Читать книгу Симбиоз - Роксана Форрадаре - Страница 10

Потолок впервые не пестрил радужными мушками и кругами, которые непременно плавали перед моими глазами последние дни. Я с легкостью дотянулась до оставленной у подножия кровати бутылки. Не испугалась даже Аббадона, восседавшего рядом с ней на полу. В таком положении он казался меньше, а потому безопаснее, и уж точно человечнее, чем паря в воздухе вверх ногами. Франциско не было.

Как себя вести? Разговаривать с демоном или игнорировать его присутствие? Я с опаской обошла его и открыла дверь в прохладный коридор. Угловая кухня с барной стойкой была соединена с гостиной, других спален и комнат в квартире не оказалось. Повсюду лежала пыль. Холодильник пустовал, лишь два зеленых сморщенных яблока с надеждой выглядывали с нижней полки. Есть не хотелось, но я заставила себя сгрызть одно.

Входная стальная дверь была заперта на ключ. Франциско не удосужился оставить даже записки, как мне выйти или чего ждать. Погоняв от скуки пыль на столешницах, я вернулась в свою бежевую коробку. Аббадон будто и не шевелился, пока меня не было.

– Слушай, мы ведь можем общаться? – устроившись на краю кровати, осторожно обратилась к нему я.

– Ты желаешь получить силу? – прошелестело из-под слоя индиговой кожи, где должен был находиться рот.

– Нет, нет… – я поспешно замотала головой. – Вряд ли мне понадобится… я не собираюсь использовать твои способности.

– Нас призывают больше тысячи лет. Не было еще человека, который отказался бы от нашей силы.

– Да, наверное. Разное случается, и, возможно, когда-нибудь мне тоже потребуется твоя помощь. Однако я постараюсь оттянуть момент.

Алые глаза демона чуть сощурились. Он ничего не ответил, и минут пятнадцать мы сидели в полной тишине. Затем я предприняла вторую попытку.

– Просто… если так вышло… ты не в восторге, я, честно признаться, тоже. Но вчера, когда Манту и Франциско разговаривали, мне показалось, что это время… необязательно должно быть потерянным.

– Не сравнивай меня с двухуровневым болваном Мантрэссапой. Лишь низшие способны на подобную глупость: привязаться к человеческому существу, чья жизнь – миг.

– Я и не прошу, чтобы ты… нет, просто давай смиримся друг с другом и не будем ненавидеть.

Аббадон негодующе тряхнул огромной головой. Мол, много чести. Разве стоит ненависти грязь под когтем? Поразмыслив, я приняла его жест за согласие.

– Хорошо. Ты ведь все узнал про меня: прошлое, будущее, настоящее…

– И твои мысли для меня – открытая книга, – закончил он. Ровно теми же словами, что вертелись у меня на языке. – Прямой взгляд обнажает душу. Ты хочешь спросить о женщине. Колени у нее чуть искривлены, брови густые и ровные, она часто хмурится и часто улыбается, – я в ужасе захлопнула глаза, сраженная столь детальным описанием и тем, как легко Аббадон проник в мои воспоминания о маме. – Да, так ты укрылась, но слишком поздно. Ты уже готова требовать, хотя минуту назад твердила об обратном. Я не прочь поделиться с тобой силой, ведь она сократит твою и без того недолгую жизнь, однако демоны не воскрешают погибших. Для них уготован другой мир, над которым мы не имеем власти.

– Я не собиралась…

– Маленькая лгунья, – он странно закашлялся, и я догадалась спустя секунду, что это был смех. – Теперь тебе любопытно, как сильно и почему сокращается человеческая жизнь при использовании демонических способностей, – чтобы посмотреть на его физиономию во время приступа язвительного веселья – она, впрочем, нисколько не изменилась – я ненадолго открыла глаза. – К твоему счастью и моей горечи, сокращается она лишь слегка. У людей, участвующих в симбиозе, значительно повышается регенерация, и она сглаживает этот побочный эффект, однако та же трансформация серьезно изнуряет ваш хрупкий организм и истончает сердечную мышцу. Несколько раз подряд или даже каждый день в течение месяца – и мы с тобой распрощаемся. Да, ты такая же, как остальные. Тебе тоже нужна власть, ты тоже жаждешь контролировать свою и чужие судьбы.

