Читать книгу Оргазм, или Любовные утехи на Западе. История наслаждения с XVI века до наших дней - Робер Мюшембле - Страница 9

Может ли человек достичь абсолютной цельности и самодостаточности? ХХ век пошел по пути создания культа самолюбования – об этом говорят со всех сторон, даже точные науки это подтверждают22. В какой-то степени в этом виноват Фрейд: он всячески стремился порвать с традиционным западным противопоставлением тела и души, чтобы дать место «вытесненному». В его концепции разграничивается «Эго-тело» и «Супер-эго», Идеал и Эго, связанное с эдиповым комплексом и отделенное от глубинного «Оно». Он поясняет: «Мы считаем, что индивид – это глубинное и бессознательное “Оно”, скрытое на поверхности “Эго” […] Добавим, что “Эго” укрывает “Оно” не полностью […]. “Эго” нельзя отделить от “Оно”, оно сливается с ним в своей нижней части. Но и вытесненное тоже сливается с “Оно”, является его частью. Вытесненное отделяется от “Эго” только вследствие усилий, направленных на вытеснение, а через “Оно” вытесненное и “Эго” могут сообщаться23». С его точки зрения, наслаждение тесно связано с Эго «изначальным и подлинным вместилищем libido, откуда оно направляется к объекту». Фрейд противопоставляет «импульсы Эго», ведущие к смерти, сексуальным импульсам, направленным на продолжение жизни. Однако некоторые из сексуальных импульсов действуют и в области Эго, а наслаждение, как замечает он дальше, может в реальности служить импульсом к смерти24. Игрок, пропускающий ход, провоцирует других. Фрейд, по его собственному признанию, создал новую мифологию. Он отказался противопоставлять душу и тело, но подспудно, как мне кажется, ввел новую оппозицию, определил новую дуальность и существование двух антагонистических устремлений: тягу к смерти и тягу к жизни.

Он определил существование великого разлома в цельности Субъекта, но сам порой сомневался, насколько это верно. Он был гениальным новатором, но и частью определенной культурной среды, поэтому не мог полностью осмыслить свои положения вне категорий добра и зла. Основополагающие работы Фрейда, в которых он говорит о двух противоположных типах импульсов, продолжают в обновленном виде христианскую доктрину о Грехопадении, первородном грехе, скрытых дурных желаниях, бренности плоти и необходимости сдерживать страсти. Философы Просвещения оптимистично верили в бесконечный прогресс цивилизации, Фрейд, наоборот, видит человека как существо, всегда пребывающее в кризисе. Этот кризис, усиленный тоской по второй половине изначального неразделенного существа, – об этом говорил еще Платон в мифе об Андрогине – приводит к созданию теории гения как человека, в котором кризис протекает особенно мучительно и неизбежно приводит к болезни или исчезновению (как в произведениях «Смерть в Венеции» (1912) и «Доктор Фаустус» (1947) Томаса Манна25).

Понятие вытесненного скрывает множество смыслов, и Фрейд предлагает символический ключ к нему. Он считает, что у каждого человека есть агрессивные и сексуальные инстинкты. Бессознательно именно они определяют те или иные поступки, но могут быть подавлены, сублимированы при помощи Супер-эго, вводящего в сознание основные ценности и модели поведения, унаследованные от родителей. Сам процесс сублимации происходит болезненно, так как он заставляет в угоду обществу и самоконтролю жертвовать теми удовольствиями, что испытывали наши дикие предки, но от которых пришлось отказаться ради безопасности существования26.

В наше время существует идеализация личности, Субъект часто ставится превыше всего, и на этой основе иногда возникает представление о возможной цельности личности. Однако самые разные общественные силы и нравственные предписания, внушаемые, в частности, средствами массовой информации, оставляют личности весьма малое поле для независимости. В наше время, как никогда ранее, личность изучают, формируют ее вкусы, заботятся о ней и вводят в определенные рамки. Кроме того, в последние десятилетия ХХ века в интеллектуальной жизни Соединенных Штатов обнаружился некий значительный психологический феномен сродни нарциссизму. Речь идет о «трагическом человеке», которого преследует страх потерять собственную целостность27. Так христианское представление о двойственности человеческого существа, некогда изгнанное в дверь в Вене, вернулось через окно в Соединенных Штатах. Теперь личность изломана, измучена отчаянием и осознанием невозможности полной самореализации. Ей не хватает ощущения, что внутри нее находится цельное изначально существовавшее ядро; в качестве компенсации человек начинает воспринимать себя как «великое существо». Основную причину раздвоенности человека следует искать в унылом и монотонном механизме передачи жизненных ценностей от отцов к детям. Критический заряд этой концепции направлен против традиционного для американской культуры сожаления об утрате патриархальных традиций и свидетельствует о скрытых внутри этой культуры недугах28. Представление о личности как о биполярном явлении, возможно, отражает все то же христианское противопоставление души и тела, и не случайно оно стало так популярно именно в Соединенных Штатах, где библейское наследие имеет гораздо большее влияние на духовную жизнь общества, чем в «старушке Европе».

Итак, вот уже пять столетий, как изобретено понятие «я» – торговая марка нашей идентичности. Оно определяется в оппозиции к «мы», и полнее всего эта оппозиция осознается во взаимоотношениях личности и общества в том виде, в каком они сложились в западной культуре. Какое же место занимает в этом плане так называемое «плотское наслаждение»?