Читать книгу Бабы дуры - Рок Эра - Страница 8

«Пришло время собирать камни».

– Да-а, к халяве быстро привыкаешь! Отговорили меня объявление в газету давать, надо было всё-таки по-своему поступить, – Таисия стояла у окна и смотрела на улицу.

– Таисия, ты долго с утра бубнить будешь? Я Мадам полностью поддерживаю, объявления в газетах читают босяки, которые свои копейки хорошо считать умеют. Молва о талантах Мадам должна от толстосума к толстосуму передаваться, с одного такого клиента за раз можно столько взять, сколько целый год, изо дня в день, с работягами валандаться. Да и особо великая реклама нам не нужна, как знать, что у людей на уме? Ещё ограбят или дом спалят, что я тогда Димке скажу? Надо просто выждать время, мы в еде не шибко привередливые, зады прикрыть есть чем, что ещё нужно?

– Да всё я понимаю, Марковна, только почему-то на душе кошки скребут, – нахмурилась Таисия, – такой день хороший, градусов пять с минусом, не больше, первое декабря, оглянуться не успеем, новый год наступит. Да уж, потепление в природе заметное, лет десять-пятнадцать назад в это время не выше двадцати на градуснике было.

– А лет пятьдесят назад все тридцать, я совсем девчонкой была, а помню, школу из-за морозов закрыли.

– Скоро и у нас бананы расти будут, – усмехнулась Таисия, потом прищурилась и радостно сообщила, – Марковна, есть бог на свете, машина подъехала, точно, клиент. Интересно, кто на сей раз?

Таисия выждала время, посмотрела, кто будет выходить из машины и радостно присвистнула:

– Ба, да это буфетчица, помнишь, Марковна, Альбина. Что на сей раз, сеанс на бизнес захотела? Что-то харя у неё недовольная. Ты сиди здесь, я её встречу. Так, где мой магический плащ?

Таисия мигом метнулась в комнату, где спала и выбежала оттуда уже в своём атласном балахоне, накинула пуховую шаль и вышла из дома. Марковна заняла наблюдательный пункт из окна. Буфетчица подняла руку, чтобы постучать в калитку, но Таисия уже распахнула её и вышла за ворота. Активно жестикулируя, Альбина едва не брызгала слюной, объясняя что-то Таисии. «Да уж, вот и первая ласточка скандальная, но не на ту напала, Таисия – крепость, которая под таким натиском не сдастся, может, хоть настроение себе поднимет, любит она поскандалить. Мадам сразу предупреждала, что такое может быть, поэтому, как снег на голову не получилось, ничего, отобьёмся. Так, Таисия её сюда ведёт, сразу вмешиваться не буду, подожду, как будут развиваться события» решила Марковна и села в любимое кресло. Разговор на улице состоялся в таком русле.

– Если бы была женщиной не интеллигентной, морду бы расцарапала, – завидев Таисию, завелась Альбина, – голову бы оторвала и сказала, что так и было, я на вас управу найду, ещё пожалеете, что со мной связались, знаете, какие у меня влиятельные друзья?! Я вас в порошок сотру.

– Минуточку, уважаемая, вы сказали, что считаете себя интеллигентной женщиной, а ведёте себя, как базарная торговка, – прошипела Таисия, – слюни с подбородка подотрите, они не прибавляют вашему виду солидности.

Таисия вела себя вызывающе нагло и это только ещё больше распалило буфетчицу.

– Да как вы смеете?! – задохнувшись от негодования, Альбина даже закашлялась.

– Смею, моя дорогая, смею, идите в дом, ещё не хватало, чтобы наши уважаемые соседи подумали, что мы водим знакомство с хабалками. Прошу.

Таисия, аккуратно, но вполне ощутимо, подтолкнула Альбину в спину к дому.

Марковна сидела в кресле и, опустив очки на кончик носа, исподлобья разглядывала вошедших.

– И не вздумайте повышать голос, не то разбудите радужную жрицу, а она всю ночь работала, боролась с демонической силой, не дай вам бог увидеть её в гневе, она из радужной жрицы мгновенно превращается в склизкую, ядовитую колдунью.

Жёсткие нотки в голоса Таисии возымели действие, Альбина, хотя всё ещё с лицом, покрытым красными пятнами злости, чуть поутихла и начала говорить гораздо тише, чем на улице.

– Я думала, вы – солидные люди, а оказалось – обычные шарлатанки. Да если бы вы помогли в моём деле, я бы к вам каждый раз за советом и помощью обращалась и денег платила больше, а не те копейки, что в тот раз дала. Я умею ценить хорошую работу.

– Так обоснуйте же, в конце концов, свои претензии? – Таисия стояла напротив Альбины, сложив руки на груди.

– Да, легко, – всплеснула руками Альбина, – вы что, не видите, как я одета?

– Весьма вызывающе и пошло, – усмехнулась Таисия, – впрочем, безвкусица – ваш стиль.

«Чего она её злит? Надо бы помягче с человеком, уверена, кобелёк её молоденький от неё сбежал, только пятки сверкали. Пора мне, пожалуй, в разговор вступить» подумала Марковна и, придвинув очки к глазам, оглядела Альбину:

– По-моему, вполне прилично, длинное пальто, платок красивый, очки, дорогие поди, сапожки на низком каблучке, минимум косметики. Очень интересная женщина, да вы присаживайтесь, в ногах правды нет.

Таисия глянула на Марковну и прижала кулак к губам, чтобы не расхохотаться.

– Спасибочки за комплименты, – ехидно скривила губы Альбина, – да я бы в таком виде свиней не пошла кормить! А пришлось через весь город ехать, да в здании аэропорта за колоннами да бутиками прятаться, не дай бог, кто узнал, стыдоба.

– И что же вы там разглядывали?

– Голубчика моего! – всплеснула руками Альбина, – улетел он на курорт, в Эмираты, к океану.

– Ну и что в этом такого? Человек по конституции имеет право на отдых, – Таисия прямо-таки издевалась над клиенткой, хотя уже догадалась, о чём та расскажет в следующую минуту.

– Он с девкой улетел, лет двадцати! Целовал её в носик, обнимал! И я сомневаюсь, что представлял меня на её месте! – на одном дыхании выпалила Альбина и топнула ногой, – отдайте деньги, аферистки, пока я по-хорошему прошу!

– Во-первых, не деньги, а копейки, как вы сами изволили выразиться, – спокойным голосом начала Таисия, – во-вторых, деньги назад вы не получите, они давно потрачены на жертвоприношения духам, к которым радужная жрица обращалась за помощью по вашему вопросу.

– Вы меня за дуру принимаете?! – дыхание Альбины сбилось, губы искривились в ехидной улыбке, – лапшу мне на уши вешаете?!

– Нет, сударыня, это вы в своём кабаке клиентам лапшу впариваете, а мы чётко работаем, со стопроцентной гарантией.

– Какая гарантия?! Я, – Альбина стукнула себя в грудь и, сделав из пальцев «рогатку», показала на свои глаза, – вот этими глазами видела…

– Наши духи конкретно творят свои дела, но нужно время, – Таисия говорила чётко и спокойно, – если вам нужен сиюминутный результат, тогда обращайтесь к господу богу.

– Хватит морочить мне голову, шарлатанки! – взвизгнула Альбина.

– Тоном пониже, сударыня, – в голосе Таисии появились стальные нотки, она раздула ноздри и прищурила глаза, – идите за мной и ни звука.

Таисия повела Альбину в комнату с зеркалом, что очень удивило Марковну. «Интересно, что это за тайны у нашей Таисии? Чего это она задумала?» насторожилась Марковна. Любопытство начало распирать её, как только за Альбиной закрылась дверь комнаты.

В комнате с зеркалом было темно, плотные шторы на окнах не пропускали свет с улицы. Таисия подошла к зеркалу, возле которого стоял низенький стол со свечкой. Пользуясь темнотой, она сняла с зеркала кастаньеты, которые приобрела когда-то, в очередном своём походе по магазинам и сама удивлялась, к чему совершила эту покупку. Чиркнув зажигалкой, она запалила свечу и, придвинув стул к столику, скомандовала:

– Сядьте!

Внезапно притихшая Альбина медленно села на стул, положение которого вынуждало её смотреть прямо перед собой, то есть в зеркало. Таисия встала сзади неё, уставилась глаза в глаза на отражение Альбины и, спрятав руки в рукавах, начала тихонько стучать кастаньетами, получилось вполне уместно и убедительно – она выбрала такт сердца.

– Молчите и слушайте, – чётко выговаривая слова, начала говорить Таисия, – после того, как ваше дело разрешиться в вашу пользу, в этом нет никаких сомнений, у вас появятся все доказательства того, что ваш избранник присох к вам навеки, вы должны будете принести нам 666 тысяч.

