Читать книгу Подруги по расчёту. Том 1 - Рина Ушакова - Страница 1

На этот раз всё было серьёзнее некуда. Жанна нервно покусывала губу и рассматривала свежий нюдовый маникюр, лишь бы только не встречаться глазами с отцом, и, хотя в глубине души она понимала, что этим только оттягивает неизбежное, не могла заставить себя сказать ни слова. Да и что тут скажешь, если её вина была очевидна и на этом фоне любые оправдания выглядели бы жалким лепетом, который ни на что не повлиял бы.

Взгляд отца был по-особенному суров. Если честно, Жанна так редко его видела, что не знала, как он ведёт себя, когда злится, но интуиция подсказывала ей, что дела совсем плохи, поэтому она продолжала мяться, переступая с ноги на ногу. Молчание затягивалось, отчего нервы были на пределе, а воздух, казалось, вот-вот готов был заискриться от напряжения.

– Может, всё-таки объяснишь? – повторил отец заданный несколькими минутами ранее вопрос.

Жанна наконец-то нашла в себе силы поднять на него глаза, но тут же пожалела об этом и, вздохнув, снова их опустила.

– Так получилось… – промямлила она и вернулась к рассматриванию несчастного маникюра.

Как и ожидалось, лицо отца при этих словах скривилось от раздражения, а сам он заёрзал на велюровом диване. Жанне показалось, что он сейчас чем-нибудь в неё запустит, но вместо этого отец уронил голову на руки и шумно выдохнул. Ещё секунд десять у него ушло на то, чтобы собраться с мыслями, а затем он снова посмотрел на Жанну.

– Мы много раз это обсуждали, – устало сказал отец, потирая руки. – Ты уже не маленькая девочка, я не могу и не должен контролировать каждый твой шаг, но ты этого, кажется, не понимаешь. Жанна, пора взрослеть, пора брать на себя ответственность за свою жизнь. И учиться тоже надо, ты как собираешься жить без нормального образования?

– Ну пап, – заныла Жанна, – я не виновата, что это всё так скучно. Все эти формулы, запятые… Вот зачем мне это нужно? Если я захочу что-то посчитать, то у меня калькулятор на телефоне есть, а все эти запятые мне вообще не нужны, я таких длинных сообщений не пишу.

Услышав это, отец нервно рассмеялся и уткнулся лицом в ладони, а Жанна окончательно растерялась, так как не ждала от него такой реакции. Что всё это означало? Ещё есть надежда или всё совсем плохо?

А началось всё с вызова в кабинет директора, которому Жанна не придала особого значения – иногда ей казалось, что там она бывала чаще, чем на занятиях. Вот и сегодня ей приходилось тратить свободное время после уроков на то, чтобы объяснять причины своего поведения, в котором она ничего плохого не видела.

– Жанна, перед каникулами мы с тобой всё обсудили, ты обещала, что начнёшь учиться, и что я вижу сейчас? – спросил директор. – Почему ты постоянно подводишь нашу гимназию?

Константин Семёнович, немолодой, но ещё не оторванный от реальности человек с тёмными короткими волосами, сидел за большим дубовым столом, сцепив руки в замок, и внимательно смотрел на неё, однако в ответ Жанна лишь виновато опустила глаза и вздохнула. Настенные часы неторопливо отсчитывали время, и она расправляла складки своей форменной юбки, просто выжидая, когда эта воспитательная беседа закончится. Впрочем, директор её повадки хорошо знал, поэтому его не вводили в заблуждение ни её миловидное личико, на котором Жанна старательно изображала сожаление, ни прядь собранных в высокий хвост светлых волос, которую она якобы от нервов накручивала на палец. Он продолжал неотрывно смотреть на неё, ожидая объяснений, чем вынуждал её сказать хоть что-нибудь.

– Я стараюсь, честно, – соврала Жанна.

– Стараться, Жанна, значит что-то делать. А насколько мне известно от преподавателей, ты даже к занятиям не готовишься.

С этим поспорить было трудно, поэтому она промолчала. Ей вообще казалось странным, что в частной гимназии, год учёбы в которой стоил как трёшка в центре города, вообще нужно было переживать из-за таких вещей. В конце концов, её отец за одиннадцать лет столько денег сюда ввалил, что напечатать бумажку с хорошими оценками ей могли хотя бы из уважения к нему. Но говорить этого, естественно, Жанна не стала, чтобы не обострять и без того непростую ситуацию, в которой она оказалась.

– Ты понимаешь, – сказал директор, – что у нас элитное учебное заведение, которое показывает самые высокие результаты среди выпускников? Мы не можем позволить, чтобы среди наших учеников были… – на секунду замялся директор.

«Такие тупорезки», – мысленно продолжила его речь Жанна.

– Те, кто не стремится к учебным успехам, – обтекаемо выразился он, чем заставил Жанну усмехнуться про себя, потому что она не видела особой разницы между своей формулировкой и словами директора. – Пойми, мы все здесь – одна большая команда, и достижения каждого учащегося влияют не только на него, но и на его товарищей. Если кто-то получит аттестат просто так, то кто поверит, что остальные выпускники заслужили его своим старанием и усердием?

Звучало это всё, конечно, красиво, но больше напоминало зомбирование в какую-то секту. По крайней мере Жанна не замечала у своих друзей желания быть «командой», но высказываться на эту тему она не стала.

– Я буду готовиться, честно, – опять соврала она, изобразив полную искренность.

