Читать книгу Остров страха. Возрождение - Роман Грачёв, Роман Грачев - Страница 5

Утром я не проснулся – выполз из похмельного сна, как тяжело раненый боец выбирается из заваленного землей окопа. И хоть пули не свистели над головой и снаряды не рвались вокруг, тяжко мне было так, что впору просить у Господа быстрой смерти… или хотя бы стакана минералки.

Давно я так не надирался. Кажется, в последний раз это случилось после выхода моего первого романа «Плей-офф», который позже, по итогам 2012 года, неожиданно попал в десятку лидеров издательства «Эксмо», втиснувшись между Харуки Хураками и Александрой Марининой. Мы тогда с Яшкой закатили мощную пирушку в ресторане «Redactor». Место выбрал мой агент: советские писатели бухали в буфете Дома литераторов, а мы выбрали заведение, в котором обедали и ужинали сотрудники двух крупных городских газет, чьи офисы располагались на той же улице. На следующее утро мы проснулись у меня дома, в кабинете на раздвинутом кожаном диване, и я, продрав глаза, сказал: «Представляю, как бы мы упились, если бы взяли премию «Национальный бестселлер». Циничный Яша, застегивая ремень, ответил: «Мы никогда ее не возьмем. Эту премию дают за книги, о которых никто не слышал».

Веселое было утро. Жена моя, Верка, с которой мы тогда еще жили вместе, не стала устраивать скандал, заботливо приготовила завтрак и даже выставила на стол запотевший пузырь из холодильника. Она, наверно, искренне радовалась моему успеху и была готова немного потерпеть. Какие пустяки, право, муж отметил с другом-компаньоном победу. В остальное-то время он паинька…

Почему я об этом сейчас вспомнил? Потому что снова надрался, как и в феврале 2012 года, только проснулся один, в съемной однокомнатной квартире, в которую перебрался после формального развода с Верой (юридически мы все еще оставались мужем и женой).

Я опустил ноги на пол. Не помню, чтобы вечером раздевался, но одежда моя, джинсы и рубашка, были аккуратно развешены на стуле сбоку от дивана. Быть этого не может. Я и в трезвом-то состоянии отношусь к гардеробу с меньшим пиететом, а уж в сильном подпитии скорее разбросал бы одежду по комнате, да и вообще вряд ли бы стал раздеваться. Значит…

Значит, меня под локоточки довели до квартиры, до кроватки, с любовью раздели и уложили.

Кто?

Яшка на это не способен. Он, конечно, парень хороший, внимательный и не чужд сострадания, но до таких телячьих нежностей никогда не доходил. Снимать брюки (а то и вместе с трусами) с пьяного приятеля? Ну уж дудки!

Тогда, получается, это была женщина.

Женщина, женщина…

Я попытался встать на ноги. Ожидал, что в голове зазвенит колокол, но вроде обошлось, ноги держали, черепушка не гудела. А минералки по-прежнему хотелось до зарезу.

Не одеваясь, в одних труселях с проамериканским орнаментом – доллары, Джордж Вашингтон, Статуя свободы – я прошагал на кухню. Там меня ожидали чистота и порядок, посуда стояла на своих местах, кухонный столик у плиты бликовал на утреннем солнце. Кухонька была маленькая, как и вся квартира, будто специально придуманная для спартанских холостяков вроде меня, поэтому насвинячить здесь надо было еще постараться. Но так я ее тоже никогда не вылизывал. Однозначно здесь поработали нежные женские руки. Чьи?

А у тебя есть варианты, балбес? – задался я вопросом, наливая в стакан воду из фильтра-кувшина. Конечно, это могла быть только Маринка Сотникова, больше некому.

Сквозь похмельный туман к сознанию продирались картинки вчерашнего вечера: мы танцуем с Маришкой под Ширана, не говоря друг другу ни слова, не обмениваясь даже пустыми дружескими репликами, потом возвращаемся к столу; выпить со мной изъявляют желание все присутствующие, но почему-то строго по одному – каждому надо присесть со мной рядом, приобнять за плечи, сказать пару ласковых и поцеловать. Дурацкий ритуал, предвещающий скорое окончание вечеринки. Немудрено, что я быстро окосел.