– В долларах?! – выпучила глаза Альбина.

– Нет, в рублях, наши духи – патриоты того места, где работают. Отъезд вашего возлюбленного был первым испытанием для вашей веры в наше могущество, вы его не прошли, но наши духи, как оказалось, слишком добры к вам, раз позволили доехать сюда без серьёзных происшествий.

Если бы только Таисия знала, как была близка к истине и была более наблюдательной, то заметила бы, как изменилась в лице Альбина. Хотя, может быть, Таисия просто вполне достаточно прожила на этом свете, чтобы смочь просчитать и ситуацию и характер человека. А, может, в разочарованной, разъяренной Альбине она узнала саму себя, вернее, ту черту характера, которая объединяла их – нахрап и желание мгновенно обладать тем, что понравиться. Следовательно, и реакция на проигрыш у них была одинаковой – ярость, а это плохой советчик в дороге плюс зима, гололёд. По дороге сюда машину Альбины действительно занесло, она еле-еле справилась с управлением. Сказанное Таисией наугад попало в самую точку. Альбина затихла.

– На отдыхе он поймёт, что вы – та единственная, для которой он родился на этот свет. Его молодая спутница станет ему противна в первую же ночь в гостинице.

– Это значит, что у него на неё не поднимется? – ахнув, Альбина прикрыла рот рукой.

Таисия едва сдержалась, чтобы не расхохотаться, не сбиться с такта кастаньет.

– Да, – она кивнула головой.

– От сердца отлегло, – буркнула себе под нос Альбина.

– В ваших интересах начать серьёзно относиться к тому, что вам здесь говорят, иначе могут пострадать невинные люди, то есть ваши близкие.

– Я поняла, – буфетчица закивала головой, – сделаю, как вы скажете.

– Сейчас тихо, без единого звука, вы покинете наш радужный храм, чтобы ни в коем случае не выдать своё присутствие, радужная жрица не так терпелива в объяснениях, как я, запросто может повернуть всё вспять, тогда последствия обряда будут непредсказуемы. Я иду на сделку со своей совестью и не обмолвлюсь ни словом ей о вашем приезде, так же попрошу нашу третью молчать о вашем визите. Но наше молчание должно быть оплачено.

– Сколько? – Альбина полезла в сумку.

Таисия поколебалась минуту, борясь со своей совестью, и, положив руку на сумку Альбины, отрицательно покачала головой:

– Молчание – золото, вы слышали такую мудрость?

– Да-да, конечно.

Альбина судорожно сдёрнула пару колец с пальцев и протянула их Таисии. Взяв кольца, та небрежно бросила их на стол, получилось здорово – они упали по обе стороны от зажжённой свечи.

– А теперь тихо.

Таисия шагнула к двери и, услышав за ней сопение, потихоньку открыла, чтобы не свалить на пол подслушивающую Марковну. Вздрогнув, Марковна, как наскипидаренная черепаха, посеменила к своему креслу. Таисия снова прикрыла дверь, давая любопытной усесться, вернулась к столу, задула свечу и взяла Альбину за руку. Бедняжка от неожиданности вздрогнула и поднялась со стула. Выведя визитёршу за калитку, Таисия, сложив руки на животе, поклонилась ей и, приложив палец к губам, дала понять этим жестом, что слова прощания и благодарностей не нужны. Альбина, как курица задёргав головой, молча села в машину и рванула с места, будто боялась, что из дома выскочит сама радужная жрица и проклянет даже след от её машины. Хохоча, Таисия вернулась в дом и, как подкошенная, упала на диван.

– Да уж, Таисия, да ты – талант! – качала головой Марковна.

– я нам с тобой два кольца золотых заработала, размерчик, правда, не мой, придётся в мастерскую нести, а тебе, пожалуй, подойдёт. Только чур, я выбираю.

– Да ради бога, можешь оба перекатать, сроду у меня этих побрякушек не было, чего уж в старости начинать. Ты лучше Мадам предложи, вы мо-лодые, вам и красоваться.

– Ага, эта хапуга может у меня и моё отобрать.

– Не жадничай, она ведь на нас всех зарабатывает.

– Я не жадничаю, но кольцо первая выберу, – Таисия встала с дивана.

– Пойдёшь будить? Смотрю, не терпится рассказать, какой ты великий дипломат.

– А что? Имею право, сон её по пустякам не побеспокоила, сама разобралась.

– Да уж, это точно, лихо ты её отделала, – усмехнулась Марковна, – я, честно сказать, запереживала, да и струхнула, ума не могла приложить, как себя вести. Не в драку же с ней вступать? Кто знает, что у неё за связи?

– Я такой контингент знаю, Марковна, с ними надо на их языке говорить, тогда всё в ёлку и получиться, – махнула рукой Таисия, – знаешь, сколько таких «грозных» я в своей жизни видела.

– Это работая бухгалтером-то? Первый раз слышу, что работа счетовода входит в список опасных.

– Если бы тебе всё рассказать о моей работе, никаких детективов не надо, – нахмурилась Таисия, – слышишь, машина подъехала? Кого ещё чёрт принёс?

Таисия подошла к окну и взвизгнула:

– Марковна, как я выгляжу?!

– А что? Кто-то чужой приехал? – Марковна перекрестилась, – неужто, буфетчица кого подослала?

– Нет, – Таисия захлопала в ладоши, повторяя детскую привычку Али.

– Телекомпания?! Интервью у тебя будут брать, как у радужной Жрицы чистых адептов? Так ты причипурись.

– Это надо, губки подкрасить, – Таисия как заполошная забегала по комнате.

– Да кто там, бес тебе в ребро? – всплеснула руками Марковна.

– Точно подметила, это и есть мой бес в ребро, Лев приехал!

– О, господи, – Марковна перекрестилась, – какого рожна ему надо?

– Сейчас узнаем.

Таисия выскочила на улицу, накинув шикарную дублёнку с норковой отделкой. Она прекрасно на ней сидела, ещё больше стройнила и молодила. Аля приволокла на днях им здоровую сумку, в которой была дублёнка для Таисии, норковая шубка для Мадам и кожаное пальто для Марковны. От денег отказалась наотрез «что я не могу своих „мамочек“ побаловать, тем более, что мне эти шмотки бесплатно достались, конфискат, друзья подогнали». «Интересные у тебя друзья, откуда такие знакомства у юной девочки?» спросила тогда Марковна, но Аля только мило улыбнулась и перевела разговор в другое русло. Рассказала, что мать, когда ходила ею беременная, оказывается, родила её раньше срока. В консультации ставили срок 31 октября, но 9 сентября умирает Алина бабушка по материнской линии, и у женщины с горя начались схватки, её прямо от гроба увезли в роддом. Вот так, Аля семимесячной и родилась. Марковна тогда тоже решила рассказать историю своего появления на свет. Её отец был военным, приехал на один день как раз с 31 октября на 1 ноября. В эту ночь отец с матерью и «заделали» Марковну. Утром он уехал, прямо с парада на Красной площади их отправили на фронт, где через несколько месяцев, он и пропал без вести. Марковна родилась с 30 июня на 1 июля, но время было военное, сорок четвёртый год, эвакуация, документы потерялись и записала новорожденную в далёком ауле под Ашхабадом 15 июлем. Марковна сама не знала, зачем, поддавшись какому-то импульсу, рассказала своим товаркам об этом, она – заслуженная учительница, верующая в добро и справедливость, идущую от бога, а тут – шабаш ведьм, чертовщина, одним словом. «Да, девочки, если бы мы веков так несколько назад в Старом свете родились, нас бы точно на костре спалили» подытожила Мадам.

Таисия вернулась через десять минут и, на ходу, протараторила Марковне:

– Я уезжаю, когда вернусь, не знаю. Расскажи Мадам, как проснётся, про буфетчицу, думаю, она не вернётся, но, тем не менее, предупреждён-вооружён. Расскажи, как я её причесала, ты всё слышала?

– У меня прекрасный слух, – Марковна состроила ехидную гримасу.

– Это уж бесспорно, – засмеялась Таисия.

– И куда же это ты с этим бандюганом собралась? – покачала головой Марковна, – Таисия, как бы пожалеть не пришлось.

– Я что, замуж за него собралась? – пожала плечами Таисия, – так, для здоровья. Ты за меня не бойся, Марковна, я – женщина уже опытная, влюбляться ни в кого не собираюсь, хватит, наелась.

– Ну-ну, – Марковна махнула рукой, – не девочка уже, что тебя стыдить и предостерегать, сама думай.

– Вот и прекрасно, что мы понимаем друг друга, – крикнула Таисия уже из своей комнаты.

