Читать книгу Абсолютный дрейф - Роман Николаевич Зимьянин - Страница 7

С ролью «Ватсона» Федорчук справлялся отлично. Уже через 15 минут после возвращения в лагерь, все полярники были собраны в столовой на «внеплановый обед». Даже Филиппов и Кривонос, под которых начали готовить вертолет, не смогли отказаться от категорического «приглашения» Кузьмича.

С «призывом к совести» решили не торопиться и обождать до конца приема пищи. Федорчук и Агатин договорились сначала покормить полярников, а уж потом начинать разговор по душам. Но, как только, их товарищи расселись за столами, тандем руководителей понял, что ошибся: хоть какое-то желание есть у собравшихся явно отсутствовало. Все ясно понимали, что очередной «большой сбор» организован не из сердобольной заботы об их желудках.

Обождав еще какое-то время, Федорчук взял походный журнал и начал перекличку. Убедившись, что все члены базы на месте, он посмотрел на часы, что-то шепнул Агатину на ухо и быстро вышел из столовой.

Такое действо еще больше закрепостило полярников. В палатке воцарилась абсолютная тишина. Десятка встревоженных глаз буквально поедали Гарри, пока тот, умышленно выдержав продолжительную паузу, наконец не вышел на центр столовой.

– Товарищи, извините за этот внеплановый обед, точнее – за это собрание… Открывшиеся следствию обстоятельства, не позволяют мне медлить, – сыщик намеренно подбирал казенные словечки, чтобы придать ситуации максимальной серьезности. – Так вот…. Результаты обследования места преступления и осмотра тела Пэра Петерсона, а также ряд моих умозаключений, о которых я пока умолчу, привели меня к выводу, что помимо гибели нашего коллеги, мы имеем дело еще и с мародерством.

По камбузу прокатился гул возмущения. В адрес Агатина полетели оскорбления и обвинения, мягко говоря, в некомпетентности. Кто-то из дальнего угла даже бросил под ноги Генриху пустую кружку. И неизвестно, что бы еще произошло дальше, если бы в этот напряженный момент в столовую не вернулся Федорчук. Он с хрустом прикрыл за собой промерзшую насквозь дверь, строго обвел взглядом бастовавших подчиненных и подал Агатину знак рукой, в которой держал сложенный вдвое лист бумаги.

Гарри, к которому мановением руки Федорчука вернулась роль трибуна, продолжил:

–Та вот, значит… Как я уже сказал, помимо гибели нашего коллеги мы имеем дело еще и с мародерством. У меня есть все основания полагать, что с руки погибшего Петерсона кто-то из членов экспедиции снял перстень с «зеленой нетленницей». Более того, я не исключаю, что кольцо могло стать причиной … умышленного убийства Пэра Петерсона…

– Да вы что, ребята?! Это же всю нашу команду под корень… Дело всей нашей жизни…, – все последствия озвученных обвинений первым осознал Николай Филиппов. – Кузьмич!? Что он несет? Хоть ты уйми этого «Пинкертона» … – ученый крепко прижал ладонь к левой грудине и медленно откинулся на спинку стула.

– Галина, дай Николаю Ивановичу таблетку нитроглицерина. Сейчас нам всем еще веселей станет, – на центр камбуза прошел Федорчук. – Дала? Ну, так слушайте, что мне сейчас Москва радировала: «в срочном порядке…» так, не это… Ага: «… провести осмотр личных вещей Пера Петерсона. В походной сумке должны находиться инкрустированный драгоценными камнями кинжал, представляющий историческую ценность. На шейной цепочке – ключ от спецконтейнера. Раритетное оружие и ключ изъять. Хранить в сейфе до прибытия датского консула и следователя. Контейнер взять под охрану, организовав рядом с ним постоянный пост охраны».

– Что вы хотите этим сказать, Александр Кузьмич? – растерянно поинтересовался Филиппов.

– Я хочу напомнить, что у трактора Петерсон лежал, как вы все помните, без своего рюкзака. В палатке ранца тоже никто не находил. Правда, Галина Васильевна?

– Да… никаких сумок и рюкзаков я в его «хатке» не видела… – растеряно побожилась повариха, прибиравшая палатку датчанина к ожидающемуся прилету столичных следователей.

– На теле ключа тоже не было. Я правильно говорю, Деев?

– Совершенно верно: ни кольца, ни ключа, – подтвердил врач.

– Ну, вот, товарищи… Я вас еще раз категорически поздравляю с новым, так сказать, «счастьем»: кроме гибели иностранного гражданина, и кражи его личных вещей, мы имеем вдобавок похищение ценного исторического артефакта и ключа от загадочного спецкойненера. Что в нем, я лично не знаю. Но храниться, судя по тону телеграммы, в нем что-то очень ценное, – огорошил всех Федорчук.

– Все. Это – конец… – Филиппов обреченно опустил голову на стол и с силой обхватил ее крепкими руками.

– И еще чуть-чуть красок в палитру нашей арктической трагедии. Как оказалось, наш Пэр Петерсон рыцарь какого-то древнего ордена и чуть ли не родственник самой датской королевы. Понимаете, какой оборот получает наш «несчастный случай»? Улавливаете градус настроения? – вопросительно подытожил свой спич Федорчук.

– Катастрофа… – Филиппов, бледный как парафиновая свеча, медленно выпрямился и отрешенно обвел взглядом полярников. – Хана всему…

– Стоп! Стоп! – взял вновь слово Агатин. – Без паники! Еще не все потеряно…

На сыщика посмотрели, как на полоумного.

– Я призываю виновника или виновников этих краж сдать все незаконно присвоенные вещи и спасти честь экспедиции. Даю слово, это «происшествие» останется между нами. Никаких объяснительных, протоколов и тому подобного…

– Клянусь, просто спишу на «берег» и все, – обнадеженно обратился к собравшимся Николай Филиппов.

– Обещаю: я тоже никаких репрессивных действий предпринимать не буду, – дал свои гарантии Федорчук.

Ответом на призывы к совести стала очередная безмолвная пауза.

А потом встал Герман Канев и сказал:

– Кольцо и ножик у меня …

– Ах, ты сука! – выругался радист…

– …Не сдержался я, братцы, простите… Деду хотел памятник справить…, – тракторист умоляюще обвел взглядом столовую и разрыдался.