Читать книгу И малые звезды могут светить ярко - Римма Петровна Гашицкая - Страница 10

О жизни на Севере знали только со слов родственников. Поначалу поселили всех в какую-то не обогреваемую церковь, заставленную голыми нарами. Когда начали болеть и даже умирать дети, то разрешили уезжать тем детям, кому было куда возвращаться. Так уехал к своей тете наш дядя Леня учиться на родине, как сыну врага не дали возможности и они с ней приехали в Ташкент. Он поступил учиться в рабфак, а затем в мединститут. Я видела его фотографию, он таким показался полным, а мама сказала, что это он от голода распухший был. В институте встретил свою будущую жену. Он терапевт, она гинеколог. На войну его взяли с последнего курса. Всю войну прошел без ранений, и потом на три года его оставили в Германии. Родители их на Севере принимали участие в строительстве лесхоза, дедушка даже был избран в какое-то правление. Жизнь понемногу налаживалась. Там же на севере у них родился самый младший сын Павел. Летом боялись лесных пожаров и потому все ценные пожитки уносили к реке. Рядом протекала река Сухона, так как дедушка был ветеринарным фельдшером, то от местных жителей иногда перепадали какие- то сбои от домашних животных. Так однажды бабушка сготовила шикарный борщ и легла на кровать в ожидании похвалы от деда, так как он молчал, и на ее вопрос как борщ? Ответил: «ничего есть можно». Возмущенная, она соскочив с кровати, открыла кастрюлю, борщ не тронут. Оказывается он поел то, что было в соседнем ведерке для козленка. Он вообще был не брезгливый и не требовательный. По молодости доводил ее тем, что изображал как обсасывал муху, выловленную в тарелке. И наслаждался когда она выскакивала из-за стола – ее рвало. У него были ровные красивые зубы и вообще он был похож на пчеловода. Бабушка часто с восторгом вспоминала северные поля, покрытые Иван-чаем Особенно после пожарищ он разрастался.

Мама как-то раз со старшей дочкой приезжала к ним они уже забыли, что были когда-то высланы туда Две дочери выучились. Держали пасеку. Было много меда. Дядя Леня после войны добился их реабилитации и они приехали к нам в Ташкент. На предпоследней станции перед Ташкентом дедушка отстал от поезда. Пошел за кипятком, так с чайником и остался. Встречали его позже, благо начальником товарного вокзала был двоюродный мамин брат. Помог связаться чтоб его отправили с каким-нибудь проходящим поездом.

Для дедушки нашли работу на мясокомбинате, так они попали в Янги-Юль. Тетя Оля работала в совхозе в 5-ти км от них, Маша в городской библиотеке.

Бабушка очень болезненно относилась к тому что ее считали безработной, когда ее спрашивали в больнице место работы отвечала, что работает у деда

Терпеть не могла модную в то время песню.

Говорила только мужчина мог такое сочинить. Раньше вставай, позже ложись

Ей нравилось, когда мы приезжали к ним в красивой одежде, а не абы как. Даже головные платки покупали ей светлые, красивые, не любила старушечьи темные. Современная жизнь ей больше нравилась говорила: «наши бы родители сказали, что скотиняки во дворе нет, а они на белых простынях спят». Была легка на подъем и в возрасте более восьмидесяти лет сама на поезде ездила к родственникам в Оренбург.

У дедушки были очень красивые и прочные зубы. Перед смертью он рассказал, что зубы ему заговорила в молодости какая-то сельская знахарка и что об этом никому нельзя говорить. После этого они все у него буквально посыпались