Читать книгу И малые звезды могут светить ярко - Римма Петровна Гашицкая - Страница 7

Через год наш рудник закрылся. Отца оставили разбирать дома, мы с братом помогали. Брошенная собака решила защитить свой дом и укусила меня. Пришлось опять уехать в Янки-Юль на лечение. Каждый день я за три км ходила в больницу. Меня хватило только на пятнадцать уколов в живот вместо тридцати. Как только я получила письмо с новым адресом и тут же собралась в обратный путь. На поезде до Ташкента потом на Ангренском, родители предупредили, что он приходит ночью и надо успеть на машину идущую на Развилку. Машина была грузовая, крытая брезентом, меня как подростка посадили в кабину. Дорога была ужасной просто проложенная бульдозером по склону горы. Один раз чуть не улетели в обрыв потому что водитель слишком был увлечен сидящей рядом с ним девушкой. Приехали во втором часу ночи. Одна женщина предложила переночевать у них в палатке, а утром идти на поиски родителей показали в какой стороне этот первый рудник, в пяти км отсюда. Палатка была огромная, огромная на несколько семей. Спали все на полу. Утром. я пошла и о чудо! За первым же поворотом увидела отца, который шел в центр устраиваться на работу.

Жизнь началась на руднике на амональном складе. Деревянное строение, на сваях, в нем располагалось более двадцати семей. Каждая ограждала свое место какими-то простынями.

За водой вечером мужчины спускались в сай и заполняли всю тару. Стирать и полоскать спускались к реке. В бутылки с маслом опускали скорпионов и фаланг верили, что это лекарство от укусов. Тут же жили с нами и четыре студента, очень переживали когда один из них Шамиль упал в ствол шахты. Говорят очень кричал при падении. Когда они пили чай к ним подходила сестренка и говорила: «студенты вы не хотите меня угостить печеньем». Это вызывало дружный хохот. Вообще этот переезд стал для нас новой страницей в жизни. После склада мы перебрались в какую-то хатенку на берегу горной реки. Родители привезли маминого племянника Васю. Все спали в одной комнате. Как то ночью проснулась от того, что он рукой водил по моей ноге постепенно подбираясь под подол рубашки. Я изобразила что сплю и во сне скинула его руку. Он утром уехал наверно думал, что я пожалуюсь матери я конечно не рассказала, но отвращение осталось надолго.

Весной горные речушки становятся очень бурными и младшая сестренка потянулась за укатившимся мячом и чуть не утонула. Какая то женщина геолог успела ее вытащить из воды.

Позже нам дали комнату в двухэтажном доме, а затем приобрели домик в саю, за поселком. Идти до него было далековато, но рядом горная речушка и водопад, под ним водоем с чистой, чистой водой, где на дне были видны все камушки, он был очень маленький, а нам хотелось плавать и мы строили запруду на основной реке. Мама говорила, захотели бы вы так ворочать камни, если б вас заставляли, но мы работали с азартом и потом все лето купались и загорали на огромных валунах.

Потом ввиду того, что мать была больна нам дали финский домик на две семьи в самом центре поселка. Прямо через дорогу был кинотеатр. Не пропускали ни один фильм раньше перед фильмами показывали часто журналы и они переносили меня в мир роскоши, богатства, спортивных успехов. Два раза в неделю проводили вечера с танцами розыгрышами, шутками. Часто взрослые сидели в зале в качестве зрителей

Проводили под Новый год карнавалы для жителей. Соседка тетя Таня была искусной мастерицей и на карнавал сшила себе шубу из проросшей пшеницы. Выкраивала из марли и проращивала сквозь детали пшеницу, а когда она прорастала на несколько сантиметров она их сшивала. Возможно внизу была сделана основа из плотной ткани.

Вся шуба зеленая, колыхалась при движении как шелковая. Тетя Таня делала шикарные искусственные цветы из креповой цветной бумаги и парафина. Шуба с венком символизировали весну. Я такого костюма никогда и нигде больше не видела.

Мы как на работу ходили каждый день в горы с ведрами Собирали желтую боярку, алчу, барбарис, ежевику. Собирались зачастую компаниями и с песнями, вперед, однажды забрели в незнакомый сай, где были заросли дикого винограда. Увидели белку так увлеклись ее беготней по веткам, что не заметили как сгустились сумерки. Стали спешно спускаться в темноте, внизу у реки были палатки геологов. Они предложили переночевать у них. Четыре девочки остались, а я и еще две решили идти домой. Через некоторое время увидели как навстречу ехали на машине, с зажженными шахтерскими лампами, наши отцы. Директор выделил машину для поиска детей. Доехали до геологов забрали остальных.