– Это я слышал ещё до каникул, и в начале учебного года, и в предыдущем году. К сожалению, верить тебе на слово я больше не могу, поэтому вынужден поставить вопрос о твоём отчислении. Сегодня я позвоню Григорию Викторовичу, чтобы обсудить с ним это.

Упоминание отца заставило Жанну напрячься. Для него вопрос учёбы был принципиальным, так что новость об её исключении привела бы к грандиозному скандалу, последствия которого представить было страшно. Он вполне мог запереть её дома и пускать к ней только репетиторов, чтобы все экзамены она сдала на высшие баллы. Нужно было срочно что-то придумать или хотя бы выиграть немного времени, поэтому Жанна задействовала все свои актёрские способности.

– Не беспокойтесь, я сама ему всё скажу, – ответила она. – У него сейчас сильная загруженность на работе, поэтому раньше одиннадцати его лучше не беспокоить.

– Хорошо, ты свободна, – кивнул директор и погрузился в изучение документов.

На Жанну он больше не смотрел, но она всё равно придерживалась своего образа растерянной и устыженной девушки. Неспешно поднявшись со стула, она процокала каблуками к выходу и только в коридоре наконец-то сбросила маску, раздражённо выдохнула и еле сдержалась, чтобы не пнуть ногой стеллаж, в котором расположились книги, а также фотографии учеников с разных поездок и мероприятий. Останавливало её не столько то, что это мог услышать директор, как то, что её туфли были сделаны специально для неё известным дизайнером и существовали в единственном экземпляре. Не стоила эта ситуация подобного расточительства.

Вокруг было тихо, и только со стороны комнаты отдыха были слышны весёлые голоса, однако Жанна туда не пошла. Сейчас ей нужно было побыть в одиночестве и придумать что-то, что позволило бы держать отца как можно дольше в неведении, поэтому она направилась в противоположную сторону, к кабинетам, где после занятий редко кого можно было встретить.

По пути Жанна судорожно искала решение, которое позволило бы ей выкрутиться из этой ситуации. Времени было катастрофически мало, день, максимум два, так что любое промедление играло против неё. Во-первых, этим вечером нужно будет попытаться закрыть хотя бы часть учебных долгов, которых всего за несколько недель у Жанны накопилось прилично: пара презентаций, промежуточный отчёт по выпускному проекту, практика по иностранному… Сделать это всё к завтрашнему дню было нереально, но для того, чтобы продемонстрировать преподавателям и директору желание исправиться, хватало. Во-вторых, нужно, чтобы свидетелем этой самой подготовки стал отец. Домой он приходил действительно поздно, так что можно устроиться в столовой и к моменту его возвращения сделать вид, будто она заснула, засидевшись с уроками.

О том, что будет дальше, Жанна предпочитала не думать. Она прекрасно понимала, что отличницы из неё не выйдет, и рассчитывала скорее на то, что ей удастся разжалобить отца, и его гнев не обрушится на неё с той силой, на которую был способен. С остальными же препятствиями Жанна планировала разбираться по мере их возникновения.

В большом холле учебного корпуса, куда она пришла, на одном из диванчиков с ноутбуком на коленях сидел парень из класса младше, Артём. Он был погружен в свои дела и не обращал внимания на то, что происходит вокруг, поэтому не заметил Жанну, даже когда она присела рядом с ним.

– Не работает? – спросила Жанна, пронаблюдав за его мучениями около минуты.

На экране монитора появлялись и исчезали строчки на непонятном языке с кучей символов. Она никогда не понимала, зачем тратить свободное время на такие сложные и скучные вещи, но за последние годы успела привыкнуть к этим странностям Артёма.

– Работает, но лучше бы не работало, чем так, – ответил он, не отрывая пальцев от клавиатуры. – Еженедельный визит к директору окончен? Ждём следующего вызова?

– Уже ничего не ждём, – раздражённо сказала Жанна и откинулась на спинку дивана. – Меня исключают.

От неожиданности Артём перестал печатать и с удивлением посмотрел на неё, а его брови чуть на затылок не улетели.

– Ничего себе новости. Тебе же осталось всего четыре месяца до выпуска.

– Наверное, поэтому и исключают только сейчас, – фыркнула Жанна и скрестила руки на груди. – Уверена, они специально тянули до последнего, чтобы выжать из отца побольше денег, а теперь, когда поняли, что ничего больше не получат, решили меня вышвырнуть.

В том, что именно это стало решающим фактором, она ни капли не сомневалась. В договоре, который каждый год подписывал отец, был пункт о том, что в случае исключения из-за неуспеваемости деньги за семестр не возвращаются, и хотя директор уже несколько лет проводил с ней воспитательные беседы, до отчисления почему-то додумался только сейчас.

– Какие, однако, коррупционные семы вскрываются, – усмехнулся Артём и снова запечатал на клавиатуре. – Что делать собираешься?

Если бы на этот вопрос было так просто ответить, Жанна не сидела бы тут, а давно действовала бы. Она и к Артёму подошла исключительно из-за того, что он был умным и мог что-нибудь посоветовать.

– Не знаю… Уваров сказал, что отцу позвонит, а я сказала, что он сейчас занят и сам свяжется с ним, – ответила Жанна. – Постараюсь выиграть хотя бы пару дней, чтобы успеть исправить по учёбе хоть что-то.

– Можем попытаться выиграть пару недель, – внезапно заявил Артём, не отрывая взгляда от экрана.

Теперь настала очередь Жанны удивляться. Она пока ещё не понимала, к чему он клонит, но явно заинтересовалась и даже села прямо, навострив уши.

