Читать книгу Леший. Возвращение к покону - Роман Галкин - Страница 3

Глава 2

Оглавление

Найдя более-менее приглядную полянку, сев на травку и привалившись спиной к стволу раскидистого клена, Леший попытался осмыслить произошедшее.

Кто тот младенец, который заманил его в эти края? Зачем его сюда заманили, закрыв обратную дорогу? Кто в силах совершать подобные деяния? Не иначе сам Создатель или его архангелы, неусыпно взирающие с небес на землю?

Честно говоря, рассуждая понятным читателю языком, Леший был материалистом и в существование сверх естественной небесной канцелярии особо не верил. Нет, он конечно допускал существование некоего сверх разума, имя коему Создатель, некогда породившего и саму землю, и населяющих ее существ. Но чтобы тот многие века неусыпно наблюдал за своим творением… А тем более, вникал в дела и чаяния каждого существа… Да ну, как говорит Кощей, на фиг! Оставим подобные сказки темным весянам и прочим смертным людишкам.

Раскинув мыслью и так, и эдак, Леший решил оставить на опосля вопрос о том, кто и каким образом запер его в чудных краях. В первую очередь надо понять – зачем? Чтобы найти ответ на сей вопрос, владыка решил мыслить, как говаривал все тот же Кощей, логически.

Вот кто он сам таков есть? Понятно же, хозяин лесов, властный над всем, что в них произрастает и проживает. Не всех лесов, ибо мир велик, но в своих краях он владыка единственный и неоспоримый. Лишь некоторые собратья имеют ограниченные угодья, в коих он позволяет им вершить свои порядки. Вот Вий, например, собрал на Ведьминой сопке самых уродливых тварей со всех окрестных лесов. Так за то Леший ему только благодарен, ибо без них что людям, что зверям жить спокойнее стало.

Но то ладно. Сюда-то его, владыку лесного, за каким пнем заманили? А не для того ли, дабы здешний лес в порядок привел? Ежели так, то работы тут непочатый край! Но прежде чем лес лечить, да заселять его зверьем и тварями лесными, следует узнать, кто учинил сие непотребство, да вразумить того злодея. А не поймет, так и силушкой принудить.

Решив так, Леший поднялся, призвал птах малых, а когда те слетелись с ветвей клена на его плечи, велел им найти местного лесовика. Птахи поднялись стайкой, защебетали, заспорили, да принялись перелетать с дерева на дерево, увлекая владыку за собой. Путь оказался недалек, и вскоре они запорхали над кустами терновника. На фоне общей убогости, кусты выделялись пышностью и яркостью листочков.

Терновник услужливо отогнул колючие ветки, пропуская владыку к зеленой полянке, в центре которой находился старый мшистый пень. Взглянув сквозь морок, Леший увидел дряхлого старика, дремлющего под теплыми солнечными лучами. В его одежке из прошлогодней листвы деловито шуршал серый мышонок, перебирая листочки, дабы не оказалось средь них иного прелого.

Заметив непрошеного гостя, мышонок тонко пискнул на ухо старику и резво шмыгнул прочь.

– Ась? – разлепил веки лесовик и, подслеповато щурясь, уставился на пришельца. – Хтой-та тут?

Поднявшись с пня и опираясь на суковатую палку, он прошаркал ближе. Задрав голову, всмотрелся в Лешего, резко, едва не упав, отстранился, ахнул и грохнулся ниц, врезав лбом оземь так, что в ней, в земле, понятно, образовалась изрядная вмятина, а с окружающих кустов вспорхнули перепуганные сотрясением птахи. Приподнявшись на коленях, старик отбил второй поклон, вогнав на этот раз голову в землю по самые уши.

Испугавшись за рассудок лесовика, владыка схватил его за шкирку, приподнял и как следует тряхнул.

– Н-нешто сподобился я на закате дней своих узреть тебя, владыка Велес? – пробормотал безумец, болтаясь в воздухе. – Нешто дано будет мне узреть, как возвернутся и остальные боги?

Сообразив, что подслеповатый старик его спутал с кем-то из местных перволюдей, пришелец еще раз как следует тряхнул лесовика и опустил того на ноги.

– Стоять! – крикнул он, когда старик вновь собрался пасть ниц. – Али я царек какой людской, а ты холоп из смертных, чтобы поклоны мне отбивать?