Через десять минут она вернулась в гостиную в джинсах в обтяжку, кофточке с глубоким декольте и в сапогах-ботфортах. Покрутившись пе-ред Марковной, она встала в позу манекенщицы, одна нога вперёд, рука на талии и ждала оценки.

– Ага, хороша, так хороша, в таких сапогах тебе ещё шпагу, шляпу с пером и точно Миледи из «Д, Артаньяна».

– Вот молодец ты, Марковна, всегда находишь красочные определения, я сейчас и правда, в бой собралась. В бой со старостью!

– А орудие-то не заржавело ещё? – расхохоталась Марковна.

– Оно у меня всегда начищено, надраено, и в любую минуту готово. А ты прямо и обзавидовалась.

– Ох, уж, зависть у меня только к чужому здоровью осталась.

– А я про здоровье и говорю, анекдот такой есть. Одесса, две бабы-соседки на балконе стоят, одна другой говорит: «видела, позавчера от тебя лётчик выходил» «Ну и что?» отвечает другая. «А вчера продавец с привоза». «Ну и что?». «А сегодня сантехник». «Вот, одно место у меня здоровое и то обзавидовались».

Марковна рассмеялась, а Таисия, подкрасив губы перед зеркалом, одела дублёнку, оглядела себя со всех сторон и, чмокнув Марковну в щёку, уже собралась выходить.

– Ты звони на мобильник, если надолго задержишься, чтобы мы не переживали, не с профессором интеллигентным уезжаешь.

– Да брось, Марковна, ничего такого, вы тоже брякните, если что. Да, хорошо, что задержала меня, Аля приедет, скажи, пусть моему канадскому знакомому чиркнёт пару строк, мол, «я соскучилась» и тому подобное.

Фотку его видела, красавчик, правда? Обещал денег на билет выслать, но как я своих подружек брошу? Вот если бы на всех, мы бы в Канаду смотали, посмотрели, что там к чему. Интернет всё-таки сильная вещь, весь мир, как на ладони.

– Вот, и там успела, а ты-то ему свою фотку послала? Годов тебе сколько написала?

– А я своих годов ни от кого не скрываю, тем более, что канадец этот всего на пару лет меня младше, но сохранился прекрасно и фотографию я ему свою послала, – Таисия прищурилась и прошептала, – правда, десятилетней давности.

– Ну, что ты будешь делать?! – захохотала Марковна, – и тут надула.

Иди уже, звони, прошу тебя.

– Всё, адьё, – Таисия послала Марковне воздушный поцелуй и выпорхнула за дверь.

Этот отъезд Таисии стал первым, но не последним. Она частенько пропадала со Львом то на день, то на два, а однажды три дня её не было дома, отдыхали компанией где-то за городом, на базе отдыха. Марковна с Мадам коротали время вдвоём, их навещала Аля, терпеливо обучала Марковну работе на компьютере, показала ей игры, Марковна влюбилась в «Tomb Rader» и целыми днями гоняла по клавишам. Мадам отдавала предпочтение книгам по психологии, прикупила всяких книжонок о мистике и что-то записывала в толстую тетрадь, а когда она кончилась, завела вторую. На вопросы, что пишет, отвечала: «Так, кое-какие пометки для себя, может, пригодятся».

– Так, Таисия, сегодня ты должна быть дома, – Марковна нахмурилась, – и на новый год, и на рождество и на крещение. И не возражай, это не просьба, это приказ.

– Ох, ты, командир какой, да я и сама сегодня никуда не собиралась, – пожала плечами Таисия.

– Хорошо, все эти праздники надо встречать в кругу семьи, или ты себе другую семью уже нашла?

– С Лёвушкой, что ли? Да брось ты, Марковна, он для меня только в постели хорош, а так, даже поговорить не о чём, читал мало, образования минимум, спортом больше занимался. А сегодня-то что за праздник?

– Рождество.

– Так ты сказала, что рождество шестого-седьмого января?

– Сегодня католическое рождество.

– А, ну да, мы же все праздники отмечаем.

– Аля – католичка, Мадам – православная, ты – мусульманка, значит, мы обязаны всё почитать, раз под одной крышей живём.

– А вы к какой вере принадлежите?

– Буддистка я, – толи в шутку, толи всерьёз, сказала Марковна.

– Ну, точно, ты китайскими мудростями живёшь, однозначно, буддистка.

За воротами послышался шум подъехавшей машины и Таисия выглянула в окно.

– Аля приехала, опять полные сумки тащит, чтобы мы без неё делали?

Пойду, помогу.

Хохоча, женщина и молодая девушка ввалились в дом, принеся с собой чистый, морозный воздух. Сумки были большими и тяжёлыми.

– Кормилица ты наша, была бы ты моей внучкой, я бы на старости лет горя не знала, всегда бы ты свою бабку чем-нибудь баловала, – Марковна прослезилась.

– А разве вы меня не считаете своей внучкой? – Аля надула губки и часто захлопала ресницами, – ну, не обижайте меня, мы же договаривались – мамочка, бабулечка и прабабулечка. Что изменилось?

– Была бы она твоей внучкой, пошла бы учиться на учительницу и жила бы от зарплаты до зарплаты, пришлось бы тебе с пенсии ей на колготки давать.

– А ты не ехидничай, а то огрею своей клюкой.

Марковна подняла бадик и помахала им в воздухе, последнее время у неё чаще, чем раньше, отекали ноги, то ли сердце, то ли почки, идти в больницу на обследование она отказывалась наотрез. «Сколько проживу, всё моё, нечего на эту таблеточную химию деньги транжирить, станет невмоготу, посмотрим».

– Мадам, когда ты уже с ней сеанс проведёшь? Достала она своей клюкой, – громко пожаловалась Таисия, чтобы Мадам на кухне услышала, – давай, детка, потащили всё на кухню, там распакуем.

Стол накрыли быстро, Таисия достала из коробки красивый сервиз на шесть персон и похвасталась Але:

– Это мой Лёвушка мне подарил, не знаю, где он такой антиквариат взял, но явно не в свободной продаже. Чувствую, девки, скоро заживём мы на широкую ногу, ждут нас большие перемены и денежные тоже, мой бухгалтерский нюх меня не подводит никогда, или почти никогда.

– Ты, Таисия, всегда так ярко представляешь конечный результат, а забываешь о самом процессе. Ещё Альберт Энштейн говорил: «никогда не думай о будущем, оно приходит слишком быстро».

– Марковна, мы ещё не тостуем.

– А что, мои выражения только для тостов годятся? Их надо слушать, да в жизнь притворять.

– А мы и слушаем и притворяем, за стол!

Мадам зашла в гостиную с подносом в руках, на котором, источая умопомрачительный аромат, возлежала индейка.

– Мадам, да ты искусница? – всплеснула руками Марковна, – запах, вид, корочка поджаристая! Прощай, моя диета.

– Какое Рождество без индейки? Самое обязательное блюдо. Аля ещё всяких колбас да салатов привезла, пируем!

– Салаты сама делала, не поленилась, – гордо заявила Аля, – хотя в супермаркетах сейчас можно взять всё, что угодно.

– Марковна, о какой диете речь? – усмехнулась Таисия, – твоему аппетиту солдаты в армии позавидуют.

– А у меня, как у тебя, одно место здоровое, так ты и обзавидовалась, – съехидничала Марковна.

– Давайте ёлку зажжём! – Аля захлопала в ладошки, когда небольшая, натуральная ёлка засверкала огнями гирлянды, – и звезда наверху, как положено. Как я люблю новый год!

– Сейчас католическое рождество и на макушке ёлки должен сидеть ангел, но мы по-советски, со звездочкой.

– Когда я сказала Марковне, что хочу стать звездой, знаете, что она мне ответила? – засмеялась Аля, – « в чём загвоздка, дождись нового года, сядь на ёлку и станешь звездой». Я так благодарна богу, что он познакомил меня с вами.

От переполнявших её чувств, девушка, прижав руки к груди, даже прослезилась.

– Отставить слёзы, даже если они от радости, – нахмурилась Марковна, – так, девоньки, тост. Бог рассчитывает, какой длины будет жизнь, а уже мы сами – какой она будет ширины.

Стоя выпили по бокалу шампанского и приступили к закускам, нахваливали Алю, Мадам.

– После первой и второй, промежуток небольшой, – Таисия снова наполнила бокалы.

– А я знаю такое, не вовремя выпитая вторая – напрочь загубленная первая, – Марковна подняла бокал, – верить в бога, конечно, похвально, но как бы было хорошо, если и он так же верил в нас, как мы в него.

