Читать книгу Погоня за панкерой - Роберт Хайнлайн - Страница 16

– Барсум. Дно мертвых морей. Зеленые гиганты, – тихо произнесла тетя Хильда.

Я же просто сидела с открытым ртом.

– Марс, дорогая Хильда, – мягко поправил ее папа. – Барсум – это миф.

– Барсум, – упрямо повторила она. – Это не миф. Это все здесь. Кто сказал, что его имя Марс? Кучка давно умерших римлян! Разве не местные жители должны дать ему название? Барсум.

– Моя дорогая, тут нет местных жителей. Названия устанавливает международный комитет при Гарвардской обсерватории. И они подтвердили традиционное название.

– Пфе! У них не больше прав раздавать названия, чем у меня! Дити, скажи, я права?

Я думаю, что аргументы тети Хильды получше, но я не спорю с папой без особой надобности, он слишком эмоционален.

Меня спас муж:

– Второй пилот, задача по астронавигации. Как мы будем рассчитывать вектор и расстояние? Я бы хотел вывести нашу машинку на орбиту, но Гэй не космический корабль, у меня нет нужных приборов. Даже секстанта!

– Мм-м, предлагаю решать задачи последовательно, капитан. Мы пока не падаем слишком быстро и… упс!

– В чем дело, Джейк?

Папа побледнел, на лице выступил пот, он сжал челюсти и с усилием сглотнул несколько раз. Потом выдавил сквозь сжатые губы:

– Умням’рскаяблезнь.

– Нет, это космическая болезнь. Дити!

– Да, сэр!

– Аптечка в кармане за моим сиденьем. Расстегни ее, достань ломин. Одну таблетку – и не дай остальным разлететься.

Я вытащила аптечку, нашла бутылочку с надписью «Ломин», вторая таблетка ухитрилась выскочить, но я поймала ее в воздухе. Невесомость – забавная штука, ты не понимаешь, стоишь ты на голове или плаваешь на боку.

– Вот, капитан.

– Мня вс нрмльно, – пробурчал папа. – Тлькчутьвремянадо.

– Конечно, нормально. Ты сейчас примешь эту таблетку – или я впихну ее тебе в глотку своим грязным, мозолистым пальцем. Идет?

– Эм-м, капитан. Мне бы нужно воды – запить… но я, наверное, не смогу.

– Вода не нужна, просто разжуй ее. Вкус приятный, малина. И все время глотай слюну. Держи, – Зебадия зажал папе нос. – Открой рот.

Я услышала какие-то сдавленные звуки: тетя Хильда прижимала носовой платок ко рту, а из ее глаз текли слезы. Судя по всему, она вот-вот была готова добавить в атмосферу кабины использованные сэндвичи и картофельный салат.

Хорошо, что у меня в руке была вторая таблетка; тетя Хильда, конечно, сопротивлялась, но сил у нее было немного. Я обошлась с ней так же, как мой муж обошелся с ее мужем, а потом зажала ей рот ладонью. Я не знаю, что такое морская болезнь (или тошнота в невесомости), я могу ходить по переборкам с сэндвичем в одной руке, напитком в другой и наслаждаться жизнью.

Но жертвы этого недуга болеют по-настоящему, и голова у них перестает работать нормально. Поэтому я с силой зажимала ей рот и нежно шептала ей на ухо:

– Жуй это, дорогая тетя, жуй и глотай.

Вскоре я ощутила, что она жует. Через несколько минут она расслабилась.

– Ну что, тебя уже можно отпускать? – спросила я.

Она кивнула, и я убрала ладонь. Тетя Хильда слабо улыбнулась и похлопала меня по руке:

– Спасибо, Дити. Хочешь, поцелуемся и помиримся?

Марс-Барсум, похоже, вырос за то время, пока я занималась исцелением космической болезни тети Хильды. Наши мужчины обсуждали астронавигацию, и мой муж как раз произнес:

– Мне очень жаль, но радар Гэй рассчитан только на тысячу километров. А ты говоришь, что расстояние в сто раз больше.

