Читать книгу Не убоюсь зла - Роберт Хайнлайн - Страница 11

Утренняя сиделка внесла в комнату поднос:

– Доброе утро, мисс Смит! Как мы себя чувствуем?

– Не знаю как вы, а я есть хочу.

– Замечательно! Дорогуша, сегодня у нас горячая овсянка, апельсиновый сок и вареное яичко, а хлебушек тоже в яичке вымочен, чтобы легко было глотать. Сейчас я наклоню кроватку…

– Миссис Слоун…

– Да? Слюнявчик надеть?

– Прекратите это, иначе я скажу, куда вам засунуть этот ваш слюнявчик! Снимите покрывало и развяжите меня; я могу есть самостоятельно!

(Босс, не ругайтесь на нее, она вам добра желает.) (Юнис?!) (Конечно я, кто же еще? Я ведь обещала, что больше никуда не уйду.) (Но…) (Тсс, выслушайте ее.)

– Мисс Смит, вы прекрасно понимаете, что я не могу этого сделать. Потерпите, дорогуша. Только понюхайте, как вкусно пахнет!

– Ну… Наверное, вы не можете отвязать меня без разрешения доктора Хедрика. Простите за грубость. – (Вот, босс, так-то лучше!) – Но умоляю, не надо кормить меня с ложечки. Лучше сходите к доктору Хедрику и скажите, что я опять привередничаю. И если он откажется выполнять мои необоснованные требования, то пускай звонит мистеру Саломону. Любую еду, которую попытаются в меня впихнуть, пока у меня связаны руки, я выплюну в потолок!

(Юнис, так лучше?) (Немного. Процентов на десять.) (Тьфу, я не привык вести себя как благовоспитанная леди.) (Босс, я вас научу.) (Юнис, милая, ты правда здесь? Или у меня действительно сорвало крышу, как предсказывали врачи?) (Давайте обсудим это позже… сейчас вам предстоит беседа с доктором. Даже не думайте упоминать обо мне. Иначе они никогда не развяжут нам руки. Вы же это понимаете?) (Еще бы! Думаешь, я псих?) (Это, как выразился бы Джейк, не имеет отношения к делу. Главное, чтобы доктор Хедрик и остальные не узнали, что я здесь, иначе они точно сочтут, что вы спятили. Все, замолкаю.) (Не уходи!) (Босс, я уже никогда никуда не уйду, я просто помолчу. Впредь будем разговаривать наедине, если только вы опять чего-нибудь не учудите.) (Поучать меня вздумала?)

В голове раздался ее смешок.

(А раньше я чем занималась? А, босс? Шухер, полиция!)

Вошел доктор Хедрик, за ним доктор Гарсия:

– Доброе утро, мисс Смит.

– Доброе утро, джентльмены.

– Сестра говорит, что вы хотите есть самостоятельно.

– Верно, но это не все. Я хочу, чтобы меня отвязали и отстегнули. Полностью.

– Мы не возражаем, чтобы вы ели сами. Пора тренироваться. А вот насчет остального надо подумать.

– Доктор, прекращайте балаган. Если вы не готовы освободить меня, то к черту завтрак. С голоду я не помру. Вызовите моего адвоката.

– Мистер Саломон здесь.

– Так приведите его!

– Минутку. – Доктор Хедрик переглянулся с усевшимся у пульта доктором Гарсией. Тот кивнул. – Мисс Смит, быть может, вы согласитесь на разумный компромисс? По крайней мере, выслушайте нас.

– Выслушаю. Но… – (Босс, заткнитесь!) – Ладно, говорите.

– Вам известно, что мистер Саломон – человек пожилой. Вчера у него выдался тяжелый день. Я убедил его остаться здесь и отдохнуть. Он только проснулся и, в отличие от нас с доктором Гарсией, еще не успел позавтракать. Мы ели уже достаточно давно и были бы не прочь перекусить. Мы готовы освободить вам руки, чтобы вы ели самостоятельно, однако все, что ниже пояса… сами понимаете, там разная сантехника, трубки и прочее… На это потребуется значительное время. Вот мое предложение: пригласите мистера Саломона позавтракать вместе, а мы перекусим с вами за компанию. Заодно обсудим, что делать дальше. Я подчинюсь вашему опеку… адвокату и сложу с себя полномочия вашего лечащего врача, если он сочтет это необходимым.

