Читать книгу Осколки Великого Княжества - Роман Вячеславович Грошев - Страница 4

Глава

2

Солёные волны бились о берег, разбрызгивая холодную воду. Князь Вальдмер величаво стоял у причала и глядел вдаль. Это был статный мужчина средних лет с длинными чёрными усами, окаймлявшими его рот с двух сторон. Он был крепок, в его осанке и стати сразу узнавался суровый воин, побывавший во многих боевых походах и перенёсший множество лишений. На правой щеке его виднелся длинный глубокий старый шрам, оставленный либо мечом, либо кинжалом. Но нельзя было сказать, что он как-то уродовал князя. Скорее, придавал ему ещё более суровый вид, поскольку красотой Вальдмер точно не мог похвастать. У него был довольно длинный прямой острый нос, который выглядел как огромная скала посреди пустыни на его лице. Тяжёлый взор его изумрудных глаз мог внушить ужас кому угодно. Но сейчас он смотрел не на врагов, он смотрел туда, где плыли корабли с раскрашенными в цвета кланов свейхов парусами. Ветер наполнял эти паруса сполна, придавая грозным драккарам северян внушительную скорость. Корабли прибывали каждый день, и на каждом было от тридцати до пятидесяти воинов. Это были отчаянные рубаки, которые не раз бывали в дальних походах и были закалёнными в боях воинами. Вальдмеру нравилось стоять и наблюдать за тем, как растёт его войско. Он предвкушал триумфальный военный поход. Глядя на море, представлял себе, как вместе с ростом его армии вырастут его владения, его мощь, его власть. Пока князь смотрел на прибытие кораблей к нему подошёл его воевода Лют.

– Почти полтысячи воинов уже прибыло. И ещё столько же на подходе. Свейхи говорят, за неделю должны закончить переброску. – Голос воеводы звучал глубоко. Говорил он, будто дрова рубил. Каждое предложение было резким, отрывистым, как удар топора. Воевода был мужчиной в годах, проседь легла на его виски как первый зимний снег, украсив своим причудливым белым узором его аккуратно стриженую бороду и усы.

Оба мужчины стояли и смотрели на море, на приближающиеся корабли. Каждый из них думал о чём-то своём. Вокруг шумели волны, надрывно кричали чайки, тяжёлое зимнее небо нависало над ними свинцовыми тучами.

– Скоро мы будем готовы выступать, – негромко сказал Вальдмер. Он скрестил руки на груди, на княжеских пальцах красовались золотые перстни с разными драгоценными камнями. Его дорогая соболиная шуба была покрыта мелкими брызгами солёных волн. – Нужно обязательно нанести визит нашему старому знакомому, Лют. – В голосе князя звучал металл, он старался выглядеть спокойным, но в глазах его плясало пламя. В них был азарт и гнев.

– Обязательно его посетим, княже, – так же отрывисто, как и всегда, сказал Лют. Его лицо было совершенно лишено каких-либо эмоций. Он вдумчиво глядел вдаль, поглаживая аккуратную бороду.

Вальдмер бросил последний взгляд на корабли, которые быстро шли в направлении его порта, развернулся и, хромая на левую ногу, пошёл по направлению к замку. За ним, не торопясь и внимательно глядя по сторонам, шёл Лют. Вдвоём они дошли до начала причала, где их ждала личная гвардия князя. Суровые воины севера, одетые в тяжёлые кольчужные доспехи, в которые были вплетены стальные пластины. На голове у них были шлемы со стальными полумасками, закрывавшими глаза и нос. Внизу каждого шлема крепилась бармица, чтобы уберечь воинов во время боя от попаданий в шею и нижнюю часть лица. У каждого воина было копьё в одной руке и большой круглый щит в другой. На щитах красовался нордбурсгский герб – бурый медведь на красном фоне.

