Читать книгу Девчонки, погоны. Книга III. Обстоятельствам вопреки - Роман Булгар - Страница 7

До Вены Оленька добралась к половине первого дня, ехала около суток. Складировав на перроне свои вещи, она оглянулась и тяжело вздохнула. Судя по ее билету, поезд на Франкфурт-на-Майне отправлялся около трех часов дня.

Откуда-то изнутри поднималась неясная тревога, не добавляло ей особого комфорта и то, что все сильнее и сильнее сосало под ложечкой, хотелось пойти и, наконец-то, заморить червячка.

– Guten Tag, Olga Wladimirowna! – произнес тихо по-немецки остановившийся возле нее незнакомец. – Ich bin Peter Klaus! – улыбнулись едва заметно его губы.

У Оленьки отлегло от души. Это был условный знак. Ее вели, ее сопровождали. Когда выдавали ей служебный паспорт и билеты на поезда до Брюсселя, Олю предупредили, что к ней будут подходить люди и называть себя Петером Клаусом. О том, кем на деле были эти люди, знать ей было совершенно и ни к чему.

– Guten Tag, Peter Klaus! – выдохнула она обрадованно.

– Alles ist in Ordnung? – спросил незнакомец ее о том, все ли у нее в порядке.

– Ja-ja, alles ist gut! – сообщила Левченко о том, что все у нее хорошо и волноваться особо и не о чем.

Отворачиваясь в сторону, незнакомец объяснил ей, где и в какой стороне находилось недорогое кафе, где она могла бы быстро и плотно перекусить, незаметно передал Оленьке купюру в сто евро, доброжелательно моргнул, качнул головой.

Опекавший Ольгу, Петер Клаус остался на перроне возле ее дорожной поклажи, а Левченко поспешила в указанную ей сторону, быстренько нашла кафешку, заказала себе картофельное пюре с сосисками и зеленым горошком, попросила чашечку кофе и с десяток небольших булочек себе в дорогу.

– Auf Wiedersehen, Olga Wladimirowna! – улыбнулся тепло ей незнакомец, когда занес ее вещи в вагон и стал прощаться.

– Auf Wiedersehen, Peter Klaus! – попрощалась с ним Оленька и помахала рукой своему неразговорчивому соотечественнику.

Не дожидаясь отправления поезда, незнакомец неторопливо покинул перрон, и девушка грустно вздохнула и печально моргнула. Еще ей добираться и добираться.

Поезд до Франкфурта шел более шести часов, и у нее еще была уйма времени, чтобы, глядя в окошко, сполна насладиться красотой австрийских и чешских гор…

Добирались они долго. Сорок километров преодолели лишь за два часа с гаком. Остановились возле рыбачьей пристани.

– Дальше ты уж сама! – усмехнулся прапор и показал рукой на темнеющую в море точку. – Остров Гадючий. Попроси, дай им на бутылку, и рыбачки вмиг тебя, лейтенант, подбросят!

– Полный писец! – хлопала глазами Дашка и смотрела вслед удаляющемуся военному вездеходу. – Приплыли…

Моторная лодка шла до острова не больше часа, но это прошло мимо Дашкиного внимания, она пребывала в полном трансе, ничего вокруг себя попросту не замечала.

– Утречком-то за вами заскочить, а? – спросил у нее шкет лет двенадцати. – Я подгребу часикам к восьми…

– Ага… – кивнула машинально Чижик, даже не поняла, что именно хотел от нее юный рыбак.

Посреди острова стоял военный городок в три домика, а рядом с ними притулилась приземистая солдатская казарма.

Встретили Дашу хорошо. Начальник РЛС улыбался, чуть ли не подобострастно жал ей руку, потом вдруг подмигнул:

– Не переживайте, Дарья Григорьевна, все утрясется! Коллектив у нас небольшой, но дружный! В обиду никого мы не даем! Чем можем, всегда поможем. Завтра вернется наше островное начальство с материка, определит вас с жильем…

Поселили Дашу в комнате отдыха в солдатской казарме. От зверски голодных до баб солдатиков ее отделяла хлипкая дверка из ДВП, толкни пальцем, и образуется зияющая полным бесстыдством дыра. За тонкой стенкой переговаривались солдатики:

– Первый раз вижу, чтобы баба и лейтенант!

– Заступит на дежурство, там ее и раскрутят!

– Не, она еще раньше сбежит!

– А баба вся из себя ничего! Зачетная!

– Фигурка у нее… обалдеть!

– У командира своей бабы нет, себе ее возьмет!

