Читать книгу Планета Вода. Часть 1 - Роман Игоревич Сидоркин - Страница 6

– Почему ты просто не можешь спокойно жить и работать?! – возмутилась Настя.

Он смолчал и сделал движение выйти из отсека, но застыл, остановив взгляд на подвижных картинах.

– На кой они тут? – тихо спросил Иван.

– Ты до смерти будешь это спрашивать?

– Это может быть совсем скоро, а ты… Эх ты… – это было высказано с иронией, как между двумя людьми, которые единственные во всём мире могут понять истинный смысл.

И Настя поняла.

– Вань, не стоит беспокоить меня этим, мы обо всём договорились.

– А я разве нарушаю договор?

Они помолчали.

– Всё, закрыли тему, – сказала Настя.

– Покажи мне то, что ты показала профессору Капитонову, – попросил Ваня.

Настя обратилась к своему Персональному Помощнику.

– Добрый день, Мария, – сказала Настя спокойным голосом, как будто разговаривала с подругой.

– Здравствуйте, – раздался тихий голос с её запястья.

Мария Кюри самостоятельно оценила, что находится в помещении с двумя людьми и поздоровалась с обоими.

– Привет, – буркнул Ваня.

– Покажи нам события дня Первого Контакта и все данные, что мы имеем на сегодня об усачах.

Из похожей на силиконовый напульсник цвета кожи структуры стали прорастать, словно ростки семян голубые лучи, а затем быстро слились в бледно-голубое динамическое изображение: двигались фигурки девушки, собаки с плоской головой и водолёта, на котором они летели. Фоном, относительно которого они двигались, служили айсберги и голубые искривлённые чёрточки, символизирующие рябь воды. ПП старался как мог, проецируя картинку в реальном времени при помощи маломощного биомолекулярного проектора.

– Тут сложно что-то разобрать. Может подключишь её к системе жилого комплекса? – спросил Ваня.

– Нет.

Настя, как и большинство людей, опасалась возможностей своего Персонального Помощника после Синергического Инцидента и следовала даже рекомендательной части Договора о Защите Наследия Человечества, поэтому даже ради удобства отказывалась открывать ПП доступ к автономным цифровым системам.

Они продолжили смотреть хронику того дня. Фигурка Насти покачнулась, а затем вылетела из водолёта. Прыжок её кинуса по кличке Белка погасил изображение их потерянного транспорта (Кюри решила не тратить энергию на поддержание этого изображения). Затем треснул неровный конусовидный объект, у подножия которого находились силуэты Насти и Белки.

– Стоп, – властно приказала Настя.

Изображение застыло.

– Смотри, – она показала на трещину и несколько ледяных фонтанчиков, вылетевших из верхушки айсберга. На самом деле вверх тогда было выброшено несколько десятков килограммов льда.

– Команда профессора Капитонова сделала вывод, что такое возможно только в случае выброса направленного луча энергии, при условии стабильности самой ледяной платформы, в противном случае такой эффект может возникнуть из-за подводных течений, разрывающих айсберг.

– Пф, – Иван презрительно усмехнулся, – чтобы сделать такой вывод, не нужно быть учёным. Понятно, что, если из вершины ледяной горы что-то вылетает, это вызвано энергией снизу.

Настя поморщилась, но не стала с ним спорить.

– Трещина прошла через весь айсберг, и он стал кусками расползаться по воде, – она сделала короткую многозначительную паузу – дальше, – приказала она Марии Кюри.

Голографическое повествование продолжилось, но совсем чуть-чуть.

– Смотри теперь сюда, – Настя указывала на почти невидимые на голограмме тонкие, свёрнутые кисточки ушей Белки.

– Эм… И?

– Внимательно смотри.

Иван наморщил лоб, придвинулся ближе и стал внимательно рассматривать статичное, бледное изображение. Рассматривал долго.

– Нихрена не вижу, – наконец выплюнул он, откинувшись на спинку магнитного кресла.

В тот момент он весь напрягся, то ли от ожидания бури со стороны Насти, то ли из-за страха отлететь вместе с креслом к стене: он всё время забывал примагничивать кресло к полу. На этот раз его затылок остался цел, а вот Настя была взбешена.