Вроде трусиха, но часто ходила в горы одна. Дошла как – то до заброшенного рудника подойти близко побоялась заросших по окна домов, крапивой и другими кустами, жуть обуяла. Родители не боялись отпускали, а случись что, не знали бы даже где искать.

Отец с другими шахтерами где-то за перевалом рыли пробные шурфы. От Развилки к ним можно было попасть по ущелью саю, но с нашего рудника я шла через гору без тропинок, пробираясь сквозь заросли шиповника и кустов дикой вишни. Жили они в палатке, но на улице рядом стояла бочка, где они готовили какую- то бражкуиз фруктов и ягод. Наверно им весело жилось.

Один раз с подругой решили обследовать пещеру. Забрались в нее снизу, а выбираться назад было рискованно и страшно. Полезли наверх по ровной гладкой плите. Подруга очень боялась поэтому я ее направила. туда, где была маленькая расщелинка на стыке плит, а сама ниже по гладкой поверхности еще и подставляла ей под ногу свою ладонь. Натерпелись конечно страху, родители никогда не знали где мы бродим. Но мы воспитывались на наших книгах, что честь дороже денег и товарищу надо помогать, а не предавать его.

В школу возил автобус, которому мы дали прозвище «гроб с музыкой«, а когда его не было ходили к коттеджу директора и кричали:»Г—а-р-ш-и-н» и когда узнали что даже Би-би-си называли его хозяином такой-то горы у нас даже гордость была типа. Знай наших«. Как-то над нашим рудником летел самолет, вроде кукурузника и что-то сбросил тут же появились военные, так мы наперегонки с ними бежали в горы искать посылку. Потом арестовали одного немца работника шахты., наверно шпиона. а мы изверги относились с презрением к его жене.

Несколько лет учились в старой двухэтажной школе. Зимой мы приходили раньше нас запускали в фойе, обувь ставили на батареи, а сами бегали и играли до звонка.

Если приезжали во время. То нас встречал град снежков. Мальчишки выстраивались около входа, а девочки за оградой. и всех кто осмеливался проходить встречали градом снежков. Я самая маленькая смело шла навстречу судьбе под градом пролетавших снежков. Подходила к самому смелому и говорила: «теперь бей точно не промахнешься». Так завоевала неприкосновенность. Как команда звучало: «Римка идет». Даже на переменах не мучили меня как остальных, неинтересно было не визжала, не жаловалась преподавателям. Потом признавались, что уважали за это. Особенно доставалось Вальдман Нелли, уж больно сильно она реагировала на притязания ребят. Отец ее был судьей в городе не большого роста сутулый с чисто семитской наружностью. Мать видимо намного моложе и часто грозилась ему пестиком от ступки, так он не мог уснуть пока не спрячет его. Это все мы слышали от Нелли.

Центральный поселок разрастался и стал называться городом Янги- Абад, то есть. Новый город. Вначале было много безобразий со стороны молодежи, почти все пересидели по пятнадцать суток. Подметали улицы, благоустраивали. Через несколько лет он стал городом образцовой культуры. Ассортимент кафе мороженное и кулинарии удивлял даже москвичей. Мед городок укомплектовывали врачами с красными дипломами, шикарная музыкальная школа. В доме культуры часто проходили всякие культурные мероприятия, с танцами. конкурсами, играми. Часто приезжали столичные артисты, такие популярные как Штепсель и Тарапунька. Модны были острые политические куплеты.

8-й класс я заканчивала уже в новой школе. Старая не вмещала всех, да и удобств не было никаких. Туалет был на улице на горе выше школы.

Не помню как я узнала, что одна учительница говорила, что ей очень нравится эта кудрявая девочка с забавными косичками. Я так удивилась, потому что не привыкшая была к комплиментам. Оказывается это так необходимо детям Уже намного позже у меня была одна ученица в способностях которой по бисеру, приходилось очень сомневаться. Как то принесла домашнее задание сомнительного качества, я еще не успела оценить ее как она сказала, что дома ее очень хвалили называли умницей, что у нее золотые руки. Я как то провела группу по выставке, но до конца не смогла показать все и спросила кто из учеников вместо меня сможет быть гидом и вдруг – она. Я удивилась, но решила пусть попробует и каково было мое удивление, когда она точно скопировала меня и чувствовала себя героиней.

Вот так могут еврейские семьи воспитывать чувство собственного достоинство с детства. А я только помню о себе: «вот у других дети!». Так на всю жизнь и откладывается комплекс человека второго сорта.