Потом мы всей толпой дико выплясывали под «Бони М» и их неприлично задорного «Распутина» – клуб был уже в полном нашем распоряжении, – затем гости стали также по одному утекать. Не прощаясь, исчезла Анька-Марьянка… стоп, нет, она чмокнула меня в щеку, это я помню. За ней, кажется, усвистали братья Боровские. Основательный Федя держался стойко, а вот Саввочка, сокол мой ясный, висел у него на руках. Я посоветовал быть осторожными, на что Федя ответил, что уже вызвал такси.

Петя Шепелев просто испарился. В этом не было ничего удивительного: с тех пор как он поднялся по научной лестнице, стал респектабельным джентльменом, он всеми силами старался вытравить из нашей памяти образ лохматого, небритого и вечно сшибающего мелочь до стипендии неформала. Он учился на своем профильном факультете, но в том же здании, где обитал и наш филологический, однако сблизились мы с ним не в стенах альма-матер, а в ночном клубе на концерте одной панк-группы. До пятого курса он тусовался с нами, а после университета пути наши разошлись. Лишь спустя годы, увидев его лощеную физиономию в телевизоре, мы вернули Петю в компанию, но, как выяснилось впоследствии, на особых правах. Он теперь всегда приходил ниоткуда и уходил в никуда. Всегда в костюме-тройке и с чемоданчиком. Так его преобразила жизнь. Впрочем, я знаю, что Петрухе хорошо с нами, хоть он и старается этого не показывать.

Так, о чем я…

Кажется, мы вчетвером – я, Марина, Гена и Яшка – еще какое-то время сидели и разговаривали, дальше я помню крыльцо клуба, точнее, ограду у лестницы, ведущей в подвал, потом Гена всех по очереди обнял и, покачиваясь, направился по променаду в сторону площади Революции.

Когда и куда ушел Яша, я не помню. Значит, со мной осталась Марина. Время было, кажется, за полночь…

Я поставил опустевший стакан на стол, подошел к окну, выходящему на восток. Солнце слепило глаза. Во дворе копошились дворники. Я думал, чем бы сегодня заняться.

Из комнаты донесся телефонный рингтон – Джефф Линн, веселенький рок-н-ролльчик «Don’t Let Go». Впрочем, он меня не обрадовал. Не самые вдохновляющие звуки в похмельное утро. Я стоял у окна, ожидая, что у звонящего лопнет терпение, но Джефф Линн не унимался, пропев добрый куплет песни.

– Иду уже!

Телефон лежал на краю дивана. Почему-то не на стуле с одеждой, подумал я мимоходом. Я надеялся, что звонила Марина, чтобы проверить, пришел ли я в себя, но на дисплее красовалось личико моей бывшей.

Господи, тебе-то что нужно?

Отвечать не хотелось, но настойчивость Веры меня напрягала. Не ответить сейчас – придется отвечать потом, но еще и выслушивать упреки, что я ее игнорирую. Зачем удваивать негатив?

– Слушаю! – сказал я в трубку.

– Привет, дорогой. – Голос ее звучал вкрадчиво и даже немного настороженно. И еще меня удивило это необычное обращение. – С днем рождения, что ли. Я помню, ты не любишь поздравления именно двенадцатого мая, поэтому – вот…

Да, она была права. В этот день на меня обычно обрушивался шквал звонков и сообщений в соцсетях, от которого я уворачивался, как от крупного града (вы помните о моей дружбе со словом «спасибо» и о любви к людям вообще), поэтому особо приближенные старались лишний раз не досаждать. Дети, Вовка и Полинка, отзвонились вчера утром, и я был им очень рад; мама набрала мой номер ближе к обеду (отец, продолжая дуться из-за последнего кошмарного диспута на геополитические темы, трубку не принял), а больше мне особо никто и не нужен.

Не дожидаясь благодарности, Вера продолжила:

– Видела твое интервью по телеку.

– Да?

– Ты неплохо выглядишь.