– У себя в домике поселит, и нам всем обломится…

Густо покраснев, Дашка нервно сглотнула. Приехала одна…

Во Франкфурт-на-Майне поезд прибыл где-то в половине десятого вечера, отмахал он за шесть с половиной часов семьсот двадцать километров. Поезд на Брюссель отправлялся в восьмом часу утра. Оля оглянулась в поисках того, кто должен был ее встретить. Но никого поблизости не наблюдалось. Это, возможно, был прокол. Пожав плечиком, Оля задумалась и отвлеклась.

– Guten Abend, Olga Wladimirowna! – раздалось вдруг возле ее уха, и от неожиданности Левченко вздрогнула. – Ich bin Peter Klaus! – произнес незнакомец условный сигнал.

– Guten Abend, Peter Klaus! – выдохнула она радостно.

– Alles ist in Ordnung? – прищурился незнакомец.

– Ja, alles ist gut! – кивнула Оленька.

Незнакомец помог донести вещи до зала ожидания, всунул в девичью ладошку хрустящую бумажку, сел в кресло, прикрыл глаза, но его веки продолжали подергиваться, он делал вид, что расслабился, а сам внимательно сканировал обстановку в зале.

Набив желудок сочным стейком, Оля выпила кофе, улыбнулась. Сытость придавала ей уверенности, да и присутствие рядом с нею очередного Петера Клауса добавляло душевного комфорта.

Когда Левченко присела возле вещей, незнакомец встал, прошелся по залу, купил себе газету, сел в другом углу, оттуда следил за тем, что происходило вокруг его подопечной девицы.

К Олиному счастью, ничего вокруг нее не происходило. Ее скромная персона никого никак не интересовала, никому она не была нужна, никто к ней не подходил и не подсаживался.

Чувствуя в желудке приятную тяжесть, Оленька задремала. Ей снился Зимин. В его глазах она читала немой укор. Жора молчал, ничего не говорил, от его молчания Оле становилось еще хуже. Она ощущала себя самой последней предательницей…

Поздно вечером к Даше зашла жена начальника станции Света, пригласила в гости в их гарнизонную избу-столовую:

– Командир наш вернулся, и у нас сегодня молодой лейтенант проставляется! Два дня назад, как прибыл он к нам с женой. Ездили они с командиром за выпивкой и закуской. Вернулись мужики раньше срока, на твое, Дашенька, счастье…

Пили, пели, ели. Дашка не пила, лишь делала вид. Было немного диковато и страшновато. Народ захмелел. Казалось, что коллектив и на самом деле был хорошим и спетым. Так оно, должно быть, бывало в маленьких и дальних гарнизонах. Командир взмахнул своей рукой. Наступила тишина. Капитан Хмелька поднял налитый до самых краев стакан и произнес:

– Ну, молодое пополнение, пью за вас!

Быстренько налили всем в стаканы, стали дружно чокаться, но командир, хитро прищурив глаз, запротестовал:

– Жене лейтенанта Леночке и Даше полные стаканы налейте! Иначе ваше проставление в зачет не пойдет!

– Семен Иванович! – заулыбалась сильно засмущавшаяся жена лейтенанта Ступки. – Я же вообще не пью!

– Так! – повысил резкий голос капитан. – Это приказ! А в армии все приказы выполняются бегом и на «Ура»!

Начальник РЛС быстренько наполнил стаканы у Дашки и у Ленки, на цыпочках вернулся на свой стул. Удовлетворенно крякнув, Семен Иванович продолжил:

– Ничему, Леночка, твой муж тебя не учит! Ну, и не беда! Мы всем коллективом тебе поможем! Иди сюда, со мной рядом садись! На брудершафт мы с тобой пить будем!

Не поднимая стакана, Дашенька с удивлением смотрела на то, как Леночка, задыхаясь и морщась, «хлопнула» граненый стакан разбавленного спирта, громко закашлялась.

– Молодец! – похвалил ее Хмелька. – А теперь ты губы свои подставляй! Целоваться тебя будем учить!

Краснея, Лена украдкой стрельнула глазками в сторону своего чересчур захмелевшего мужа. Ступка или ничего толком уже не понимал, или он дипломатично не хотел портить вечер сценами дикой ревности. А все окружающие, похоже, дружно воспринимали поведение своего островного начальства, как озорную шутку. Возможно, подобное уже случалось и раньше, стало делом привычно обыденным.

– Я жду! – гаркнул басисто Хмелька, и Леночка, закрывая глаза, неуверенно потянулась к губам Семена Ивановича.