– Ну вглядись, ты ведь должен разбираться в повадках кинусов! Его локаторы прижаты, значит, он что-то слышит.

Ваня снова наклонился к изображению и ничего там не увидел.

– Короче, словами объясни, – попросил он.

Настя приказала Кюри отмотать изображение на пару секунд назад.

– Это положение её ушей за несколько мгновений до раскола айсберга, – сказала Настя – уши собаки уже прижаты. Понимаешь? Уже. Значит…

– Я понял, понял.

– Нет уж, дослушай теперь. Белка услышала какой-то звук, который человеческое ухо не слышит, а потом айсберг треснул.

– Ну ясно, значит эти звери используют ультразвук.

– Вот именно. Только представь, какой мощи должна быть волна, испускаемая ими, чтобы расколоть гору крепкого льда сорока метров снизу доверху?

– Гигантской.

Почему-то у Ивана было бесшабашно-расхлябаное настроение, хотя ситуация была более чем серьёзная. Если не феноменальная.

– Ты опять не серьёзен, хватит кривляться и включись в процесс.

Его брови поднялись. Он никогда не думал, что его несерьёзность имеет систематический характер.

– Кхм… Я в физике не силён, но полагаю, что мощь ультразвукового импульса там была крайне велика.

– Она была чудовищной. Она сопоставима с мощью промышленных инструментов, которые используют при строительстве бункеров, чтобы рыхлить землю.

Ваня снова откинулся на спинку. По правде, ситуация его нервировала, как и остальных, но, в отличие от других обитателей этого водяного шарика под названием Марс, его волнение было скорее воодушевляющим, чем напуганным. Теперь люди точно знали, что не одни во Вселенной. По крайней мере те несколько сотен людей, которые живут на марсианской платформе. Страсть к познанию толкала его на изучение этих форм жизни.

Ивану доставляло удовольствие доставать эту гордячку, прикидываясь полным пофигистом и лентяем – её вспыльчивость из-за чрезвычайно высокого мнения о своём интеллекте была отличным допингом в унылом и, как теперь выяснилось, опасном мире. Про себя он уже успел сделать кое-какие выводы об усачах и навёл справки через свои связи в научном центре колонии, возглавляемом профессором Капитоновым, но не показывал вида. Пусть Настя понервничает.

Насте казалось, что этот человек здесь совершенно бесполезен. Несколько раз она жалела о том, что способствовала его утверждению в Отряде.

– Ты здесь? – осведомилась она у Ивана.

– Как видишь. Просто задумался. Какие чувства ты испытываешь от такого открытия? Ты ведь первая, кто натолкнулся на этих существ.

– Никаких не испытываю.

Ваня сморщил лицо.

– Да брось ты это. Любой космонавт, да и вообще человек был бы рад тому, что обнаружил инопланетную жизнь. Ну, не рад… Ведь ты чуть не погибла, но испытывал бы по этому поводу что-то. Абстрагируйся от своего испуга и постарайся ответить честно.

– Во-первых, я не испугана. Во-вторых, я тут не для описания своих эмоций, а для того, чтобы обеспечивать безопасность поселения и всех людей, живущих на этой планете, то есть прямо здесь, на этой платформе. Так как других человеческих поселений здесь пока нет, я де-факто являюсь комендантом целой планеты, поэтому мне не до сантиментов и рефлексий. Нам нужно быстро решить, насколько опасны эти существа, как их много и как от них избавиться.

– При таком раскладе, который ты озвучила, моя задача состоит в том, чтобы противодействовать тебе.

В комнате установилось напряжение.

– Поясни.

– Если ты забыла, я здесь как раз, чтобы не давать людям совершать ошибки, которые они совершили на Земле. Сформулированная передо мной Министерством задача состоит в том, чтобы не дать существующим технологиям нарушить баланс в новой экосистеме Марса и сохранить эту планету пригодной для человека. И эти существа, – он указал рукой на застывшее голографическое изображение, где никаких существ видно не было – также попадают под мою защиту.