– Благодарю. Сейчас я выгляжу, наверно, значительно хуже.

– Не удивительно. – Она усмехнулась. – Какие планы?

– Планы? На когда?

– Ну, хотя бы на сегодня? На вечер, например?

Я не торопился с ответом. Во-первых, о своих планах я еще не задумывался, а во-вторых, мне бы не хотелось, чтобы они совпадали с ее планами.

– А что?

– Ну, так… Можно было бы встретиться, выпить по чашечке кофе. У меня для тебя есть небольшой подарок.

– О как. Неожиданно.

– Слушай, не делай из меня монстра. – Ее голос изменился. Теперь я слышал в трубке Леди-Ой-Всё, от которой сбежал три месяца назад, взяв с собой лишь две сумки с вещами и компьютер. – Я же по-человечески. У меня действительно кое-что для тебя есть, и я думаю, что тебе это понравится… и пригодится.

Еще более неожиданно, подумал я.

– Знаешь, Вер, я сегодня реально в очень разобранном состоянии. Презентация, встречи, ребята собрались, мы посидели. Мне бы сейчас в душ, а уж что там будет потом…

– Да, я понимаю. – Кажется, она обиделась, что я не пригласил ее на вечеринку. Это был первый день рождения, отпразднованный в статусе «почти разведенного», да еще и юбилей. Мог бы, наверно, в память обо всем хорошем найти для нее местечко за столом. Как-то не подумал.

Мне стало неловко. Я не знал, что сказать.

– Ладно, ничего, – поспешно отмахнулась Вера. – Еще раз поздравляю. Найдешь свободный часок – позвони. Береги себя. Пока!

Ту-ту-ту…

Я бросил телефон на диван. Привыкай, Макс, к новым реалиям.

Итак, наступило то самое время после выхода книги, когда я действительно не знал, чем себя занять. Если после сдачи рукописи в издательство по инерции продолжалась какая-то активная деятельность – сверка редактуры, выбор обложки и обсуждение нюансов промо-кампании, – то сейчас, когда тираж напечатан и выброшен на прилавки магазинов, меня охватили тишина и пустота – внутри меня и снаружи. Как будто проветрили комнату, в которой патлатые представители богемы целый месяц пили портвейн, курили сигары и беседовали об актуальном искусстве.

Не люблю такие периоды. Книга ушла к читателям и живет теперь своей жизнью. Чтобы вновь почувствовать себя в тонусе, мне нужно было приступить к следующей, но голова пустовала.

Я принял душ, надел чистые джинсы и черную футболку с надписью «Ненавижу футболки с надписями», заварил кофе и выплыл с кружкой на балкон. Весна вышла на финишную прямую, белыми облаками яблонь укутала двор под окном. Скоро свежая зелень деревьев покроется городской пылью и потускнеет, а пока все было очень ярко и празднично, хоть и понедельник, рабочий день. А кстати, что мне этот рабочий день? Я не просиживал штаны в офисе, как пять лет назад, работая сценаристом и редактором в рекламном агентстве «Форум-С». Теперь мои дни недели слиплись в один большой променад.

Так что же все-таки с планами? Кажется, вчера что-то вертелось в голове…

Ясность внес следующий телефонный звонок. На этот раз гитары Джеффа Линна звучали веселее. Либо это гаджет выборочно реагирует на звонящих, либо я сам научился их чувствовать на расстоянии и воспринимать рингтон соответственно.

Это была Маринка.

– Здорова, инопланетянин! – весело поприветствовала она. – Как самочувствие?

– Могла бы придумать вопрос пооригинальней. Хотя, боюсь, мой будет не лучше. Как я вчера добрался до дома?

Марина хихикнула. У меня на душе слегка потеплело. Ничто так не радует наутро после бурной вечеринки, как дружеские подколы, означающие, что ничего страшного накануне не произошло. Я не плясал голый на праздничном столе, не хватал женщин за округлости, не дрался с официантами. Можно расслабиться. Или?..

– Я тебя довела, Максик. Точнее, мы на такси доехали. У подъезда ты, правда, немного помитинговал, требуя продолжения банкета, но быстро угомонился, когда я согласилась подняться к тебе в квартиру.