Я сидела, зажмурившись. Было ужасно осознавать, что он видит даже самое потаенное, самое неприглядное: злость, страх, зависть… тьма будто бы сразу заполонила разум, проникла в каждую мысль. Отец всегда сильнее любил Рене. Нари до конца дней будет видеть во мне симбионта – угрозу для остальных и для него самого. Сев за руль, я обязательно не справлюсь с управлением…

– Ладно. Думай, как тебе угодно.

В бесконечном потоке сумбурных мыслей сразу воцарился покой. Почему это должно меня волновать? Разве имеет смысл притворяться перед тем, от кого не отделаться до самой смерти? Пусть узнает мои худшие черты и постыдные желания, пусть презирает и насмехается. В конце концов, здесь он – всего лишь моя тень, которую никто и никогда не увидит.

Я подняла с пола сумку и вытащила телефон. Как и ожидалось, он был разряжен. Если прошло три дня, а Франциско говорил именно о трех, я пропустила всего лишь один экзамен. Не слишком критично, хотя и неприятно. Кровавые глаза с многослойной радужкой вновь впились в мои, но на сей раз Аббадон не стал озвучивать, что еще обнаружил в моей голове. Сказал только:

– Попроси, и ты легко выйдешь на улицу. Сломаешь стену, пройдешь насквозь – как захочешь.

– Придется тебе голодать, – я принялась возиться с неуступчивым замком входной двери, для начала вставив в него кухонный нож.

– Мы не питаемся кровью. Мы ее накапливаем.

– Зачем?

– С ее помощью мы перемещаемся в другие миры. Она – валюта, и именно ты заплатила, чтобы призвать меня сюда.

Я с разочарованием отложила свой инструмент: ничего толкового так и не вышло. Не учили меня взламывать замки. Аббадон висел под потолком в коридоре, на редкость довольный и словоохотливый. Он уже давно распознал в моих глазах желание выбраться из чужой квартиры и теперь смиренно ожидал, когда к нему обратятся за помощью.

С тяжелым вздохом я вернулась на кухню, чтобы сжевать второе яблоко. Только полезла в холодильник, как вдруг замок в прихожей звучно щелкнул, открываясь, и в помещение ворвалось сразу несколько спорящих голосов.

– Ты поступил безответственно, Франциско, – первым передо мной очутился мужчина с седыми прорезями в волосах. Он был худ, его лицо покрывали морщины. Поймав его печальный взгляд, я смутилась и сделала робкий шаг назад. – Добрый день, Андреа.

– Здравствуйте…

На его лбу переливались капельки пота: летнее солнце Далласа не щадило никого, – однако он все равно был в длинном рукаве. Судя по отсутствию реакции на пролетевшего мимо Аббадона, его мужчина не видел. Франциско появился в гостиной вторым, а за ним зашла фигуристая блондинка с пухлыми губами, обведенными ярко-розовой помадой. В ней я моментально опознала девушку с фотографии, которую мне на озере чуть больше месяца назад показывал дядя Джек.

– Я не виноват, что Риверс взял ее с собой, – возразил Франциско. – Это он подверг ее опасности!

– Нет, не он. Ты. Ты обязан был предусмотреть любой вариант развития событий, – сурово отрезал мужчина с сединой. – Ты знал, что Мерилин выследила тебя, знал, что она доложит непосредственному руководителю, и знал, что Андреа в этот день была с ним. Ты не мог исключать возможность ее появления вместе с агентами ФБР. В конце концов, я не зря просил тебя не завязывать длительные контакты с простыми людьми. Как ты еще не уяснил, что мы не имеем права вовлекать их в свои проблемы!

– Бенедикт, он сделал это ради нас, – подала бархатный голос его белокурая компаньонка. – Материалы уничтожены, Франциско облегчил нам жизнь как минимум на ближайший год.

– Да, но он искалечил девочке жизнь. Теперь и ФБР владеет информацией, что она – симбионт, и Питер. Ее не оставят в покое.

Я еле слышно кашлянула. Не пытаясь обратить на себя внимание, просто в горле стало чересчур сухо, однако все, как назло, решили на меня посмотреть. Седовласый Бенедикт – с пресловутым состраданием, пышногрудая блондинка – с доброжелательным любопытством. Только Франциско не повернул головы.

– Я позабочусь о ней, – твердо сказал он.

– Нет, – мужчина явно был раздосадован его поведением. – Мы покидаем Даллас, ты – тем более. Я запретил тебе влезать в драки с приспешниками Питера, запретил искать встречи с Габриэлем. Он мог убить тебя.