– Мой опекун… Хорошо, поступим так, как он решит. Доктор Хедрик, надеюсь, заменять вас не придется. Я знаю, что со мной трудно. Прошу прощения. Вы сотворили настоящее чудо, и я вам крайне признателен.

– Спасибо, мисс Смит.

– Охотно позавтракаю с вами… если вы любезно освободите мне руки.

(Босс!) (Крошка, что не так? Я вроде бы вел себя как настоящая леди?) (Да, но не соглашайтесь завтракать с джентльменами, пока мы в таком виде! Не накрашены, волосы наверняка растрепаны. Ужас!) (Дорогая, это всего-навсего врачи и Джейк.) (Это дело принципа! Мне лучше знать, как должна выглядеть девушка! Я хоть раз приходила на работу без макияжа и прически? Да я постоянно вставала ни свет ни заря, чтобы прихорошиться ради вас. Помните?)

– Мисс Смит, у вас что-то болит?

– А? Простите, доктор, задумался… задумалась. Раз мне предстоит завтракать в обществе джентльменов, то пора учиться вести себя по-дамски, не так ли? Это непривычно. Я ведь не накрашена?

Хедрик опешил:

– Вы имеете в виду губную помаду?..

– Все, что женщины намазывают себе на лицо. Наверняка не только помаду. А еще мне нужно причесаться. У меня вообще волосы есть?

– Безусловно. Короткие, но вполне здоровые и густые.

– Хорошо. Приятно знать, что у меня не пластиковый череп и мне не придется носить парик.

– Без небольшого восстановительного протезирования не обошлось, но доктор Бойл сохранил кожу головы, и протез абсолютно незаметен. – Хедрик улыбнулся. – Он прочнее кости, прекрасно обеспечивает кровоснабжение и рост волос. Они просто не успели отрасти.

– Прекрасно. А перхоти у меня нет?

– Не замечал.

– Ладно, потом проверю. Доктор, перед приемом гостей я хотела бы прихорошиться. Попросите слугу отнести мистеру Саломону чашечку кофе и стакан апельсинового сока вместе с нашим приглашением на завтрак, и, я уверена, он не откажется немного подождать.

(Юнис, как у меня получается?) (Прекрасно, мой старичок!)

Доктор Хедрик растерялся:

– Мисс Смит, когда мы собирали команду, я подготовился к любым экстренным случаям, обеспечил все необходимое оборудование и лекарства. Но губную помаду у меня просят первый раз.

– Доктор, я не прошу вас. В дамской комнате на первом этаже должно быть достаточно помады любого цвета и много другой косметики. Если нет, то кому-то хорошенько влетит. Пускай медсестра спустится. Та рыженькая красотка – Минни? Джинни? Короче говоря, мисс Герстен. Она наверняка разбирается в косметике.

(Не сомневаюсь, босс. Волосы-то у нее крашеные!) (Мяу! Помолчи, киска.) (Босс, я не ерничаю. Она вполне неплохо выглядит даже в ее дурацком халате.)

– Винифред Герстен, – поправил доктор Гарсия. – Сестра, найдите Винни и унесите поднос с едой, она остыла.

Спустя сорок минут мисс Иоганн Смит была готова принимать гостей. Волосы начесали, на лицо рыжая медсестра наложила умеренно смелый макияж, и, когда поднесли зеркало, второй внутренний голос одобрил результат – нехотя, как показалось Иоганну.

(Я могу лучше, но пока сгодится.)

Кровать была оборудована подъемным механизмом, благодаря которому мисс Смит могла сидеть. Ей где-то отыскали симпатичный халатик в тон глазам, но главное – освободили руки.

Руки дрожали. Она приписала это волнению и решила не есть ничего, чем можно заляпать одежду, раз не сможет уверенно держать вилку. К тому же от перевозбуждения есть уже не хотелось.

(Босс, дорогой, успокойтесь. Положитесь на меня.)

