Читать книгу Жук - Marsh Richard, Richard Marsh - Страница 5

Я хорошо помню, как погас свет и комнату залила тьма. Как ни странно, насколько я могу судить, за долгие ночные часы, последовавшие за этим, я ни на секунду не терял сознания. Впрочем, меня это почему-то нисколько не удивило. Необычным можно считать и то, что мое состояние вовсе не было для меня мучительным. Через какое-то время после того, как лампа потухла и комната погрузилась в полную темноту, я услышал шелест и шуршание, словно человек, лежавший на кровати, устраивался поудобнее под одеялом. Затем снова наступила тишина. А потом всю нескончаемо долгую ночь я ждал наступления дня. Мозг мой продолжал функционировать, сознание жило своей жизнью, тело же было мертво. Я понятия не имел и не мог даже строить догадки по поводу того, что со мной произошло. Инстинкты говорили мне, что, если судить по внешним признакам, то я был мертвецом – и я не сомневался, что так оно на самом деле и было. Как бы парадоксально ни прозвучало, чувствовал я себя подобно человеку, который в самом деле умер. Во всяком случае, именно так, размышляя на эту тему в последующие дни, я представлял себе это состояние. Причем у меня совершенно нет уверенности в том, что это состояние меняется или исчезает, когда в человеке по тем или иным причинам вновь начинает теплиться то, что мы называем жизнью. Я без конца задавал и задаю себе вопрос, который снова и снова вставал и встает передо мной во всей своей беспощадной и пугающей сути: возможно ли, что я в самом деле физически мертв? Может ли быть так, что тело умирает, а мозг, сознание при этом продолжают жить? Видимо, это известно одному лишь Всевышнему. Но мысли об этом все еще терзают меня.

Между тем час проходил за часом. Постепенно в предутренней тишине начали появляться звуки. Шум, чьи-то торопливые шаги – все это говорило о том, что вместе с утром обыденная жизнь вступает в свои права. Где-то неподалеку мяукнула кошка, залаяла собака, за окном зачирикали воробьи, а затем я услышал лязганье молочного бидона. Сквозь опущенные занавески все явственнее пробивался дневной свет. Правда, дождь еще шел – мне было слышно, как он барабанит по оконному стеклу. Ветер, должно быть, сменил направление, потому что впервые за все время, проведенное в доме, до меня донесся с улицы бой часов, возвестивших, что уже семь утра. Затем после долгих, почти бесконечных, как мне показалось, перерывов они отбили восемь, девять, потом десять.

В комнате до этого момента по-прежнему стояла полная тишина. Однако когда часы на улице пробили десять, со стороны кровати послышался какой-то шорох. Я услышал шаги – они приближались к тому месту, где я лежал. Поскольку уже наступил день и на улице было совсем светло, я смог различить человеческую фигуру в странном цветном белье. Остановившись рядом со мной, человек стал внимательно меня рассматривать. Потом он наклонился, а затем и вовсе опустился на колени. Накидку, которой я был укрыт, бесцеремонно отбросили в сторону, под ней не было ничего, так что теперь я лежал перед незнакомцем совершенно обнаженный. В меня несколько раз потыкали пальцем, словно я был тушей животного, предназначенной для разделки на мясо. Лицо незнакомца оказалось над моим лицом, и передо мной снова предстали его ужасные глаза. И тут, не зная толком, жив я или мертв, я почему-то сказал самому себе, что передо мной не человек, потому что существо, созданное Господом по своему образу и подобию, не могло выглядеть так ужасно. Между тем существо помяло мои щеки, затем сунуло пальцы мне в рот, потрогало мои глаза, закрыло мне веки и снова их открыло. А потом – о ужас! – приникло к моим губам своими сальными губами в некоем подобии поцелуя, и мне показалось, что в этот самый момент в меня вошло что-то чужеродное, какое-то воплощение зла.

Потом нависшая надо мной карикатура на человека снова поднялась на ноги и произнесла, не то обращаясь ко мне, не то говоря сама с собой:

– Мертв! Мертв! Мертвее не бывает! Что ж, прекрасно. Мы его похороним.

Существо отошло от меня. Я услышал, как сначала открылась, а затем закрылась дверь, и понял, что оно вышло из комнаты.