– Это каким образом? – спросила она.

– Я могу позвонить Уварову и представиться твоим отцом, – предложил Артём.

– Да, он конечно же тебе поверит, – с сарказмом сказала Жанна. – Тём, ты извини, но я сомневаюсь, что шестнадцатилетний парень сможет изобразить голос моего отца.

– Я-то, может, и не смогу, а вот компьютер с парочкой нужных программ – легко. Изменим голос, представимся твоим отцом, скажем Уварову, что мы не в городе, попросим отложить решение этого вопроса на пару недель. Не думаю, что он что-то заподозрит, твой отец постоянно в разъездах.

Этот план казался безумным, и, хотя именно это могло сыграть им на руку, Жанна не спешила соглашаться. С одной стороны, идея Артёма спасла бы её, предоставив дополнительное время, которого ей так не хватало, но с другой – в случае провала всё стало бы ещё хуже, чем было сейчас.

– Нет, Тём, я не хочу рисковать, – покачала головой Жанна. – Если отец узнает, что я такое устроила, он придёт в бешенство. Лучше я попытаюсь как-нибудь его разжалобить.

– Как знаешь, – пожал плечами Артём, продолжая набирать и стирать символы на экране. – А вообще, Жанн, бросала бы ты этой ерундой страдать, нельзя же так и дальше жить.

Грубить ему не хотелось, поэтому она промолчала, но подобные разговоры её уже порядком достали. То отец пытался вправить ей мозги, то директор, и все как роботы повторяли одно и то же о важности учёбы, поступления в университет, карьере… Как будто жизнь обязательно должна быть сложной и полной препятствий. А Жанну и так всё устраивало, зачем её заставляли напрягаться?

К счастью, беседу с Артёмом прервали громкие голоса и смех, которые с каждой секундой приближались. Вскоре в холл ввалилась шумная и весёлая толпа, в которой были не только одноклассники Жанны, но и учащиеся десятого и даже девятого классов. Впрочем, у них в гимназии разделение на классы было весьма условным, так как учились все по индивидуальной программе, и компании собирались не по каким-то формальным признакам, а из тех, кто успел сдружиться между собой.

– Вот вы где, – радостно воскликнула Офелия Старовойтская, активная и суетливая брюнетка-выпускница, с которой Жанна часто тусовалась. – А мы вас повсюду ищем, вы что, телефоны поотключали? Ладно, неважно, мы в «Denisoff» собираемся, вы с нами? Хотя зачем я спрашиваю, конечно же вы с нами!

Не успела Жанна опомниться, как друзья подхватили её под руки и потащили за собой, несмотря на её слабые попытки сопротивляться. Артёма тоже буквально поволокли к выходу, однако он почти не пытался протестовать, так как ему было всё равно, куда отправляться, лишь бы там была розетка, от которой можно было зарядить ноутбук. Ну а шум и веселье вокруг с его уровнем концентрации ему в принципе не способны были помешать. В отличие от него, у Жанны такой силы воли не было, поэтому она попыталась отказаться:

– Подождите, ребят, я не могу, у меня дела важные.

– Жанетт, ну какие дела в пятницу вечером? – рассмеялась Офелия. – Самое время отрываться! Выходные впереди, успеешь ещё разобраться, а сегодня нужно от-ды-хать! – по слогам продекламировала Старовойтская, широко раскинув руки в стороны.

Её энергичность и жизнерадостность моментально передались Жанне, а вместе с тем зародили сомнения. Дел действительно было много, но необязательно же скидывать все задания преподавателям прямо завтра, в конце концов, у них выходные, так что это всё вполне могло подождать до воскресенья, а то и до понедельника… К тому же вечер только начинался, и пара часов на отдых не сильно помешала бы в подготовке, наоборот, помогла бы разгрузить голову…

Жанна на ходу взглянула на изящные наручные часы с корпусом и браслетом из розового золота. Стрелки приближались к пяти. Вообще-то не так уж и поздно, времени хватит и на то, чтобы развлечься и на то, чтобы разобраться с долгами, если вернуться домой часам к восьми. Придётся, конечно, засидеться допоздна, но Жанна в любом случае планировала дождаться отца, чтобы задобрить его своим рвением к учёбе.

– Ладно, но только ненадолго, – наконец согласилась она, и её слова утонули в радостных криках друзей.

***

Выпавший накануне снег ещё не успел смешаться с грязью от дорог и тротуаров, поэтому он ярко искрился под светом фар белого внедорожника, который подползал к воротам элитного жилого комплекса. В закрытом дворе, куда могли попасть лишь избранные, было привычно тихо, и эту гармонию нарушал только хруст льда под колёсами, который гулким эхом разносился по территории. Вскоре машина остановилась возле одного из подъездов, и полудремавшая на заднем сиденье Жанна встрепенулась.

– Спасибо, Сергей, до завтра, – улыбнувшись, попрощалась она с водителем и накинула сумку на локоть.

– Пока, – по-простому ответил немолодой мужчина и как-то странно посмотрел на неё в зеркало заднего вида.

В полумраке Жанна не заметила этого, поэтому легко выпорхнула из салона и хлопнула дверью. Мороз моментально пробрал её до костей, и она, вздрогнув, выдохнула облачко пара, после чего поспешила в тёплый подъезд.