(Но…)

(Никаких «но». Я кормила себя много лет. Тело все помнит. Босс, вы развлекайте джентльменов, а я позабочусь о калориях. А теперь тише, они идут.)

– Можно войти?

– Конечно, господа. Доброе утро, Джейк. Надеюсь, ты хорошо выспался?

(Босс, протяните ему руку.)

– Как младенец.

– Отлично. Я тоже. – Мисс Иоганн протянула левую руку – ту, что была ближе. – Смотри, Джейк, мои руки свободны!

Саломон наклонился к руке и, после некоторого промедления, коснулся ее губами. Иоганн так удивился, что едва не отдернул руку.

(Боже милостивый! Джейк меня что, за педика принимает?!) (Он считает вас красивой девушкой, и у него на то есть все основания. Поверьте мне, босс. Давайте обсудим Джейка позднее, а пока поприветствуйте вашего психиатра.)

– Я заявился без приглашения, – сказал доктор Розенталь. – Можно войти, мисс Смит?

– Разумеется. Кому-то нужно будет убедить остальных джентльменов, что в моей голове нет тараканов. Доктор, я на вас рассчитываю.

Психиатр улыбнулся:

– С вами сложно будет поспорить. Со вчерашнего дня вы будто преобразились. Чудесно выглядите… мисс Смит.

Мисс Смит с улыбкой подала ему руку. Доктор Розенталь нагнулся и поцеловал ее – не торопливо и робко, как Саломон, а неспешно и чувственно. По коже пробежала дрожь.

(Это еще что?) (Босс, не ложитесь к нему на кушетку – он тот еще кобель, по глазам вижу.)

Психиатр задержал руку мисс Смит на мгновение дольше, чем требовалось, затем улыбнулся и отошел в сторонку. У той мелькнула мысль спросить Розенталя, со всеми ли пациентками он так обходится. Спрашивать она не стала, но ощутила легкую досаду оттого, что два других врача не продемонстрировали той же учтивости. Йонни Шмидт родился во времена, когда целовать дамам руки было не принято; Иоганн Смит такого обыкновения не имел, а вот мисс Иоганн Смит чувствовала, что к этому глупому ритуалу легко привыкаешь. Она покраснела.

Ее спас раздавшийся с порога голос дворецкого:

– Можно подавать завтрак, мисс Смит?

– Каннингем! Приятно вас видеть! Конечно несите. – Она задумалась, кто распорядился сделать завтрак официальным.

Дворецкий, глядя поверх ее головы, произнес без всякого выражения:

– Благодарю, мисс.

Это совершенно не походило на Каннингема. Дворецкий, как и все слуги мужского пола (и некоторые женского), был грозен; один его вид внушал страх репортерам.

(Бедняга до смерти напуган!) (Еще бы. Босс, успокойте его.)

– Однако прежде подойдите ближе, Каннингем.

– Слушаюсь, мисс. – Дворецкий сделал несколько осторожных шагов и остановился на очень почтительном расстоянии.

– Ближе. Смотрите на меня и не отводите глаз. Каннингем, мой новый облик стал для вас потрясением?

Каннингем молча сглотнул; его кадык дрогнул.

– Будьте честны, – твердо сказала хозяйка. – Конечно стал. Но если вам не по себе, то представьте, каково мне. До вчерашнего дня я даже не знала, что стала женщиной. Мне предстоит привыкнуть к новому облику, и вам тоже. Запомните: внутри я все тот же вздорный, высокомерный, неблагодарный старый хрыч, который девятнадцать лет назад нанял вас привратником. Я буду по-прежнему требовать безупречного обслуживания, не замечать его и так же редко говорить «спасибо». Понятно?

Дворецкий едва заметно улыбнулся:

– Да, сэр… то есть да, мисс.

– Вам нужно привыкнуть говорить «да, мисс», а мне – привыкнуть это слышать. Придется нам, старым псам, выучить новые штуки. Как поясница миссис Каннингем?

– Чуть лучше, она говорит. Спасибо, мисс.

– Хорошо. Передайте Мэри мой привет. Можно подавать.