Не церемонясь, капитан сгреб жену Ступки в охапку и принялся целовать ее взасос. Леночкины руки опустились и безвольно повисли вдоль крутых девичьих бедер. Леночка вся обмякла в тесных объятиях командира. Поцелуй их продолжался неестественно долго. Наконец, Хмелька отпустил от себя девушку, стол разразился одобрительными аплодисментами. Подвыпившая жена начальника станции, шатаясь, подошла к магнитофону, включила музыку. Начались танцы. В домике стало невыносимо душно, и Даша вышла на свежий воздух. Она видела в окно, как Хмелька танцевал рядом с женой лейтенанта. Леночка лихо отплясывала, бесстыдно вертела бедрами, временами прикасалась телом к пышущему жаром и разошедшемуся не на шутку капитану. Натанцевавшись, они вернулись за стол.

– Хмелька сейчас отдышится, – прищурила Дашенька глаз и усмехнулась, – и снова ринется в кавалерийскую атаку!

Застолье продолжилось. Всем налили, и снова все выпили. Едва стоявший на ногах прапор Сахно громко выпалил:

– Девчонки, давайте, как в прошлый раз, а? Стриптиз, а? Света! Юля! Начинайте! Ночное рандеву на бульваре Роз!

В быстром танце Света вплотную подошла к Юле, жене в тот самый вечер дежурившего старшего лейтенанта Панова, и принялась расстегивать на ней юбку. Запрокинув голову, Юля смеялась. Юбка ее отлетела в сторону, явив всем шикарные бедра и узкие трусики, почти ничем не закрывающие массивные ягодицы.

Не отставая, Сахно ухватился за блузку жены начальника станции Поршнева. Поршнев спокойно смотрел на то, что его жена покорно вскинула вверх руки, показался кружевной лифчик с колышущимися в такт музыке объемистыми грудями.

Подскочив к Леночке, Хмелька ухватился за ее платье. Туго соображая, командир не мог допереть, как его снять. Глуповато икнув, жена Ступки, убирая от себя руки капитана, посмотрела на своего мужа. Хмелька перехватил ее взгляд и гаркнул:

– Лейтенант, помочь жене! Платье приказываю снять!

Дашка задержалась возле окна, хотела узнать, сможет ли Леночка переступить через свой природный стыд, сможет ли ее муж, став безвольной тряпкой, тупо позволить раздеть жену на глазах у всех. Интрига лихо закручивалась…

Неловкая пауза затягивалась, и Леночка поманила мужа пальчиком. Ступка приблизился. Жена взяла его руки в свои и начала стаскивать с себя платье. Леночкина одежка отлетела в сторону. Все вокруг громко заулюлюкали, бурно захлопали в ладоши.

– Другое дело, лейтенант! – не отходил командир от Леночки ни на шаг, его настырные руки непрерывно ложились ей на покатые плечи, на тугие груди, на мягкие бедра, на упругие ягодицы, улыбаясь, Леночка старательно убирала от себя его руки, не позволяла ему нагло лапать себя.

Праздник продолжался. Прапор Сахно схватил Юльку, жену дежурного по станции Панова, усадил к себе на колени, шепнул:

– Иди ко мне, Юлька, мы с тобой еще с самого прошлого раза не договорили! На чем мы, интересно, остановились?

– Светик, спаси меня! – вскинула Юля картинно руками.

– Никому я тебя, Юля, не отдам! – делала вид смеющаяся жена начальника станции, что она всецело помогает своей подруге, тащит ее к себе. – Ты только моя!

– К личному досмотру женского тела приступить! – обхватил Юльку обеими руками Сахно, нахально ощупывал у всех на глазах голое женское тело, зажимал ее груди и запускал ладошку между неплотно сведенных женских бедер. – А что мы тут прячем…

Довольная публика зашлась смехом. На Свету прямо при всех набросился муж. Они неистово целовались и ласкались…

Командир и жена лейтенанта сидели и созерцали происходящее. Девушка теребила в руках салфетку, старалась не замечать того, чем занимались руки капитана. При этом она раз пять мягко отдергивала его ладони от своей груди. Но Хмелька был настойчив и не в меру нахален. Через некоторое время его настойчивость и наглость дали свои плоды: капитан расстегнул лифчик, урча и довольно сопя, мял грудь лейтенантской жены. Лена низко опустила голову и покрылась еще более густым румянцем.

– Полный писец! – выдохнула в ужасе Чиж и отпрянула от окна, где вконец потеряли ощущение реальности происходящего в избе-столовой. – И чтобы да я и осталась в этом вертепе служить? Да ни за что! Как будто все с ума посходили…

Не успела Даша пройти десятка шагов, как из столовой выскочили две фигуры в накинутых на себя белых поварских халатах. В руках они охапкой тащили небрежно скомканную одежду.