Аля пила со всеми наравне, но молодой организм – совершенная вещь, вино – будто воду переваривает. Женщины раскраснелись, а она – ни в одном глазу.

– А тосты только на религиозную тему должны в рождество звучать? —

Таисия откинулась на спинку стула, гладя себя по животу.

– Почему? Говори, что на душе, как мусульмане могут поздравить в католическое рождество? – хмыкнула Марковна.

– Так же горячо, как и буддисты, – развела руки в стороны Таисия, – Мадам, перекур?

– Идите на кухню курить, нас теперь два на два, – замахала на Таисию Марковна, – вернее, пять на два, Фунт, Бакс и Евра тоже живые, чего должны страдать?

– Марковна, ну чего ты? Даже астматичка Павловна нас не гоняла, мы форточку откроем, так вставать лень, – сморщила нос Таисия.

– Ладно, – быстро сдалась Марковна, – дымите, отгоняйте чертей от нашего стола.

– О, а это ты откуда взяла? – удивилась Мадам.

– Да у нас по соседству, когда мы в эвакуации жили, бабка с западной Украины жила, так она самосад такой едучий курила, мы, малявки, если рядом сидели, задыхались. Ей лет девяносто было, а шустрая о-го-го. Мы её спрашивали, зачем она такую гадость курит, она отвечала: « а как же, дитятки, мне от себя чертей отгонять, они, треклятые, только табачного дыма да кадила бояться».

– Марковна, как ты всё помнишь? Честно, удивляюсь и поклоняюсь твоему таланту, – Мадам, прижав руку к груди, кивнула головой.

– Благодаря вам он и не засох, вы – молодые, заряжаете меня своей

энергией, как сказал один философ…

– Китайский? – улыбнулась Таисия.

– Может и китайский, не сбивай с мысли, – нахмурилась Марковна.

– Тебя собьёшь, – махнула рукой Таисия.

– Так вот, он сказал: «таланты берут вдохновение от людей, а гении от бога».

– За это надо выпить, – Мадам затушила сигарету, – то есть, за тебя, Марковна.

– Я уже давно поняла, зачем самой разбивать голову в раздумьях, когда есть к кому обратиться, вот она, – Таисия двумя руками указала на Марковну, – ходячая энциклопедия.

– Нет, моя дорогая, вот тебе и на это совет – нужно прислушиваться к чужому мнению в том случае, когда ты уважаешь человека, дающего советы, видишь, что он достиг философского равновесия, честен и справедлив в жизни, умный и прозорливый. Но редко можно встретить человека, в котором присутствуют все эти качества. А вообще, слушайте свои сердца, свои внутренние голоса, не идите наперекор своей совести, господни постулаты знайте, как «отче наш» и тогда ваши жизни могут стать примером для многих.

– Ой, Марковна, тебе бы массы за собой вести, – махнула рукой Таисия, – и чего в политику не пошла?

– Чтобы стать политиком, надо обладать двумя качествами – глухотой и болтливостью. У меня пока только последнее. Смейтесь, смейтесь, а я отвечу вам стихами « если к правде святой мир дорогу найти не умеет, честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой». Это на сегодня всё.

– Нет-нет, Зосечка Марковна, ну что, нам о шмотках и о мужиках говорить?! Про магическое вы при мне не разговариваете, – захныкала Аля, – спать ещё рано, а мне домой совсем не хочется, так хоть умные речи послушать. Не прогоняйте меня и спать не отправляйте, я сегодня, пожалуй, первый раз в своей жизни чувствую себя счастливой. Миленькие мои, можно я вас всех расцелую?

– Так, мышонку больше не наливать, уже целоваться лезет.

– А что такого? Я же от всей души, правда, вы такие клёвые.

Все подпрыгнули от резкого и громкого стука в дверь.

– Матерь божья, кого принесло в такой час? – ахнула Марковна, – через забор что ли перелезли? Таисия, ты калитку на ключ закрывала?

– Да, – удивлённо выпучив глаза, сказала Таисия, – точно, через забор. Ну-ка, Мадам, Аля, хватайте, что под руку попадёт, Марковна, телефон бери, милицию вызывать надо.

Марковна, нацепив очки, взяла телефон, а остальные подкрались к двери.

– Открывайте, хозяева, гости к вам, не гоните в такую ночь! – раздался из-за двери знакомый голос.

– Батюшки, да это Димка мой, вот я ему задам, напугал, – всплеснула руками Марковна.

Таисия уже открыла дверь и гостиная стала тесной от пятерых подвыпивших мужчин.

– Дима, – Марковна подошла и обняла племянника, – каким ветром вас занесло? Где это вы так «нагулялись»?

– Мы из бани, к вам на сеанс.

– Какой сеанс? – Марковна удивлённо подняла брови.

– Эх, тётка, не ожидал от тебя такой скрытности, – покачал головой Дмитрий, – от посторонних людей узнал о ваших волшебствах. Могла бы и сама шепнуть, по-родственному.

– Родственные связи на финансовую сторону не влияют, – покачала головой Таисия.

– Да мы заплатим, правда, мужики?

– Да, да, – закивали головами друзья Дмитрия.

– Тогда я вам время назначу, после праздников, по одному, – хлопнула в ладоши Таисия.

– Нет, я сейчас их всех, по очереди приму, – спокойно сказала Мадам.

– Ну, это же долго! До утра, что ли, с ними валандаться? – всплеснула руками Таисия.

– По пять минут на каждого, Дмитрий первый.

Мадам развернулась и пошла в ту комнату, где принимала клиентов.

– Так, слушайте меня, с каждого по 999 рублей, – Таисия похлопала в ладоши, привлекая внимание к себе.

– О, дороговато, – покачал головой Дмитрий, – у нас только тысячные купюры, что и сдачи рубль дадите? Или у попа сдачи не бывает?

– А с тебя вообще триста тысяч, – пожала плечами Таисия.

– О как, за что? По миру решили меня пустить? Я таких денег и не видел.

– За то, что в такую ночь балаган устроил.

– Сказано – сделано, я расплачусь, как только банк ограблю, годиться?

– Дмитрий протянул Таисии руку.

– Дима, ну что ты болтаешь? – Марковна покачала головой, – Таисия, зачем ты человека в неловкое положение ставишь?

– А он думал волшебство за три рубля купить можно? – удивлённо спросила Таисия, – люди, что тебе на ухо шепнули, не сказали, как сеанс им помог? Какие деньги можно пожалеть за здоровье и успех?

– Ваша правда, сударыня, – Дмитрий поцеловал руку Таисии, та приосанилась, – думаю, вопрос о деньгах мы решим.

– Конечно, – в четыре голоса подтвердили друзья Дмитрия, – скинемся, поможем.

– Вот, хорошо иметь верных друзей, – Дмитрий хлопнул каждого мужчину по выставленным вперёд ладоням, – ну, я пошёл.

Мадам встречала Дмитрия в дверях, в одной руке у неё было зеркало в рамке с ручкой, в другой свеча. В комнате был полумрак и тишина.

– Значит, Дмитрий, говоришь, погадать тебе?

– Ага, уж очень хочется узнать всю правду, – хмыкнул Дмитрий.

– Что ж, твоя воля, залезай на стол…

– А это для чего? – в голосе Дмитрия появилось любопытство.

– Чтобы быть ближе к звёздам, – на полном серьёзе ответила Мадам.

Дмитрий, покачав головой, залез на стол.

– В одну руку бери зеркало, а в другую, – Мадам взяла коробку каминных спичек, зажгла свечу и протянула её Дмитрию, – теперь, сосредоточься, держи свечу так, чтобы она освещала тебя в зеркале, смотри на своё отражение и повторяй за мной. «Свет мой зеркальце, скажи»

– «Свет мой зеркальце скажи» – послушно повторил Дмитрий.

– «Да всю правду доложи», – Мадам едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться, она уже знала, что скажет дальше.

Дмитрий повторил.

– «И ответь на мой вопрос»

– И ответь на мой вопрос, – видимо, Дмитрий уже проникся ответственность момента, поэтому говорил спокойным, чётким голосом, в котором появилось ожидание.

– «Какой х… меня сюда занёс».

Повисла минутная пауза, Мадам наблюдала за реакцией Дмитрия, стоя напротив него. Сначала у Дмитрия от изумления расширились глаза, потом он их закрыл, дрогнули губы и уже, слезая со стола, Дмитрий, смешно, по-детски, захихикал.

– Вот спасибо, теперь я всё про себя знаю, – Дмитрий, глядя в глаза Мадам, взял её за руку и ехидно улыбнулся, – следующего звать? Пусть, поганцы, тоже правду про себя послушают, сами напросились.

– Зови, – Мадам улыбнулась и пожала плечами.