Бранч прошел почти весело. Хозяйка пригубила вино, когда Каннингем налил ей на пробу, одобрила выбор, но от полного бокала отказалась. Одного маленького глотка хватило, чтобы почувствовать крепкий, как у бренди, вкус и неожиданно яркий, богатый букет. Однако, судя по бутылке, это было пристойное, но ничем не примечательное шабли. Решив не рисковать, она предпочла апельсиновый сок.

Разговаривали оживленно и обращались по большей части к хозяйке. О ее статусе пациентки забыли; мужчины боролись за ее внимание, и мисс Иоганн это нравилось. Она часто смеялась, отвечала на остроты и сама чувствовала себя остроумной.

Лишь Джейк почти не притронулся к еде и постоянно смотрел на хозяйку. Стоило взглянуть на него в ответ, как он отводил глаза. Бедняга Джейк.

(Юнис, что нам делать с Джейком?) (Потом, босс, не все сразу.)

Когда Каннингем подошел забрать ее поднос, она с изумлением обнаружила, что омлет, два сэндвича с беконом, стакан сока, полстакана молока и одна из трех сосисок невероятным образом исчезли.

– Кофе, мисс?

– Не знаю. Доктор Хедрик, мне можно кофе?

– Мисс Смит, раз вы можете есть сидя, нет причин запрещать вам есть или пить все, что захочется.

– Тогда я отведу душу. Первый кофе, который мне разрешили за десять лет. Мне маленькую чашечку, а джентльменам большие. Каннингем, у нас есть «Мумм» девяносто седьмого года во льду?

– Конечно, мисс.

– Подайте. – Она немного повысила голос: – А слабаки, которые по утрам шампанское не пьют, могут тихонько выскользнуть за дверь!

Никто не вышел. Когда бокалы наполнились пузырящейся жидкостью, доктор Хедрик предложил тост:

– Джентльмены, – он дождался, пока все мужчины встанут. Иоганн тоже подняла бокал, – за нашу прекрасную и любезную хозяйку! Долгих ей лет!

Раздались возгласы:

– Аминь! Ура! – и звон бьющегося стекла.

Иоганн прослезилась:

– Благодарю вас, джентльмены. Каннингем, новые бокалы.

Когда дворецкий разлил шампанское каждому, она сказала:

– Я хочу предложить еще один тост. – Она сделала паузу, затем продолжила: – За доктора Бойла… и за тебя, мой старый друг Джейк. Без твоей помощи меня бы здесь не было… И за вас, доктор Хедрик, и за всех врачей, что помогали вам и доктору Бойлу… за всех медсестер, которым приходилось терпеть мое хамство. Но этот тост подождет. Я хочу попросить вас почтить… – слезы текли у нее из глаз, голос упал почти до шепота, – память милейшей, добрейшей и самой внимательной девушки на свете… Юнис Бранки.

Все выпили молча. А затем Джейк Саломон обмяк и закрыл лицо руками.

Доктор Хедрик бросился ему на помощь, доктор Гарсия за ним. Иоганн беспомощно смотрела на них.

(Ох, мне стоило это предугадать! Но я ведь от чистого сердца, дорогая моя.) (Босс, я знаю. Я вам очень признательна. Все хорошо. Джейк должен смириться с моей смертью. И вы тоже.) (Юнис, ты умерла? Правда?) (Босс, не волнуйтесь. Я все равно буду рядом и никогда вас не брошу. Я ведь пообещала. А когда я нарушала обещания?) (Никогда.) (Тогда верьте мне. А сейчас нужно позаботиться о Джейке.) (Как, милая?) (Узнаете, когда придет время. Поговорим наедине.)

Подошел доктор Розенталь:

– Моя дорогая, вам нехорошо?

– Все нормально. Я просто ужасно беспокоюсь за мистера Саломона. Что с ним?

– С ним все будет хорошо. Не волнуйтесь за мистера Саломона. Да, вы вызвали еще один катарсис, который был ему нужен, иначе бы этого не произошло. Что до его физического состояния, то им займется доктор Хедрик… а в карьере Курта Хедрика еще не случалось летальных исходов среди пациентов. У вас дома есть все необходимые лекарства… да и мистер Саломон даже не болен; ему просто необходим отдых и успокоительное.

