Читать книгу Свиньи В Раю - Roger Maxson - Страница 7

1 2Через него проходит дорога

Два ворона слетели с чердака двухэтажного шлакоблочного сарая и приземлились на ветви большого оливкового дерева в центре пастбища. Пастбище было частью мошава площадью 48 гектаров в Израиле, который граничил с Египтом и Синайской пустыней. Оно находилось всего в нескольких километрах к югу от Керем-Шалома, недалеко от пограничного перехода Рафаль между сектором Газа и Египтом. Мошав площадью 48 гектаров, или ферма в 118 акров, был похож на оазис в засушливой пустыне: оливковые и рожковые деревья, лимонные рощи, коричнево-зеленые пастбища и посевы, используемые в качестве корма для скота. На пастбище свиньи паслись на буро-зеленой траве и нежились на влажных глинистых берегах пруда, питаемого системой подземных аквафильтров, которые снабжали водой этот и другие близлежащие мошавимы.

Иезекииль и Дейв сидели, спрятавшись среди ветвей большого оливкового дерева. Иезекииль сказал: "В такой день, как сегодня, можно видеть вечность".

"Песчаник, насколько хватает глаз", - сказал Дейв и взъерошил свои блестящие черные перья.

"О, смотри, скорпион. Хочешь?" сказал Иезекииль.

"Нет, спасибо, я уже поел. Кроме того, я сомневаюсь, что скорпион будет сильно беспокоиться о том, чтобы стать моим обедом".

"Вы так сочувствуете низшим формам существ среди нас".

"Я могу позволить себе сочувствие, когда он полон", - сказал Дэйв. "А когда на пустом месте, то не очень".

"Вы всегда щедры по отношению к сельскохозяйственным животным".

"Ну да, сочувствие к низшим существам среди нас".

Пока одомашненные сельскохозяйственные животные, две породы овец, козы, джерсейская корова и гнедая кобыла, паслись на пастбище, другие, в основном свиньи, укрывались от полуденного солнца вдали от обезумевших стад, отар и стаек, отдыхая на берегу пруда в относительном покое. Дорога шла на север и юг, разделяя мошав пополам, и на этой стороне дороги мусульманам из соседней египетской деревни не нравилось зрелище грязных свиней, принимающих солнечные ванны.

Мел, священнический мул, шел вдоль ограды, стараясь не упустить из виду двух ортодоксальных евреев, которые пробирались через мошав по песчаной дороге, как они часто делали во время своих ежедневных прогулок. Дорога шла параллельно между главным пастбищем с одной стороны и молочной фермой с другой.

"Еврей, свинья, какая разница?".

"Ну, если только они соблюдают кошерность".

"Помяните мое слово, однажды эти свиньи станут нашей погибелью".

"Ерунда", - ответил тот, кого звали Леви.

"Из всех мест на земле, где можно разводить свиней, Перельман выбрал именно это - с Египтом на западе и сектором Газа на севере. Это место - ящик с зажигательной смесью", - сказал друг Леви Эд.

"Деньги, которые Перельман зарабатывает на экспорте в Кипарис и Грецию, не говоря уже о "Дворец свинины Харви" в Тель-Авиве, делают мошав прибыльным".

"Мусульманам не нравится, когда свиньи валяются в грязи", - сказал Эд. "Они говорят, что свиньи оскорбляют Аллаха".

"Я думал, что мы оскорбляем Аллаха".

"Мы - мерзость".

"Шалом, свинопасы", - позвал кто-то. Два еврея остановились на дороге, как и мул, пасшийся прямо за оградой. К ним подошел египтянин. На нем был простой головной платок и белая хлопчатобумажная одежда. "Эти свиньи, - указал он, - эти грязные свиньи станут вашей погибелью. Они оскорбляют Аллаха, оскорбляют Мухаммеда, короче говоря, они оскорбляют наши чувства".

"Да, мы согласны. Это проблемы".