– Воля твоя, владыка, – лесовик застыл в полупоклоне.

– Имя свое поведай мне, старче, – приказал Леший.

– Дык, какое мне может быть имя, владыка? Леший я, леший и есть.

– Чего-о-о? – брови пришельца взметнулись в крайнем изумлении. – Ле-еший? Ты-ы?

– Ага, леший я, леший и есть, – затряс бороденкой лесовик. – Али не признал, владыка Велес?

Леший вновь сгреб самозванца за шкирку и приподнял так, чтобы их лица оказались на одном уровне.

– А ты, значит, признал меня, старче?

– Признал, владыка, признал. Как жо не признать-то?

– Нешто встречались мы ранее?

– Откель жо, владыка? – затряс бороденкой старикашка. – Я ж токма пятый век векую. Но меня еще дед научил божественную суть распознавать. А об тебе, владыка Велес, он особо говаривал, мол, однажды наскучит тебе пиршество небесное и спустишься ты на твердь земную, дабы навести порядок в своих владениях. Дабы деревья маковками облака цепляли, Леса наполнились зверьем, зажурчали ручейки в оврагах, засмердели болота в низинах… Эх, нешто узрю я все те чудеса, о которых дед сказывал?

Леший опустил блаженно улыбающегося лесовика, а тот так и застыл, подкатив глаза, будто разглядывая некие свои мысли о предстоящем светлом будущем. Владыка еще раз смерил старика недоверчивым взглядом. Неужели и правда ему всего пятый век, или врет по слабоумию? Все знакомые лесовики уже не одну тыщу годков разменяли, но выглядят вполне справными мужичками. А энтому пню трухлявому небось пятый десяток веков, а то и поболее. То-то он весь умишко прожил, себя Лешим нарек, а лешего с каким-то Велесом попутал. Ну, так можно и подлечить лесовичка, подпитать его силушкой. Чай от владыки не убудет. Да и шишечку ему подзаряженную вручить надо, ежели умишком поправится. Пусть попользуется, и семена опять же посадит. Оно ведь звери без тварей не живут. А твари только в ельнике обитают. А елок в энтом лесу не видать. Токма сосенки, да и те чахлые, как и весь остальной лес.

Старикашка вздрогнул и дробно затрясся, когда в него потекла направляемая владыкой сила. Морщинистый лик заметно разгладился, согбенная спина выпрямилась, листочки на одежке налились зеленью.

– Вот так и ладно будет, – удовлетворенно кивнул Леший, оглядывая мужичка-лесовичка, в коем от дряхлого старикашки осталась лишь суковатая палка в руках. Да и та под взглядом владыки вся разом вспыхнула, заставив лесовика испуганно подпрыгнуть и затрясти обожженной рукой, да осыпалась серым пеплом. – Найди себе посох покрепче да попрямее, из клена или ясеня.

– Ить-ить, оп-па, – мужичек присел-встал, покрутил тазом, разминая поясницу, восхищенно крякнул. – Ды на кой же мне теперича посох, владыка? Вона ж я как молодой нонче! Э-эх, Ить-ить, оп-па!

– Посох лесовику положен, – назидательно сообщил владыка. – оно и по хребтине кого огреть опять же, буде кто безобразия в лесу творить.

– По хребтине-то? – оживился лесовик. – По хребтине-то надо! Ой, много кого тут по хребтине надо, Владыка! Вот я им покажу теперь кто в лесу хозяин! Ох и узнают они теперича, кто таков леший!

– Признал-таки, – улыбнулся пришелец.

Кого? – не понял лесовик.

– Меня.

– Ды, ясен пень, признал, владыка. Велес ты и есть.

– Тьфу ты, – с досадой сплюнул владыка, – а какого Лешего ты сейчас помянул?

– Дык, себя и помянул, владыка. Леший я, леший и есть.

Леший не врезал кулаком по макушке самозванцу только благодаря науке Кощея. Тот однажды научил, в минуту гнева задержать дыхание и сосчитать пальцы на руках. Пальцев, как и прежде, оказалось десять. Но гнев отступил.

– Запомни! – он ткнул пальцем в грудь лесовика так, что у того сперло дыхание. – Запомни, Леший здесь теперь только один! И это я! Внял?