– Понеслась звезда по кочкам! – усмехнулась Дашка и вернулась к окну, чтобы за ради любопытства узнать, чьего полку убыло.

В большом окне не проглядывались ни Хмелька, ни Леночка. Остальные участники пьяной оргии никак и не заметили, и не отреагировали на пропажу из их рядов двух своих бойцов.

– Полный писец! – усмехнулась Дашка желчно. – Можно точно сказать, что служба у лейтенанта началась! Жена Ступки деятельно включилась в построение его блестящей карьеры…

Подойдя ближе к солдатской казарме, Чиж в нерешительности остановилась. Дашку страшила сама мысль о том, что может с нею произойти, если голодная солдатня всей толпой накинется на нее. Все начальство базы тупо напилось и принимало деятельное участие в дикой оргии, и защиты ждать ей было не от кого.

– Новенькая, блин, пришла! – прокукарекал обрадованно тот боец, который, по всей видимости, был дневальным.

– Тащи ее к нам! Проверим, ха, лейтенанта на вшивость! – держал в своей руке кружку с разведенным спиртом, хищно щерился солдатик с сержантскими нашивками.

Вспомнив, как своими командами наводил на них страх и ужас их начальник Шпак, Дашенька набрала воздух в легкие и, делая угрожающе страшные глаза, оглушительно гаркнула:

– Чего, вашу дивизию мать, вытаращились, шнурки, а? А ну, марш… живо… все по койкам, вашу дивизию мать! Я вас всех, ядреный корень, на цугундере сгною! Кому говорю!

Оторопев, бойцы расступились, и Дашка с высоко приподнятой головой проследовала к комнате отдыха, вошла, заперла дверку на замок и облегченно вздохнула. Осмотревшись, она двинула к двери один стол, второй, надежно забаррикадировалась и выдохнула, присела на койку, вытерла со лба липкий пот…

– Сука! – грохнул кулаком по стенке старослужащий боец. – Придется дуру Тоньку по кругу запустить! Приелась жирная корова, хотелось бы свежатины! Но… на безрыбье и рак живая рыба…

По команде старшего сержанта солдатик-повар быстро метнулся и притащил к ним не сильно-то упирающуюся немолодую бабищу, вольнонаемную повариху Антонину.

– Давай ее к станку! – последовала резкая команда.

Молодые солдатики ловко скинули на пол парочку матрацев и устроили широкое ложе. В несколько пар рук бабу раздели. Она не сопротивлялась, сама охотно поднимала вверх свои руки и все время глуповато хихикала, нарочито трясла баба огромными и поистине необъятными молочными железами.

– Нежнее, мальчики, нежнее! – лыбилась бабища.

– Тонька, живо встала в позу! – шлепнула повариху смачно по ее объемистому заду похотливая солдатская клешня.

Шагнув к матрасам, бабища, кряхтя, опустилась на пол, встала на четвереньки, раздвинула свои колени, сама прогнулась в спине. Огромные буфера расплющились, под тяжестью книзу неприятно свесились крупные жировые складки, на тучных ляжках волнами перекатывался толстенный целлюлит…

Не сомкнув глаз, Даша дождалась утра. Решив не испытывать судьбу, Чижик открыла окно, выскочила наружу, тихонечко прикрыла створки, двинулась к берегу. С моря ощутимо тянуло прохладой. Хотелось раздеться и окунуться в воду, но Чиж побыстрее отогнала от себя эту поистине в данный момент крамольную мысль. Она боялась, что пока будет купаться, солдатня сможет подобраться к ней, и тогда ее уже никто и ничто не спасет.

Время тянулось медленно. В семь часов утра на базе так никто и не поднялся, личный состав базы подъем и зарядку тупо и нагло проигнорировал. В столовой завтрак не готовился.

– Не! – мотнула головой лейтенант Чиж. – Чем так жить, лучше сразу повеситься! Одни извращенцы и дегенераты… – уткнулась она головой в прижатые к груди коленки. – С утра рвану в Приморск, бухнусь на коленки перед тем уродом… – защипало в девичьем глазу, и Чиж жалобно всхлипнула.

Дашка с тоской думала о том, что ее жизнь снова резко пошла под откос. Не то, что у ее лучшей подружки Левченко. Олька в полном шоколаде, катится сейчас себе в фешенебельном вагончике по цивилизованной Европе, тащится от радости. Хотелось бы ей, хотя бы на несколько мгновений, очутиться на ее месте…

Ближе к семи Олечка встала, пошла, плотно позавтракала и прихватила с собой свежих булочек и литровую упаковку сока.

