Читать книгу Всемирная история. Новый Свет: трижды открытая Америка - Роман Евлоев - Страница 10

«Нынче Бог говорит на испанском», – с нескрываемой завистью шутили европейцы XVI века. А вот коренным жителям Нового Света эта фраза наверняка не показалась бы смешной. Для аборигенов Центральной и Южной Америки речи фанатичных испанских миссионеров и правда стали посланием нового Бога – зачастую куда более кровожадного и ненасытного, чем привычные им «пожиратели сердец» Тецкатлипока или Тлалок. Колумб, мечтательный сын просвещенной Италии, показал дорогу в Новый Свет ордам иберийских варваров, чью жадность и дикость так презирали его предки-римляне…

Королевскую доктрину «Conquistar y poblar» – «Завоевывай и заселяй» испанцы начали воплощать в жизнь еще до открытия Американского континента. Плацдармом европейцев в Новом Свете стала Эспаньола, как тогда называли Гаити. Пришельцев не обескуражила гибель двух первых поселений, и всего за десятилетие после начала колонизации остров покрыла сеть крепостей и фортов, ставших опорными пунктами новых властей.

К 1503 году усилиями губернатора Николаса де Овандо и его лейтенантов Хуана де Эскивеля и Хуана Понсе де Леона равнинная часть Эспаньолы была окончательно «приведена к покорности». Неподконтрольными оставались лишь труднопроходимые горные области, куда местные жители тысячами бежали от жадности и жестокости конкистадоров. Там же скрывались немногочисленные отряды индейских повстанцев, перешедших от безнадежной фронтальной борьбы к более действенной партизанской тактике.

Одним из руководителей и духовных лидеров индейского движения сопротивления стал касик Гуарокуйя, более известный под своим христианским именем Энрикильо[48]. Детство он провел в монастыре францисканцев, где принял крещение и выучил испанский язык, благодаря чему хорошо изучил военные методы испанцев. Обученные им индейцы изматывали карательные отряды пришельцев долгими бесплодными погонями в джунглях, устраивали засады на отбившихся солдат и при любой возможности грабили испанские арсеналы, чтобы добыть превосходное европейское оружие.

Обратной стороной монастырского воспитания было стойкое нежелание Гуарокуйя убивать испанцев. Но даже с учетом такого миролюбия действия повстанцев доставляли новым властям острова достаточно неприятностей, чтобы вынудить их заключить с непокорным касиком мир. Договор обеспечил несколько лет спокойной жизни самому Энрикильо и его сторонникам, но не облегчил участи вымирающего автохтонного населения Гаити.

Историки оценивают численность коренных жителей острова на момент прибытия Колумба приблизительно в полмиллиона человек, но проведенная четырнадцать лет спустя перепись индейцев упоминает лишь 60 000 душ. Однако и это количество уменьшалось столь стремительно, что по распоряжению Николаса де Овандо для нужд испанских землевладельцев на Эспаньолу начинают завозить рабов из Африки. Часть индейцев искала спасения на других островах – например, на Кубе, – хотя не было сомнений, что однажды испанцы настигнут их и там. Опасения беженцев оправдались даже быстрее, чем они предполагали…

В августе 1508 года губернатор Николас де Овандо, для амбиций которого Эспаньолы было уже недостаточно, послал своего наместника Хуана Понсе де Леона проверить слухи о золотых россыпях соседнего с Эспаньолой Сан-Хуана[49]. Золота конкистадор не нашел, но основал на берегу одноименный город, будущую столицу острова, и стал его первым губернатором. Благодаря в том числе и его активности, к 1530 году на Сан-Хуане в живых оставалось лишь 3 % коренного населения острова.

За ретивость Хуан Понсе де Леон был сполна наказан и завистливыми соплеменниками, вскоре сместившими его с поста губернатора, и самой судьбой, до самой смерти заставлявшей конкистадора гоняться за призраками: поначалу сокровищ, а позднее – мифического Источника вечной молодости. В процессе поисков он открыл побережье Флориды и водрузил на этой «цветущей земле»[50] кастильское знамя, застолбив тем самым первое на Американском континенте владение испанской короны.