– Не мог.

– Франциско! – Бенедикт повысил голос. – Достаточно перечить мне. Ты и без того нарушил кучу правил: едва не потерял камень, подпустил к себе агентов ФБР, привел человека на поле боя и напоследок сделал его симбионтом, – я хотела вступиться за него, ведь никто меня не приводил, однако мужчина говорил с таким выражением, что вмешаться не представлялось возможным. – И сегодня, наконец, ты сделаешь по-моему. Николь проводит Андреа домой и проинструктирует ее.

Услыхав слово «дом», я несказанно обрадовалась. Подхватила сумку, брошенную на диване, бочком проследовала за блондинкой в коридор и лишь у самого выхода остановилась. Обеспокоенно оглянулась на Франциско. Он выпрямился, вынул руки из карманов – по одной его позе можно было с уверенностью заявить, что их спор с Бенедиктом ожидает красочное продолжение. Я так и не решилась окликнуть его, чтобы попрощаться.

Возле последней двери, ведущей в подъезд, нас встретил непоколебимый Манту. Николь обогнула его, хотя места в узкой прихожей было очень мало. Этот ее маневр позволил мне предположить, что она видела демона Франциско, иначе просто прошла бы вперед, насквозь. Подражая ей, я прижалась к стене, хотя никак не смогла бы столкнуться с его гигантской крылатой фигурой. И, поборов сомнения, выдавила:

– Пока, Манту.

Поначалу демон не среагировал. Его несуразное безглазое лицо было обращено в сторону кухни, где находился связанный с ним симбионт. Ничуть не расстроившись, я перешагнула порог. Может, им не были свойственны традиционные человеческие ритуалы вроде приветствия и прощания, а может, он с кем-то переговаривался телепатически или вообще спал – как их разобрать? Однако на лестнице меня все же настиг его запоздалый бесстрастный ответ:

– До встречи, Андреа.

На улице стоял гул: машины с визгом били по тормозам, шумели девичьи компании у витрин магазинов, громко переговаривались между собой работяги, выползшие из офисов на обед. Николь часто оборачивалась на меня и ободряюще улыбалась.

– Бледная ты, дорогуша. Ела? Сейчас тебе нужно хорошо питаться, восполнять гемоглобин. Ты только не волнуйся, Бенедикт немножко перегнул, потому что очень сильно за всех переживает. Слушай внимательно. Федералы поставят тебя на учет, но в этом нет ничего страшного. Главное, бумагу с согласием на безвозмездную помощь исследовательскому центру не подписывай: замучают всякими процедурами. Хорошо хоть не принуждают больше, несколько лет назад анализы в обязательном порядке ежемесячно собирали. Так вот, недели две проверять будут очень тщательно: приставят к тебе сотрудника, который будет таскаться за тобой от дома до самой работы… или ты еще учишься? В общем, он за тобой будет присматривать, куда бы ты ни пошла. Следить, чтобы не пользовалась симбиотическими способностями. Затем режим чуть ослабят, вздохнешь спокойно. Да, придется являться по первому их требованию, раз в полгода проходить всякие глупые тесты на устойчивость психики, но это все мелочи, привыкнешь.

Я безмолвно кивала, стараясь не пропустить ни слова. Аббадон плыл по воздуху по моим следам, безучастный к кипящему вокруг городу.

– Да, она симбионт, – ответил он, когда я выразительно моргнула через плечо. – Четче. Что ты хочешь знать?

Оказалось, мысленно сформулировать вопрос куда сложнее, чем задать его вслух. Я нахмурилась и даже, наверное, покраснела лицом.

– Она услышит и увидит меня, как только ты позволишь ей себя коснуться.

– Садись, – Николь открыла передо мной дверь автомобиля. – Где ты живешь?

Назвав адрес, я обеспокоенно выглянула в окно. Аббадон не мог уместиться в салоне. Получается, ему предстояло лететь за нами по дороге? Мне сделалось неприятно, что по моей вине он терпит неудобства, пусть даже незначительные, и я уже собиралась задать вопрос Николь, чтобы выяснить, как обычно происходит подобное передвижение у демонов, но прозвучавший откуда-то сверху голос заставил меня промолчать.

– Чудная ты девочка, Андреа.

Впервые Аббадон назвал меня по имени.