– Auf Wiedersehen, Olga Wladimirowna! – улыбнулся тепло ей незнакомец, когда занес ее вещи в вагон и стал прощаться.

– Auf Wiedersehen, Peter Klaus! – попрощалась с ним Оленька и помахала рукой опекавшему ее всю ночь соотечественнику.

До бельгийского Брюсселя скоростной поезд пролетал больше трехсот километров за три часа с копейками, заметить она не успеет, как они приедут. И начнется совсем не та жизнь, что ожидала бы ее на месте местами и временами безалаберной Дашки…

Около восьми где-то вдалеке появилась черная точка, и стала она постепенно увеличиваться в размерах. К счастью Даши, шкет не забыл о своем обещании и прибыл к обещанному им самим сроку. Лодка, шурша, ткнулась в желтоватый песок.

– Мы идем или как? – смотрел мальчонка на девушку со своим изучающим прищуром. – У меня через час другой фрахт, мне тут с тобой впустую лясы точить недосуг…

Не дожидаясь повторного приглашения, Дашка перебралась на лодку. Шкет спрыгнул в воду, оттолкнул нос лодки от берега, снова забрался в лодку, сноровистым рывком завел движок. Ветер поутих, море было умиротворенно спокойным, по нему размеренно катилась переливающаяся на солнце рябь.

– У тебя нет знакомого таксиста? – спросила Дашенька, сполна расплатившись с лодочником. – Мне надо бы в Загорск…

– Зачем тебе в Загорск? – прищурился шкет.

– Чтобы, черт, вернуться в Приморск! – моргнула Чиж.

Издевательски сплюнув, мальчонка показал ручонкой на узкую и извилистую тропку, уходящую через густые заросли камыша куда-то вдаль, назидательно произнес:

– Иди по ней, через пять-шесть кило выйдешь на трассу!

– На какую трассу? – моргнула, не понимая, молодой лейтенант. – Мне срочно надо в Приморск!

– На ту, что из Загорска идет в Приморск! – пояснил шкет. – Ты сразу срежешь крюк в восемьдесят кило. Два-три часа езды. Наши так делают, когда надо поехать по делу в Приморск.

– А я не заблужусь? – моргнула Даша взволнованно.

– Не! – взмахнул рукой мальчонка. – Она идет прямо и никуда не сворачивает, выходит аккурат на остановку! Если не будешь ты впустую языком чесать, то успеешь на 10.25. Еще один автобус пройдет в 11.15. А потом тишь и глушь до вечера…

Внимая совету юного проводника, Чижик поспешила. Она шла сквозь заросли камыша и все думала о том, что ей следовало сделать в самую первую очередь. Наверное, смысла снова идти в кадры в Приморске вовсе у нее и не имелось. Следовало ей незамедлительно обратиться за помощью к своим подругам.

Плохо было то, что у их Принцессы больше не было в живых ее сановитого дядьки. Кристина в два счета смогла бы решить все ее проблемы. Одним щелчком пальчиков. Теперь за помощью придется обращаться к Вите Буровой, чтобы исправить свое аховое положение через отца подруги, крутого кадровика. Не хотелось бы ей этого делать, но, очевидно, придется идти на поклон к генерал Бурову, ярому взяточнику и мздоимцу…

Камыши незаметно потеряли в росте, присели, впереди показалась степь. Как и обещал ей пацан, тропинка уверенно бежала к самому горизонту. Минут через сорок Даша увидела и саму трассу, по которой в обе стороны мчались и спешили маленькие авто и проносились большегрузные фуры. У Дашки сразу прилило сил, и она значительно прибавила в шаге. Автобус пришел вовремя, и Дашка вмиг запрыгнула внутрь, нашла в конце салона свободное место, плюхнулась на кресло, на мгновение зажмурилась.

– Ну, поехали! – выдохнула она, достала свой смартфон и зашла на сайт продажи авиабилетов. – Ну и цены у них! Я так и без штанов у них останусь! Полный капут…

Мобильный банк показал, что после оплаты заказа у нее на счете остались одни сущие копейки. Вся ее первая лейтенантская получка утекла сквозь пальцы, незаметно растворилась, как капли дождя в знойной и засушливой пустыне.