Дойдя до своего гнедого коня, князь неожиданно ловко для хромого взобрался в седло и направил животное в сторону замка. Воевода Лют запрыгнул на своего пегого коня, остальные, взяв вельможных особ в кольцо, двинулись пешком.

– Завтра нужно собрать ярлов на совет. Проследи, чтобы они были в состоянии обсуждать серьёзные вещи и не поубивали друг друга до аудиенции. Гвардейцы пусть крутят их вояк в узлы и кидают в подземелье, если будут шалить, но никого не убивать. Мне в городе пьяные погромы свейхов не нужны, – сказал князь. Слова его лились спокойно и уверенно, и внешне Вальдмер был невозмутим как скала. И только Лют, знавший князя с самого детства, видел, что он нервничает. Он был словно натянутая тетива лука.

– Как прикажешь, князь.

Дальше они ехали в тишине. Выехав из порта на большую городскую площадь, они попали на рынок. Там толпился народ. Был самый разгар дня, и торговля кипела. Горожане деловито ходили между рядами, выбирая вино из дальних стран и пушнину от местных ремесленников. Нордбургские рыбаки предлагали самую разную рыбу, как морскую, так и речную. Местные мальчишки бегали и продавали пирожки с самой разнообразной начинкой.

Проехав рынок, кортеж по узким улочкам мимо деревянных изб и каменных домов доехал до церковной площади. Величавая белокаменная церковь с золотым куполом стояла исполинским великаном посреди площади. Сегодня был рабочий день, поэтому народу в церкви было немного, в основном женщины и детишки. Да несколько стариков и калек, просящих подаяния возле входа. Увидев князя, все кланялись и опускали глаза.

Миновав церковную площадь, князь со своей свитой въехал в ворота замка. Высокие каменные стены возвышались над княжеским отрядом, как далёкие гномские горы. На стене и возле ворот стояла стража. Молодые воины, которые спокойно несли свою караульную службу, укутавшись в тёплые плащи. Внутри стоял княжий покой, сложенный из огромных каменных кирпичей, явно нечеловеческой работы. Такие монументальные строения с резьбой по камню и с точёными узорами могли создавать только гномы. Нельзя не признать, что гномьи мастера редко покидали свои подземные города. Но для столицы Нордбурга они сделали исключение. И стены внутреннего замка, и княжий покой были монументальны и на вид неприступны. Слева от покоя стояла конюшня, а в дальнем углу двора находилась двухэтажная казарма княжьей гвардии. Невзрачная, по сравнению с княжескими покоями, деревянная казарма на самом деле могла дать фору многим купеческим домам. На входе в неё стоял сотник и на кого-то яростно орал:

– Уроды тупорылые! Ещё раз такое увижу, головы вам в жопы позасовываю! – Лицо сотника было красным, глаза были на выкате. Своим внешним видом он внушал ужас, хотя князю и воеводе было скорее забавно на него смотреть.

– В чём дело, Яромир? – поинтересовался подъехавший поближе Лют.

– Да, ничего особенного… – тихо, чтобы никто не слышал, сказал сотник. – Молодёжь на ристалище без шлемов пошла. Вот, воспитываю, а то попроламывают бошки друг другу, а кто потом воевать будет?

– И то верно. Продолжай, – рублено ответил Лют и вернулся к князю, который к этому времени уже спешился и шёл к себе в покои.

– Лют, мне нужно отдохнуть. Ты знаешь, что делать. Если будут проблемы с ярлами, тащи их сюда. Не подведи меня, – сказал князь, серьёзно глядя в глаза своему воеводе.

– Будет сделано, – Лют низко поклонился, развернулся и, взяв коня под уздцы, пошёл к казарме гвардейцев.

