Читать книгу Заговорщики - Роман РА - Страница 6

В своей тесной, но уютной комнатушке мистер Койн который час морщил лоб и напрягал глаза при тусклом свете свечи – цифры на бумаге никак не сходились.

– Ох, как погуляют, – сетовал он дрожащим голосом. – Так погуляют, ах как погуляют, не пойду я туда, не пойду, ни одной лишней монеты на меня не истратят, пусть другой съест мою порцию, пусть эта порция у него в горле встанет!

Мозолистые пальцы нетвёрдо сжимали перо, безобразно чиркающее по пергаменту снова и снова. На столе, неподалёку от единственной свечи, стояли только чернильница и стакан воды.

– Живёте как хренов бедняк, – человек в противоположном конце комнаты мерзко заржал. В такой темноте и лица его было не разглядеть. – А ещё казначей!

– Казначеи должны быть бережливы, – ответил Койн безучастно и беззвучно выругался, когда цифры опять не сошлись.

– А смысл постоянно откладывать богатства, покуда не тратите?

– Ничуть не удивляюсь вашему вопросу. Вы ведь привыкли жить не по средствам, не так ли? Что не было вашим, но вдруг стало, немедля надо где-то растратить, чтобы если уж схватят, то ни о чём не жалеть.

– Всё это в прошлом, мистер Койн. Теперь я занимаюсь совсем другими делами.

– Ох, в прошлом, как же…

Из расчётов выходило, что ещё пара таких пиров и новому королю, их предполагаемому ставленнику, казначей не понадобится вовсе, поскольку и казны как таковой не останется. Койн снова выругался, уже вслух, и грубым движением перечеркнул всё ранее написанное – да так, что перо прогнулось, хрустнуло и переломилось пополам.

– Больно уж вы переживаете о том, что не ваше. Вот я-то, в былое время, если и брал чужое, то никогда не переживал, что кто-то отберёт.

– Правильно, вы всё тратили. А если о чём переживали, так это о том, чтобы голову от такой жизни не потерять.

– Об этом переживает каждый из нас, сейчас-то особенно.

– Говорите потише, за стеной живёт фрейлина, – предупредил казначей.

– Это та слабоумная старуха?

– Слышит она, тем не менее, прекрасно.

– А зачем она королю? Ей давно на покой пора, тем более что королева уж сколько мертва… лет двадцать?

– Больше двадцати пяти. – Он достал новые пергамент и перо. – Старая Маргарет давно не в своём уме. Было время, когда король ещё надумывал жениться вновь, но жену ему заменили вереницы потаскух. Тогда он разогнал всех служанок почившей королевы и старую фрейлину вместе с ними. А она, от помутнённого рассудка, на следующей день пришла исполнять обязанности как ни в чём не бывало. Стражники не пускали, а она давай взывать – то к королеве, то к королю.

– А что ж король?

– Да пожалел её король, приказал всем говорить, в случае чего, что королева в отъезде или ещё где. Комнату жены оставил нетронутой. Пускай, мол, убирает, пока не помрёт.

– Кстати, о женщинах – может, и правда потаскушку с острым ножичком подослать?

– Вы в своём уме?! – Койн громко ударил по столу. – Я говорил об этом прежде и не стану повторяться.

– Тогда изложите свой план.

– Не здесь и не сейчас. В любом случае нам сначала стоит дождаться известий от сира Хью.

– Ах да, преемник…

– Он нам всяко нужен. Если сами никого не подготовим, то камерарий или, чего доброго, кастелян позаботятся, чтобы всё обернулось не в нашу пользу.

– Неужто старики о чём-то подозревают? – удивился голос.

– Сомневаюсь. Просто больно уж они правильные, честные, господь их побери!

– От честных – одни проблемы, по себе знаю.

– Да уж вам-то не знать. – Казначей исписывал цифрами очередной пергамент. – Кто-кто, а ваш брат честность на дух не переносит.

– Говорите потише, мистер Койн, сами же говорите, что у старухи отличный слух.

– Неужто, столько повидавши, вы страшитесь какой-то пожилой женщины?

– Да я бы её вмиг прирезал, будь нужда. И вас, кстати, тоже. Да только мне моя репутация дорога. Такое место, знаете ли, нелегко заполучить.

– Уж я-то знаю! – выпалил казначей. – Мне и самому, представьте себе, потрудиться пришлось.

– Уж всяко не так, как мне.

– Да уж куда нам до вас! Кстати, а с чего бы вы не на пиру?

– Не хочу светиться, – мягко ответил гость и присвистнул. – Король-то меня до вступления в должность в глаза не видал, а вот кто-то из людей, приехавших с лордами, вполне может и узнать.

– Ваша правда, лучше не рисковать: если вас узнают, то и наш план окажется под угрозой.

– О, в этом можете не сомневаться! Если меня прихватят за жопу, мигом всех вас за собой утащу. В конце концов, чего стоят всякие там планы, когда речь идёт о собственной шкуре? А, казначей?! Чего стоит жизнь?

– В золоте или серебре?

– Очень смешно, скряга. Спрашиваю я, конечно, философски, но хотел бы услышать ответ.

– Раз уж философски, то отвечу тем же: жизнь стоит столько, сколько за неё дают, и не монетой больше.