– Ничего! Ничего! – потирала девушка свои нервно вспотевшие ладошки. – Доберусь до Принцессы, она мне денежек немножко ссудит, не откажет мне наша Принцесса! Только бы мне до них благополучно добраться…

До Брюсселя Оленька добралась, даже не заметила, как поезд проскочил больше трехсот километров, продремала и пропустила все, что ее, в общем-то, особо и не расстроило.

На перроне она снова ожидала очередного незнакомца и была сильно удивлена, когда увидела приближающегося к ней капитана Щербину с аккуратным букетиком в руке.

– С приездом, дорогая Ольга Владимировна! – засветилась на капитанских губах широкая улыбка. – Мы вас тут заждались! Я рад вас видеть, Ольга Владимировна…

– Рада вас видеть, Вадим Анатольевич! – обрадовалась Левченко знакомому ей лицу. – Вы себе не можете всего этого представить, как я вам, Вадим Анатольевич, бесконечно рада!

– Ну, почему… – пожал Щербина плечом. – Мне в первый раз по дороге в нашу штаб-квартиру тоже порядком было не по себе. Всюду мне то мерещились враги, то казалось, что я сяду не на тот поезд и отвезут меня совершенно не в ту степь…

Капитан помог с поклажей, загрузил вещи в багажник не самого дорогого «немца» с дизельным движком.

– Ну, поехали! – улыбнулся он в зеркальце.

Поймав его улыбку, Оля моргнула, улыбнулась в ответ. Вот она и шагнула в свою новую жизнь…

Зарубежный отдел располагался на довольно тихонькой улочке, в одном из скучно неприметных зданий. Встречал их сам начальник отдела, подполковник Сухов Павел Сергеевич. Два года назад он был майором и служил замом. И вот теперь Павел Сергеевич стал для Ольги главным начальником. Неплохую карьеру совершил куратор ее былой стажировки.

– Лейтенант Левченко, – приняла Оля строевую стойку, – для прохождения дальнейшей службы прибыла!

– С приездом, Ольга Владимировна! – улыбнулся шеф одними глазами. – Один час даю вам на то, чтобы привести себя в порядок и прибыть ко мне. Форма одежды для вас парадная. Представитесь мне, как оно полагается, и я вам кратко доведу все наши обязательные для всех сотрудников требования…

Капитан Щербина помог Оле занести все вещи в небольшую квартирку. На верхнем третьем этаже на площадке было всего две квартиры. Ольга прищурилась, показала на вторую дверь:

– А тут у нас кто в тереме живет?

– Шеф! – ответил сухо капитан.

– Со всей семьей? – поинтересовалась Левченко.

– Жена Павла Сергеевича три месяца назад ушла от него, уехала с дочкой домой, – поморщился Вадим. – Но ты, Оля, эту тему в присутствии шефа не тронь, ты делай вид, что это тебя полностью не интересует. Нарвешься, Оля, на его гнев, мало тебе не покажется! Он сильно по этому вопросу переживает…

– А чего это Марья Алексеевна от него ушла? – спросила едва слышно Оленька, прикрыв за собой входную дверь.

Подумав, Щербина заговорщицки прижал палец к губам, со всей возможной таинственностью прошептал:

– Ты потом все равно рано или поздно узнаешь… Шеф давно уже законченный импотент. Марья Алексеевна долго терпела, они страшно ругались, не выдержала, бросила его. Но я тебе ничего не говорил, и ты ничего этого пока не знаешь!

– Спасибо, Вадим Анатольевич! Я буду молчать! – распахнулись изумленные девичьи глаза. – Спасибо, что меня предупредили, а я точно ляпнула бы по дурости своей невпопад…

Посмотрев на часы, Щербина покинул квартирку, Оля кинулась к чемодану, вытащила парадную форму, ища утюг, оглянулась, увидела в дальнем уголочке гладильную доску и утюг, обрадовалась, принялась отглаживать паром мятые складки на мундире и юбке…

Сидя, шеф принял доклад молодого лейтенанта о том, что тот представлялся по случаю своего назначения на должность, поднялся, подошел к Левченко, протянул руку и снял с ее плечика невидимую пылинку, шагнул к двери, щелкнул замком.

– Как же я по тебе, мой милый Ежик, скучал! – коснулись нежно мужские руки крутых девичьих бедер, задирая подол форменной юбочки, поднялись выше, легли на тугие ягодицы. – Эти два года тянулись для меня невыносимо долго! Узнав, что я собираюсь взять тебя к нам в отдел, Машка моя от меня совсем ушла. Теперь нам никто больше уже не сможет помешать…

Резко присев, Оля Левченко довольно ловко выскользнула из мужских объятий, отшагнула в сторону, строго прищурила один глаз, укоризненно качнула своей безмерно осуждающей головой:

– Павел Сергеевич, вы, наверное, уже подзабыли о том, что я замужем! Ведите себя прилично!

