Читать книгу Миры и Судьбы. Реальность и Фантазии. Мир №4. Том первый - Rita Kharkovskaya - Страница 4

Мартовская Вена встретила гостей косым дождем и холодным ветром, казалось хотевшим загнать незваных гостей обратно в самолёт и отправить восвояси.

Вдоль трапа самолёта, с обеих сторон, выстроился отряд автоматчиков. Словно не мирные переселенцы прибыли в славный город Штрауса и Шуберта, а закоренелые преступники, допустить которых в мир сладко дремлющих бюргеров никак нельзя.

Уже в здании аэропорта всех пассажиров быстро и умело разделили на две половины: тех, кто, собственно, ехал в Израиль по израильской визе и тех, кто по той же израильской визе собирался отправиться в Америку.

Ада с Додием и Марк с виснущей у него на руках Наташкой, с немногочисленными попутчиками по второй группе, под руководством представителя ХИАСа, получив багаж, погрузились в автобус и отправились в Вену.

Серый дождливый холодный город не располагал к любованию красотами, да и не до того всем было. В головах все еще звенел раздрай от попытки осознать и принять факт, что вот это уже и есть ВСЁ… возврата к прежней жизни нет и не будет.

Семью привезли в небольшой отель на окраине города, больше похожий на ночлежку для бездомных, и заселили всех в один номер в котором, кроме четырех узких кроватей и умывальника в углу не было ничего.

Зашедший через какое-то время чиновник строгим голосом прочел «инструкцию по проживанию»: душевая кабина одна на весь этаж, в конце коридора, горячую воду экономить, унитаз после себя смывать.

Ада заплакала, спрятав лицо в ладонях, Додий мрачно вздыхал и гладил ее по волосам, Марк курил в открытую форточку.

И только Наташка, еще не привыкшая к комфорту в семье мужа, улыбалась, пытаясь расшевелить семью:

– Ну что вы киснете! Это же ненадолго! Нас ждет Америка, слава и достаток.

Семье предстояло какое-то время пожить в Вене, не только для того, чтобы оформить документы, нужные для въезда в Америку, но и чтобы дождаться основной части багажа, отправленного поездом через Чоп в сопровождении знакомого и хорошо оплаченного проводника.

Но тянуть время было нельзя, и потому уже на следующий день Марк и Додий, оставив женщин в гостинице, отправились в офис ХИАСа, желая только одного: завершить все бюрократические процедуры, как можно быстрее.

Наверное, Яхве сжалился над постоянно плачущей Адой. Наверное, смилостивился над посеревшим, растерянным, не знающим, как утешить жену, Додием, но в Вене семья пробыла всего две недели.

Плохая погода, не лучшее настроение, совсем не способствовали тому, чтобы семья отправилась в город, осмотрела достопримечательности.

Ада не могла найти себе места, волнуясь за дочь, Додий не отходил от жены, оставляя ее только в случае необходимости, и только Наташка целыми днями валялась в кровати и пялилась в потолок, витая в одной ей известных мечтаниях.

Марк в одиночестве садился в автобус и ехал в центр города.

Его очаровывала готическая, строгая архитектура большинства зданий, любоваться которыми можно бесконечно.

Абсолютно не религиозный, он не мог сдержать слез, увидев стремящийся в небо Собор Святого Стефана – грандиозный Штефансдом (Stephansdom), готический символ Вены – главную католическую кафедральную церковь Австрии. И хотя Собор был разрушен и сожжен во время Второй Мировой, и до сих пор реставрировался, даже того величия, которое предстало перед глазами, было достаточно, чтобы сердце замерло от восторга.

«Как было бы здорово, если бы эту радость можно было разделить с кем-то. Если бы здесь и сейчас была рядом Регина… она нашла бы правильные слова для Ады, не валялась бы и не морщилась от надоевшего ей плача. Если бы…» – Марк встряхнул головой, словно выныривая из пелены мечтаний:

«Что за чушь лезет в голову? Со мною моя любимая жена, которая скоро родит мне ребенка. А мама… ну она успокоится… со временем».

Побродив еще немного по площади у собора, выпив чашечку кофе в одной из Венских кондитерских, Марк отправился в гостиницу.

– Где ты был весь день? – жена встретила Марка обиженным голосом и надутыми губами.

– В город ездил, Штефансдом хотелось осмотреть. Неизвестно, придется ли еще раз в Вене когда-то побывать.

– Чей-чей дом? – Наташка удивленно выпучила глаза.

– Собор Святого Стефана, – Марк улыбался и трепал ее непослушные кудри.

На следующий день Марк решил расшевелить свою загрустившую жену:

– Давай, собирайся, поедем любоваться Венским Оперным Театром.

– Я оперу не люблю, – Наташка продолжала лежать в кровати, но, заметив недоумевающий взгляд мужа, добавила:

– Музыку вообще люблю, а оперу – нет.

Марк засмеялся, запустил пальцы в ее кудри:

– Глупышка. Билеты в Венскую оперу нужно за полгода заказывать. Просто осмотрим здание, полюбуемся архитектурой, по городу погуляем.

– Вот еще, радость великая, на очередной домик любоваться, – Наташка отвернулась к стене:

– И вообще, меня тошнит, а от тебя никакого сочувствия не дождешься.

Марк снял куртку, присел на край кровати, положил руку на выпирающий живот:

– Ну не сердись, я не подумал, что ты плохо себя чувствуешь. Хочешь, я никуда не пойду, с тобой останусь?

