Читать книгу Полное и окончательное. Хроника мифа - Роман Невич - Страница 7
Глава третья
Палатная школа: открытые уроки
II
Кандасана
Оглавление«Канда» означает корнеплод, узел. «Хатха Йога Прадипика» повествует о канде так:
Кундалини спит над кандой (место около пупка, где соединяются и расходятся нади). Она дает мукти (освобождение) йогам и рабство глупцам. Тот, кто знает ее, знает йогу.
Айенгар Б. К. С. Прояснение йоги
После «резекции желудка», как официально называлась моя операция, больному полагается регулярно наблюдаться у хирурга «в поликлинике по месту жительства». К сожалению, когда я вспомнил об этом, т.е. месяца через три, положенную регулярность я давно нарушил, установленную для меня диету (№1) не соблюдал, да и с врачом у нас сложились «особые» отношения.
Мы познакомились лет за восемь до этого: я жаловался на хруст и боли в левом колене. Диагностировав разрыв мениска, врач решила обследовать другие суставы и пришла к однозначному выводу: артроз. Тогда это слово мне ни о чем не говорило (потом дома я, конечно, посмотрел в медицинской энциклопедии), и, видимо, по мне это было настолько заметно, что она посчитала нужным пояснить: «В шестьдесят лет будешь на коляске ездить».
«Довольно жесткие слова», – признал я позднее. Но в тот момент воскликнул (про себя): «О, так я до шестидесяти доживу, значит!»
Операция по удалению разрывов мениска считалась несложной, и я легко согласился. К тому же именно в тот момент мне был нужен официальный повод «отдохнуть» от университета. С учебой возникли некоторые сложности, я даже начал подумывать: а не забросить ли мне все это дело. И получилось, что неосознанно я взял для себя «тайм-аут», чтобы переосмыслить свою ситуацию и принять решение.
Самым трудным после операции оказалось сохранять полную неподвижность ноги. Гипса в моем случае не полагалось.
Тогда же я впервые увидел, как умирает человек. Точнее – услышал.
Сосед по палате, пожилой и грузный, дни и ночи стонал, плакал и звал «сестру» до странности тонким голоском. В конце концов медсестры перестали обращать на него внимание. Больным было сложнее, особенно по ночам. Однажды вечером, вскоре после отбоя, привычные стоны вдруг сменились каким-то странным сонным храпом, который вскоре затих… Через минуту до меня доходит: «Народ, кто-нибудь свет включите! Эй, дед! Ты как там?..»
Уже никак. «Сонный храп» оказался предсмертным хрипом. Потом его увезли, и в палате воцарилась необычная тишина. Никто не спал; стояло ощущение, что только что здесь произошло что-то невероятно значительное, что-то как бы приоткрылось на минуту, – а сейчас уже почти исчезло. Ускользнуло, оставив странное чувство неудовлетворенности: «И что? Вот так всё просто – и всё?..»
В общем, слух у меня тогда был отличный, а вот с головой (и с алкоголем), похоже, уже начались проблемы. Я повредил свой мениск за полгода до этого, пытаясь сделать кандасану, которая в исполнении яростного Айенгара красовалась на обложке моего недавно приобретенного шедевра «Прояснение йоги».
«Ха, да я тоже так могу!» – решил и попробовал.
В тот вечер, вдобавок к физической неготовности к этой сложной позе, я был слегка не трезв…
А наши отношения с хирургом окончательно испортились через пару лет (после резекции), когда я отказался показывать ей свой геморрой и требовал направить меня к врачу-мужчине. Я просто стеснялся эту довольно молодую и вполне привлекательную женщину.
Проктолог позднее, как я и хотел, был мужчиной, но вот его ассистентка… К тому же в кабинете были еще какие-то люди, чуть ли не студенты на практике.
Однако полежать с геморроем в больнице мне все-таки не довелось; и нехитрую, в общем-то, процедуру по установке ректальных свечей пришлось осваивать самостоятельно.