"Беда?" - сказал египтянин. "Просто посмотри, что такое беда". Вдоль глинистого берега пруда большой белый, или йоркширский, кабан выливал мутную воду на головы других свиней, барахтавшихся в грязи. "Что это?"

"Это то, чего мы сами не видели".

"Это не свиньи или сельскохозяйственные животные, эти звери. Это злые духи, джинны, из пустыни. Они приведут к разрушению этого места вокруг вас. Они - мерзость. Убейте этих зверей. Выжгите их зловоние с земли, или это сделает Аллах. Ибо такова воля Аллаха, и она восторжествует".

"Да, но, боюсь, мы не сможем вам помочь", - сказал Леви. "Видите ли, это не наш мошав".

"Мы просто прохожие", - сказал Эд.

"Аллаху Ахбар!" Египтянин повернулся и пошел вверх по выжженному солнцем склону, разделявшему две страны. Только забор отделял израильскую ферму размером в 48 гектаров от суровой, продуваемой всеми ветрами Синайской пустыни. Достигнув гребня холма, египтянин скрылся в своей деревне.

"Обречен", - сказал Эд. "Он прав. Мы все обречены. Из всех мест на земле, где можно выращивать свиней, этот свинопас, этот мошавник Перельман, выбрал это место".

"Смотри", - сказал Леви. "Кем он себя возомнил, Иоанном Крестителем?"

"Боюсь, это беда", - сказал Эд. "Это мерзость".

На полуденном солнце, перед Богом и всеми, кто мог видеть, Большой Белый стоял прямо, а из пруда на голову желтоперым цыплятам упал кусок мокрой грязи - "Болото! Болото!" - закричала курица, утопая в грязи по самый клюв. Животным на ферме Большой Белый был известен как Говард Креститель, Совершенный, и почти во всех отношениях. Когда двое мужчин вышли за границы фермы, мул повернул к оливковому дереву, возвышавшемуся посреди главного пастбища. Овцы породы бордер-лейстер и лузейн паслись среди небольших рожковых и оливковых деревьев, а козы грызли колючую траву, росшую вдоль верхних террасированных склонов, которые помогали экономить воду.

В центре пастбища паслись Блейз, джерси, и Беатрис, гнедая кобыла. "Боже мой, Беатрис", - сказал Блейз. "Стэнли, конечно, пронюхал о тебе".

"Он такой выпендрежник", - сказала Беатрис. "Только посмотрите на него".

На огороженной площадке за белым шлакоблочным сараем черный бельгийский жеребец тявкал, скулил и вышагивал во всем своем великолепии и развязности. Это был крупный конь с широкими плечами, ростом 17 рук или, как предпочитали священники из местных церквей, 17 дюймов.

"Как ты думаешь, он знает, что ворота были открыты?" сказал Блез.

"Это не имеет значения. Просто посмотрите на всех этих людей. Кто сказал, что люди богоподобны?"

С гребня холма из коричневого песчаника мусульманские мужчины и мальчики с нетерпением наблюдали, как деревенские женщины прогоняли молодых девушек. В то время как на израильской стороне евреи и христиане, а среди них монахи из близлежащих монастырей, все любили парад. Стэнли не разочаровал. Он поднялся на мускулистые задние ноги и ударил ногой по воздуху, демонстрируя свое мастерство и массивный член, с которого капала влага, сея семя в землю под собой для всех, кто видел, а таких было много. Толпа аплодировала, когда Стэнли фыркал и расхаживал по сараю. "Если Мэнли Стэнли хочет пощеголять и выставить себя на посмешище, он сделает это без меня".

"Мэнли Стэнли", - засмеялся Блейз. "Правда, из всех?"

"Да, дорогая, видишь ли, - улыбнулась Беатрис, - когда Стэнли со мной, он обычно стоит на двух ногах".