– Яромир, собирай воителей. У нас есть дело! – крикнул Лют своему сотнику. Тот, в свою очередь, быстрым шагом двинулся в казармы. Несколько звонких, громких команд – и на улице стояло три шеренги по десять человек отборных молодых воинов. Все они были высокого роста, все одеты в форменные доспехи, у каждого в руках было копьё и щит. Личная гвардия князя была элитой Нордбургского войска. Солдат специально готовили к службе лично князю с самого детства. Эти воины не нуждались ни в чём. Снаряжение они получали из княжьих кузниц, жалование – из княжеской казны. Их семьи в случае смерти гвардейца получали немалое денежное содержание. Служить в гвардии было почётно. Но из-за больших трат на каждого воина нанять много таких солдат князь не мог. Желающих отдать на службу в гвардейцы своих детей было очень много, но выбирали только самых здоровых и крепких. Всего в гвардии насчитывалось не больше пяти сотен копий.

– Гвардейцы! – громко и чётко выкрикнул Лют. – Сейчас мы пойдём в гостиный дом. Там находятся наши гости и союзники – ярлы свейхов со своими воинами. Мы не хотим их обидеть. Но если они будут нарушать закон, ваша задача задерживать их и доставлять в темницу. Никого не убивать! Всем всё ясно?

– Так точно! – в один голос ответили гвардейцы.

– Тогда налево! Шагом марш!

Колонна мерно зашагала по направлению к воротам замка. Впереди ехал Лют, замыкал колонну Яромир.

Очень быстро отряд достиг гостиного дома, где отдыхали ярлы с их личной охраной из самых крепких воинов свейхов. Эти бравые морские рубаки внушали уважение своим внешним видом. Каждый из них был отмечен несколькими шрамами, что придавало их внешнему виду особую суровость и давало понять, что перед гвардией Вальдмера стоят не зелёные мальчишки с заморских берегов, но закалённые в боях воины, которые точно знают с какой стороны за меч браться. Хотя, строго говоря, мечей у них не было. Они были вооружены топорами, некоторые – даже двуручными секирами. Их было немного, всего около десяти человек на входе в высокое трёхэтажное бревенчатое здание, которое стояло, оперевшись одной из своих стен на высокую скалу. Они грелись возле костра и, судя по тому, что время от времени в их стане раздавался громкий смех, они травили друг другу весёлые байки. Мало кто в городе знал язык свейхов; кроме не самых чистых на руку торговцев и княжеских дипломатов, никто не хотел вести с ними дел. Очень уж суровыми и страшными были заморские гости. Они не признавали ни чьих законов, кроме своих собственных, а их законы никак не запрещали им грабить и убивать не свейхов. Чем они и пользовались.

Увидев приближающийся к ним боевой отряд, свейхи насторожились, схватились за оружие. Надели шлемы. Их боевые шлемы мало чем отличались от шлемов гвардейцев, разве что у них не было бармицы, и у каждого на шлеме обязательно был выгравирован особый знак, который указывал на принадлежность воина к тому или иному клану. У клана Эникса на шлемах был выгравирован топор на фоне двух скрещенных друг с другом вёсел. Представители второго клана, стоявшие в карауле в меньшинстве, имели на шлемах гравировку в виде якоря на фоне щита. Что означало, что они принадлежат к клану Анэкр.

– Кто здесь говорит на нашем языке? – спросил Лют.

От отряда отделился рослый воин с двуручной секирой в руках и подошёл к воеводе на пару шагов, но всё же держа безопасное расстояние.

– Я говорить немного. – Его хриплый голос был похож на скрип дерева во время сильного ветра.

– Опустите оружие, мы пришли с миром, – спокойно сказал Лют. – Меня зовут Лют. Я воевода князя Вальдмера. Он послал меня к вашим ярлам с дружеским визитом.

– А зачем столько воин? – с недоверием спросил свейх.

– Князь Вальдмер очень переживает за безопасность ваших ярлов. Вот мы и приехали вас охранять.

Свейх расхохотался во весь голос. Потом развернулся к своим товарищам по оружию, сказал что-то на своём языке, и уже все воины свейхов расхохотались от души. После того, как они насмеялись вдоволь, свейх с секирой перекинулся ещё парой фраз на своём языке со своими товарищами, а потом уже заговорил на Нордбургском.