Как и ожидалось, этот вечер прошёл весело и зажигательно, но немного затянулся, из-за чего Жанна возвращалась не в восемь, как планировала, а в десять часов. Обычно отец всегда работал допоздна, а иногда и вовсе ночевал в офисе, поэтому особого повода для беспокойства не было, но она всё равно немного нервничала, представляя себе его реакцию, когда он узнает об отчислении. А ведь он рано или поздно узнает, такую новость долго в тайне держать не получится.

Зеркальный лифт плавно поднимал Жанну на последний этаж, пока она стояла с закрытыми глазами, обессиленно привалившись спиной к одной из его стенок. В таком состоянии Жанна совершенно точно не смогла бы сконцентрироваться на учёбе, поэтому мысленно она представляла, как наведёт себе горячую ванну с пеной, зажжёт свечи с ароматом лаванды, включит лёгкий джаз и как следует расслабится после такого насыщенного и тяжёлого дня. Ну а потом можно будет хоть до утра просидеть над заданиями.

Добравшись до квартиры, Жанна приложила палец к электронному замку, который считывал отпечатки. Дверь открылась, но едва она сделала шаг в прихожую, как тут же напряглась: в гостиной горел свет, хотя смена у домработницы должна была давно закончиться. Возможно, та забыла его выключить, но Жанна на всякий случай решила ничего не проверять, а сразу подняться к себе на верхний этаж по винтовой лестнице. Однако стоило ей только коснуться ногой первой ступеньки, как из гостиной послышался грозный голос отца.

– Жанна, подойди сюда, – позвал он.

Сердце замерло и камнем упало в пятки, а в голове судорожно заметались мысли, среди которых не было ни одной обнадёживающей. Отец никогда не возвращался так рано и уж точно не дожидался её возвращения, а значит, произошло что-то очень серьёзное. Например, он узнал, что её исключают из гимназии – ничего другого на ум не приходило.

Охватившая Жанну паника подсказывала самые нелепые способы избежать встречи с отцом. Например, прямо сейчас развернуться и убежать из дома или упасть, изобразив обморок, однако Жанна взяла себя в руки и, поборов оцепенение, повиновалась приказу и направилась в гостиную.

В большой комнате, оформленной в серо-золотых тонах и освещённой несколькими двухярусными люстрами с хрустальными подвесками, на велюровом диване сидел отец. Выглядел он, как всегда, безупречно: аккуратная короткая стрижка на каштановых волосах с лёгкой сединой, тёмно-синий костюм, сшитый на заказ в лучшем ателье города, – и только лицо выдавало его сильную усталость. Он смотрел в одну точку перед собой и не повернул головы, когда Жанна вошла, а она не решилась присесть, поэтому остановилась на безопасном расстоянии от него и обняла себя за плечи. Молчание затягивалось, напряжённая тишина давила на уши, но нарушить её первой Жанна не осмеливалась.

– Ты не хочешь мне ничего рассказать? – наконец спросил отец и взглянул на неё.

Жанна растерянно забегала глазами по полу. Она не думала, что правда вскроется так быстро, поэтому, естественно, не подготовила извинительную речь полную раскаяния и сожаления, так что просто стояла и молчала, мысленно проклиная Уварова за то, что он её сдал.

Дальнейшая беседа с отцом проходила так же непродуктивно и немногословно. Жанна мялась на месте, цеплялась взглядом за маникюр и никак не могла объяснить причины своего поведения, а отец от этого ещё больше раздражался.

– Ты понимаешь, что взрослым людям нужно на жизнь зарабатывать? – спросил он нравоучительным тоном, который Жанна ненавидела. – Ты как работать собираешься без нормального образования?

– Ну у меня же ты есть, – ответила она и по-детски доверчиво посмотрела на него.

– Жанна, я не вечный, – продолжал настаивать отец. – Ты понимаешь, что эти деньги есть, пока я работаю, а что будет, когда меня не станет? Ты как таким крупным бизнесом управлять собираешься, если ты даже базовую программу освоить не в состоянии? Да тебя за пару недель разведут и выставят на улицу!

– Я могу замуж выйти, тогда мой муж будет работать, – предложила Жанна беспроигрышный вариант, который, как ей казалось, убедит отца оставить её интеллектуальное развитие в покое.

Отец во второй раз не смог сдержать нервного смеха, а Жанна взглянула на большую семейную фотографию, которая висела на стене. Это был последний снимок, на котором они все втроём были такими счастливыми. И вообще последний снимок, на котором они были вместе… Почему всё получилось так глупо и так жестоко? Будь мама сейчас здесь, она точно заступилась бы за неё, и ей не пришлось бы стоять тут перед отцом и изображать раскаяние, что, к слову, получалось у неё довольно плохо.

– Всё, с меня хватит, – строго сказал отец. – Я устал объяснять тебе очевидные вещи. Если ты не хочешь меня услышать, по придётся донести это до тебя по-другому. Во-первых, я больше не буду тратить деньги на твоё образование, раз тебе это не нужно, поэтому из гимназии ты уходишь и идёшь учиться в обычную бесплатную школу.

Жанна едва заметно поморщилась, услышав слово «бесплатная», но ничего не сказала. В конце концов, до выпускного оставалось всего-ничего, поэтому ей было не так важно, где она будет числиться ученицей. Может быть, в этой обычной школе к ней будут меньше цепляться, ведь раз за учёбу в ней никто не платит, то кто там вообще будет работать?

– Во-вторых, – продолжил отец, – если ты провалишь экзамены и никуда не поступишь, то тебе придётся съехать из моего, – подчеркнул он, – дома и начать самостоятельную жизнь. Помогать и финансово содержать тебя я после этого не буду.