Николь устроилась за рулем, включила кондиционер и расстегнула очередную пуговицу на своей блузке. Еще одна, и ее можно было попросту снимать, так как она уже ничего не скрывала. Я ее не винила: духота стояла изнуряющая, а рукав, как и Бенедикт, Николь носила длинный. Скрывала подношения демону. Мне сложно было представить ее, холеную, благоухающую и утонченную, в жутких шрамах. Наверняка ведь она использовала способности не так безалаберно, как Франциско, и на ее теле их было гораздо меньше.

– Пекло, – будто прочитав мои мысли, блондинка все же не вытерпела и закатала рукава. Я вздрогнула. Если шрамов и было меньше, то совсем на чуть-чуть. – На чем мы остановились? Точно, Питер… раз Габриэль видел тебя, встречи с ним или с кем-то из его помощников не избежать. Их тоже ни в коем случае не бойся, дорогуша. Вредить симбионтам против их принципов. Поуговаривают, понарассказывают страшилок, да и уберутся восвояси.

– Объясните же, кто такой Питер? Я постоянно слышу его имя, но не понимаю… и в чем он собирается меня убеждать?

– Франциско не говорил тебе? – округлила глаза Николь. – Некоторые факты, он, конечно, обязательно скрыл бы, но неужели совсем ничего не рассказывал? Это нужно знать. Питер – очень опасный симбионт, именно он развязал войну с людьми десять лет назад. «Слеза Преисподней» тогда попала в его руки, и он принялся неистово выискивать перспективных, чтобы затем под разными предлогами заставить их коснуться камня.

– Перспективных?

– Людей, склонных к образованию симбиоза. Демоны различают таковых по определенной ауре – она выглядит, как полупрозрачный дымок вокруг головы, и бывает зеленой, синей и фиолетовой. Зеленая аура означает, что человек, даже дотронувшись до камня, не сможет видеть существ из Инкхигхаима. Синяя – что он увидит, но не подойдет для симбиоза. Фиолетовой же аурой обладает тот, кто способен призвать демона и установить с ним связь. Питер надеялся постепенно перебить всех бесперспективных и заселить планету симбионтами – выносливыми, невосприимчивыми к земным инфекциям, способными жить дольше ста лет.

– Но их же… в смысле, нас же очень мало, разве нет? Он что, собирался оставить в живых каких-нибудь пятьдесят тысяч человек из семи миллиардов?

– Именно так. Симбиоз передается по наследству. В паре симбионтов со стопроцентной вероятностью родится симбионт – наша численность постепенно выросла бы. В этом и заключалась его идеология: отбор и преумножение лучших генов.

– Кто согласится с такой идеологией? – поморщилась я, поглядывая в окно. Аббадона не было видно ни сзади, ни спереди. – У всех же есть друзья и родственники, которые, возможно, являются бесперспективными.

– Тогда соглашались многие. О симбионтах было мало известно, нас отлавливали, насильно удерживали в закрытых медицинских центрах в изоляции, а в случае агрессии вкатывали столько снотворного, что обычный человек погиб бы. Однако мы выживали и тем самым провоцировали правительство на еще более жесткие меры, ведь они не понимали, с чем столкнулись и как предупредить исходящую от нас угрозу. Итак, камень попал к Питеру, и он самозабвенно принялся обращать перспективных в симбионтов. Его поддерживали по меньшей мере из страха стать подопытной крысой, и по большей – потому что попросту поддавались его убеждениям. Убеждениям, что симбионты обязаны господствовать над обычными людьми. Пополнив ряды союзников, Питер перестал скрываться от федералов, что вынужден был делать ранее в связи с их огромным численным превосходством, и начал оказывать им ожесточенное сопротивление. Все это впоследствии переросло в кровавую бойню.

– Как же вышло, что никто до сих пор не знает про существование симбионтов? Если действительно была война…

– Президент не мог допустить распространения информации о разбушевавшихся «одержимых», и ее скрывали под видом терактов и вооруженных столкновений с преступными группировками. Тебе, вероятно, было еще мало лет, но наверняка ты помнишь, как вам запрещали выходить из дома, как отменяли учебу и закрывали торговые центры…

– Ты сказала, десять лет назад? – холодея, оборвала ее я.