В 1521 году в бою с флоридскими индейцами воинственного племени с говорящим названием калуза[51] Понсе де Леон был смертельно ранен. Источника вечной молодости он так и не нашел, но определенного рода бессмертия все же добился – согласно подсчетам пуэрториканского Генеалогического общества, около трети сегодняшнего населения острова являются потомками Хуана Понсе де Леона и его супруги Леоноры. Вскоре после ранения конкистадор скончался на Кубе, к тому моменту уже бесповоротно испанской.

Начало закабалению будущего Острова свободы положил все тот же губернатор Эспаньолы Николас де Овандо. В 1506 году экспедиция Себастьяна де Окампо по его приказу картографировала Кубу и доказала, что это не часть большого материка, а отдельная суша. Три года спустя преемник Овандо на посту губернатора, Диего Колумб, выдал мандат на завоевание Кубы ветерану Реконкисты дону Диего Веласкесу де Куэльяру, однако активные действия по заселению острова начались только в 1511 году.

Появление испанцев не стало для кубинских индейцев неожиданностью. Немалую часть населения острова к тому времени составляли беженцы с Гаити. Один из их лидеров, касик Атауэй, предусмотрительно расставил вдоль побережья сторожевые посты и, стоило на горизонте показаться парусам испанских каравелл, начал организовывать сопротивление скорому вторжению. Чтобы не возбуждать жадности европейцев, он велел первым делом собрать все имевшееся у индейцев золото и выбросить его в реку. Увы, ни его народу, ни ему лично это не помогло.

После трех месяцев боев остатки племени отступили вглубь острова, а сам Атауэй был схвачен и приговорен к аутодафе. Прибывший вместе с испанцами священник предложил касику заменить страшную казнь на более «гуманную», если тот примет крещение, но пленник наотрез отказался умирать «добрым христианином» – он не желал после смерти оказаться в одном раю с испанцами-завоевателями.

Хотя жестокий опыт Эспаньолы для индейцев не пропал даром и они довольно успешно применяли тактику партизанской борьбы, испанцы, по свидетельству Бартоломе де лас Касаса[52], «опустошили остров с такой молниеносной быстротой», что завоевание Кубы заняло лишь три года и завершилось в 1514 году. «Протектор индейцев» не оговорился – непосредственные военные действия и, главное, последовавшая за ними бесчеловечная эксплуатация конкистадорами покоренных аборигенов привели к тому, что остров почти обезлюдел. «А на острове Куба были такие, – писал лас Касас, – которые из-за непомерной жадности не хотели давать вообще никакой еды работавшим на них индейцам и отправляли их на два-три дня на поля и в леса, дабы они наелись найденными на деревьях плодами, а затем заставляли их работать два-три следующих дня без всякой пищи, считая, что они должны быть сыты тем, что съели в предыдущие дни».

Нехватку рабочих рук завоеватели восполняли завозом рабов с других островов, а нехватку золота, которым Куба оказалась не так богата, как им мечталось, – плантациями табака и сахарного тростника. Но если в одночасье ставшие крупными помещиками испанские командиры рано или поздно обретали желанное богатство, то рядовые конкистадоры прозябали в нужде и долгах, «так как все переходило в руки купцов и других кредиторов – в наказание за мучения и тяготы [индейцев] Бог лишал испанцев всего и ни один из них никогда не разбогател» [53].

Вдобавок, к вящей досаде колониальных «старожилов», корабли из Европы беспрестанно высаживали на берега Антильских островов все новых и новых охотников за удачей. Те из новоприбывших, кто не становились жертвами непривычного климата и тропических болезней, быстро превращались в прямых конкурентов ветеранов конкисты. Одним из таких амбициозных новичков был молодой идальго по имени Эрнан Кортес, будущий покоритель Мексики.