Покуда прислуга выносила посуду, обеденный стол и стулья, доктор Розенталь сидел с хозяйкой. Наконец вернулся доктор Хедрик с доктором Гарсией.

– Как он? – спросила Иоганн.

– В полусне. Сожалеет, что «устроил сцену» и «причинил неудобства» – его слова. Но не сильно, потому что лекарство, которое я ему дал, не позволяет пациенту долго заниматься самобичеванием. А как вы?

– Хоть в космос посылай, – ответил за нее Розенталь.

– На мониторах тоже без отклонений. Можем продолжать совещание. Мисс Смит, пока вы прихорашивались перед завтраком, я переговорил с мистером Саломоном и получил его одобрение. Я слагаю с себя полномочия вашего лечащего врача.

– Как же так, доктор Хедрик?! Я против!

– Не сердитесь, моя дорогая. Это значит, что вы поправились. Вы здоровы. Вам еще нужно набраться сил, нужен уход, но я вас не бросаю, а перепоручаю доктору Гарсии.

Иоганн посмотрела на Гарсию. Тот кивнул:

– Не волнуйтесь, мисс Смит.

– Но… доктор Хедрик, вы ведь будете меня навещать?

– С радостью. Но не ждите меня скоро. Видите ли… Тут готовится весьма интересная операция по пересадке, которую больше нельзя откладывать. Процедура радикальная, пересаживают сразу сердце и легкие. Теперь все готово, и утром меня пригласили в ней участвовать. Я обещал подумать, но, когда увидел вас сегодня, сразу понял, что у меня нет причин отказываться. Я уже перезвонил и дал согласие. Разумеется, после консультаций с доктором Гарсией и мистером Саломоном. – Хедрик живо улыбнулся. – Поэтому, если позволите, я вас покину.

Иоганн со вздохом протянула руку:

– Поступайте, как считаете нужным.

Хедрик склонился над ее рукой. Доктор Розенталь шутливо спросил:

– Ватку со спиртом дать?

– Идите к черту, Рози! – огрызнулся Хедрик и поцеловал руку.

Иоганн показалось, что он мусолил ее в два раза дольше, чем доктор Розенталь. У нее по коже пошли мурашки, а внутри возникло невероятно странное ощущение. Да, раз уж она женщина, нужно поощрять эту традицию.

(Босс, хотите с ним переспать?) (Юнис!) (Босс, не юлите! Мы с вами теперь сиамские близнецы и ничего не должны друг от дружки скрывать. Вы много лет хотели со мной переспать, но не могли. Вы знали, что хотите этого, и я тоже знала, мы просто никогда об этом не говорили. Со мной вы по-прежнему переспать не можете, но можете с ним, если хотите… и это лучший способ его отблагодарить. Только будьте осторожны, дорогуша. Переспите с ним здесь, где вас никто не застукает. У него ревнивая жена, это по всему видно.) (Юнис, что за вздор? Как ты можешь такое предлагать? Я был лучшего о тебе мнения. Ты же хорошая девочка – да и сама замужем!) (А вот и нет, дорогуша! Я уже не замужем! Брак был в силе, «пока смерть нас не разлучит», а я теперь призрак. Впрочем, о моем муже – стереть, заменить, – вдовце Джо Бранке нам тоже нужно будет поговорить. Док сейчас уйдет, так что поспешите и томно улыбнитесь ему, если я угадала ваши помыслы. А я угадала.)

Мисс Смит облизнула губы и улыбнулась:

– До свидания, доктор. Я с вами не прощаюсь. Возвращайтесь скорее.

(А вы быстро учитесь, дорогуша!)

– Мисс Смит, – сказал доктор Гарсия.

– Да, доктор?

– Если вы готовы, я позову сестер и мы отсоединим вас от приборов. Если хотите, под общим наркозом. Я думаю, что хватит и местного обезболивания. А чтобы вам не видеть, как я буду возиться, поставим подбородочный экран. Будем проецировать на него книгу, которую вам хотелось бы почитать, и включим музыку.

– Музыка меня устроит, а вот читать не хочется. Давайте местную анестезию. А можно и вообще без нее, боль меня не беспокоит.