– Около того. Мы падаем на Марс. Капитан, мы должны это сделать с помощью триангуляции.

– Как я могу это сделать, если у меня нет даже угломера? Как?

– Хм-м… С позволения капитана, хочу напомнить, как он только что вносил поправку.

Мой дорогой выглядел словно школьник, пойманный на глупом ответе.

– Джейк, если ты не перестанешь изрекать вежливости, когда я туплю, то я тебя высажу в космос и посажу Дити на место второго пилота. Хотя, нет, ты нам нужен, чтобы вернуть нас домой. Лучше я сам подам в отставку, а ты будешь капитаном.

– Зеб, капитан не может подать в отставку, пока корабль в пути. Это универсальное правило!

– Мы в другом универсуме.

– Это трансуниверсальное правило. Пока ты жив, тебе от него не отвертеться. Попробуем триангуляцию.

– Приготовься записывать, – Зебадия поудобнее устроился в кресле и прижался к окуляру. – Второй пилот.

– Готов к записи, сэр.

– Черт!

– Проблемы, капитан?

– Некоторые. У прицела проградуировано только пятнадцать милов в каждую сторону: концентрические окружности и в центре перекрестье, горизонтальная и вертикальная линии. Перпендикуляр к палубе и параллельная ей, я имею в виду. Когда я навожусь на Марс, планета выходит за границы круга в пятнадцать милов. Придется прикидывать на глазок. Так, он больше примерно на восемнадцать милов с каждой стороны. Так что удвой это и прибавь тридцать.

– Шестьдесят шесть милов.

– А мил – это одна тысячная. Точнее, один на тысячу восемнадцать с небольшим. Но одна тысячная – это достаточно точно. Подожди! Я вижу две яркие световые точки около меридиана – если меридиан проходит через полярные шапки. Давай я наклоню нашу машинку, чтобы они встали на перекрестье, а потом я отклонюсь от курса, и если мы не сможем замерить за один прыжок, сделаем за три.

Я видела, как более крупная «верхняя» полярная шапка (Северная? Южная? Ну, я чувствовала, что это – северная) медленно съехала набок, градусов на восемьдесят, когда мой муж разворачивал Гэй.

– Двадцать девять запятая пять… может быть… плюс восемнадцать запятая семь… плюс шестнадцать запятая три. Сложи.

Мой отец ответил:

– Шестьдесят четыре с половиной.

Я произнесла ответ раньше, но про себя: шесть четыре запятая пять.

– Кто знает диаметр Марса? Или мне придется спросить Гэй?

Хильда ответила:

– Шесть тысяч семьсот пятьдесят километров… примерно.

Это было достаточно близко к прикидкам Зебадии.

– Язва! Откуда ты знаешь такие вещи? – спросил Зебадия.

– Я читала комиксы. Ну, ты знаешь… «Бац! Полярис пропал!».

– Я не читаю комиксы.

– Там куча интересных вещей, Зебби. Я думала, что в аэрокосмических войсках в ходу инструкции в виде комиксов.

Уши моего любимого покраснели.

– Некоторые, – признался он, – но в них отредактированы технические ляпы. Хм-м… наверное, я лучше сверю эту цифру с Гэй.

Я люблю своего мужа, но иногда женщины должны держаться вместе.

– Можешь не трудиться, Зебадия, – сказала я холодно. – Тетя Хильда права. Полярный диаметр Марса шесть семь пять два, запятая, восемь плюс. Но для расчетов тебе хватит и трех значащих цифр.

Зебадия ничего не ответил… но сверяться со своим компьютером не стал. Вместо этого он сказал:

– Второй пилот, вы можете провести расчет на своем карманном калькуляторе? На таком расстоянии можно считать его как тангенс.