– Ты видишь своей задачей сохранить угрозу для человечества на Марсе?

– Я вижу своей задачей сохранить Марс перед угрозой в лице человечества.

Он внимательно наблюдал за её мимикой. Упрямо выдвинутый вперёд подбородок показывал, что она отнюдь не согласна с таким раскладом и что в будущем его ожидают проблемы по части работы, а в экстренном случае под вопросом может оказаться и само его пребывание на Марсе.

Настя, видимо, решила про себя какой-то вопрос и напряжение в комнате развеялось.

– Это мы обсудим позже, – сказала она – теперь давай вернёмся к этому открытию.

Она произнесла слово «открытие» с издёвкой, показывая, какое у неё отношение к этому на самом деле.

– Мария, выведи предположительные типологические данные, зафиксированные локаторами водолёта в районе Первого Контакта.

Над её ПП появилась таблица с шестью столбцами. Пять из них были пусты, самый первый указывал на то, что эти животные отнесены к типу хордовых.

– Это всё? – спросил Ваня.

– Пока да.

– А с чего вообще взято, что они хордовые?

– Кем ещё может быть животное такого размера?

– Моллюском, например.

– Ты видел моллюсков размером с дом?

– Некоторые кальмары на Земле достигают 16,5 метров, считая с щупальцами. Ты не видела это животное.

– Это сейчас неважно, – перебила его Настя – нам сейчас важно понять, чем это обернётся для колонистов.

– Чтобы понять, как они себя будут вести, нам как раз важно выяснить, с кем мы имеем дело, то есть заполнить оставшиеся столбцы крайне важно. Разные животные ведут себя по-разному.

– Ты не можешь определить, как они себя будут вести, опираясь на знания о земных животных.

– Строго говоря, могу. Но это не точно. Марс и Земля довольно похожи, хотя это может показаться странным непосвящённому человеку, так что, возможно, в общих чертах эти существа похожи на земных, и по этой типологии можно предугадать их повадки.

– От меня ты что хочешь? – резко спросила она.

Он посмотрел на пустую таблицу её ПП.

– Нам нужно больше данных.

– Как ты хочешь их получить?

– Понадобится экспедиция, но речь не только о ней. Нам пока нужно подержать это открытие в тайне от Земли.

Настя хотела возразить, но Ваня остановил её жестом.

– Это будет конец нашей автономии. Сюда пришлют военных, и всё, ради чего эти люди сюда прилетели, окажется потерянным.

– Ты о чём сейчас?

– Я о том, что мы сейчас фактически независимая страна. Нам не нужны здесь чужие.

Это был перебор. Настя отчитала его за такой взгляд на их положение. Но она сама многое хотела бы оставить в прошлом, позади – за сотни миллионов километров.

– Давай пока оставим этот спор, – сказал Ваня – это требует большего числа мнений. Никто, кроме тебя, не может выходить на связь с чиновниками из Министерства, поэтому я прошу только об одном: не делай доклад сейчас. Давай обсудим всё с представителями курий, а там решим. Хорошо?

Настя ответила молчанием. У неё была эта дурацкая манера, которая ужасно раздражала Ваню. Как было понимать это молчание сейчас, он не знал.

Голограмма над Марией Кюри потухла. Настя встала, слегка потянулась (полностью она не могла расслабиться при своём партнёре) и полулегла на кровать, прислонившись спиной к стенке и вытянув ноги.