– Ык, кхе, дык, а я? – испуганно выдавил мужичок.

– Ты есть лесовик этого убожества, именуемого лесом, – Леший повел окрест брезгливым взглядом. – И нарекаю тебя, коли в терновнике встретил, именем Терентий!

Бум-м, – это лесовик вновь пал ниц, врезав лбом аккурат в то углубление, которое выбил при первых поклонах. Но вбиться глубже не дали мясистые уши. Не то, при дарованной Лешим силушке, погрузился бы по самые плечи.

– Возношу хвалу тебе, владыка Велес, – забубнил он из углубления, – за то, что даровал мне, простому лешему безродному, имя собственное…

Леший подхватил недоумка за шкирку и зарычал ему в лицо:

– Леший здесь я! Ты – лесовик Терентий! Повтори!

– Леший здесь я. Ты – лесовик Терентий, – послушно повторил мужичок и полетел в колючие кусты терновника. Те, понятно, приняли хозяина мягко, не кольнув ни единой иголочкой, и аккуратно поставили на ноги.

Лишь после нескольких бросков, при последнем из которых он все же перелетел через кусты и грохнулся оземь, лесовик наконец затвердил, что леший теперь не он, а владыка Леший, коего он величает Велесом. Сам же он теперь лесовик с именем Терентий.

– Фух. Ну, лесовика в ум-разум привел, теперича можно и лесом заняться, – облегченно вздохнул владыка, когда мужичок без запинок оттараторил, кто есть кто. – А что, Терентий, сведи ка меня с окрестными болотниками, озерниками, да мавками речными. Гляну я, нешто и они умишком тебе подобны?

– Нету нонче в округе болот да озер, владыка, – сокрушенно покачал лохматой головой лесовик.

– Это как же так-то? – не поверил пришелец. – Как же лес-то без них. Может, еще и родников окрест нет?

– И родников нет, владыка, – кивнул мужичок. Лес сам зришь какой. А ольшаник, тот и вовсе пропал.

Тут и поведал лесовик о том, что выкопали людишки невдалеке ямину бездонную, откуда руду железную достают в несметных количествах. В ту-то яму все окрестные воды и стекают. Воды людишки в лога запруженные вычерпывают, да в тех прудах рыбу, что поросей разводят. А еще воздвигля людишки град великий, в коем живет их тьма-тмущая. И ту воду, что в яму не утекает, энтот град выпивает. Оттого и ушли ключи глубоко под землю. А ушли ключи, пересохли и болота. Да и озера лесные попервой в болота превратились, а потом и совсем иссохли. Озерники да болотники со своими подопечными в те пруды перебрались, что людишки по логам напрудили.

– По началу прижились и там, став из озерников да болотников прудовиками – повествовал лесовик. – И мавок с кикиморами пристроили.

– И чего ж? – нетерпеливо поторопил Леший.

– Сила есть у людишек, владыка, жутчайшая, – округлил глаза мужичок, – лиликтричеством зовется. Так вот, иной ночкой темной подкрадутся они к пруду аки тати, да как шиндарахнут тем лиликтричеством! У мавок да прудовиков ашни чешуя в разны стороны летит, а глазья вот такенными становятся, – и рассказчик приложил кулаки к своим глазам. А рыба вся как есть кверху брюхом всплывает. Вот и подались водяные жители в дальние края.

– Нешто вовсе не осталось?

– Ежели кто и остался, то по речушкам прячется, лишний раз показаться боится. А еще пруд-озеро огроменное есть по ту сторону града. Кое-кто туда перебрался в ямины глыбокии, куды лиликтричеством не достать. Там и лес посправнее. Но то угодья другого лешего…

– Лесовика.

– Ась?

– Другого лесовика, – терпеливо поправил Леший.

– Дык, а я и говорю другого, значит, лесовика Терентия угодья…

– Терентий – это ты! – сграбастал недоумка за шкирку владыка. – А то просто лесовик. Пока безымянный. Значит, говоришь, лес там посправнее? Так может, и звери да народец лесной обитает?

– Точно не ведаю, владыка, одначе слыхивал и там людишки всех разогнали. Да что про лес-то говорить, ежели они даже домовых из своих изб повыгоняли!