Днем оно больше не возвращалось. Не могу утверждать, что оно отправилось на улицу, но, должно быть, так и было, потому что дом, судя по всему, пустовал. Куда делось жуткое создание, виденное мною ночью, я понятия не имел. Больше всего я боялся, что человек с кровати оставил его в комнате, в которой я находился, – например, для того, чтобы оно меня караулило. Однако минуты, утекая, складывались в часы, а я не мог уловить ни звуков, ни каких-то других свидетельств присутствия в помещении чего-то живого. В итоге я пришел к выводу, что если эта тварь и находилась в комнате, то она, скорее всего, была так же беспомощна, как и я, и что в отсутствии хозяина мне можно ее не опасаться.

В течение дня я получил несколько довольно убедительных доказательств того, что в доме не было людей – за исключением меня. Прохожие в течение дня несколько раз, в частности утром и вечером, пытались привлечь внимание обитателей строения. Перед ним останавливались автомобили – по всей видимости, каких-то торговцев. Те, кто на них приезжал, довольно упорно терзали дверной молоток и звонок. Однако всякий раз им никто не открывал. Что бы им ни было нужно, все они отправлялись восвояси, так ничего и не добившись. Я, лежа на полу в каком-то странном оцепеневшем состоянии, вроде летаргического сна, разумеется, сохранял полную пассивность и никак на это не реагировал, однако все же обратил внимание, что один из визитеров проявил значительно больше упорства, чем остальные.

Часы на улице пробили полдень, и сразу после этого я услышал, как открылись ворота и кто-то подошел к входной двери дома. Ни стука, ни звонков в дверь не последовало, из чего я сделал вывод, что это вернулся хозяин дома, который по тем или иным причинам решил проникнуть в строение так же тихо, как его покинул. Однако вскоре со стороны двери до меня донесся странный звук, похожий на крысиное попискивание. Он повторился трижды, после чего я различил удаляющиеся шаги, а затем ворота снова закрылись. Между часом и двумя пополудни таинственный гость, который повел себя так необычно, пришел снова. Он повторил свой сигнал – а в том, что это был именно сигнал, я уже не сомневался – и снова ретировался. Затем он вернулся в три часа дня и снова издал уже знакомое мне попискивание. Не получив никакого ответа, он легонько забарабанил пальцами по филенке входной двери. Когда и это не дало результата, гость, судя по звуку шагов, осторожно прокрался вдоль боковой стены дома и подал сигнал со стороны черного хода, за которым также последовало постукивание пальцев по двери. Когда же его действия не привлекли ничьего внимания, он вернулся той же дорогой к парадному входу и ушел, закрыв за собой ворота.

Он вернулся вскоре после наступления темноты, чтобы предпринять четвертую, наиболее решительную попытку заявить о своем приходе таким образом, чтобы его заметили. По его странным маневрам мне показалось, что он подозревает, что тот или те, кто находится внутри дома, имеют некие основания для того, чтобы игнорировать его появление. Сначала он трижды издал негромкий клич, напоминающий крысиный писк, у парадной двери и у двери черного хода и постучал по ним; затем проделал те же манипуляции у окон – я хорошо слышал звук, с которым его пальцы соприкасались с оконными стеклами с задней стороны дома. Не получив никакого результата, он снова зашел со стороны фасада. Шагая тихо, почти беззвучно, он остановился перед окном той комнаты, где лежал я. И тут произошло нечто необычное.

Я ждал, что гость снова негромко постучит по стеклу. Но вместо этого услышал, как кто-то или что-то скребет подоконник. Судя по звуку, какое-то существо, неспособное достать до окна с земли, пытается взобраться на подоконник, чтобы заглянуть через стекло внутрь дома. Причем, судя по всему, существо было довольно неловкое, ему трудно было преодолеть такое препятствие, как вертикальная кирпичная стена. До меня донесся шум, который, судя по всему, производили чьи-то когти, скребущие не то стену, не то подоконник. Я даже предположить не мог, что это за создание, но меня глубоко поразил сам факт того, что это некое существо, а не человек. Почему-то я с самого начала решил, что навязчивый гость – либо мужчина, либо женщина. Теперь же выходило, что это какое-то животное. Это объясняло попискивающие звуки, а также тот факт, что загадочный визитер ни разу не воспользовался ни дверным молотком, ни звонком.