Это новость уже вызвала у Жанны тревогу. Даже если бы она засела за учебники на все двадцать четыре часа в сутки, сдать экзамены ей помогло бы только чудо, но это слишком ненадёжная идея, чтобы верить в неё.

Ну а в-третьих, – сказал отец и поднялся с дивана, чтобы подойти к ней, – карту.

Он протянул руку, но Жанна не шелохнулась. Слишком сложно было принять, что её идеальная жизнь рушится у неё на глазах, и сделать с этим она ничего не могла.

– Что? – растерянно переспросила она.

– Карту, – настойчиво повторил отец, не убирая руку.

К такому Жанна оказалась не готова. Остаться без денег было равносильно смерти, но споры с отцом ни к чему хорошему не привели бы, поэтому она принялась рыться в сумке. Несмотря на то, что Жанна намеренно тянула время, на отца этот спектакль никакого впечатления не производил, и ей пришлось-таки отдать ему карту.

– И телефон, – добавил он.

– Что? – снова переспросила Жанна.

– Чуть позже тебе привезут другой, на котором не будет банковских приложений и возможности расплачиваться в твоих бесконечных кафе и магазинах.

Почувствовав себя загнанной в угол, Жанна достала из кармана телефон, со злостью передала его отцу и обиженно надулась.

– Завтра же ты идёшь в новую школу, твои документы уже приняли. Расписание и всю необходимую информацию тебе сообщит Лида. Я поехал обратно в офис.

Отец покинул гостиную, ясно дав понять, что разговор окончен, а Жанна так и осталась стоять на месте. Это был крах всего. Она знала, что новость об исключении разозлит его, но ей и в голову не приходил подобный вариант развития событий. Жанна была уверенна, что отец наймёт ей с десяток репетиторов, которые будут с утра до вечера грузить её знаниями, или, может быть, будет возить её с собой в офис, чтобы лично контролировать её, но представить, что он отберёт у неё все деньги и заставит учиться под угрозой изгнания из дома… Это было за гранью понимания.

Входная дверь закрылась с лёгким щелчком, и Жанна наконец-то смогла дать волю чувствам. Со злости она швырнула сумку на диван, после чего подошла к панорамному окну в пол, заменявшему одну из стен гостиной, и уставилась на город, который с высоты двадцать пятого этажа раскрывался во всём своём великолепии. Подсвеченные фарами и фонарями прожилки автострад, которые соединялись в причудливый узор, яркая иллюминация торговых центров, кинотеатров и стадионов, тёмные провалы парков и пустырей, блестящий изгиб покрывшейся льдом реки, которая пересекала город… Жанна любила поздними вечерами сидеть у окна или на открытой веранде верхнего этажа и любоваться этими видами, но сейчас она словно не замечала этого всего. В голове крутился только один вопрос: как жить дальше?

Больше всего Жанну пугало то, что свои решения отец никогда не менял, и простыми извинениями тут отделаться было сложно. Его можно было убедить только конкретными результатами, а для этого нужен был план, которого у неё пока не было. Как не было и денег, что напрягало Жанну гораздо больше. Вообще из всего, что произошло, она не могла простить себе не того, что забивала на учёбу и не того, что пыталась провести отца, а того, что не догадалась снять хотя бы немного наличных. Это было фатальное упущение, но сожалеть об этом было поздно, поэтому Жанна в последний раз окинула взглядом город, подняла с дивана сумку и поплелась в свою комнату.

Следующим утром она старательно маскировала перед зеркалом тёмные круги под глазами – последствие бессонной ночи, в течение которой Жанна пыталась найти выход из ловушки, в которую попала. Выбор был небольшой: либо согласиться с требованиями отца и встать на путь исправления, пусть и чисто формальный, либо смириться с тем, что денег от него больше не будет, и начать жить самостоятельно. Второй вариант Жанна отмела сразу же, так как понимала, что без отца просто не выживет. Она даже приблизительно не представляла, где люди находят жильё и откуда берут деньги, поэтому вынуждена была наступить на горло собственной гордости. Нет, Жанна не сдавалась и не собиралась выполнять все требования отца, но ей нужно было время, и ради этого она была согласна поизображать примерную дочь.

Сделать это оказалось не так просто. Ранний подъём в субботу утром оказался выше её сил, из-за чего Жанна чуть не проспала и теперь спешно собиралась. Кто вообще придумал учиться в выходные с восьми утра? У них в гимназии, конечно, тоже бывали дополнительные занятия в этот день, но ближе к обеду, а здесь несчастные школьники жертвовали своим сном ради образования, которое, наверное, и образованием нельзя было назвать. Странные люди.

Времени было мало, а тут ещё, как назло, даже самые лучшие средства не помогали скрыть круги под глазами. Несмотря на все старания, Жанне казалось, что они становятся только ярче, из-за чего и без того плохое настроение падало ещё ниже, чем температура на улице. Пусть она отправлялась в самую обычную, ничем не примечательную школу, где едва ли кто-то отличит настоящий французский парфюм от дешёвой спиртовой жижи из масс-маркета, но ей всё равно хотелось выглядеть безупречно, поэтому в гардеробной Жанна провела не меньше часа, примеряя и отбраковывая разные образы.