– Да. Ту войну Питер проиграл. Основных причин, приведших его к поражению, было две: во-первых, и самое главное, у него украли «слезу Преисподней». Украл Бенедикт, чтобы не позволить ему и дальше вовлекать в свои сражения перспективных людей, живущих обычной жизнью, таких как ты, как я, как Франциско… никто из нас этого не хотел. Во-вторых, одним из симбионтов, которого таковым сделал именно Питер, оказался офицер секретной службы США. Разумеется, он отказался помогать. Более того, он передал в штаб всю информацию, которой только располагал: о камне, о специфике симбиозе и его слабых местах. На основе его данных были изобретены околиозные маски, построена особая тюрьма и выработана тактика, как бороться с подобными нам.

Я слушала вполуха. Что-то похожее рассказывал вчера и Франциско, и сейчас мне гораздо важнее было выяснить у Николь другое.

– В семье бесперспективных может родиться симбионт?

– Вероятность ничтожна.

– То есть, если я… значит, мама или папа?..

– Да, дорогуша, – кивнула блондинка, сворачивая с большого шоссе на знакомую улочку. Скоро должен был показаться злосчастный супермаркет с голубой вывеской. – В редких случаях у двоих, обладающих синей аурой, рождается ребенок с фиолетовой. Лучше уточнить у Бена, он занимался сбором статистики…

Перед своей смертью мама редко бывала дома и вела себя довольно странно. Она могла замереть посреди комнаты, устремив стеклянный взгляд в стену, затем резко начать говорить что-то бессмысленное, суетиться и психовать, а в один день вдруг вообще собрала вещи и заявила, что должна уехать. Отец пытался задержать ее, но она была непреклонна. Рене плакала, я лезла с вопросами – нас закрыли в комнате, откуда мы все равно продолжали слышать родительскую ссору. Мама не сообщила, когда вернется и куда направляется. Я видела слезы на ее лице, когда она зашла, присела на корточки и поочередно прижала нас с сестрой к груди. На ней был колючий шерстяной свитер, от которого у меня всегда чесались глаза. Кажется, она не сказала ни слова, или же я просто забыла. В памяти остались лишь крепкие объятия.

Через месяц после ее ухода нам доставили ее разбитую машину. Десять лет назад.

– … я почти сразу сбежала, когда пришла в себя после призыва Аластора. Молодая была, пугливая, да и в Питере с первого взгляда заметила нечто… безумное, наверное.

– Извини, задумалась. Он заставил тебя дотронуться до камня?

– Да. Его стараниями число симбионтов в штатах выросло раз в десять.

– А Франциско?

Под механический голос навигатора, уведомляющего, что мы добрались до места назначения, Николь выпустила из рук руль и с удобством откинулась на спинку кресла.

– Его сделал симбионтом тоже Питер. За это его особенно ненавидит Бен: перемещение демона из Инкхигхаима стоит человеку неимоверных затрат энергии и крови. Детям, возраст которых меньше четырнадцати, симбиоз грозит гибелью: они попросту не справляются с нагрузкой на организм. То же относится и к старикам, и к серьезно больным людям. Когда началась война, Франциско исполнилось двенадцать лет – вряд ли кому-то еще удавалось пережить призыв демона в столь юном возрасте.

– Почему он просто не сделал симбионтом его перспективного родителя? – растерялась я. – Зачем Питеру понадобился ребенок? Его ведь даже нельзя было привлечь к сражению.

– Отчего же… – блондинка с сомнением прикусила розовую губу. – Можно, еще как можно. Не уверена, что именно я должна тебе это говорить. Только ради полноты картины… Питер является отцом Франциско.

Я подавилась воздухом и тотчас отвернулась к окну, чтобы скрыть от Николь свое изумление. Там, за окном, брела по дорожке вдоль дома наша соседка по подъезду, миссис Гунтер. Она слегка прихрамывала: наверное, ее снова беспокоило бедро. Вскоре она тоже разглядела меня в чужой машине и прощебетала что-то доброжелательное и невнятное. Я улыбнулась с натяжкой.

– Иди, Андреа, – засуетилась Николь, спешно опуская рукава. Любопытная миссис Гунтер теперь смотрела и на нее.

Я послушно выбралась на улицу. Аббадон невозмутимо восседал на крыше автомобиля, точно каждый день рассекал по городу в таком положении. Дневной свет делал его алые глаза блеклыми, и теперь они не казались жуткими, как прежде. К моему удивлению, Николь вышла следом.

– Была рада познакомиться, – она протянула мне ладонь.