В этот раз я не стала хранить молчание. Удивление Зебадии по поводу того, что Хильда что-то знает из астрономии, вывело меня из себя.

– Наша высота над поверхностью – сто четыре тысячи шестьсот семьдесят два километра плюс-минус в зависимости от точности исходных данных. Предполагается, что Марс сферической формы, и отбрасывается краевой эффект или кривизна линии горизонта… это пренебрежимо малые величины на фоне точности ваших данных.

Зебадия отозвался так мягко, что мне стало стыдно, что я тут распустила перья.

– Спасибо, Дити. Не могла бы ты рассчитать время падения на поверхность из состояния покоя в этой точке?

– Это не простой интеграл, сэр. Я могу вычислить его приблизительно, но Гэй сделает это быстрее и точнее. Почему не попросить ее? Но в любом случае это время будет порядка нескольких часов.

– Я надеялся, что ситуация будет лучше. Джейк, я думаю, у Гэй хватит топлива, чтобы перевести нас на низкую орбиту… но я не знаю, где или когда я смогу заправить ее снова. Если просто падать, то воздух успеет испортиться и нам понадобится рычаг мертвеца – или некий маневр… и при этом мы даже поверхности вблизи не увидим.

– Капитан, нельзя ли замерить диаметр еще раз? Мне кажется, это не просто падение.

Папа и Зебадия снова углубились в свои занятия. Я не вмешивалась, и они прогоняли даже простейшие вычисления через Гэй, пока папа наконец не сказал:

– Больше двадцати четырех километров в секунду! Капитан, мы там будем через час с небольшим!

– Если мы смоемся раньше. И вы, дамы, сможете посмотреть на планету вблизи. Мертвые моря и зеленые гиганты. Если они есть.

– Зебадия, двадцать четыре километра в секунду – это орбитальная скорость Марса.

Мой отец воскликнул:

– Что? И в самом деле! – а потом с озадаченным видом добавил: – Капитан, я должен признаться в глупейшей ошибке.

– Надеюсь, она не помешает нам вернуться домой.

– Нет, сэр. Но я все еще не знаю всех возможностей нашего континуумохода. Капитан, мы целились не в Марс.

– Я знаю, я струсил.

– Нет, сэр, вы проявили осторожность. Мы целились в конкретную точку в пустом пространстве. Мы переместились в эту точку… но не учли движение самого Марса. Движение Солнечной системы учли, да. И вычли скорость движения Земли по орбите – она заложена в программу. Но мы оказались немного впереди Марса на его орбите, и он мчится на нас.

– Не значит ли это, что мы никогда не сможем приземлиться ни на одной планете, кроме Земли?

– Совсем нет. В программу можно включить любой вектор – перед или после передвижения, перемещения или вращения. Любое последующее изменение в движении принимается в расчет инерциальным интегратором. Но сейчас я понял, что нам еще многому нужно учиться.

– Джейк, даже с велосипедом не разобраться за один день. Перестань тревожиться и получай удовольствие от поездки. Брат, смотри, какой вид! Ничуть не похоже на те фото, что привезла Марсианская экспедиция.

– Конечно, не похоже, – сказала тетя Хильда. – Я же говорила, что это Барсум.

Я держала рот на замке. С момента публикации фотографий доктора Сагана всякий читатель «National Geographic» – и вообще кто угодно – знает, как выглядит Марс. Но когда речь идет о подвижках в сознании мужчин, то лучше позволить им самим делать выводы; тогда они чуть меньше упрямятся. Планета, что летела прямо на нас, не была Марсом наших родных небес. Белоснежные облака над полярными шапками, большие зеленые пятна – лес или посадки, а одна темно-синяя область почти наверняка была водой; и все это на фоне разнообразных оттенков рыжего, покрывавших большую часть планеты.

А вот зазубренных вершин, кратеров и каньонов «нашего», родного Марса не было. Тут были горы, но не было ничего подобного Свалке дьявола, известной нашей науке.