Каждый выходил с серьёзным лицом, ничем не выражая свои чувства. Когда из «комнаты магии» вышел последний, мужчины переглянулись и стены дома содрогнулись от дружного хохота. Марковна, Аля и Таисия с удивлением смотрели на здоровых, солидных мужиков, которые сейчас, будто сбросили свои года, и смеялись так, как могут смеяться только дети, откровенно, чисто до слёз. В гостиную зашла Мадам и невозмутимо пригласила всех к столу.

Первый раз в этом доме было так шумно. Застольный гомон напугал кошачье семейство, каждый из котов счёл своим долгом заглянуть из-за угла в гостиную и, подняв шерсть на загривке дыбом, хвост трубой, умчались прятаться на второй этаж.

– Да, мои дорогие женщины, подняли вы нам сегодня настроение изрядно, – подвыпивший, а может, просто расслабленный Дмитрий говорил, растягивая слова, – я, было, напрягся, когда Мадам сказала на стол залезть, думаю, сейчас потеряю равновесие и грохнусь со всей дури об пол. Вражеская пуля не достала, а тут… Видел бы ты, Константин, свою физиономию до и после гадания.

– Да ладно, – махнул рукой Константин, симпатичный молодой мужчина, лет двадцати семи, – я – военный, сказали идти – иду, сказали молчать – молчу.

Он искоса бросал взгляды на Алю, та кокетничала, его внимание ей нравилось.

– А вы, Саньки, – продолжал Дмитрий, – губы пораскатывали, что сейчас вам такое расскажут. Представляю, Сан Саныч, тебя, с твоими габаритами, вскарабкивающегося на стол.

В этой компании было аж три Александра, Таисия строила глазки всем троим, не обращая внимания на гневные взгляды Марковны.

– В компаниях, когда вас зовут, вы все трое оборачиваетесь?

– Это – военная тайна, но вам, красавица, без пыток открою секрет, – Дмитрии указал на мужчину лет сорока, – это Шурик, как в «Кавказской пленнице» он тоже очки носит, а сейчас линзы вставил.

Шурик показал Дмитрию кулак, мол, «зачем тайны выдаёшь?».

– Вот этот, который вашу птицу за обе щёки уплетает, боюсь, не только на завтра не останется, но и сегодня не все смогут попробовать, – Дмитрий постучал вилкой о бокал, – зовётся между нами «Винни Пух», а так, Сан Саныч.

Сан Саныч, который услышал сквозь застольный гам слова Дмитрия, погрозил ему пальцем.

– А эта «верста коломенская», не иначе до генерала дослужится, мог бы и до маршала, но как мы знаем, у маршала есть свои дети, – Дмитрий рассмеялся, – Александр Николаевич.

Александр Николаевич вёл себя спокойно, не привлекал к себе внимания, лет ему было тридцать с небольшим.

– Вот так, все мы друзья и здесь друг друга в обиду не дадим, и там, – Дмитрий неопределённо показал пальцем себе за спину, – в одной связке, где солёный пот вперемешку со сладкой кровью, плечо подставим.

Дмитрий замолчал, поняв, что сказал уже слишком многое.

– Марковна, скажи мне, тётка моя любимая, бывала ли ты заграницей за всё своё житьё-бытьё?

– В Польше была, – гордо сообщила Марковна.

– Курица – не птица, Польша – не заграница, – Дмитрий хлопнул себя по коленкам и одной рукой приобнял Марковну, – бедная ты моя, всю жизнь с детьми провозилась, а мир так и не повидала. Сударыни, а из вас кто-нибудь побывал в других странах?

Ни Мадам, ни Таисии похвастать было не чем, а вот Аля, немного сконфуженно, оглядела присутствующих и, решив для себя что-то, сказа-ла:

– Я была.

– И где? – заинтересовался Дмитрий.

– В разных местах, – пожав плечами, ответила Аля.

– И на Украине бывали? – с подковыркой в голосе спросил Дмитрий.

– И в Англии, и в Германии, и в Аргентине…

Аля несколько минут перечисляла маленькие и большие страны, города и округа, чуть не вся география, предпоследний Токио и добавила:

– А Китай для меня вообще – второй дом.

Повисла пауза, все с удивлением смотрели на Алю. Первым опомнился Дмитрий.

– Когда успела? Тебе сколько лет, деточка?

– Восемнадцать, – радостно сообщила Аля.

– Это ты всё во сне видела или в школе у тебя пятёрка с плюсом по географии была? – усмехнулся Дмитрий, – хотя нет, думаю, у тебя над твоей кроватью карта мира висела и ты перед сном все названия читала и запоминала.

– По географии у меня было четыре, а над кроватью, на стене всегда висел персидский ковёр, – обиженно надула губы Аля, Константин укоризненно посмотрел на Дмитрия.

– Ну, не дуй свои прелестные губки, я – военный и умею рассчитывать расстояния, чтобы в твоём возрасте побывать в стольких местах, надо на реактивном самолёте летать.

– Нет, я на «Боинге» всегда летала, с трёх лет, спасибо папе, – Аля не умела долго обижаться.

– А кто у нас папа? – прищурившись, спросил Дмитрий.

– «Боинг», – Аля прищурилась в ответ.

– Понимаю, – нахмурил брови Дмитрий, а потом засмеялся, – военная тайна. И сколько, дитя моё, вы языков выучили за свои путешествия? Английский, французский со словарём и, пожалуй, немного испанский, я угадал?

– Ещё штук десять и диалекты.

– Не хорошо обманывать, – погрозил пальцем Дмитрий и тут Аля, вой-дя в азарт, скороговоркой выпалила фразы на нескольких языках, причём, по произношению было понятно – языки она знает, действительно, в со-вершенстве.

– Ну, деточка, удивила, – Дмитрий развёл руками, – как же это в такой маленькой, симпатичной головке столько умещается?

– Слушай, Дим, ну что ты к девушке пристал? – вмешался Константин.

– Правда, в нашем обществе есть и другие дамы, – Таисия выпрямила спину, выставив вперёд высокую грудь.

– О, сударыня, это бесспорно, – Сан Саныч поднял бокал и поднёс к бокалу Таисии, – давайте поблагодарим гостеприимных хозяек.

Все обрадовались, чокнулись, отпили, кто по глотку, кто по целому бокалу. Снова начался застольный гомон, только Дмитрий так и не унимался, пристально смотря на Алю.

– Так что на счёт моего вопроса?

Аля, было, уже обрадовалась, что к её персоне интерес потерян, после настойчивого вопроса Дмитрия, её личико исказилось, будто от зубной боли.

– Просто я – феномен, по мне диссертации защищали и газеты обо мне писали, я языки не учу, на раз запоминаю, вы-то сами как большие тексты запоминаете, едва пробежав их глазами…

Только Мадам заметила, как побледнело лицо Али, когда она выпалила эту фразу и от удивления «вытянулось» лицо Дмитрия. «Интересно, что она имела ввиду» удивилась Мадам и, заметив, что девчонка сейчас расплачется, захлопала в ладоши:

– Господа, скажите-ка мне, кто вам такую чушь шепнул, что мы тут гаданием занимаемся?

Аля, с благодарностью посмотрела на Мадам, реакция Дмитрия последовала мгновенно:

– Запоите нас до смерти, но своих источников мы не продадим.

– Как в анекдоте «цыган родину не продаёт», – засмеялась Таисия.

– Потому что у него её нет, – добавила Марковна.

Довольно пьяненький Шурик наконец-то вступил в общий разговор:

– Я тоже анекдот про цыган знаю, поймали одного зазевавшегося цыгана, следователь спрашивает, куда делся колхозный табун лошадей и табор. Тот, со слезами на глазах, призывая в свидетели местных осёдлых цыган, рассказывает следующее: « вчера вечером ваши кони – злоумышленники, грубо и злобно ржа, уносили на своих спинах весь мой перепуганный табор в неизвестном направлении».

Общий смех очередным анекдотом прервал Дмитрий:

– Слушайте, рассказывает один охотник другому, как шёл со своей собакой по лесу и мечтал найти берлогу медведя, чтобы добыть себе знатный трофей. «Нашёл», говорит, «обрадовался, тут же полез в медвежью лёжку, включил фонарик, осмотрелся, и тут, чувствую, кто-то мне на плечи лапы положил. Повернулся, вижу, это мой пёс, Филька, всё понимаю, а с… ть перестать не могу».

– Дима, ну как тебе не стыдно? – сквозь смех поморщилась Марковна, – здесь воспитанные дамы, отставить солдафонский юмор.

– Простите, сударыни, что-то я и правда переборщил, мы всё больше в чисто мужской компании отдыхаем, вот я и по привычке.