– Боже…

– Ничего страшного, дорогой. Увидев свой диван, ты быстро скукожился.

– Значит, это ты… – Я сглотнул. – Это ты меня раздела?

– Ну, прислуги у тебя нет, – продолжала забавляться подруга, – пришлось мне. Кхм…

Она взяла небольшую паузу.

– Что?

– Трусы у тебя сползли.

Вот же черт! Уж лучше бы это был Яша!

– Извини, пришлось поздороваться с твоим другом… Без рукопожатий, ты не подумай.

Маринка засмеялась. А я покраснел.

– Зачем ты мне это сказала, засранка такая?

– Для баланса во Вселенной. Ладно, дорогой, ерунда, с кем не бывает. Я вот чего звоню: ты сегодня собираешься ко мне в офис? Мы хотели посмотреть варианты домов.

Точно! Вот что мы вчера планировали!

– Да, конечно. В котором часу ты будешь на месте?

– Я могу тебя подхватить, Макс. Я еду от клиентов, мне как раз по пути. Надеюсь, ты выспался и теперь похож на человека?

– Позвони ты на час раньше, застала бы мое неподвижное тело.

– Тогда собирайся. Через… так, через пятнадцать минут буду у тебя во дворе. Целую!

Она отключилась. Я посмотрел на часы. Успею выпить еще кофе.

Как все-таки хорошо иметь друга с сиськами!

Вопреки ожиданиям, в машине Марина половину пути молчала, сосредоточенно глядя на дорогу. Она даже включила магнитолу, хотя и не на большой громкости. Я списал это на типичную женскую перемену настроения – за те пятнадцать минут, что она до меня ехала, могло произойти все что угодно, и едва ли это меня касалось.

Прослушав пару песен «Би-2» – «Елочный сок» и «Музу», – Марина все же убавила громкость почти до нуля. Я понял, что последуют вопросы, и не ошибся.

– Слушай, как там у тебя с Веркой? Зависло?

Ох, лучше бы она и дальше помалкивала.

– Трудно сказать, – ответил я, уставившись в окно. – С ее стороны нет никаких заметных движений.

– А с твоей? Инициатор ведь ты, а не она.

Я промолчал, возразить было нечего. Но Марину это не остановило.

– Как ребята относятся к вашему параду суверенитетов?

– Внешне спокойно, а что у них в голове, я не знаю. Полинка заканчивает университет, работает над дипломом, а когда у нее есть цель и жесткий дедлайн, то всё остальное до фонаря, даже родители. Запирается у себя в комнате, выходит только за чаем и бутербродами, с матерью не общается. Думаю, серьезный разговор еще впереди. Вовка вообще путешествует. Получил гонорар за новый софт, скинул в сумку пару футболок и укатил. Я даже не в курсе, где он сейчас, в Греции или в Таиланде. Вчера утром звонил, поздравлял, и я не разобрал, на каком языке у него на заднем плане говорили. В любом случае детки у меня уже взрослые, так что соплей нет.

– Понятно. Знаешь, Макс… возможно, это не мое дело…

Бинго, подумал я.

– …но мне кажется, Верка все еще тебя любит. Двадцать пять лет просто так из сердца не вырвешь, тем более что у вас нет романов на стороне, насколько я понимаю. Ведь нет?

Я покачал головой. Причины разлада с Верой следовало искать не в наших внебрачных связях. Будь у нас серьезные посторонние увлечения, мы бы так не мучились.

– Вот видишь, – продолжила подруга, – всё не так катастрофично. В любом случае старое проверенное дерьмо лучше нового. Я вот со своим Додиком иной раз так разосрусь, что дым столбом, а потом первая же ползу, как собачонка. Потому что с ним бывает плохо, но без него – невозможно.

Она грустно усмехнулась. Я повернулся к ней. Марина все же была чем-то озабочена, и я подумал, что в промежутке между ее веселым звонком и моей посадкой в ее голубую «тойоту ярис» что-то действительно произошло.