Компактное технологичное пространство их каюты в жилом квартале Митро́полиса ни пространством, ни оснащённостью не отличалось от таких же кают рядовых колонистов. Строительство плавучего города-станции было очень дорогим, поэтому архитекторы давали лишь самое необходимое для проживания и не больше того. Митро́полис проектировался в расчёте на долгое проживание людей и потому внутри в обязательном порядке были установлены электронные обои. Фоны для них создавала команда психологов. В наборе фонов общим принципом был лишь подбор фотографий мест, где родился каждый поселенец, все остальные картинки не имели между собой вообще ничего общего – под каждого поселенца формировали свой набор, исходя из анализа его психики. Марс, даже после трансформации, не стал местом, приятным для глаза: повсюду была вода и плавучие глыбы льда, которых становилось всё больше. Важность «комфортности глаза», как это явление назвали психологи, при таком раскладе выходит за рамки «желательного приятного» и превращается в «необходимое для выживания», поскольку человек, вечно погружённый в депрессию, едва ли будет успешным основателем нового витка человеческой цивилизации. Точно такими же возможностями обладали и апартаменты Анастасии и Ивана, только в отличие от других, им не успели подобрать совместимые для партнёров обои, поэтому они часто спорили, какие картинки будут сегодня услаждать их взгляд. Насте нравились тропики, она обожала яркие виды южной растительности, романтику джунглей и иногда саванн, она находила прекрасное в одиноко стоящем дереве, посреди выжженной солнцем травы или то же солнце, проглядывающее сквозь мокрую паутину между лианами, обвивающими толстые тропические деревья. Иван был совершенно иных мнений о земном великолепии. Ему нравились изображения промышленных объектов, причём не всегда работающих – «индустриальная эпоха с тухлецой», как он это называл про себя, разных гигантских машин, особенно в сравнении со стоящими рядом людьми и прочими достижениями человеческой мысли эпохи «брутального» производства, когда значительную часть работы ещё выполняли люди. Эта прошедшая эпоха, как глобальный след на теле Земли, эстетизировалась и превратилась в объект созерцания, странным образом не умерев полностью, а став частью искусства. Настю ужасно бесило это, она говорила, что вся эта «индустриалка» наводит тоску также, как айсберги за пределами плавучего комплекса.

Сегодня был Настин черёд, так что в комнате было зелено от колышущейся сочной зелени и светло от бесконечно заходящего солнца. Снаружи были мрак и холод.

Ваня стал ощущать давление, но вместо того, чтобы удалиться по установленному между ними расписанию, он начал тот же разговор, который шёл между ними до того, как они стали сверять данные по усачам.

– Я всё-таки не понимаю, – начал он, хотя чувствовал, что эти слова совсем нежданны – есть возможность всё начать заново, сделать так, как никогда ещё не было, зачем тащить сюда свои старые раны и прочее?

– Мы не будем об этом говорить сейчас.

Его взбесило это «сейчас» – как будто она вообще когда-либо хотела об этом говорить.

– Я это не для того, чтобы проповедовать говорю, но сама суть этого проекта человечества, суть колонии ведь и заключается в том, чтобы дать возможность человечеству, как виду, стать другим – лучше, оставить на Земле её вековечные проблемы, взять только самое лучшее. Россия построила эту станцию, но разрешает на ней селиться гражданам других стран. Это говорит о том, что люди мыслят вне национальных рамок.

– Ты мне что, проповедь читаешь? – осведомилась она.

– Да какую проповедь, – он махнул рукой – просто я вижу, что в тебе какая-то заноза сидит, что это не твоя сущность. Есть такие люди, которые осознавали себя таковыми с детства, но ты не из них.

– У меня и так проблем по горло, а ты хочешь загнать меня ещё глубже! Оставь это, не гони волну, а то сам утонешь, – отрезала она решительно.

Он посидел ещё какое-то время, глядя на покачивающиеся стебли трав и бесконечно далёкие массивы тропического леса. Хотелось сказать что-то ещё, но все слова сдавила плита, которую эта женщина взвалила на себя и их будущее. Раздосадованный, он поднялся и направился к выходу из отсека, чтобы пойти в зону рекреации, которую все, не сговариваясь, назвали таверной, и где он иногда ночевал. Когда пластик двери сложился гармошкой и исчез в проёме, он чуть не налетел на рыжеволосую девушку – шотландку по имени Беитрис. Он с натянутой улыбкой кивнул, она испуганно взглянула на него и прошмыгнула внутрь его с Настей каюты. Прежде, чем дверь срослась обратно, он, обернувшись, увидел, как рыжеволосая путешественница кинулась на кровать к Насте и прильнула губами к её губам, а та крепко обняла её за поясницу.