– А ты, Ежик, все такая же холодная и колючая! – усмехнулся подполковник. – Ежик в диком лесу, одним словом!

– Какая уж есть, Павел Сергеевич! – протянула руку к двери, щелкнула девушка замком, открыла его. – И я по-прежнему еще замужем, хочу я вам на всякий случай напомнить!

– Я думал, – хохотнул коротко Сухов, – ты давно бросила своего нищеброда и полного неудачника!

– Он у меня, Павел Сергеевич, – моргнула возмущенно Оленька, – далеко не неудачник! За полтора года он получил роту и звание «старший лейтенант» досрочно!

Хлопнув рукой по дыроколу, начальник отдела всунул бумажку с отчетом в кожаную папку, убрал все в сторону, подставил под свой задумчивый подбородок ладонь левой руки.

– Ты что, предлагаешь, Ежик, начать наши отношения с самого начала? Я думал, что два года назад мы все решили! – уставились на Левченко проницательные глаза Сухова.

– Вы не оставили мне в тот день выбора! – пыхнула Оля едким и саркастическим смешком. – Мне, черт, нужен был хороший отзыв по стажировке. Вы воспользовались своим служебным положением, и мне пришлось согласиться! Еще вы, черт, обещали мне, что устроите распределение, но я, честно сказать, особо в это не верила! Даже не знаю, как у вас оно получилось! Я и не надеялась на чудо, готовилась поехать на границу к румынам!

Подполковник встал, прошелся по кабинету, остановился возле лейтенанта, окинул девушку любующимся взглядом и с едва заметно тепловатой иронией в голосе произнес:

– Я тоже, Ежик, особо не верил, что у меня получится! Помогла написанная мною бумажка, отзыв по твоему стажу. Отзыв и сыграл главную роль. Хочу сказать тебе, большую лепту внес полковник Шпак. Это Шпак на Коллегии горячо поддержал твою кандидатуру. Даже не знаю я, что на полковника нашло…

– Это был муж моего командира отделения Костенко, – потерла Олька сильно зачесавшуюся скулу. – Он стал уже генералом. А эта высокородная девчонка всегда стояла за нас горой…

Мужская ладонь нежно коснулась девичьей щеки:

– Дело сделано, и все получилось! Пока тебя определили на должность переводчика. Начальник твоей группы сейчас в отпуске, решает вопрос со своим переводом в Центр…

– Вы хотите сказать, Павел Сергеевич, – прищурилась Левченко, – что его майорская должность в скором времени может у нас и освободиться? И я при определенных условиях… – перестала Оля дышать, замерла в напряженном ожидании.

Не об этом ли она мечтала, когда резко порвала с Зиминым, бросила его, уехала от него далеко за границу? Не про то ли она подспудно неоднократно думала, когда вспоминала про явные и порой весьма завуалированные намеки куратора во время прохождения ею войсковой стажировки в зарубежном отделе? Неужто все ее мечты и грезы превращаются в явь…

– Да! – кивнул Сухов. – Скоро его место станет у нас вакантным. И если ты… – расстегнули одну из пуговичек на форменной рубашке, ловко скользнули мужские пальцы в прорезь и дотронулись до упакованной в кружевной бюстгальтер груди.

– И это и есть ваше условие! – проступила на девичьих губах понимающая и согласная на все ироничная усмешка.

– Да! – коснулись мужские губы нежной девичьей кожи.

– Я согласна… – вздохнула обреченно Ольга.

Нащупав напрягшийся сосок, мужчина покатал нежный комочек между своих пальцев, чем вызвал у молодого лейтенанта протяжный вздох, удовлетворенно моргнул и улыбнулся:

– Вот и договорились! С этой минуты, Ежик, на первом этаже больше никаких у нас иных отношений, кроме служебных. Для всего остального и прочего у нас имеется третий этаж!

– Я все поняла, Павел Сергеевич! – выпрямила Оля спину.

– Да, – прищурился Сухов, – вечерком организуй небольшой фуршет по случаю твоего назначения на должность в нашем отделе. Проставление никто у нас не отменял, наши ребята тебя не поймут, не стоит разочаровывать их ожиданий…

– У меня… – моргнула лейтенант смущенно.