– Можно подумать, что если ты останешься, мне лучше станет. Иди уже, любуйся своим домиком.

Марк медленно, словно еще раздумывая, надел куртку и вышел из номера.

Ада смотрела на расплывшееся по кровати тело своей невестки и думала: «Да когда же тебя, притвору, тошнить-то перестанет»?

К счастью для всех, через две недели вопросы с оформлением документов были решены. На пути в Америку эмигрантов ждал Рим.

***

Ехать поездом от Вены до Рима почти сутки. Семья заняла отдельное купе, заполнив все свободное пространство чемоданами.

До Рима они так и не доехали. Пассажиров высадили на пригородной станции и велели садиться в автобусы.

Уже в темноте автобус прибыл к какому-то пяти- или-шестиэтажному дому, где на первом этаже было нечто вроде конторы, в которой всем объяснили, что здесь можно жить не больше одной недели и что за это время все должны найти себе другое жилье в Риме или его окрестностях.

На втором этаже было несколько спален по десятку кроватей в каждой. Под потолком горели тусклые голые лампочки, по комнатам шастали какие-то люди, которые на чистом русском языке интересовались, что у кого есть на продажу.

Это было совсем не то, чего ждали люди от пребывания в Европе.

Женщины тоскливо смотрели на мужчин, многие прятали чемоданы под кровать, боясь, что ночью их обворуют.

Ада давно высушила глаза, опасаясь, что сердце Додия не выдержит ее постоянных слёз, а она привыкла быть мужу поддержкой, а не обузой.

Добрый еврейский Бог снова сглянулся над семьей, и буквально на следующий день Марк разговорился в коридоре с показавшимся знакомым мужчиной.

Как оказалось, собеседник был не просто знакомым, он учился вместе с Марком в одном музыкальном училище на Дворянской. У них были общие педагоги и общие воспоминания. И хотя Марк не помнил даже имени своего нового знакомого, именно тот дал адрес дома на окраине Рима, где семья смогла снять квартиру на месяц. Никто не знал, как долго продлится пребывание в Риме, но больше, чем на месяц комнаты эмигрантам не сдавали.

Увитый зеленью домик на окраине Рима понравился всем. Всем понравилась его владелица, моложавая и говорливая синьора Лоренца. Ее услужливый сын Джеронимо, подхвативший под локоток тяжело ступающую Наташку, поначалу тоже не вызвал ничего кроме симпатии и благодарности.

Все повторилось в точности с прошедшими событиями в Вене.

Ежедневные поездки в офис ХИАСа, бесконечное писание все новых и новых бумаг, отчеты о том, что ты не коммунист, не сотрудник КГБ, выматывали и унижали. Такого не мог представить себе ни Додий ни Марк. Будь на то их воля, они вернулись бы к привычной обеспеченной жизни в Городе у Моря. Но это было уже не в их силах, а потому нужно было перетерпеть, пережить, и надеяться, что в Америке, где ждет их брат Додия, все будет по-другому…

Наташка гуляла по патио, любуясь начавшим распускаться миндалем и вдыхая аромат мимозы. Мужчины, как обычно, уехали в город.

Прихворнувшая Ада заперлась в своей комнате, не желая никого видеть

.Синьора Лоренца с утра ушла на рынок. Все были заняты своими делами… все, кроме Наташки и Джеронимо, сына хозяйки.

Тихо, почти крадучись, молодой человек вошел в патио.

Он видел женщину, знал, что она жена одного из квартиросъемщиков, знал, что она беременна.

Но какое это имело значение, когда у женщины были такие чудесные глаза, такие роскошные волосы, такие стройные ножки. Беременный живот – это не его проблема, и умелому мужчине живот не помеха.

Джеронимо тихо подошел из-за спины и обнял Наташку за плечи. Он дышал ей в затылок и шептал в ухо: " О белла донна, амор миа, миа реджина»…

Что-то резануло по уху Наташку в последней фразе, но она отогнала от себя пустые мысли.

Объятия юноши были такими настойчивыми, запах молодого тела, разгоряченного желанием, сводил с ума. Еще сохраняя остатки благоразумия, Наташка попробовала остановить юношу:

– Что ты делаешь? Я беременна! – Наташка указала на округлый живот.

– Нон остаколо, – молодчик перегнул Наташку через низкую ветвь оливы, задрал ей юбку и взял ее прямо под носом у мирно спящей в своей комнате свекрови.

Джеронимо был ровесником Наташки, его нахрапистость и беспардонность были именно тем, что ей понравилось. Он выискивал все возможные способы и моменты, чтобы остаться наедине с Наташкой. Секс был быстрым, тайным, вызывал вспышку адреналина своей недозволенностью. Таких мужчин у Наташки еще не было, и она с ужасом понимала, что ее непреодолимо тянет к этому мальчишке.

В голове уже возникали мысли, а как бы устроить все так, чтобы остаться в Риме, с этим влюбленным мальчиком.

Глупая Наташка не понимала, что итальянская мама даст сто очей форы маме еврейской.

Синьора Лоренца заметила связь между сыном и женой еврея раньше всех.

За шиворот утащив юношу подальше от квартирантов, она отчитывала его, не понижая голоса. Никто в семье не знал итальянского, а потому так и не понял, чем же провинился Джеронимо перед мамой.

Не желая скандалить, синьора Лоренса просто отказала семье в квартире на следующий месяц.

Снова Яхве смилостивился над своими детьми.

Три недели пролетели, как одна, и снова позвонили из ХИАСа.

Семью принимал Лос-Анджелес!