мир довольно… – хотел я закончить, но Джон решил меня перебить, и зная его, мне удалось предугадать, что он спросит сейчас о том, не принимаю ли я каких-либо веществ.

– Ты что куришь, Макс?! – ошеломленно спросил Джон. – Твой психотерапевт марихуану что ли выписывает тебе?

Я достал из своей сумки небольшую картонную коробку, напоминающую пачку для сигарет, а потом открыл ее.

– Серьезно? – продолжал удивляться мой бывший друг.

– Никакой марихуаны и психотерапевта, только соломки, – как ни в чем не бывало ответил я.

– Хлебные что ли?

– Ну да, соленые, мои любимые, а разве бывают другие? Хотя есть еще сырные и даже сахарные, но я люблю соленые.

Джон все продолжал подозрительно на меня смотреть. Видимо, придется ему все объяснить.

– Просто иногда меня почему-то тянет подержать в руке сигарету или даже покурить, но я использую соломки. А может это просто мой инфантилизм? Все же мы в детстве «курили» соломки.

– Ты их поджигаешь что ли? – задал Джон глупейший вопрос.

– Нет, я их кушаю, что ты! Если их поджечь, они будут противными на вкус. Ты же не любишь пережаренные тосты?

– А не проще купить нормальные сигареты?

– Зачем? Они дороже стоят и неприятно пахнут. Ты знаешь, что еще от их запаха у меня голова начинает болеть?

Джон только раскрыл рот, чтобы вновь задать вопрос, но я сразу понял, что нужно сказать.

– Нет, электронные сигареты, кальяны и вейпы я тоже не курю: скучно, стереотипно и тоже вредно.

Мой попутчик задумался. Он явно не ожидал такого диалога.

– Ты стал немного странным, – пробормотал Джон.

– Немного? – удивился я. – Однажды я посчитал, что мысленно произношу слово «странный» приблизительно 57 раз в день. Как думаешь, это странно?

– Может тебе стоит с психологом или психиатром поговорить? – заботливо спросил он.

– Ну так я на групповых занятиях постоянно общаюсь с психологом и даже не с одним. А психиатров не очень люблю: ходишь, рассказываешь о том, какая у тебя якобы ужасная жизнь, тебе выписывают всякие таблетки, а еще ты платишь за это кучу баксов.

– И что тебе говорят психологи?

– Что я очень быстро развиваюсь в духовном плане и хорошо познаю законы жизни, – спокойно ответил я.

Джон покачал голову из стороны в сторону. Задумавшись, он решил просто сменить тему.

– Ты уже решил, куда пойдешь работать после университета?

Опять двадцать пять! Я даже не знаю, на какие предметы буду ходить в следующем году! Что тут говорить про жизнь после университета?

– Не знаю, может мне стартап стоит какой-нибудь замутить? Все равно ничего не запоминаю из того, что преподают в нашем университете. Мне еще нужно выбрать направление в следующем году, чтобы я ходил на соответствующие предметы, но мне абсолютно ничего не интересно.

– Как так? Ты же учишься на одном из самых крутых направлений! – прокричал Джон на весь вагон.

– Джон, потише, пожалуйста…

– Ты знаешь, сколько стоит обучение на «Всемирном познании»? Очень дорого! Я так радовался, когда тебе дали грант, чтобы ты там учился. Это же самая инновационная программа, которая гарантирует нахождение своего призвания. Нашел уже?

– Ты меня вообще слышал? – недовольно спросил я. – Мне ничего не интересно, я чувствую себя недоматематиком, недоинженером, недобиологом, недоэкономистом и вообще недочеловеком.

– Не говори так! – снова крикнул Джон. – Я уверен, что ты найдешь себя.

– Посмотрим…

Наконец-то, мы прибыли на мою станцию. Пора прощаться.

– Все будет хорошо, Джон. Спасибо тебе за заботу.

– Ладно, давай. Может в кино как-нибудь сходим? Познакомлю тебя с Джанет.

– Посмотрим… – загадочно я ответил, пожал ему на прощание руку и вышел из вагона.

Двери вагона захлопнулись, поезд тронулся, а я глубоко вздохнул, снова надел наушники и пошел домой.