Блейз и Беатрис продолжали пастись, и по мере этого они отдалялись друг от друга. Стэнли, выйдя за ворота, нашел путь к уху Беатрис. Он скулил и скулил, ворчал и ворчал, но что бы он ни делал и как бы ласково ни просил, ничего не помогало. К ужасу зрителей, гнедая кобыла отвергла ухаживания черного бельгийского жеребца. Они не знали, что именно из-за их присутствия она не позволила бельгийцу покрыть ее и тем самым развлечь их. Сколько бы Стэнли ни вышагивал, ни шалил, ни раскачивался, ни размахивал своим членом, Беатрис не поддавалась его желаниям или уговорам. Несколько мужчин продолжали стоять у ограды, наблюдая и надеясь.

"Я начинаю думать, что тебе это нравится, мучения", - сказала Беатрис.

"Если бы у меня была пара рук, ты бы мне не понадобилась", - фыркнул он.

"Хотел бы ты, может быть, тогда бы ты оставил меня в покое. Посмотрите на них, они вполне довольны тем, что их оставили наедине с собой. Возможно, если ты хорошо попросишь, один из них одолжит тебе двух своих или двух их и устроит вечеринку". Беатрис снова стала пастись рядом с Блейзом на пастбище.

Белый двухэтажный главный коровник из шлакоблока с кормовой площадкой и навесом, который простирался сзади коровника, и два пастбища составляли большую часть половины фермы, которая граничила с Египтом и Синайской пустыней. По другую сторону дороги находились главный дом и гостевые покои, покрытые штукатуркой, помещения для рабочих, молочная ферма и небольшой молочный коровник. Песчаная тракторная дорожка сворачивала с дороги и проходила за молочным сараем между лимонной рощей и небольшим лугом, на котором паслись 12 израильских голштинов.

Пока Блез и Беатрис продолжали пастись на главном пастбище вместе с двумя породами овец, бордер-лейстер и лузейн, небольшое количество ангорских и бурских коз паслось вдоль террасированных склонов. На другом пастбище, отделенном забором и деревянными воротами, пасся один необычный, мускулистый, красновато-коричневый бык симбрах, сочетание зебу или брахмана за его устойчивость к жаре и насекомым и послушного симментала. Стэнли, весь черный, за исключением тонкого белого ромбовидного пятна, спускавшегося по носу, вернулся в коровник и продолжал расхаживать, демонстрируя себя.

Поголовье свиней было не только геополитической проблемой, но и проблемой численности. Ведь они размножались и производили большое количество потомства, часто выходя за пределы границ и природных ресурсов мошава, где животноводство было практической формой искусства. Среди общего населения также жил довольно крупный и очень шумный сине-золотой попугай макао, который был замкнутым и жил на стропилах вместе с Иезекиилем и Дейвом, двумя воронами с блестящими, переливающимися черными перьями. Кроме старого черно-серого мула, на ферме жили два ротвейлера, которые большую часть времени проводили с мулом, а также стаи и стайки кур, уток и гусей.

Блез вышел к пруду. Говард Креститель отдыхал среди других свиней, когда наступило самое жаркое время дня. Он встал, увидев приближающегося Блеза. "Блез, ты, который без греха, пришел креститься?"

"Нет, глупышка. Но здесь ужасно жарко, согласитесь?".

"Я согласна, чтобы ты присоединилась ко мне и стала жрицей истинных верующих в Бога, тех, кто знает истину, что каждый из нас наделен знанием, что Бог живет внутри нас всех; таким образом, все добры и чисты сердцем. Наша битва - это битва между добром и злом, светом и тьмой. Со мной ты - жрица, Совершенный, равный. Блез, другие уже любят, слушают и следуют за тобой. Это твое место под солнцем".

"О, Говард, вы слишком добры, но у меня нет ничего следующего".