Отец никогда ни в чем не упрекал, мог на ночь просушить нашу обувь не считал зазорным полоскать тряпку половую, приговаривая: «вот шайтаны», ремонтировал нашу обувь, приговаривая при этом. чтоб все было культурным и красивым. Меня всегда поил айраном, разводя кислое молоко водой из под крана. Видимо это была отличная закалка для желудка.

Любил смотреть футбол, но смотрел его как старик Хоттабыч, громко комментируя: «о надо ж как вдарил, а вон тот только бегает и ничего не делает это о судье он так говорил. На вопрос, что это за команда, а кто их знает. Буквально замирал, когда сами поэты, монотонно, читали свои стихи. Иногда брал в руки книгу, но засыпал не дочитав страницу. Мало того иногда я обнаруживала, что он держал ее вверх ногами. Когда чем то восторгался говорил: «вот молодцы, оторвали куцему хвост!». Это у него была высшая степень похвалы.

Людей с рудников стали переселять в новый поселок. Дукент отцу дали квартиру в финском двухэтажном домена четыре семьи. Его построили после того, как на одном родственном предприятии погибло сорок жителей под завалами, во время весеннего селя, схода грязевой лавы. Дукент располагался в нескольких километрах, на выезде из городка Янги- Абад в предгорьях, в нескольких километрах от Ангрена. Отличный поселок, больница дворец культуры, школа, библиотека, магазины регулярное сообщение с центром и Ангреном. Городок полузакрытого типа с шикарным обеспечением. Вдоль тротуаров вырастили фруктовые деревья. Наш гость из Москвы прямо ртом срывал вишню. Им, племяннице, Кульчицкой Оле с мужем очень нравилось приезжать к нам

Наконец мать осуществила свою мечту вырастила под окном сирень и цветы. Посадила луковицу черного голландского тюльпана, правда он продержался всего одну ночь, соседка татарка Файка, выкопала видимо для своей сестры. Сирень мама срезала ставила в ведра и раздавала ученикам для выпускного вечера, делала это для того, чтобы не ломали кусты. Очень любила георгины, они у нее были размером с детскую головку.

Солила арбузы в бочке, протыкала их спицей и засыпала речным песком. Они получались целыми, ядреными, Помидоры солила пересыпая их горчицей., чесноком и листьями хрена. Очень красиво оформляла холодец украшая его морковью, зеленью, яйцами, заливая слои в несколько приемов прозрачным бульоном

Она говорила, что наконец жизнь только начала налаживаться. Отцу выделили машину «Победу», взяли для зятя, за их деньги, дети к тому времени жили в Самарканде, Стоила она тогда тысяча шестьсот рублей. Дефицит распределялся по списку. В то время машины были не только средством передвижения, но и символом успеха. Часто ездили в Ангрен на новый рынок, а через несколько лет в центральной газете я прочла как одна женщина по пути к этому рынку вдруг оказалась в другом городе, огромные дома, улицы, но все не знакомое, а потом она вновь оказалась на прежнем месте. Комментарии были, что ей повезло, могла бы и не вернуться. Писали, что это неожиданно перед ней был открыт портал в параллельный мир.

Я уже училась в техникуме и мама постоянно присылала продовольственные посылки. Зато на прилавках в Чирчике свободно лежала на развес красная и черная икра. и мы были к ней как то равнодушны.

Когда мама приезжала ко мне в общежитие брала у коменданши большую кастрюлю и готовила на всю комнату борщ. Привозила смесь из сухого молока, сахара, какао. На стакан кипятка хватало одной ложки. Конфеты были соевые, я так их любила, дешевые и очень вкусные.

Мама когда услышала, что в Москву привезли детей с Африки, просила дать ей двух негритят на воспитание. Орджоникидзе ответил, благодарил за гражданскую сознательность, но написал, что их разместят в интернате. Мы долго хранили это письмо. Она вообще жила ритмом страны. Гордилась, что в роду не было предателей. Из Подмосковного «Заречья «выписала грибницу шампиньонов. Посадила в погребе, но мыши все съели, вырос один, большой гриб и она радовалась ему. Для нее важен был не результат в количественном выражении а то, что получился ее эксперимент.

Однажды приехала счастливая с Ангрена с базара, рассказывала что идя по пустырю увидела какой то сверток валяется, развернула а там свадебное платье. Расстроилась, для кого то дурная примета. Впереди бежит молодая пара и всех проходящих чего то спрашивают добежали до меня и спросили не находила ли я сверток уточнила их о его содержимом. Говорит они были такими счастливыми, но она по моему была счастливей их. Вот так она преподавала нам уроки доброты. Если собирала посылку даже, знакомым обязательно вкладывала какие- то сюрпризики, вкусняшки.