– А меня беспокоит. Поэтому будем делать с местной анестезией.

Больше часа ей пришлось слушать записи нестареющих музыкальных хитов, начиная с классического рока, к которому Иоганн так и не привык, и заканчивая народными песнями, популярными еще до рождения Ионни Шмидта. Манипуляции и прикосновения к телу были даже приятными; сам факт наличия тела после многих дней паралича (и страха навеки остаться овощем, в котором Иоганн Смит в эти дни до конца не сознавался даже себе) уже был замечателен, а то, что это тело оказалось таким чувствительным, – и подавно.

Не то что прежняя старая развалина! Последние десять-пятнадцать лет у того тела было единственное достоинство: оно худо-бедно функционировало. Как тот древний, сменивший полдесятка владельцев «Форд-Т», который Иоганн с четырьмя другими юными оболтусами купил за семьдесят долларов в Балтиморе и перегнал через полстраны без фар, тормозов (их заменял задний ход), без прав (какие такие права?), без инструментов, без ничего. Но крепкая неказистая машинка пыхтела тремя цилиндрами (не всегда одними и теми же) и катилась на (предполагаемой) скорости двадцать пять миль в час. Им приходилось то и дело останавливаться и поливать спицы водой, чтобы те не выпали.

Наконец на грунтовой дороге посреди Миссури автомобиль чихнул и встал. Запах не оставлял сомнений – сгорела проводка. Йонни ее починил: обернул сгоревшую изоляцию туалетной бумагой, перевязал бечевкой, потом завел колымагу кривым стартером, и та запыхтела как прежде.

«Где теперь этот крепкий старый драндулет?» – подумала она. И что сталось с ее мужским телом? По завещанию Иоганна оно должно было отойти медицинскому центру, но раз Иоганн не совсем умер, то завещание не вступило в силу. Заспиртовали то тело? Или просто выкинули на помойку? Надо бы спросить.

Несколько раз она почувствовала, как из нее что-то вытаскивают, что вроде бы должно было доставить неприятные ощущения, но почему-то не доставило. Лишь однажды тело пронзила острая боль, на которую Иоганн не обратила внимания. Потом она почувствовала тошнотворный кисло-сладкий запах и уже почти попросила включить вентиляционную систему, но решила промолчать. Вскоре запах улетучился, и стало ясно, что ее моют.

Две медсестры сменили простыни и подушки, убрали подбородочный экран. Третья все это время придерживала мисс Смит. Затем две сестры вынесли из комнаты бельевую корзину.

– Готово, – сказал доктор Гарсия. – Не так уж неприятно?

– Ничуть. Чувствую себя превосходно. – Она пошевелила пальцами ног, развела и свела бедра. – Превосходно! Теперь я свободна! Доктор, раз меня отключили от мониторов, не говоря уже о канализации, может, избавимся от этой навороченной больничной койки? Чем раньше я переберусь в нормальную постель, тем скорее перестану чувствовать себя инвалидом.

– Гм… а стоит ли спешить? Эта кровать подходящей высоты для процедур – массажа и прочего – и оборудована перилами, которые можно поднимать на время вашего сна. Мисс Смит, каждая медсестра больше всего на свете боится, что больной упадет с кровати.

– Кто я, по-вашему? Новорожденный ребенок?

– Именно, мисс. Ребенок, еще не вполне владеющий своим телом. Дети часто падают. Но я не позволю вам падать. Ни во сне, ни когда будете учиться ходить, ни тем более в ванне, которую вы очень скоро захотите принять.

(Босс, поспокойнее!)

– Доктор, я буду выполнять все ваши указания. Но моя обычная постель тоже многофункциональна. Она оборудована гидроподъемником, а по нажатию кнопки подстраивается под контуры тела. Ее можно поднять на такую же высоту, как эту, и даже выше и опустить до уровня десяти дюймов от пола. Можно сделать то же самое с этой койкой?

– Гм. Нет.

– Мне и впрямь случилось упасть с кровати, лет десять назад. Так испугался, что сразу заказал специальную. Пока еще ходил, устанавливал самую удобную высоту – чуть ниже пояса, чтобы в нее забираться, а для сна опускал к полу.