– Марковна, да чего ты, а то мы сами меж собой скабрезных анекдотов не рассказываем? – Таисия встала на сторону Дмитрия.

Марковна, глядя, как племянника развозит всё больше и больше, демонстративно посмотрела на часы.

– А вот ещё, – не унимался Дмитрий, – останавливают на таможне блондинку и спрашивают: «колющие, режущие предметы есть?». Она морщит свой прекрасный носик и тихо отвечает: «есть, стринги».

Женская половина компании хихикнула.

– На каких умственных задворках, Дима, ты откопал свой интеллект?

Может, хватит бомжевать на обочине разума?

– Ну, начались нравоучения, – Дмитрий махнул рукой, – я теперь не тот пацан, которого ты умными речами донимала. Теперь ты меня врасплох не застанешь, слушай, «с точки зрения банальной эрудиции не каждый здравомыслящий индивидуум может понять парадоксальность иллюзий». Всё, всё, не прожигай меня своими очами, – Дмитрий встал и обнял Марковну, – уже ухожу, а то по шее получу и подвиг свой не совершу. Так, святая троица Сашек, рассчитайся по порядку, Константин, хватит девчонке на ушко нежности шептать, вон она как зарделась.

– А Константин берёт гитару и тихим голосом поёт, – довольно приятным голосом пропел слова известной песни Шурик.

– Знаем мы эти песни, – погрозил пальцем Дмитрий, – жениться надумал?

– А что? – Константин с нежностью посмотрел на Алю, – вон какая красота и умница.

– Не советую, молодая жена сначала бьёт в сердце, потом по карману и вылетает боком.

– Не в тему, командир, это подходит к старичкам, кто на молодых жениться, у нас всё может получиться ладно и безболезненно.

– Отставить «под шафе» голову девушке морочить! На трезвую голову такие дела делаются, а сейчас, – скомандовал Дмитрий, – шагом марш за старшими по званию.

Прощались у калитки ещё долго. Александр Николаевич рассказывал Мадам свою версию из раздела того, как «космические корабли бороздят просторы Большого театра». Мадам терпеливо слушала, улыбалась и аккуратно, но настойчиво убирала руку мужчины то со своей талии, то с плеча. Шурик и Сан Саныч обещали Таисии золотые горы, в том смысле, когда найдут эти горы. Дмитрий целовал в щёки и крепко обнимал свою тётку, вслух благодаря бога, что она у него есть. Константин, сжимая руку Али, что-то тихонько говорил ей на ушко, девушка смущалась, а иногда посмеивалась.

– Да, уважаемая колдунья, хотел у вас спросить, неужели это правда, что когда чёрная кошка перебегает дорогу – плохая примета. Вроде, мы неплохо посидели-погудели?

– Вот что я скажу тебе, Дмитрий, – Мадам сделала серьёзное лицо, – са-мая плохая примета, это когда чёрная кошка разобьёт старинное зеркало пустым ведром.

Мужчины нахмурились, каждый шевелил губами, повторяя то, что сказала Мадам, потом все дружно расхохотались.

– Всё шутишь? А мне рассказали о тебе, как о серьёзной провидице и ворожее.

– Так они пошутили или хотели обмануть тебя, ищи завистников в своём окружении.

– Да вроде нет у меня таковых, – задумался Дмитрий, но махнул рукой, будто отогнал назревшие подозрения, – на деньги, что с нас «сняли» цветов себе купите, вина на похмел.

– Вот, молодец, что ж я вас с пустыми руками отпускаю? – спохватилась Марковна, – Алечка, принеси, пожалуйста, нашим гостям каждому по бутылке нашего вина, да конфет в кулёк Алёшке положи, он сладкое любит, от бабушки гостинец. Слушайте, ребятки, а как же вы поедете? Все в подпитии, давайте, такси вам вызовем, машину потом заберёте.

– Нет, тётка, мы в норме, а за рулём Николаевич поедет, он всегда пьёт мало, так, для вида, поэтому навсегда назначен нашим развозчиком.

Таисия, Мадам и Марковна дождались, пока машина скроется за поворотом и вернулись в дом.

– Вот что значит молодость, – всплеснула руками Марковна, – уже и стол прибрала и пол смахнула. Нельзя, когда гости уходят, полы мести.

Марковна укоризненно покачала головой.

– Это, Марковна, когда с приговорами, то плохо, а когда для чистоты и порядка, наоборот, гостям дорогу в их дома очищаешь.

– Так старые люди в моём детстве говорили, но твоя версия мне больше нравиться, – Марковна зевнула и села в своё любимое кресло, – ух, не для старух такие ночные посиделки, я – жаворонок, рано ложиться, рано вставать, а с вами, на старости лет, совой станешь. А где Таисия?

– По телефону со своим хахалем треплется.

– В такую рань? – удивилась Марковна.

– Урки в это время как раз с работы приходят, – Мадам сконфузилась, как-то грубовато получилось.

– Я давно заметила – недолюбливаешь ты его, поделись, что тебя смущает, – попросила Марковна.

– Не знаю, – пожала плечами Мадам.

– Может, завидуешь? – прищурилась Марковна.

– Вот ещё.

– Ну, ладно, я так спросила, Аля, – Марковна увидела входящую с кружкой чая в руках девушку, – а как тебе Константин, понравился?

– Мужик как мужик, – пожала плечами Аля.

– Так, понятно, значит, в любовной эйфории у нас одна Таисия пребывает.

– Так, чего вы тут мне кости моете? – Таисия, подбоченившись, сердито оглядела всех.

– А ты одна у нас – «кремлёвская мечтательница», – Мадам закурила.

– Чего это?

– Она имеет ввиду, что так когда-то Герберт Уэлсс назвал Ленина, когда встречался с ним, – окунулась в историю Марковна, – теперь это выражение стало определением того, что не все мечты сбываются.

– А что это ты, Мадам, с таким сарказмом к моему приключению относишься? Мы с тобой – одно целое.

– С какого перепуга? – буркнула Мадам, – между нами огромная разница, ты мечтаешь, чтобы убежать от реальности, а я живу в этой реальности, не искушая свой разум пустыми мечтами.

– Какая муха тебя укусила? – Таисия сдвинула брови к переносице, а потом махнула рукой, – у меня хорошее настроение и я не хочу портить его перебранкой, пора нам с тобой научиться сглаживать острые углы и обходить затхлые тупики.

– Иногда об эти острые углы надо лбом ударяться, чтобы в чувство себя привести.

В голосе Мадам были нотки, присутствие которых было знакомо уже даже Але. Переводя взгляд с Таисии на Мадам, она отхлебнула глоток чая и сказала:

– Вижу, начинается буря, пойду-ка я от греха подальше.

Когда шаги Али затихли на втором этаже, Марковна спросила:

– Мадам, говори, какая шлея тебе под хвост попала?

Мадам, будто ждала этого, начала говорить тихо и быстро, голос дрожал:

– Не знаю, девчата, может и, правда, у меня какой-то дар есть. Марковна, ты, милая, выслушай, но не бери близко к сердцу, чёрт знает, что вдруг за странность такая.

– Да говори же, в конце концов! – всплеснула руками Марковна, – чего кота за хвост тянешь?

– Когда я Дмитрия позвала, только он на стол взобрался, перед моими глазами неприятная картина появилась. Увидела я вашего Алёшку связанным по рукам и ногам, глаза полные ужаса, а вокруг него волки ходят.

– Господи, – Марковна перекрестилась, – что за гадости ты рассказываешь?

– Тише, – Таисия прикрикнула на бедную старуху, которой такое не то что представить, слышать было страшно, Марковна полезла в карман за платком.

– А потом картина сменилась, – Мадам не могла смотреть на Марковну, поэтому смотрела в пол, – увидела я Дмитрия, стоял он в парке, снег вокруг чёрный, как весной, возле его ног большой мешок. К нему подошел…, – Мадам подняла глаза на Таисию, – твой Лева.

– Обалдела что ли?! – топнула ногой Таисия, – его-то зачем в свои бредни приписываешь?!

– Я никого не приписываю, – нахмурилась Мадам и снова опустила взгляд в пол, – Дмитрий подтащил к ногам Льва мешок, развязал его, а там – мясо тухлое, всё в червях.

– Фу, – сморщилась Таисия, – чушь какая и мерзость.

Губы Марковны шевелились, Мадам прислушалась – старуха молилась. Но это был ещё не конец рассказа, Мадам перевела дыхание и продолжила:

– Лев ухмыльнулся, взвалил этот мешок на спину и, обернувшись шакалом, убежал. К чему это видение, сама не пойму. Дмитрию я ничего не сказала, чего человека пугать, раз сама не понимаю, что видела.