– Может, она и любит. Может, и я люблю. Но дело не в этом.

– А в чем? Все, что тебе нужно – это любовь. Помнишь?

– Угу. Только Джона Леннона это не уберегло от пули.

Марина не стала продолжать дискуссию. Мы подъехали к просторной автостоянке у офисного небоскреба «Сити», сверкающего зеркальными гранями. Аккуратно припарковавшись в первом ряду перед крыльцом между черным «БМВ» и серебристой «короллой», Марина заглушила двигатель, поставила машину на ручник.

– Ну что, идем? Я почти уверена, что ты выберешь мой вариант, но для очистки совести немного поковыряемся. Только скажу тебе одну вещь, пока ты не принял решение.

Она взяла паузу. Взглянув в ее глаза, я поймал себя на мысли, что ничего не хочу слышать.

– Макс, если ты собираешься развестись с Верой, лучше повремени с покупкой дома, уладь сначала все бракоразводные формальности. Если ты возьмешь дом сейчас…

Она замялась.

– Не продолжай. – Я мягко опустил руку ей на плечо. – Марин, это будет мой дом, независимо от того, как сложатся наши отношения. Я об этом позабочусь.

– Ну, как скажешь.

Если вы когда-нибудь делали покупки в интернет-магазинах, то должны знать, что, как правило, вы соглашаетесь на свидание вслепую. На картинках товар выглядит эффектно, да и цена привлекательна, но нужно быть готовым к тому, что курьер привезет вам не то, что вы заказывали, или именно то, но недоукомплектованное, другого цвета, без упаковки или поврежденное в пути. И ладно, если это какая-нибудь безделушка, с дефектами которой можно смириться (в конце концов ее можно вернуть отправителю и получить обратно деньги), а если это что-то большое и важное?

Выбирать дом по фотографиям и сопроводительным текстам в Интернете – это все равно что соглашаться на участие в лотерее, не зная, что главным призом в ней будет лошадь.

Мы с Мариной уселись за ее рабочим столом в углу большого офисного муравейника с перегородками. За панорамным окном у нас за спиной открывался роскошный вид на город, какого не увидишь даже с колеса обозрения (мы находились на девятнадцатом этаже небоскреба). В офисе агентства недвижимости «Азбука» вовсю кипела работа. Шелестели бумаги, стучали по клавиатурам наманикюренные пальчики сотрудниц, тренькали на все лады телефоны. Я оглядел помещение не без доли некоторого восхищения. Я ведь уже начал забывать, как выглядит мир, в котором люди похожи на трудолюбивых букашек.

– Весело тут у вас.

– Не то слово, – буркнула Марина, перебирая открытые «окна» на мониторе компьютера. – Поем и пляшем.

На перегородке позади монитора висел календарь на 2019 год. На фотографии улыбающийся во все тридцать два зуба молодой человек в элегантном костюме предлагал новые апартаменты в жилом комплексе «Манхеттен». Улыбка была слишком уж слащавой.

– Какая отвратительная рожа, – процитировал я ослика Иа голосом Эраста Гарина. – Я бы не купил у него квартиру.

– И зря. Продажи у парня были дай бог каждому. Это наш бывший коллега, бык-производитель.

– В смысле?

– Многодетный папаша, с жены вообще не слезает… Так, ты давай не отвлекайся. – Марина открыла изображение двухэтажного бревенчатого особняка. – Вот первый кандидат, тот самый, который требует ремонта. Вообще-то можно вселиться и сейчас, но я бы кое-что подправила, подрихтовала, снесла и переставила. Старый поселок, еще с советских времен, стал обновляться в девяностых и нулевых. Сто километров на запад, озеро в шаговой близости.