– Гм. Давайте найдем компромисс. Пообещайте всегда опускать ее на минимальную высоту сразу, как ляжете. Даже если не собираетесь спать.

Она улыбнулась:

– Могу дать письменное обязательство, заверить нотариально и внести залог.

– Вряд ли необходимо заходить так далеко. Мисс Смит, нам больше нет нужды постоянно наблюдать за всеми ста тридцатью показателями. Но пока вы не вернетесь к нормальной жизни, я хотел бы следить за вашим сердечным ритмом и дыханием. Койка с системой жизнеобеспечения нужна в первую очередь для этого. Однако мы можем прикрепить вам на грудь передатчик – совсем небольшой, весом в пол-унции и размером с долларовую монету, – и тогда эта кровать больше не понадобится. Вы даже его не заметите. Его можно не снимать при мытье – он водонепроницаем и цепляется за вас, как бедный родственник.

Она снова улыбнулась:

– Цепляйте!

– Пойду принесу. И позову сестер, чтобы заменили кровать.

– У них не получится. Тут нужна пара здоровенных детин и лебедка. Скажите Каннингему. Но это не к спеху. К слову, о медсестрах – Винни, сходи сполосни ручки. Нам с доктором нужно поболтать.

Рыжеволосая медсестра улыбнулась:

– Дорогуша, я все слышала. Не обращайте на меня внимания.

– Винни, спасибо, что навела на меня красоту, когда я сама не могла. Но дело вот в чем. Снаружи я женщина, а внутри – по-прежнему упертый старый хрыч, которому неловко, до смерти неловко обсуждать интимные вопросы в присутствии симпатичной девушки. А обсудить их надо.

– Мисс Герстен, сходите на пост наблюдения и сделайте перерыв. Я вас вызову.

– Хорошо, доктор.

Когда она вышла, Иоганн спросила:

– Уверены, что все микрофоны выключены?

– Мисс Смит, нас никто не услышит.

– Зовите меня Иоганн. Док, разговор будет чисто мужской… и мне стыдно говорить об этом даже с мужчиной. Ладно, первый вопрос. У меня в последние несколько дней были… месячные?

Гарсия искренне удивился:

– Вы догадались? Да, у вас только что закончилась менструация. Мы убрали последний тампон во время недавней процедуры; новый не понадобится. Но как вы заметили? Я вроде заранее это предусмотрел и дал вам bolshoi обезболивающее. У вас были менструальные боли?

– Ни малейших. Просто чувствовалось, что-то не так… там, внизу… тогда же возникла догадка относительно моего пола. – Она задумалась. – Возможно, дело в тампонах. Там ощущалось что-то чужеродное, а теперь это ощущение прошло.

– Возможно. Обычно в больницах мы пользуемся гигиеническими прокладками, но со всеми этими трубками и прочими штуковинами они бы сильно мешали. Не думал, что вы почувствуете тампон под обезболивающими. Вопреки распространенному мнению, влагалище – далеко не самый чувствительный орган.

– Вот как? Зато мое – вполне! Мне только не удавалось понять, что это за ощущение.

– Тогда ваш случай уникален. Мисс… простите, Иоганн, вас еще что-нибудь беспокоит?

– Нет. Скажите, а мне проводили… как оно там называется, обследование по женской части?

– Конечно. Вас смотрел лучший гинеколог города доктор Кистра. Первый раз – когда вы были парализованы. Второй – когда спинной мозг сросся, но еще вы были без сознания. Все в порядке.

– Предоставьте мне подробный отчет. Док, черт побери, это теперь мое тело, а я знаю о том, как быть женщиной, меньше, чем моя гроссмуттер знала о самолетах. То есть ничего.

– Если хотите, я сделаю выписку из медицинской карты…

– Конечно!

– …но я могу объяснить и более понятным языком.

– Давайте.

– У вас здоровое женское тело, физиологический возраст – около двадцати пяти лет, фактический – чуть старше, насколько мне известно. Молочные железы девственны – это не значит, что вы девственница; лишь то, что вы никогда не кормили грудью. Следы полостных операций отсутствуют, вследствие чего можно сделать вывод, что аппендикс у вас на месте и маточные трубы не тронуты…

– То есть я могу забеременеть.