Так или иначе, теперь его целью был подоконник. Мне было хорошо слышно пыхтение существа – похоже, путь наверх дался ему нелегко, и у него сбилось дыхание. Затем началось постукивание. Теперь, когда я понимал, что в дом пытается пробраться не человек, а какое-то животное, я без особого труда определил, что стук производят не пальцы человека. Звук был более звонким и резким – словно кто-то тыкал в стекло кончиком гвоздя. Он был негромким, но через некоторое время – а существо проявило большое упорство и очень долго барабанило по стеклу не переставая – он стал казаться мне очень неприятным. Кроме того, он сопровождался другими шумами, о которых я могу сказать лишь то, что они казались мне совершенно необычными. Это был не то визг, не то писк, который с каждой минутой становился все более громким и злобным. Он также время от времени сопровождался тяжелыми вздохами, словно существо пыталось перевести дух, и странным урчанием, которое отдаленно напоминало кошачье мурлыканье, но все же было на него непохоже.

Для меня было совершенно очевидно, что гнев существа объяснялся тем, что ему никак не удавалось привлечь к себе внимание. Осторожное поначалу постукивание по окну превратилось в лязг, с которым в стекло колотят крупные градины. Все это вместе с визгом и пыхтением создавало довольно громкий шум. Мало того, существо стало тереться об оконное стекло своим, как мне показалось, довольно крупным телом – видимо, надеясь выдавить его и попасть внутрь таким образом. Его поведение стало настолько агрессивным, что я стал опасаться, что стекло не выдержит его напора и существо вот-вот ввалится в комнату вместе с осколками. Однако, к моему немалому облегчению, окно оказалось гораздо более прочным, чем я ожидал. В итоге существо либо просто не смогло его продавить, либо исчерпало запасы своего терпения. Я ожидал новых проявлений ярости, но оно покинуло подоконник, не спрыгнув с него, а тяжело плюхнувшись на землю. Затем до меня снова донеслись удаляющиеся шаги и, что показалось мне в данном случае исключительно странным, звук закрывающейся створки ворот.

В последовавшие за этим два или три часа вообще ничего не происходило, зато потом случилось нечто, что, пожалуй, можно назвать самым поразительным из всего, свидетелем чего я стал за последнее время. Незадолго до этого часы пробили десять. В течение довольно длительного времени никто не проходил и не проезжал по явно не слишком оживленной дороге, проходившей мимо дома, где творились столь удивительные вещи. Внезапно тишину за его пределами нарушили звуки. Это были крики и топот, причем, судя по всему, кто-то спасался от преследователя бегством, опасаясь за свою жизнь. При этом крики, как мне показалось, выражали, помимо прочего, удивление и любопытство. Только когда бегущий оказался рядом с домом, я узнал в его криках визг настойчивого визитера, который так и не сумел проникнуть внутрь строения. Поначалу я решил, что он вернулся, чтобы снова попытаться забраться в дом через окно, но тут же понял, что вместе с ним явился кто-то еще. Затем снаружи послышались звуки схватки. Два существа издавали настолько странные вопли, что я оказался не в состоянии даже приблизительно определить, кто это был, и, похоже, у парадной двери дрались не на жизнь, а на смерть. Через минуту-другую один из них, видимо, стал одерживать верх над противником, потому что другой, судя по звукам, убежал прочь, отчаянно визжа – похоже, от причиненной ему боли. Я продолжал напряженно прислушиваться, ожидая, что следующим эпизодом разыгрывавшейся неподалеку от меня драмы станет новая попытка попасть в дом через закрытое окно. Однако совершенно неожиданно для меня в замочную скважину вставили ключ и со скрежетом его повернули, после чего входная дверь распахнулась и громко ударилась о стену. Затем вошедший с той же яростью открыл дверь в комнату, в которой находился я, и захлопнул ее с такой силой, что, казалось, весь дом содрогнулся до самого основания. После этого со стороны кровати послышался шелест одеяла, и в комнате, как и прошлой ночью, снова зажегся свет. А потом я услышал, как хорошо запомнившийся мне голос произнес:

– Встаньте.

Я машинально, подчиняясь поданной мне команде, поднялся на ноги и повернулся лицом к кровати.

Там под одеялом, в той самой позе, в которой я видел его в прошлый раз, лежал тот, с кем я недавно познакомился при обстоятельствах, которые мне вероятно, не суждено было забыть никогда, – такой же, как прежде, но все же не совсем.