– А и нечего голову ломать, бред собачий, читаешь всякую хреновину фрейдовскую, вот и бредишь наяву, – махнула рукой Таисия, – Марковна, ты чего это? Мадам, давай таблетки, смотри, она сейчас в обморок хлопнется, нам ещё покойника под новый год не хватало. Так бы оттаскала тебя за волосья, могла бы только мне рассказать, чего старуху пугать?! Чёрт тебя подери со своими фокусами!

Таисия метнулась к шкафчику, в котором у них лежали лекарства, достала две таблетки, налила в стакан воды и, всучив Марковне стакан, чуть ли не силком засунула лекарство в её полураскрытый рот. Несколько минут, Таисия заставляла Марковну пить воду мелкими глотками. Прошло ещё какое-то время, Марковна пришла в себя, голос был тихим, но слова грубыми:

– Вообразила себя великой провидицей, типун тебе с арбуз на язык, охреневшая жрица радужная, ты вообще соображаешь, что говоришь? Какого чёрта вслух такую ахинею нести? Классику надо читать, а не берд сумасшедших параноиков.

– Марковна, да чем же я виновата? – сморщилась Мадам, – говорю, что мне показали.

– Кто показал? За двадцать лет в своей психушке сама чокнулась, вот сейчас и выплыло наружу твоё безумие. Кому ж нормальному в голову такое придёт? – прохрипела Марковна

– Марковна, я понимаю, что напугала тебя, но…

– Да отстань ты, – Марковна расплакалась, – идите спать.

– Ты прекращай мне, – Таисия обняла рыдающую женщину, – мы – одно целое и беды у нас одни на всех, можно конечно и наплевать на всё, что сказала Мадам, но чем чёрт не шутит, пока господь спит. Надо будет Димке твоему позвонить, сюда позвать, так, мол, и так, аккуратненько предупредить. Никто из нас толком не знает, чем он в своём офицерстве занимается.

– Я согласна с Таисией, ты же не знаешь, Марковна, что за командировки у него случаются.

– Бросьте, по гарнизонам с проверками ездит, на призывные пункты, новобранцев проверяет, как он мне рассказывал.

– Может и так, – нахмурилась Таисия, – да кто ж тебе правду скажет? У людей их образ жизни определённый отпечаток на лице оставляет, не простой твой Дмитрий и друзья у него не простые. Ты давай, матушка, тоже спать ложись, на-ка вот ещё таблеточку.

– У меня душа болит, а для неё, родимой, таблеток ещё не придумали, – Марковна всё-таки выпила предложенную Таисией таблетку, – всякого рода трагедии на планете Земля ненасытны и бесконечны. Пусть тех, кого я люблю, они обойдут стороной и сваляться на мою голову, мне уже можно, старая. Вы идите, я тут, в кресле посижу, какой теперь сон?

Таисия укоризненно посмотрела на Мадам, махнула рукой и пошла в свою комнату. Мадам посидела ещё немного, потом подошла к Марковне, через спинку кресла обняла её и, поцеловав в мокрую от слёз щёку, прошептала:

– Прости меня, Марковна.

– Да бог с тобой, девочка, я тебя ни в чём не виню, – Марковна похлопала Мадам по руке, – нельзя винить человека за то, что происходит с ним по велению судьбы и Создателя.

Марковна тупо смотрела в середину включённого телевизионного экрана и вряд ли улавливала смысл меняющихся кадров. С двери потянуло холодом и она, зябко поёжившись, подумала: «надо в постель, Евру не видно, вдруг в открытую дверь на улицу шмыгнула, надо позвать». Поворачивая голову в поисках пульта от телевизора, Марковна скользнула взглядом в зеркало и обомлела – в зеркальном отражении за столом, на своём привычном месте сидела …Павловна. Холод пробежал по позвоночнику Марковны и жаркой волной ударил в левый висок. Чтобы повер-нуться и удостовериться воотчую в правдивости видения в зеркале не могло быть и речи – тело Марковны задеревенело, а что говорить о голосе? Горло перехватило, во рту – будто с самого дикого похмелья, сушь пустынная. Единственное, на что хватило мужества Марковны, так это подумать: « не иначе, за мной пришла, подружка». Фантом Павловны, словно, услышал мысленное предположение Марковны, отрицательно покачал головой, чем привёл последнюю в абсолютную прострацию. И тут, в голове Марковны зазвучал голос покойницы, точь-в-точь как при жизни, с хрипотцой и свистом: «проведать вас пришла, соскучилась и предупредить, всё, что скоро произойдёт, не изменишь, всё записано в судьбах многих людей. Где я, там хорошо, но тебе ещё рано, не заслужила билет в мою сторону, Мадам передай, пусть не забрасывает своё учение, раз раньше времени не хватало, оно может и к лучшему, теперь мозги созрели, значит, многое получится в жизнь притворить. Таисии скажи, я приказываю ей чёрные очки на людях носить и не снимать без особой надобности. Аля пусть ответы на свои вопросы в воде ищет, там они. А ты на билет зарабатывай и помни, что не убивает человека в жизни, даёт ему шанс окрепнуть перед дальней дорогой».

Неподвижные веки Марковны по чьему-то приказу дёрнулись – она моргнула и, поняв, что только на это движение способно её тело, тут же открыла глаза. Никакого отражения в зеркале не было, да и за столом естественно. Несколько минут Марковна приходила в себя, и только потом способность соображать адекватно вернулась к ней. «Вот так дела! Голову дам на отсечение – всё так и было. Кто бы рассказал что-то подобное – на смех бы подняла, впрочем, только что с Мадам это и сделала. Просто верить не хочется в то, что она говорит, вот защитная реакция и последовала. Значит, есть-таки что-то потустороннее, вот и видение Павловны – этому подтверждение, даже про Алю знает и даже то, что эта девочка что-то ищет, вот только что? В воде, передам, что Павловна сказала, пусть сама разбирается. Как проснуться все, соберёмся за столом, всё им расскажу, пусть как хотят, так и думают, хоть и пальцем у виска крутят. Павловна дала понять, что наша компания из четырёх человек – самое то, что надо. Не правы в этот раз китайские мудрецы: «шагает тот быстрее, кто идёт один».

– Еврушка, где ты была? – Марковна погладила кошку, запрыгнувшую ей на колени, – не зря говорят, что кошки призраков видят, только «ушла» Павловна, ты и появилась. Слушай, только сейчас до меня и дошло, Таисия перед самым ужином это зеркало сюда притащила, я ещё спросила её «чего такую тяжесть таскаешь?». Она плечами пожала и отмахнулась:

«а бог его знает, на Рождество гадают, может, мы с девками подопьём да за карты возьмёмся». Так и не взялись, Дмитрий приехал, а всё одно пригодилось. И где его Димка нашёл, старинное, рама красивая?

Марковна, держа кошку на руках, подошла к зеркалу, провела по нему рукой, вглядываясь в своё отражение, постояла недолго. Вздохнула и, погружённая в смутные мысли, ушла в свою спальню.

Когда все собрались за столом и Марковна подробно рассказала своё видение, её невероятный рассказ выслушали молча. Первая откликнулась Мадам:

– Ты, Марковна, на своём опыте убедилась – я из ума не выжила.

– И ты меня прости, девочка, что «полкана» на тебя спустила.

– Нет ничего достовернее, чем сама достоверность, – глубокомысленно изрекла Аля, а потом, по обыкновению, захлопала в ладоши, – вот и славно, а то я от любопытства в постели часами ворочаюсь, когда вы меня спать отсылаете, а сами тут шушукаетесь. Подслушивать привычки не имею, да и воспитание не позволяет.

– А чего это ты, вертихвостка, в воде ищешь?

Таисия ехидно прищурилась, признание Али в собственном любопытстве ей не понравилось, она вообще относилась к этой девице прохладно. Аля вызывающе посмотрела на Таисию, Марковна и Мадам даже переглянулись, ожидая развязки этого поединка.

– Как найду клад в бермудском треугольнике, поделюсь, а вы про очки не забывайте, мне по барабану жгучий взгляд ваших гляделок.

– Ах, ты, пигалица профурсеточная! – всплеснула руками Таисия, – ишь ты, «гляделок», пригрели, девчата, на своей груди хамку.

– Да перестаньте вы, – с досадой в голосе сказала Мадам и подвела черту, – вот и доигрались мы, повальным сумасшествием это не назовёшь, надо теперь осторожней и внимательней к себе относиться, лишнего не болтать, но и друг от друга не утаивать, если что видеть или слышать будем, всё нам пригодиться. Зерно от плевел мы, взрослые люди, всегда отличить сумеем. Давайте-ка выпьем, а то на воспалённую голову трезвость мыслей не ложиться.