Наконец, она сделала шаг от зеркала и покрутилась перед ним, придирчиво осмотрев свой наряд. Выглядел он более чем скромно: тёмно-серая клетчатая юбка в складку, белая облегающая рубашка, тёмно-синий галстук и приталенный жакет. В гимназии у неё была похожая форма, а так как никаких инструкций по поводу внешнего вида в новой школе Жанна не получила, она решила придерживаться самого безопасного классического стиля. Светлые волосы Жанна собрала в высокий хвост, оставив у лица несколько длинных прядей, а завершила образ она аккуратными золотыми серьгами-пусетами со сверкающими стразами и духами с нотами жасмина и иланг-иланга.

Результат так ей понравился, что она продолжала крутиться перед зеркалом, и спохватилась только когда решила сделать фото, чтобы выложить его с подписью вроде: «Первый день в новой школе. Устроим репортаж с места событий?». Примерно в этот момент она вспомнила, что телефон отец отобрал, а следом пришло осознание того, что выходить нужно было минут пятнадцать назад.

Странно, что Сергей ей не позвонил, ведь он всегда так делал, когда она задерживалась, однако в этот раз он просто мог не знать, что её старый номер больше недоступен, а дозвониться до отца, чтобы спросить новый, в такое время ещё сложнее, чем до неё. Так, перебирая в уме догадки, Жанна накинула шерстяное пальто с шарфом и выбежала из квартиры.

На улице было темно и адски холодно, но несмотря на это в закрытом дворе их жилого комплекса кое-где бурлила жизнь. Кто-то выезжал с подземной парковки, кто-то выходил из подъезда и спешил к ожидавшему его автомобилю, кто-то громко ругался по телефону, решая важные рабочие дела. В общем, людей вокруг было на удивление много, однако машины Сергея нигде не было видно, поэтому Жанна остановилась возле подъезда и встала, убрав руки в карманы пальто. На таком морозе даже минутное ожидание казалось невыносимым, так как ноги в тонких капроновых колготках моментально замёрзли, а уши она в принципе уже не чувствовала, потому что не носила шапку, чтобы не испортить причёску. Да и особой необходимости в ней не было – Жанна никогда не передвигалась пешком по городу.

В конце концов она не выдержала и полезла в сумку, откуда задеревеневшими от холода пальцами извлекла новый телефон, если конечно, его можно было так назвать. Этого пенсионера технологической сферы ей накануне вечером, как и обещал отец, привезла Лида, его помощница. Жанна ожидала, что получит взамен такой же смартфон, какой у неё и был, но вместо этого увидела древнюю кнопочную звонилку с небольшим экранчиком.

– Это что такое? – возмутилась она.

– Новый телефон, Виктор Григорьевич передал, – пожала плечами Лида, дав понять, что она тут ни при чём.

– Вы меня что, разыгрываете? – воскликнула Жанна. – Решили мне пульт от телека вместо телефона подсунуть?

Ей хотелось немедленно набрать отца, чтобы высказать ему своё негодование, но оказалось, что справиться с этим кнопочным уродцем не так просто. Ещё позже оказалось, что в нём нет самых простых вещей вроде нормального браузера и хорошей фотокамеры, а без них он превращался в бесполезную пластиковую коробку, которая годилась только для звонков. Впрочем, в контактах там был только отец, так что общаться тоже было не с кем. Сначала Жанна собиралась демонстративно оставить этот подарочек в квартире на самом видном месте, но потом передумала. Не тот случай, когда можно дерзить и показывать характер.

С трудом набрав номер отца, Жанна прислушалась к гудкам в трубке, которые казались бесконечными. Он долго не отвечал, но потом она всё-таки услышала его голос и сразу перешла к делу, даже не поздоровавшись.

– Пап, я не поняла, а где Сергей? Я уже полчаса его тут у подъезда жду на этой холодине, а его всё нет, – пожаловалась Жанна, немного преувеличив временные рамки своих мучений.

– Какой Сергей? Жанна, тебе до школы десять минут пешком, сама доберёшься, у Сергея есть дела поважнее, – сурово ответил отец. – Всё, не отвлекай меня.

Он положил трубку, не дав сказать ей ни слова, из-за чего Жанна сжала в руках телефон и раздражённо фыркнула. Похоже, отец решил окончательно вывести её из себя, раз не предупредил заранее о том, что за ней не заедет водитель, хотя тот встречал её каждое утро уже больше десяти лет.

Поначалу Жанне захотелось плюнуть на всё и вернуться домой, но в конечном итоге она смогла взять себя в руки и успокоиться. Пути назад не было. Сидеть весь день в пустой квартире – бессмысленно, как и тусоваться где-то без денег и машины, поэтому развлечение оставалось одно: отправиться в школу и посмотреть, как живут обычные люди. Жанна очень надеялась, что их быт не сильно отличается от того, к чему она привыкла, однако с самого начала она поняла, что это не так.

Первый сюрприз ждал Жанну на выходе из жилого комплекса. Оказалось, что тротуары за его пределами чистили не так тщательно, и чем дальше она удалялась от дома, тем труднее было идти. Снег так и норовил засыпаться в низкие ботинки, а тонкий каблук постоянно подворачивался на ледяных ухабах. Но хуже всего было то, что Жанна понятия не имела, в какую сторону ей надо идти.

Наступили самые морозные дни января, поэтому она ярко представляла, как заблудится здесь, на улицах родного города, умрёт от холода, её засыплет снегом и до весны её никто не найдёт. Эта перспектива, кстати, не казалось такой уж отдалённой, холод пробирался под пальто и постепенно сковывал всё тело, однако Жанна настойчиво брела вперёд, в первую очередь, чтобы доказать отцу, что ему не удастся сломить её этими издевательствами.