"Ты будешь. Приходи, сейчас твое время блистать. Здесь самка принимается как равная и участвует в служении нашим собратьям, большим и маленьким, самкам и самцам. Все хороши и равны в истинной вере". Говард облил Блейз грязной водой, и она стекала по ее шее. "Мы не дискриминируем, не нуждаемся в зданиях из кирпича и раствора для поклонения, не ищем посредника, чтобы говорить с Богом".

"Говард, я вышла попить воды". Блейз опустила голову и в прозрачной части пруда попила, когда грязь по ее шее стекала вниз и мутила чистую воду.

"Помяни мое слово, Блез, его святилище обрушится вокруг тебя и всех животных, которые последуют за ним в темную пропасть".

"Это сарай, Говард. У меня есть стойло в сарае, как и у Беатрис. В нем его бредни о том, как мы с Беатрис спим".

"Блейз", - позвал ее Говард. "Кто-то идет, Блейз. Свинья, приспешник, чтобы уничтожить мула".

"Он крестил тебя", - сказала Беатрис, когда Блез вернулся на пастбище. "Я видела, как он обливал тебя водой. "

"В основном грязь, если хотите знать. Свиньи ее любят. Должен сказать, что это довольно успокаивает в такой жаркий день, когда тень в лучшем случае мимолетна". Они направились к оливковому дереву, в тени которого стояли остальные, в основном крупные животные. Они остановились, когда увидели приближающегося мула, не желая, чтобы он их услышал.

"Я должен сказать, что то, что Говард говорит об истине и свете и о том, что в наших сердцах есть знание Бога, звучит более привлекательно, чем то, что он говорит о страхе", - сказал Блейз.

"Не понимаю, о чем этот старый мул говорит половину времени. Это все утомляет".

Желтый цыпленок, обливаясь грязью и водой, пробежал мимо. "Нас преследуют! Лучше приведите свои дома в порядок. Конец близок!"

"Он так полон угрозы и предчувствия, обреченности и отчаяния".

"Беатрис, у тебя дома порядок?".

"У меня его нет", - засмеялась она.

"Это аудитория Мела, легкая добыча", - сказал Блейз, кивнув в сторону удаляющейся курицы.

"Да что он знает? Он старый изношенный мул. Я ничего не могу понять".

"Джулиус, с другой стороны, хорошая птица и дорогой друг. Он безвреден".

"Беззаботность - это больше похоже на это, если вы спросите меня". Блез подтолкнула Беатрис носом, когда мул подошел, чтобы присоединиться к остальным в тени большого оливкового дерева. За животными, на египетской стороне границы, мусульманина, который предупредил двух евреев о проблеме свиней, теперь преследовали соседи по деревне. Мужчины бросали камни, а мальчики стреляли из пращи, пока он не упал и не исчез, чтобы его больше никогда не увидели и не услышали.

"Ты это видел?" сказал Дэйв.

"Что видишь?" сказал Иезекииль. "Я ничего не вижу за листьями дерева".

Юлий вылетел и приземлился в ветвях дерева над другими животными, стоящими в тени. Крупный, тридцати четырех дюймов, с длинным хвостом, его ярко-синие перья прекрасно сочетались с листьями оливкового дерева. У него был черный клюв, темно-синий подбородок и зеленый лоб. Он заправлял золотистые перья на нижней стороне крыльев в синие и не стоял на месте. Вместо этого он постоянно двигался взад и вперед по ветвям. "Какая пестрая команда".

"Святая макака! Это Джулиус".

"Привет, Блейз, как поживаешь?".

"Я в порядке, спасибо. Где ты была, глупая птица?"

"Я был здесь все это время, глупая корова".

"Нет, не было".

"Ну, если хотите знать, я защищал вашу честь, и это было нелегко. Мне пришлось с боем выбираться из Керем-Шалома, а потом лететь сюда. Боже, как устали мои крылья".

"Я не верю ни единому слову", - засмеялась она.

"Блейз, ты ранил меня. Во что ты не веришь, в борьбу или бегство?"