– Чертовски хороший ответ! – заржал голос.

– К чёрту эти пустые разговоры! – Койн ударил по столу. – Что будем делать?

– Как что? Дожидаться новостей от сира Хью, сами же сказали.

– Конюх и кузнец. Кто, по-вашему, наиболее подойдёт?

– Да разве ж выяснишь по профессии? Я вон сами знаете кто и вдруг лекарь!

– Да знаю я, какой вы лекарь…

– Пост занимаю – оно и главное!

– Эх-эх, – покачал головой казначей. – Знаем мы одного, кто пост занимает, а он для него не годится. И настолько хотим это исправить, что аж убить готовы.

– Говорите так, будто убийство это что-то плохое.

– Всяко не для вас, мистер Роб.

– Я вам что, головорез какой?! – возмутился лекарь.

– А кто же вы тогда, если не головорез?

– Во-первых, это в прошлом. Во-вторых, даже тогда я был лишь весьма предприимчивым человеком, выживал как умел.

– Лишая жизни других.

– Это уж когда приходилось!

– Ладно, оставим это, – отрезал Койн. – Нам надо решить, кто из двух юнцов станет нашим ставленником. Я слышал, что подмастерье конюха, мягко говоря, идиот.

– Тем легче будет им управлять.

– Да, но если он настолько идиот, как мне рассказывали, то указов наших не запомнит. Мальчик-кузнец вроде сообразительный, но больно уж своенравный.

– Всем своенравным можно подрезать крылышки, будь на то нужда.

– Если уж придётся, то доверю это лично вам.

– А с каких пор это вы у нас главный?

– С самого начала. Или, позвольте спросить, у вас есть иная кандидатура? Может, запуганный собственной тенью писарь? Кравчий? Сир Хью, в конце концов?

– Шут! – заржал голос.

– Вам бы всё шутки, мистер Роб. Надо решать!

– Не суетитесь, господин казначей. Пока сир Хью не разведает, будет весьма поспешно принимать какое-либо решение. Почему вы, кстати, подрядили на это рыцаря?

– А чьи ещё вопросы, позвольте спросить, не возымеют каких-либо подозрений? Рыцарь в поисках меча или коня это, так сказать, дело обыденное, никто не удивится.

– Уж очень вы щепетильны, мистер Койн. Будто кузнец или конюший лично пойдут докладывать королю.

– Конюший месяцами бутылки от рта не отнимает, так что нет. А вот слуги могут и шепнуть чего-то не того, если к никому ненужным мальчишкам вдруг заявится лекарь или, тем более, казначей. Осторожность не повредит, мистер Роб. Уж вы-то должны понимать!

– Понимаю, но даже для меня это чересчур.

– Тем лучше, что вы оставили свои былые дела.

– Никак за мою жизнь тревожитесь? – спросил лекарь.

– Разве что как за жизнь одного из заговорщиков. Не сомневайтесь, о вас я беспокоюсь не более, чем о шуте. Вы, разве что, поумнее будете.

– И на том вам спасибо, дорогой друг! А что же шут, зачем он нам вообще?

– Эх, поспешил я вас хвалить, – покачал головой мистер Койн. – Шут, он, вы поймите, дурак.

– Да я-то понимаю, только какой с дурака прок?

– А прок такой, что при своей должности он без проблем может остаться с королём наедине. В отличие от вас или меня, дурака не трудно будет подбить на самопожертвование ради общего дела.

– А вы хитёр, как лис, мистер Койн.

– Ох-ох, мистер Роб, должность обязывает меня быть человеком практичным, а временами – и хитрым в придачу. Вот что будет, если наш план сорвётся?

– На плаху пойдём, как писарь говорил. Тут уж даже наш король казни в обиход вернёт.

– С этим-то понятно, но вы о нас думаете, а надо о королевстве. Поглядите вокруг – сколько ещё может продолжаться этот театр вместо настоящего правления?!

– Так это благородство побудило вас участвовать в заговоре? – лекарь мерзко заржал. – Ох, видал я вашего благородного брата. Страсти да слабости те же, что и у нас, простых смертных, но что ни слово, то красная нить, делящая всё на доброе и злое.

– А что вы бы сказали о моих намерениях?

– Что вами движет алчность ещё более голодная, чем моя. Но хоть сколько-нибудь благородное воспитание и те-то идеалы мешают сознаться, вот и выворачиваете всё наизнанку.

– Довольно! – казначей ударил по столу, и чернила вылились на пергамент. – Чёрт бы вас побрал, лекарь, за такие слова вам в самом деле место на плахе!

– Всем нам там место. Как-никак мы намереваемся убить короля.

– Я бы пошёл к королю хоть сейчас, чтобы лично вас сдать!

– Не спешите, мистер Койн. Я уже говорил: все шестеро рядом ляжем, я молчать не стану.

– Господь с вами, мистер Роб. Идите. Я имею в виду, оставьте меня с моим горем наедине. – Казначей выкинул испорченный пергамент и вновь принялся записывать расходы.

– Вам поспать надо, а то монеты в голове так и звенят, а руки их не нащупывают.

– Идите, я сказал! Не испытывайте впредь моё терпение.

Лекарь вышел смеясь.