Номера школы Жанна не запомнила, карты у неё не было, но ей было уже всё равно, куда идти, лишь бы в тепло, поэтому она решила поспрашивать прохожих, но это оказалось не так просто. Людей на улице ходило много, однако у всех них был такой суровый и злой вид, что обратиться к ним с вопросом язык не поворачивался. Сначала эта неприветливость неприятно поразила Жанну, привыкшую к вежливости и учтивости, но потом она поняла, что у тех, кто каждый день вынужден выживать в таких условиях, другого лица быть не может.

От необходимости общаться с незнакомцами её спас маленький мальчик с рюкзаком, который по размеру мог сравниться с ним самим. Он беспечно шёл по тротуару, пиная ногой мешок с обувью, как будто на улице было не минус двадцать, и Жанна предположила, что в таком виде он мог направляться только в школу. После десятиминутной слежки это предположение подтвердилось. Постепенно детей и подростков с рюкзаками становилось всё больше, и в конечном итоге они сливались в огромную толпу, которая исчезала в дверях огромного четырёхэтажного здания, выкрашенного белой и тёмно-бежевой краской. Зрелище было удивительным: такое количество людей Жанна обычно видела вечером в торговых центрах, а вот в её родной гимназии во всех одиннадцати классах училось не более сотни человек. Она и представить не могла, что где-то бывает по-другому.

У входа все толкались, громко разговаривали и смеялись, однако внутри обстановка оказалась не лучше. Как выяснилось, такое понятие как личное пространство в этой школе было неизвестно. Вестибюль был забит людьми, которые переобувались на весу, распихивали всех, кто мешал им идти и просто загораживали дорогу. Это было больше похоже на базар, чем на учебное заведение.

– Чё встала? – противно пропищала какая-то мелкая девица и грубо толкнула Жанну в спину, отчего та чуть не упала.

Обнаружить нахалку оказалось невозможно, она буквально растворилась в толпе, а сзади продолжали напирать другие школьники. В ужасе Жанна кое-как пробралась к кованной узорчатой решётке, за которой располагался гардероб, и буквально вжалась в неё, осмотревшись вокруг взглядом загнанного зверька.

Ничто не намекало на то, что людей в вестибюле станет меньше, поэтому Жанна решила как можно быстрее покинуть это неуютное место, но сначала она решила понаблюдать за окружающими, чтобы изучить их повадки и не наделать глупостей. Выяснилось, что шкафчиков или полочек для обуви тут не было, поэтому все скидывали сапоги и ботинки в пакеты или мешки, которые вешали вместе с куртками. Такое варварство не укладывалось у Жанны в голове, но она, к счастью, сменную обувь не брала, так что осталась в своих ботинках.

Для верхней одежды предназначались простые крючки, а вот плечиков для пальто она нигде не нашла. Портить натуральную шерсть с кашемиром таким отвратительным отношением Жанна не собиралась, поэтому отправилась на поиск того, кто мог ей помочь. Возле гардероб дежурила полная немолодая женщина в синем халате, и Жанна предположила, что это одна из местных работниц.

– Прошу прощения, – обратилась она к ней, – мне нужно повесить пальто, но я нигде не вижу плечиков для одежды, вы не подскажете, где их можно найти?

– Да ты что, милая, – с удивлением ответила женщина и указала в сторону гардероба. – Вон там вешай всё.

Услышав это, Жанна на несколько секунд замешкалась, так как худшие её опасения сбывались.

– Но ведь пальто нельзя так вешать, – попыталась она ещё раз объяснить свою проблему.

– Домой придёшь, пришей петельку, – участливо посоветовала тётенька. – А пока повесь так или положи его где-нибудь, вон, на подоконник, никто не возьмёт. Ой, что за ерунду сейчас шьют, вот раньше всё для людей делали…

Женщина махнула рукой, а у Жанны от удивления чуть глаза на лоб не полезли, когда она услышала такой совет для французского пальто из дорогой шерсти. А после того, как она увидела пыльный и грязный подоконник, на который ей предложили его положить, глаза чуть не убежали на затылок. Нет, это не могло быть правдой, ну просто не могло и всё. Может, это какой-то плохой сон, от которого просто нужно проснуться? Но проснуться не получалось, так что Жанна выбрала из двух зол меньшее и с неподдельным страданием на лице повесила пальто на крючок.

Оставалось только найти свой класс, и тут она снова решила прибегнуть к проверенному приёму и понаблюдать за другими. Из гардероба все поднимались по широкой лестнице на второй этаж, а это означало, что идти нужно именно туда.

Наверху было уже не так людно, поэтому Жанна смогла наконец-то выдохнуть и осмотреться. Интерьер школы мало напоминал гимназию. Хотя здесь стояли пластиковые окна и перегородки, а стены были выкрашены относительно свежей бежево-жёлтой краской, создавалось ощущение чего-то чужого и неуютного. В коридоре не было привычных мягких диванчиков, стеллажей с книгами и цветов на подоконниках. Казалось, будто в это место все приходили, чтобы просто отсидеть на уроках и убежать домой.

По пути Жанна наткнулась на стенд с расписанием и узнала, что одиннадцатых классов в школе целых три. В памяти всплыли слова Лиды про какой-то «А», и, возможно, она говорила именно про класс, в котором должна была учиться Жанна. В любом случае, вариантов было не так много, и начать она решила именно с него.