– …что подтвердилось инсуффляцией, когда вы были парализованы. Вы не просто можете забеременеть, вы обязательно забеременеете, если только не будете полностью воздерживаться от половой жизни, – и даже если таковы ваши намерения, я все равно рекомендую воспользоваться превентивными мерами контрацепции, скажем поставить ягодичный гормональный имплант на полгода. Как говорится, «не с тобой одним, зверек, такие шутки шутит рок». С женщинами тоже. Особенно с женщинами. Поскольку у вас отрицательный резус, в случае шести потенциальных отцов из семи вы рискуете родить неполноценного или мертвого ребенка. Дело можно поправить, если узнать вовремя, но незапланированная беременность может окончиться трагически. Поэтому постарайтесь ее спланировать, а все остальное время предохраняйтесь.

– Док, с чего вы взяли, что я забеременею? Даже если когда-нибудь выйду замуж, чего я делать не собираюсь? Черт, да у меня было лишь несколько часов, чтобы свыкнуться с мыслью, что я женщина; мне рано думать об активном женском поведении. Даже и в таком случае, как одна бабка сказала, «тыщу раз давала, ни разу не рожала».

– Если вы нормально освоитесь с тем, что вы женщина, то будете жить половой жизнью. Иначе рано или поздно окажетесь на исповедальной кушетке у доктора Розенталя или в монастыре. Иоганн, у вашего нового тела идеальный гормональный баланс, из этого и надо исходить. Удалять маточные трубы – не выход. Однажды вы можете об этом пожалеть и впасть в непреодолимую депрессию. А что до бабки, то она не права. Хотя бы потому, что вы уже рожали.

– Что?!

(Босс, не лезьте не в свое дело, я сама расскажу, если будет надо.) (Юнис, замолчи!)

Гарсия удивился:

– Вы не знали? Я полагал, раз тело принадлежало вашей секретарше, то вы знали, что у нее есть ребенок. Или дети.

– Не знал и не верю в это.

Служба безопасности наверняка раскопала бы такой очевидный факт… тем более что Юнис никогда не уходила в отпуск на такой срок, за который можно тайно родить ребенка.

– Боюсь, придется поверить… э… Иоганн. У вас растяжки на животе и ягодицах – они почти незаметны, если кожа незагорелая, да и тогда их легко скрыть косметическими средствами. Но они есть. Конечно, это не стопроцентный признак. Растяжки у женщин и даже у мужчин могут появиться от ожирения, но, как правило, они сигнализируют о прошлой беременности. Но главное доказательство – внешний вид шейки матки. У рожавших женщин она выглядит иначе. Различия заметит даже неспециалист. Вашу я видел лично. Доказательства налицо. Могу сделать фото, если не верите.

(Босс, остановитесь!)

– Хорошо. С вашими доводами не поспоришь.

– Взглянуть на фото вам бы все равно не помешало. Глядишь, будете вести себя осторожнее. Не в укор миссис Бранке, разумеется. Просто предупреждаю, что аппарат по производству детей, который вы от нее унаследовали, абсолютно исправен и будет готов к работе каждый лунный месяц. Скажем, дней через десять.

– Буду проявлять осторожность.

– Лекция о контрацепции нужна?

– Нет. – Она криво усмехнулась. – Как я понимаю, у меня есть по меньшей мере неделя, прежде чем мне потребуется пояс целомудрия.

– Примерно. По статистике. Но, Иоганн… нет, в данном случае – мисс Смит, знаете, как врачи называют девушек, которые полагаются на календарь?

– Нет. Как?

– «Мамочками».

– А. О!

– Так что не тяните слишком долго. Еще вопросы?

– На сегодня все. Доктор, мне нужно переварить полученную информацию. Спасибо.

– Не за что, мисс Смит. Ну что, меняем кровать?

– Я попрошу Каннингема чуть позже. Хочу сперва отдохнуть. Доктор, прилепите мне этот ваш датчик и попросите сестер не беспокоить меня ближайшие часа два.

– Конечно. Но только если вы позволите поднять перила; эта кровать не опускается к полу.

– Разумеется.