– Да ну? – не поверил Леший. – Того быть не может! Кто ж тогда их жилища от напастей бережет? Энто ж ежели без пригляда домовых анчутки с шушунами да скрипунами озоровать начнут, они ж такой разор учинят, что и пожар не нужен.

– Хе, – ухмыльнулся лесовик, – забегала тут годков с десяток тому одна анчутка. Хотел ее палкой погнать, да она и сама не задержалась. Неслась подальше от людского града как ошалелая. Так вот, она мне поведала, будто из людских жилищ дажеть тараканы ушли!

– Да ну, – отмахнулся пришелец, – нашел, кому верить. Анчутки еще и не такого наговорят – только ухи развешивай. Ну, ладно домовых выгнали. Ну, пусть анчуток одолели. Но чтоб тараканов!… Да ну. Быть такого не может!

– За что купил, за то и продаю, – развел руками лесовик. – А токма с той поры никаких вестей из града нет, будто и правда там никого из нашего племени не осталось.

Долго еще лесной житель рассказывал о разных невероятных событиях, творящихся окрест с тех времен, когда сии земли покинули боги, коими он считал перволюдей. День сменился на ночь, следом и новый день пришел, а Терентий все изливал душу, выплескивая наболевшее. Не всему владыка верил, однако лик его все больше мрачнел от понимания того, что не так-то просто будет вернуть этим краям завещанный Создателем порядок.

Но, сколько уши об росказни лесовика не грей, а дела сами делаться не будут. Вот решил Леший для начала все своими глазами узреть, в чудный град наведаться, да окрестные леса осмотреть. Поинтересовался лишь напоследок у Терентия, что за колдун такой мрачный дворец в его лесу построил? Лесовик долго не мог взять в толк, о каком дворце идет речь. Пришлось сопроводить его к объекту.

– Ента-то? Да енто ж изба-рожальня, – сообщил он, поняв, о каком дворце вопрошает владыка.

– Чего-о? Какая изба?

– Дык, в ентой избе живут повитухи. А местные мужики к ним баб, что на сносях, рожать возят.

Леший устал удивляться как местным чудесам, так и несуразицам, но все же спросил:

– Отчего же не сообразят повитуху к роженице отвезти? Нешто дурни такие?

– Мыслю я, владыка, от великого числа рожениц. Народу ж в граде тьма тьмущая живет, а бабы знай себе рожают и рожают. Где ж на всех повитух набраться. Вот местные мужики и сговорились воздвигнуть избу-рожальню в пять поверхов, да поселить в ней повитух на содержание, дабы те могли денно и нощно роды у баб принимать. Оно теперича чуть бабе срок подошел, мужик ее сюда спровадит под повитухин пригляд, а сам знай гуляет.

– Чудно как-то, – устало почесал затылок Леший, глядя на представшее в новом свете мрачное здание.

– А я и ранее слыхивал от домовых, еще в ту пору, когда они бывалочи из града наведывались, будто ашни две таких избы рожальни в самом граде стоят. Одначе, не верил в те росказни. А тута вон людишки в моем лесу такое дело построили. И дорогу к рожальне для своих машин настелили. Ох и смердит энтот ихний асфальт в иной знойный денек.

– Какой асфальт? – не понял пришелец.

– Дык, тот и асфальт, коим людишки дороги для машин мостят. А иной раз и пешие тропинки прокладывают. Вона от той дороги, по которой лиликтрический трамвай бегает такую-то тропинку к рожальне настелили.

В этот миг послышался рык и гул, и к воротам избы-рожальни подкатила белая самобеглая карета. Продолжая рычать, она еще и взвыла диким пронзительным ором. К воротам подбежал уже знакомый Лешему привратник. Мужик ткнул во что-то на одном из столбов, и ворота, словно по волшебству сами поползли в разные стороны. Еще раз надсадно рыкнув, самобеглая карета проскочила во двор и скрылась за зданием.

– Роженицу привезли, – прокомментировал лесовик.

– Хочу сей град увидеть, где живут люди, владеющие волшебной силой лиликтричеством, – заявил Леший.

– Я провожу, владыка, – поклонился Терентий, и перед ним замерцало облако перехода.

Леший. Возвращение к покону

Подняться наверх