К тому моменту, когда Жанна добралась до нужного кабинета, её силы и нервы били на исходе. Толпы людей, неухоженная обстановка и куча непонятных вещей довели её до такого состояния, что она готова была разрыдаться от отчаяния и тоски по такой уютной гимназии и друзьям. Развернуться и убежать мешало только понимание того, что отец такой выходки не оценит и не снимет её с финансовой диеты, так что ей пришлось стиснуть зубы и заставить себя переступить порог кабинета, в котором, как и во всей школе, стоял жуткий гам. Жанна с опаской заглянула внутрь, но внимания на неё никто не обратил, поэтому она подошла к столу учительницы, которая разбиралась с бумагами.

– Здравствуйте, это одиннадцатый «А»? – с вежливой улыбкой спросила она.

– Да, – кивнула женщина лет сорока, удивившись появлению незнакомой девушки. – А вы?..

– Меня зовут Жанна Абросимова, я теперь буду здесь учиться.

– Тебя перевели в одиннадцатый в середине года? – удивилась учительница. – Я пока не в курсе, но если ты уверена, что тебе сюда, проходи, садись на любое свободное место. Ребята, как оказалась, у вас появилась новая одноклассница, познакомьтесь, это Жанна.

Разговоры на время прекратились. Около тридцати пар глаз обратились к Жанне, но ни у кого на лице не читалось дружелюбия, лишь любопытство, смешанное с лёгкими ухмылками, а то и презрением. Некоторые начали перешёптываться, и Жанна отчётливо почувствовала, что обсуждают именно её, поэтому выпрямила спину, чтобы не казаться растерянной или испуганной.

Каждая минута в этом новом мире поражала Жанну всё больше и больше. Мало того, что учительница обращалась к ней на «ты», хотя в гимназии даже в первом классе преподаватели себе такого не позволяли, так ещё вместо небольшой группы из девяти человек она оказалась среди трёх десятков не самых приятных сверстников, отношения с которыми явно не заладились с самого начала, хотя они пока не сказали друг другу ни единого слова.

Поздороваться с ней или хотя бы кивнуть в знак приветствия не осмелился никто, поэтому Жанна отправилась в конец кабинета, где виднелись свободные места. Добравшись до конца ряда, она оказалась перед выбором. Возле окна сидела мрачная девчонка с короткими и сальными чёрными волосами, а парта посередине была свободна, как и стол у стены. Делить с кем-то своё место Жанна не привыкла, в гимназии у каждого был отдельный стол, так что она села за среднюю парту, так как она была ближе.

В коридоре протрещал звонок, заставив Жанну вздрогнуть от непривычного резкого звука, и учительница отложила бумаги, чтобы начать урок. Жанна честно пыталась слушать её, но ничего не понимала, быстро заскучала и от нечего делать достала из сумки планшет. Здесь её постигло очередное разочарование. Никакой открытой сети в этой школе не было, поэтому зайти на свои многочисленные страницы, чтобы посмотреть обновления и пообщаться с кем-нибудь, она не могла. С грустью вздохнув, Жанна клацнула на иконку с игрой, чтобы хоть как-то убить время.

– Жанна, что ты делаешь? – с возмущением спросила учительница.

– Простите, а в чём дело? – уточнила Жанна.

Жизнь обычных людей была такой странной, что она уже не понимала, что у них считается нормальным, а что нет.

– Убери, пожалуйста, свой планшет, мы всё-таки на уроке. И почему перед тобой пустая парта, где твоя тетрадь и учебник?

– А разве нам здесь не должны их выдавать? – с искренним недоумением спросила Жанна.

В классе раздались смешки, и уже почти все, не скрываясь, смотрели на неё и перешёптывались. Жанна почувствовала, как её щёки покраснели от стыда, хотя ничего плохого она вроде бы не сделала. У них в гимназии все учебники загружались на планшеты, а для записей им выдавали тетради и ручки с эмблемой школы, поэтом ей и в голову не приходило беспокоиться об этом.

– Хорошо, подойди ко мне после урока, я расскажу тебе, как найти классную руководительницу, она тебе всё объяснит, – с приподнятыми от удивления бровями ответила учительница и вернулась к объяснению новой темы.

Жанна молча кивнула, отодвинула планшет в сторону и сложила руки на парту, стараясь не обращать внимания на то, что все обсуждают её. Чувствовала она себя ужасно, и не столько потому, что ей приходилось делать что-то, к чему она не привыкла, сколько потому, что она никак не могла понять, что делает не так. Словно она прилетела сюда с другой планеты и говорила с местными обитателями на разных языках.

Всю свою жизнь Жанна проучилась в частной гимназии, где все друг друга знали, где все были как одна большая компания и общались между собой, даже если находились в разных классах. Там все были свои, все друг другу помогали, и Жанна даже не подозревала, что бывает по-другому. Да уж, отец знал, как наказать её. Выдержать всего один день в этом ужасном месте уже казалось подвигом, а ей параллельно нужно было разбираться с вещами, в которых она ничего не смыслила и которые никто не торопился ей объяснять. И всё это ради призрачной возможности получить обратно карманные деньги и не оказаться через пару месяцев на улице.

От горечи и безысходности у Жанны на глазах навернулись слёзы, но она сделала глубокий вдох и усилием воли остановила их. Не хватало ещё разрыдаться на первом же уроке, после такого она точно никогда бы не вернулась сюда.

«Я смогу. Я справлюсь», – сказала она самой себе и до боли впилась ногтями в ладони, чтобы всё-таки не расплакаться.