Старалась на примерах преподносить нам науку о порядочности

Так она возвращалась с Ангрена с сумкой в руках и мешком с яблоками через плечо, выбегает моя подруга и попросила яблоко. Она сняла мешок с плеч подруга чуть не с головой в него влезла, пока не выбрала самое крупное и красивое. Дома она рассказывала об этом с осуждением. Я это тоже уяснила на всю жизнь, каждый раз выбирала себе не очень качественное. Всю жизнь помнила наказ матери- если ты даже наедине с собой, не говори и не делай ничего дурного. Учись гораздо более стыдиться самого себя, чем других.

Стыдно было брать себе лучшее. Наверно мать запрограммировала меня на неудачи. Говорила, что я невезучая день рождения шестого, а зарплата у отца девятого. Так жили, что не на что было отмечать этот праздник, а отсюда, чтобы и к подаркам была равнодушной. И никого не осуждала, если он был недостаточно дорогим. Наверно это тоже комплекс не очень хороший.

Детям чаще надо говорить об их достоинствах. Недостатки они сами себе придумают в подростковом возрасте. Не надо стесняться своих чувств, казаться смешной. Часто мы сами из-за своей неуверенности в себе, не находим взаимопонимания и быть счастливыми в личной жизни.

Люди к сожалению разные бывают и часто сдержанность и хорошие воспитание принимают как слабость и нерешительность. К сожалению много еще людей, которые предпочитают рвать цветы, выращенные другими Где то, когда то я вычитала как во время бала в одном поместье, хозяин граф увидел прогуливающуюся в кампании молодого человека девушку, которая небрежно крутила в руках цветок, сорванный в его саду. Попросил управляющего узнать фамилию и чтобы она больше никогда не появлялась в его имении. Это не жадность, а возмущение такой беспардонностью, и не уважением чужого труда.

Рассказывала, как в одной семье мать готовила по просьбе дочери торт ко дню рождения. Придя из школы спрашивает у матери торт готов, а у той слезы на глазах. Сготовила, но пришел какой то их знакомый и она предложила ему угоститься. Он съел его весь думал наверно что это пирожок. Да, есть такие люди которые ложку мимо рта не проносят, хотя в этом случае виновата сама хозяйка. Торт праздничное блюдо и кто же предлагает им угоститься.

У наших родителей был какой то внутренний стержень, который не легко было переломить. Они чувствовали пульс общества, жили ритмом страны.

Мама всегда говорила мне, чтобы я больше всего боялась зависти, говорила, что все беды случаются из за нее. Ревность и зависть как ржавчина покрывает отношения между людьми, а потом где то в сердце проедает дыру. А как же со спортом? – тренируйся чтоб победить, но не за счет того, чтобы соперник упал или поломал ногу..

У меня на каком – то генетическом уровне была неприязнь к своей фамилии. И из за этого вообще жила с комплексом человека второго сорта. В школе в стенгазете меня рисовали на необитаемом острове в строю всегда стояла самой последней. Очень долго избавлялась от этого комплекса. Уже в 10-м классе стала задумываться почему все мамины сестры и братья имеют фамилию Костенко и отчества Васильевны, а мы Шатыркины и мама Сидоровна. Вот тогда после смерти Сталина и была раскрыта семейная тайна.

От природы маме достался пытливый ум, фотографическая память и чувство справедливости. Так соседка Файка решила в своем дворе построить домик для матери прямо на меже и с выходом окна, на высоте одного метра, в наш огород.

Также на меже посадила яблони мама сразу ее предупредила, что надо отступить от межи на величину кроны, а та сказала тють Поль вырастут и вам хватит и нам но когда она выросла мама уже умерла, а дочь Файкина без спроса открывала две наших калитки заходила в наш огород и собирала яблоки может и с нашими помидорами. Отец смалодушничал и на мое замечание, что надо перед их окном поставить глухой забор сказал что это как то неудобно. Ему не удобно, а им было удобно. Наш сосед в Ростове не постеснялся срубил все ветки от вишни, которые оказались на его стороне хотя сажал ее прежний хозяин, а не мы, причем сделал это без предупреждения. Наверно справедливо Свои права надо уметь защищать

А сосед армянин посадил вишню на улице прямо под нашим забором. Потом принес небольшой диван. Сидел сам, как турецкий султан на именинах, иногда дети с противоположных домов играли там. Урожай вишни также исчезал в течении ночи. Ни дочь, ни зять не могли запретить эти посиделки. Пришлось мне вмешаться и он сам срубил ее. Кажется обиделся на меня. Дело в том, что во дворе прямо за воротами дочь накрывала столы, проводили там все семейные праздники и было не приятно что прямо за воротами кто то постоянно сидит.