Читать книгу «Мы – небоги», Том 1. «Убийца собак» - Роман Владимирович Никитин - Страница 4

Полдень. Горы. Ветер с перевала обдувает луг, чтобы солнце не жарило насмерть.

Трейлеры Гаевых стоят ступенями вдоль дороги. Между ними – веревки, ведра, сложенные седла. На лугу – табун: обычные лошади и двое горных биоников – широкие плечи, узкие зада, копыта с «козьими» вставками, шеи – как дуги.

На траве – плед, чашки, нарезанный хлеб, помидоры. Женщина с двумя детьми-погодками.

Женщину зовут Марина, ей двадцать три. Мальчик сидит рядом, на коленях. Девочка уткнулась женщине в бок. У мальчика – глаза и подбородок Марины, у девочки – гаевский лоб и упрямые брови вразлет. Еще один ребенок —Руслан, ему четырнадцать – сидит поодаль, грызет травинку, косится на кромку неба.

Звук приходит плавно. Сначала – дрожь по камням, как барабанка. Потом – они. Две фигуры в синтетических плащах до ботинок. Лица – за полнолицевыми масками. На груди у каждого – прямоугольные панели с мозаикой машинного кода, панели мерцают на солнце серым. Фигуры на биониках: сильно модифицированных горных баранах. Большие карбоновые «рога», но не спиралями, а разлетными кромками, на концах – датчики. Ноги – как у козла, но толще, с пальцами для каменистой тропы.

Фигуры останавливаются в десяти шагах. Не снимают масок. Один сходит с барана. Не торопясь, достает прозрачный планшет‑папку.

– Доктор Гаев, – говорит он спокойно. Голос идет через фильтр, но слова разборчивы.

Гаев поднимается. Рядом встает Тимур Мингалиев – плечом к плечу, глаза прищурены от света.

Фигура открывает папку. Внутри – лист. Верхняя половина – крошечные квадраты и точки, как цифровой узор. Ниже – по-русскии: «Набор. Объект: Руслан Эдуардович Гаев, 14 лет. Срок явки – сорок восемь часов.» Внизу – оттиск цифровой печати: «Головная канцелярия Набора».

– За что? – Гаев не повышает голоса, ему не нужен ответ – он требует справедливости.

– Это не наше решение, – отвечает плащ. Указывает пальцем на печать. – Мне жаль.

Второй не говорит ничего. Подходит к Руслану. Руслан не успевает отдернуть голову. Пальцы в перчатке прикладывают к лбу тонкую пластину. На коже вспыхивает короткая мозаика – как морозный узор – и гаснет. Остается едва видимый след. Словно гибкая ледяная корка.

– Вы знаете правила, – первый говорит ровно. – Сорок восемь часов на сборы. Потом печать сделает вашего сына… неактуальным для Набора.

Казенное слово «неактуальный» сказано тихо, но в наступившей тишине рвет воздух, как ружейный выстрел. В точку на лбу Руслана.

Первый складывает папку, закрывает на магнит. Разворачивается. Оба поднимаются в седла. Бионики синхронно делают четыре шага назад – и поворачивают к дороге.

Только когда их спины уменьшаются, Гаев рвется вперед. Резко, как из‑под удара. Шаг, второй – и уже бежит. Тимур успевает схватить за локоть, Марина – за другую руку; они удерживают его всей массой. У Тимура напрягаются жгуты на предплечьях. Марина дышит часто, но держит.

Руслан подбегает с другой стороны, хватает отца за плечи.

– Папа! – кричит, пытаясь перекричать ветер. – Папа, не надо! Я останусь человеком, слышишь? Я обещаю! Гаевы никого больше не потеряют!

Слова срываются, как листья со склона. Ветер уносит часть фразы, оставляет обрывки – «останусь», «обещаю», «никого».

Маски уже далеко, темные точки на дороге. Бараны‑биотики переступают ритмично, как машины.

Гаев стоит. Плечи становятся камнем. Лицо – пустой лист. Маринина рука стискивает рукав мужчины до белых пальцев. Тимур отпускает, когда понимает, что движение Гаева вышло.

На пледе возле трейлера девочка тянется за кружкой и не дотягивается. Мальчик напротив девочки кивает сам себе – как будто понял какую‑то взрослую вещь.

Солнце жарит. Ветер с перевала приносит острый запах камня. В тишине слышно, как в траве щелкает кузнечик.

Гаев произносит слово, но звука нет.

«Уходим».

Губы снова чужие.