Дом был с виду добротный, крепкий, с одноэтажным пристроем справа. Чем-то он напоминал мне наш семейный садовый домик, выстроенный еще во второй половине восьмидесятых. Отец тогда получил типовой участок в шесть соток в новом кооперативе – сплошная целина, обдуваемый ветрами пустырь. За три-четыре года с помощью брата и кое-каких связей в своем строительном тресте он поднял два этажа, поставил кровлю, сделал простенькую отделку внутренних помещений и на этом остановился. Сказал, что эдак строить можно до морковкина заговенья, и все равно не будешь доволен. Характером мой батюшка далеко не подарок, но у него есть одно хорошее качество – умение останавливаться, ставить точку там, где он считает нужным, и не вдаваться в подробности. Моя мама, заведовавшая грядками и клумбами, настаивала на продолжении строительства – ей нужен был уютный теремок для встречи старости, – но отец уперся: хватит, и так хорошо.

– Избушка на курьих ножках, – прокомментировала изображение Марина. – Но там есть еще задний дворик, терраса, удобный спуск к озеру, баня в пристрое, пара яблонь и клумба.

– Что с удобствами?

– В доме всё есть: вода, канализация, душевая кабина с водонагревателем, газовая плита, кабельное телевидение. Недалеко от дома стоит вышка с базовой станцией, так что со связью тоже полный порядок. Я ж говорю, поселок осовременился.

Фотографии сменяли одна другую. Двухэтажную часть дома венчала треугольная крыша-мансарда, из правого пристроя, похожего на хозяйственный бокс с маленькими окошками, торчала невысокая труба. Вход в баню прямо из дома, подумал я, очень круто. С заднего двора дом выглядел идиллически, как и говорила Маринка, там можно было и отдыхать, и работать, и просто валяться на траве. Особенно мне понравилась круглая деревянная беседка с конусообразной крышей, похожей на вьетнамскую шляпу. От лужайки отходила широкая тропа. Куда она вела, я увидел на другом снимке, сделанном, очевидно, со второго этажа: тропа пролегала через узкую березовую рощу и выходила к Озеру. Верхушки деревьев составляли ровную линию, будто так было задумано не природой, а человеком, но в одном месте росла пара коротышек, в просвете над которыми я увидел озерный остров – небольшую мохнатую шапку, плавающую в серо-голубом мареве.

– Симпатично, – резюмировал я. – Покажи внутренности.

Марина щелкнула мышью, на мониторе появились три скомпонованные фотографии. Интерьер дома вполне соответствовал его внешнему облику: тщательно ошкуренные и лакированные деревянные стены, светло-бежевый ламинат на полу, скромная, но аккуратная мебель под цвет дерева, небольшая кухня в углу и санблок. На втором этаже располагались спальня с широкой кроватью и кабинет, тоже совмещенные.

– Еще? – спросила Марина.

– Давай следующий.

– Ладно, только кофе сделаю. Тебе налить?

– Нет, спасибо.

Пока она возилась с кофеваркой на подоконнике, я вернулся к снимкам, сделанным со второго этажа. Я еще раз посмотрел на то место, где макушки прибрежных деревьев проседали, открывая взору далекий остров. В нем было что-то магическое. Уж я-то знаю толк в художественных образах.

– Мне тоже нравится, – сказала Марина, взглянув поверх моего плеча. – Поехали дальше.

Второй вариант ничем меня не зацепил. Типовой коттедж из красного кирпича, какие в большом количестве понастроены на окраинах города, вокруг него такой же краснокирпичный забор с распахнутой пастью гаража. Внутренний двор без изысков, столик со скамейками для летних посиделок, небольшой бассейн с поросшим травой парапетом, несколько яблонь. Я не стал просить показать мне интерьер, сразу предложил перейти к «стопроцентному варианту», который мне нахваливала Марина.

– Согласна с тобой, – сказала она, – тем более что у хозяев с документами какая-то лажа, не хочу разбираться.

Она еще покликала мышью. На экране появился белокаменный особняк с широким крыльцом, балкон над ним подпирали два полуголых мужика, напоминающие атлантов. Я видел такие дома в американских фильмах о рабовладельческом юге – в «Джанго освобожденном», например, или «12 лет рабства», – только этот хоть и был уменьшенной их копией, но, черт возьми, копией! Я не удержался от восклицания:

– Ох ты ни хера ж себе, мандула раздвижная!

Маринка рассмеялась, едва не расплескав кофе. Обитатели офиса стали с любопытством поглядывать в нашу сторону.