Я пожала ее и тут же отпустила. За плечом блондинки появилась высокая лохматая фигура. Демон был покрыт бурой шерстью, его скуловые кости прорезались сквозь кожу и росли вверх, похожие на причудливые рога. Ошивающаяся рядом соседка не позволила мне рассмотреть его получше: глупо бы получилось, если бы она обнаружила, как я с трепетом глазею на пустое место, – поэтому я равнодушно отвернулась. Николь одобрительно кивнула, поощряя мое самообладание, и шмыгнула обратно в машину.

– Как дела, Андреа? Как Рене?

Миссис Гунтер любила изо дня в день слушать ничем друг от друга не отличающиеся, как близняшки Дэйзи и Анна в схожих нарядах, истории про нашу с сестрой учебу. Ее совершенно искренне интересовали ответы на дежурные, с моей точки зрения, вопросы, и сейчас я принялась терпеливо рассказывать ей одну из самых старых таких историй, зная, что она все равно не заметит очевидного повторения. Затем слово взяла сама миссис Гунтер, и пока она говорила, к ней неожиданно приблизился Аббадон. Приблизился почти вплотную и наклонил голову, будто принюхиваясь. Рядом с ним немолодая женщина казалась беззащитной и еще более чахлой, чем обычно.

– Что ты?..

Голос мой вмиг подскочил на две октавы – я испугалась, что он попытается сожрать ее или предпринять нечто иное, свое, демоническое, и не менее страшное.

– А? – удивилась соседка, оборвав свое повествование о том, как у нее на окне свили гнездо сороки.

– Нет, я не вам, просто…

Демон на меня не смотрел и реагировать на мои мысленные призывы не собирался. Я положила дрожащую руку на плечо миссис Гунтер.

– Пойду… тороплюсь. Хорошего вам дня.

Сердце стучало как барабан – я зашла в дом и взлетела по лестнице на второй этаж. Спешно обернулась, надеясь увидеть за своей спиной Аббадона, однако он явился следом лишь через несколько долгих секунд.

– Какого черта ты там делал?!

– Глупая, никчемная раса, – сухо произнес он. – Мы не можем воздействовать на других живых существ, кроме своих симбионтов, – мальчишка Мантрэссапы говорил тебе об этом много раз. Надеюсь, твоя память способна хранить информацию дольше суток, потому что тебе предстоит надолго запомнить, что выражение «черт» в моем присутствии – грубейшее оскорбление и проявление крайней степени невежества, и что, если я услышу его вновь, я вырву твое крохотное сердце из груди, пожертвовав своим бессмертием.

От испуга я отшатнулась назад, но на удивление быстро успокоилась. Впереди была встреча с отцом, а он сейчас казался мне гораздо страшнее Аббадона. Как с ним объясняться? Что ему сказал Нари и сказал ли вообще?

– Я не знала, что какие-то слова под запретом. Если есть еще, выкладывай список прямо сейчас.

Аббадон издал шипящий отрывистый звук, будто вздохнул, но воздух не нашел места, куда ему пройти, и застрял в его глотке.

– Жаль, мне не досталась та прелестная женщина с крохотным жизненным остатком.

– А могла? Миссис Гунтер – перспективная? И почему «с крохотным», она еще не совсем старая.

– Ты можешь одолжить мое зрение и посмотреть на ее морфогенетическое поле своими глазами.

– Нет уж, – я с трудом подцепила влажной рукой ключ. – Как торгаш, честное слово… не нужны мне твои способности.

– Очередная ложь. Ты уже долго размышляешь, как бы выяснить, являются ли перспективными твои отец и сестра.

– Думать и делать не одно и то же. Мысли часто так и остаются лишь нереализованными мыслями.

Мне никак не хватало смелости вогнать ключ в замочную скважину. Я отступила от двери и принялась наматывать перед ней круги. Может, сперва связаться с Нари? Обсудить с ним, что следует говорить, а чего не следует. Хотя как с ним свяжешься, если телефон разряжен…

Аббадон с минуту скучающе наблюдал за моими терзаниями, затем без приглашения скользнул сквозь стену. Я лихорадочно дернулась, словно могла его задержать: пусть он хоть сто раз не имел права дотрагиваться до живых существ, мне не хотелось оставлять его наедине с родными. В подъезде сделалось оглушающе тихо. Я пригладила волосы, ощущая, как растут внутри пустота и растерянность, и последовала за демоном.