Я услышала, как Зебадия спрашивает:

– Второй пилот, ты уверен, что привез нас на Марс?

– Капитан, я привез нас на Марс-Десять, положительное направление по оси «тау». Либо это он, либо я пациент, запертый в палате.

– Полегче, Джейк. Он похож на Марс меньше, чем Земля-Десять похожа на Землю.

– Хм, могу я заметить, что мы видели лишь крошечный кусочек Земли-Десять в безлунную ночь?

– То есть мы толком ничего не видели? Принято.

– Я же говорила, что это Барсум, – не утерпела тетя Хильда. – Но вы меня не слушали!

– Хильда, я прошу прощения. «Барсум». Второй пилот, занеси в бортовой журнал – новая планета, «Барсум», названа по праву первооткрывателя Хильдой Корнерс Берроуз, научным сотрудником континуумохода «Гэй Обманщица». Свидетели – З. Дж. Картер, капитан, Джейкоб Дж. Берроуз, первый помощник, Д. Т. Б. Картер… э-э-э, астронавигатор. Заверенные копии будут отправлены в Гарвардскую обсерваторию при первой возможности.

– Я не астронавигатор, Зебадия!

– Мятеж? Кто перепрограммировал эту небесную лошадку в настоящий континуумоход? Я останусь пилотом, пока не научу вас всех маленьким причудам Гэй. Джейк – второй пилот, пока не научит других работе с верньерами. Ты – астронавигатор, поскольку ни у кого больше нет твоих специальных знаний в программировании и навыков вычислений. Пожалуйста, без дерзостей, юная особа, и не пытайтесь спорить с Законом Космоса. Язва – наш научный сотрудник из-за обширности ее познаний. Она не только быстрее всех определила, что новая планета не является Марсом, она распластала того чужака с лишними коленками, как прирожденный мясник. Верно, Джейк?

– А то! – согласился папа.

– Капитан Зебби, – проныла тетя Хильда. – Ну ладно, я – научный сотрудник, раз ты так говоришь. Но можно я буду еще и судовым коком? И юнгой.

– Само собой, каждому из нас придется совмещать должности. Записывай, второй пилот. «Вот веселая юнга, шустрая девчонка…»

– Не продолжай, Зебби, – прервала его тетя Хильда. – Мне не нравится, куда ты ведешь.

– Этому далеко до классической версии, – задумчиво сказала тетя Хильда. – Настрой мне нравится… но рифма хромает.

– Дорогая Язва, ты флокцинавцинигилипилификатриса[76].

– Это комплимент?

– Конечно! Это означает: ты так проницательна, что не пропустишь ни малейшего изъяна.

Я промолчала. Вполне возможно, что Зебадия и правда сказал это в качестве комплимента. С некоторой натяжкой…

– Подозреваю, это нужно проверить по словарю.

– Безусловно, дорогая – после того, как сдашь вахту.

(Я подумала, что на этом вопрос закрыт – у нас на борту был только «Merriam Microfilm», а это слово тетя Хильда могла найти разве что в Оксфордском большом словаре.)

– Второй пилот, все занесено в бортовой журнал?

– Капитан, я не знал, что он у нас есть.

– Как нет? Даже капитан Вандердекен[77] ведет журнал! Дити, ведение судового журнала на твою ответственность. Возьми заметки отца, добавь что нужно из данных Гэй и сделай все как надо. Пусть у нас будет образцовый корабль. Как только найдем торговый центр, купим настоящий журнал, и ты все перепишешь туда красивым почерком. А пока веди черновик.

– Есть, сэр. Тиран!

– «Сэр тиран», будьте любезны. А теперь воспользуемся биноклем и посмотрим, сумеем ли мы обнаружить ярких экзотических туземцев в ярких экзотических нарядах, поющих яркие экзотические песни, протягивая яркие экзотические руки за бакшишем. Первый, кто обнаружит признаки разумной жизни, отправится мыть посуду.