Едва подняли наполненные бокалы, как Марковна, прислушавшись, сказала:

– Кто-то подъехал, кого нелёгкая принесла?

– Вы сидите, нечего всем к дверям бежать, как при пожаре, вдруг, это мой Лёвушка приехал, хотя сегодня мы не договаривались.

Таисия, идя по дорожке к калитке, узнала машину буфетчицы. Визитерша не выходила, но двигатель был выключен. «Чего опять припёрлась, не сидится ей, корова старая, ты-то мне под горячую руку и нужна, только вякни опять про свою тоску-печаль, я тебе расскажу о настоящем людском горе» подумала Таисия, дёрнув ручку двери. Распахнув дверь пассажирского сидения, она села и, подняв удивлённо брови, спросила:

– Чем обязаны?

Альбина вздрогнула и, глядя сквозь лобовое стекло, тихо сказала:

– Спасибо, что прочувствовали моё состояние и вышли сами, спасибо вам.

Таисия опешила – такой горькой тоски в дрожащем человеческом голосе она не слышала очень давно. «Ба, да на ней сегодня и грамма штука-турки нет!? Кончилась, что ли?» удивилась Таисия.

– Я привезла деньги, 666 тысяч, как вы сказали, – Альбина протянула Таисии сумку, которую прижимала к груди.

– Надеюсь, пересчитывать не надо?

Таисия сама завидовала своему хладнокровию и будто слушала свой спокойный голос со стороны. «Чёрт, чёрт, чёрт, блин, блин, блин, Алля бессмилля, только чего-то она не радостная?»

– Если есть желание, можете рассказать подробности. Думаю, наши дорожки больше не пересекутся.

– Вы правильно думаете, на этом всё.

Альбина молчала несколько минут, Таисия терпеливо ждала, помня совет Павловны «человека не надо подгонять, расскажет всё сам, если захочет». Альбина хотела.

– Как вы и сказали, теперь он навеки мой, не изменит, не предаст, захочу – проведаю, захочу- забуду.

Альбина разрыдалась, по-настоящему, по-бабски, искренне. Таисия почувствовала волну противного холодка по спине, но высказать своё предположение вслух не решилась. Альбина не стала долго мучить её.

– Утонул он там, на отдыхе, решил дайвером заделаться, что-то на дне случилось, вчера захоронили в закрытом гробу, я через третьих лиц помогала, у него одна бабка старенькая, ей бы не под силу было всё оформить. Уж как убивалась у гроба его девка, с которой он ездил, и за себя и за меня. Сами понимаете, мне там показаться невозможно было, я только сегодня на кладбище съездила, завтрак, как положено, отвезла. Сегодня кроме меня на его свежей могилке никого не было, будто мои ангелы дали мне возможность выплакать те слёзы, что я накопила за время, когда узнала о его гибели. Простила я и девку-разлучницу и его самого простила, вот только себя простить не могу, что к вам пришла. Скажите честно, умоляю вас, из-за моей глупости ничего с моей семьёй не случиться?

В голосе Альбины было столько страха, что Таисии стало искренне жаль несчастную женщину. Какой-то зверёк своей мохнатой лапкой сжал её сердце «вот чертовщина какая, что за чудовищные совпадения? Жаль пацана, хотя, кто знает, чем он перед Аллахом провинился?».

– Помните, вы приезжали в очках?

– Да, конечно, – кивнула головой Альбина.

– Отдайте их мне, в них слишком много негатива скопилось, пока вы в них за своим «Ромео» следили.

Альбина достала из бардачка стильный футляр и протянула его Таи-сии.

– Вы не ответили на мой вопрос по поводу семьи, – не выпуская футляр из рук, Альбина с тревогой смотрела на неё.

– Вы просили присушить парня по принципу « если не со мной, так не достанься никому». С вами ему быть нельзя было, вот духи и притворили в жизнь вторую часть вашего заказа. Рано или поздно, останься он при вас, ваша связь вылезла бы наружу и сердце вашего мужа не выдержало бы.

– Вы и про сердце знаете? – Альбина выпустила футляр из рук.

– Пошла бы наперекос судьба ваших детей, цепная реакция этого изменения вообще непредсказуема. Всё в этом мире взаимосвязано и наши необдуманные поступки могут навредить не только вашей карме, но и сотням, пожалуй, тысячам людей.

– О, господи, – Альбина положила руки на руль и уткнулась в них лицом, – какая же я дура, господи, прости меня. Какие черти привели меня в ваш дом? Как мне искупить всё это, мне страшно!

– Вы уже откупились, – Таисия хлопнула по сумке рукой, – радужная жрица принесёт подношения, в церковь идите, грехи свои благотворительностью искупайте. Прощайте.

Таисия вышла из машины и, не оборачиваясь, зашла во двор дома.

Только поднимаясь на крыльцо, услышала шум отъезжающей машины «жаль, не подоить нам больше эту гулящую лошицу. Ну, хоть доброе дело сделали, поставили, благодаря совпадениям, распутную бабу на путь ис-правления»

Таисия потрясла сумкой в воздухе, Марковна и Мадам переглянулись.

– Да – да, девочки, вы угадали.

Таисия больше нечего не сказала, пошла в комнату с зеркалом и через минуту вернулась в гостиную.

– Погиб её парнишка, утонул в море, вчера похоронили.

Марковна ахнула, Мадам нахмурилась.

– Весь мир не пережалеешь, давайте помянем, Мадам, ты помнишь, как его звали?

– Кирилл, – ответила Мадам, – прими, господи, душу новопреставленного раба твоего.

Помолчали минуту.

– Это становиться нехорошей традицией, вас это не пугает? – Мадам оглядела всех.

– Совпадения, не бери в голову, – махнула рукой Таисия.

– А если нет? – посмотрела на неё Мадам.

– Абсолютно.

– Давайте-ка, на стол всё, что со вчерашнего осталось, если мало, яичницу с беконом поджарьте, быстро и сытно, за столом и покумекаем.

От рождественского пиршества осталось довольно прилично, но яичницу всё-таки поджарили, быстро накрыли на стол, выпили по рюмочке, помянув Кирилла. Аля, надо отдать должное её терпению или просто боязни, что её не посвятят в великую тайну, помалкивала.

– Неужели мы вместе, чтобы творить злые дела? – Мадам задала себе вопрос вслух.

– Не дури, так распорядилась его судьба, – подняв вверх палец, сказала Таисия.

– Хорошо, если так, – покачала головой Мадам.

– Да что вы, – замахала руками Аля, – вы замечательны! Я, конечно, не понимаю, почему вы такие смурные.

– А и не надо тебе в наших делах копаться, меньше знаешь, лучше спишь, – улыбнулась Марковна.

– Но ведь вы такие дела делаете! Вот я – пример, вы помогли мне из такого болота вылезти, если бы вы знали, что из себя представляет тот, кого я любила! Бр-р! А Максим! Он будто переродился.

– Ты, девочка, не путай божий дар с яичницей, – покачала головой Мадам, – я не буду рассказывать тебе свою кухню, вера движет человеком и плохо, когда он верит во всякие бредни, когда должен верить только в себя и в силу бога.

– Молодец, у меня есть тост, – Марковна решила сменить тему разговора, – никогда не думала, что на душе будет так спокойно и хорошо, когда четыре бабы под одной крышей и каждая со своей дыркой в голове. Во истину говорят – господни пути неисповедимы, ему видней, кто и с кем себя реализовать сможет по жизни, давайте, яичница остывает, а я люблю шипящую. Самое страшное неверие – это неверие в самого себя, вера во что-либо, ничто без веры в самого себя.

Выпили, закусили, немного поболтали на отвлечённые темы, но основная так и крутилась в головах собравшихся. Естественно, она должна была найти выход наружу и нашла. Горячо принялись обсуждать и прогнозировать, к чему могут привезти их «забавы», как объяснить и понять образ их жизни, что хорошо, что нет, от добра они выступают или зло взя-ло их в оборот.

– Слушайте меня, хоть не ответ, но может стать подсказкой. Мы живём в том времени и в том обществе, когда рождение и смерть поставлены на конвейерный поток нашим сознанием. Энштейн бы так охарактеризовал наше в целом поведение – относительное добро побеждает относительное зло. Так давайте выпьем за то, чтобы подольше продержаться в этом относительном равновесии, ведь как богу, так и нам интересно, чем всё закончиться.

– За долголетие! – в один голос сказали все четверо.

Навели порядок в доме, Марковна бурчала, что по телевизору одну лабуду показывают. Согрели чай, собрались в гостиной, в атмосфере дома чувствовалась какая-то напряжённость.