– Насчет наличных денег ты, Ежик, не волнуйся…

Денег на такси не оставалось, пришлось Чиж ехать до аэропорта на рейсовом автобусе. Чтобы не опоздать на свой рейс, Дашенька решила не заезжать на вокзал, не брать ничего из своих вещей.

Ей твердо представлялось, что она так или же иначе, но снова вернется в Приморск после того, как ей переделают ее предписание и найдут ей приличное место в городе. Она всю свою жизнь мечтала жить в южном городе у самого моря, ходить в свободное время на пляж, вдоволь купаться, нырять с пирса, удобно устроившись в шезлонге, часами загорать.

– Ну, полетели! – откинулась на спинку кресла, набрала Дашка номер Буровой, договорилась о встрече.

За иллюминатором плыли кучевые облака, незаметно меняли свой облик, и девушка задремала, проснулась только тогда, когда ее стали толкать спешащие на выход пассажиры.

Дашка нашла Виту на городской квартире Буровой. Вечеринка была в самом разгаре. Вита сразу и в упор спросила:

– У тебя что, Даш, проблемы?

– Да! – выдохнула гостья, смущенно моргнула.

Выслушав историю Чиж, Вита нахмурилась:

– Дашенька, я тебя люблю, но прямо скажу, врать тебе не буду, лапшу вешать тебе тоннами на уши не хочу! Не хочу я, чтобы ты питала несбыточные надежды…

– Ну, говори! – поняла Чиж с ужасом, что ничего у нее, похоже, не выгорит. – У меня что, есть другой выход?

Оглянувшись, Вита прикрыла дверь, вздохнула:

– Понимаешь, Даш, отец ничего бесплатно не делает! Он без своей выгоды и пальцем не пошевелит! Если бы ты знала, сколько стоят его услуги! Даже если я попрошу у него за тебя, меня он по этому вопросу и без взятки никогда не послушает!

– И что же мне делать? – почувствовала Чиж, как на ее глазах вдруг появилась влажная пленка и все предметы стали окрашиваться в радужно переливающуюся сеточку.

– Даш, – моргнула Вита расстроенно, – я даже не знаю, что тебе можно по этому поводу сказать…

В дверь бесцеремонно вломилась ярко накрашенная и сильно подвыпившая девица, потащила Виту за собой. Даша сидела, прикрыв глаза, думала о том, что это конец, крах всей ее жизни. Стоило ей столько лет мучиться, пять лет давиться перловой и пшенной кашей, драить унитазы и на карачках мыть полы, чтобы снова с грохотом упасть на самое жизненное дно.

– А чего мы тут одни скучаем? – заглянул в приоткрытую дверь стильно упакованный молодой человек.

Повернув свою голову, Даша узнала в нем Олега Сычева, сына большого начальника, сидевшего в Кадрах. В ней снова пробудилась надежда, вспыхнула едва пылающей искоркой. В двух-трех словах Дашенька обрисовала суть своей проблемы.

– Переспишь со мной, помогу! – заявил цинично Сычев. – Дашь на дашь, а не дашь, то и ничего не получишь!

– Дам! – поджала решительно Дашка свои губки.

Расстегнув пуговки, Чижик скинула с себя свою форменную рубашку, расстегнула кружевной лифчик, дразня Олега, прошлась по всей комнате на носочках, вжикнула молнией на юбке, потянула ее вниз, обнажила свои обалденные бедра.

– Нравится? – стрельнула Дашка глазками. – Бьюсь об заклад, что подобного ты еще не видел! – протянула Чиж.

Дашенька знала, что в ее фигурке имелась одна изумительная и сражающая всех мужиков наповал изюминка, и решила испытать ее действие на сыночке большого начальника.

Молодой человек увидел соблазнительный просвет там, где сходились удивительно стройные девичьи ножки, жадно сглотнул липкую слюну, протянул к девушке руки и ухмыльнулся:

– Иди, лапа, ко мне! Отработай свое…

И тут в сознании Дашеньки что-то щелкнуло. Стало стыдно за саму себя. Перед ее глазами пролетела вся ее жизнь до поступления в военный институт, похотливый хозяин кафе, где она подрабатывала, клиенты, под которых подкладывал ее сутенер, и дальнобойщики. И снова ее захотели поиметь, а она, как полная дура, сама спешила раздвинуть свои ножки…

– Да пошел ты! Я лучше пойду завтра же командовать взводом саперных лопат, чем спать с тобой! – подтянула Даша юбку вверх, рванула дверь, выскочила из комнаты, столкнулась с хозяйкой квартиры, слова ей не сказав, привела себя в порядок, хлопнув дверью, ушла, стремительно побежали по лестнице ее каблучки.