– Меткое замечание. – Марина понизила голос. – В доме просторный холл с двумя лестницами на второй этаж, четыре спальни, отдельная столовая, настоящий камин и по всем углам какие-то статуи с претензией на художественную ценность. Показать?

Я наградил ее взглядом, полным отчаяния.

– Издеваешься? На сколько этот дом тянет? Лямов на десять?

– Меньше… но ты же можешь себе позволить? – В ее глазах мелькнуло беспокойство. – Или нет?

Я откинулся на спинку стула, закинул руки за голову. Не люблю я подобные вопросы (а кто любит?), да и Яшка Лившиц еще на взлете моей карьеры строго-настрого наказал никогда и ни с кем не заводить разговоры о деньгах: «Пусть журналисты сами подсчитывают твои тиражи, возможные суммы контрактов с киношниками и прочие побочные доходы, а ты «улыбайся и маши». Я, собственно, так и делал – улыбался и махал. Намахал на одиннадцать миллионов, из которых потратил около половины: помогал детям с учебой и покупкой жилья, обновил семейный автопарк, ну и по мелочи – путешествия, курорты, дьюти-фри, хванчкара, чурчхела. А на что мне еще тратиться? Я спартанский мальчик.

– Надо подумать, – сказал я, чтобы не выглядеть ни нищебродом, ни скрягой.

Дверь в муравейник распахнулась. Внутрь заглянула миниатюрная девушка в джинсовом комбинезоне и с огромным животом. Под мышкой она держала папку с бумагами.

– Сотникова, к шефу!

– С вещами? – усмехнулась моя подруга.

– Нет, Палыч сегодня добрый. С утра меня в декрет отправляет.

– Тебе давно пора! – откликнулся кто-то из глубины офиса.

Девчушка исчезла за дверью. Марина вздохнула, отставив кружку с недопитым кофе.

– Ладно, Максюш, ты пока листай, смотри, все вкладки открыты. Я мигом. – Выходя из-за стола, она коснулась пальчиком моего носа. – Только долго не думай, Хемингуэй, дворец точно быстро уйдет.

Проводив ее взглядом (скорее ее обтянутый джинсами грушевидный зад), я вернулся к монитору. Немного поблуждал по «дворцу», заглянул в его спальни и залы, походил по коридорам, стены которых украшали ажурные средневековые подсвечники. Увиденное мной не вызвало ровным счетом никаких эмоций. Дом был лишен жизни – той жизни, к которой я привык, наполненной небрежными деталями и штрихами. Вероятно, перед фотосессией дворец тщательно вылизали, но в этой стерильности и состоял его главный минус. Дом не трогал. И я, кстати, не жаловал большие здания и просторные помещения, мне всегда была по душе архитектура хоббитов.

Я вернулся к первому варианту, бревенчатому домику у безымянного озера. Вновь впился взглядом в остров. Всего лишь невзрачная мохнатая шапочка посреди водной глади, но было в ней что-то такое… что-то такое…

Спустя пару минут безмолвного созерцания, сравнимого с состоянием транса, я подумал, что при работе над следующей книгой, если таковая будет иметь место, я хотел бы видеть в окне именно его – этот Остров.

Вернулась Марина. Судя по ее виду, начальник сегодня действительно пребывал в хорошем настроении.

– Ну, что скажешь, Достоевский? Определился?

Я ткнул пальцем в центр монитора, не отдавая себе отчета, что тычу прямо в изображение Острова.

– Его хочу.

Марина вздохнула. Не думаю, что она была довольна моим выбором – ее доходы напрямую зависели от аппетитов клиентов, – но со старым другом она препираться точно не станет.

– Я так и знала. Завтра готов его смотреть? Я предупрежу хозяйку.

– Да, отлично.

Она склонилась над столом, заглянула мне в глаза. Она была похожа на старшую сестру, которая собиралась пожурить непутевого братца за упрямство. Или, может, похвалить за целеустремленность.

– Максик, я же столько лет тебя знаю…

– И что?

Она ничего не ответила, лишь ласково потрепала мне волосы.