– Ты проходить. Твой воины здесь. Идти на третий этаж.

Лют молча повернулся к Яромиру и кивнул тому головой. Сотник, недолго думая, скомандовал всем выстроится в три шеренги. Одну оставил стоять напротив входа, две другие встали по бокам здания. Пока гвардия занимала позиции, воевода не спеша слез с коня и, поправив меч на боку, двинулся к входу в здание. Лют был невозмутим. Совершенно спокойно он вошёл в тёмный, еле освещаемый коридор; после усыпанных снегом улиц, слепящих глаза, казалось, что он на несколько секунд ослеп. Когда его зрение привыкло к темноте, он увидел в конце коридора лестницу, рядом с которой стояло ещё два вооружённых свейха, тоже в доспехах и при оружии. Только щитов у них не было. Они внимательно осмотрели Люта, когда тот проходил мимо них, но ничего ему не сказали.

Воевода поднялся на третий этаж, как и сказал ему воин снаружи. Перед ним была широкая двухстворчатая дверь, обитая металлом. Справа и слева от неё стояли светильники со вставленными в них восковыми свечами. Обычно вместо них в настенные кольца крепили масляные лампы, но в этот раз князь Вальдмер лично распорядился поставить дорогие светильники со свечами. Хотел показать свейхам, насколько они желанные гости в его владениях. За дверью слышался шум и крики. Лют стоял перед ней. Он одёрнул рукой ремень, тот сидел плотно, как всегда. Поправил кольчугу, ударил ногу об ногу, стряхивая остатки снега. После чего решительным движением открыл двери настежь.

В нос ему ударил сильный запах алкоголя, пота и жареного мяса. В зале, который находился за дверями, стояло три дубовых стола, составленных так, что один был во главе, а два остальных напротив друг друга. Столы ломились от угощений. Жареные поросята, запечённые с травами курицы, огромные говяжьи окорока, а также разнообразные каши и, конечно же, самые разные соленья и выпечка украшали стол гостей. Несколько бочонков с пивом также стояли на столах. На столе, который стоял во главе, стоял даже бочонок дорогого вина из южных краёв. Вино было то ли из Сивалийского королевства, то ли из Фриальского, Лют не разглядел клейма на бочонке.

За столом, на котором стояло то самое вино, сидело два человека. Один был мужчиной в годах с совершенно лысой головой и окладистой седой бородой. Его обветренное лицо покрывали глубокие морщины, зубов к своему возрасту он сохранил мало, и, когда он улыбался, его улыбка больше походила на проломленный во многих местах частокол. На его широких плечах лежал украшенный лисьим воротником тёплый плащ, одет он был в белую льняную рубаху, вышитую золотой нитью. Руки его украшало несколько золотых перстней, один из которых был особенно массивным. На нём было изображение клановой символики. По топору на фоне скрещенных вёсел Лют понял, что этот человек – ярл клана Эникс – Хейм Эникс, прозванный медведем. Рядом с ним сидел щуплый парень лет двадцати с роскошными длинными чёрными волосами. В отличие от Хейма, парень был красив. Правильные черты лица, бледноватая кожа, глубокие синие глаза. Всё это выгодно отличало его на фоне соседа. Парень был одет не менее богато. На нём была чёрная рубаха, вышитая серебряной нитью. На шее у него висела толстая золотая цепь, на которой висел массивный золотой амулет с огромным сапфиром. На левом запястье был виден серебряный браслет с выгравированным на нём якорем на фоне щита. По этому браслету можно было догадаться, что этот юноша – молодой глава клана Анэкр – Торгрид Анэкр.

Перед обеденным столом ярлов, недалеко от горящего очага, сошлись в поединке два воина свейхов. Само собой, один из них был из клана Эникс, второй – из клана Анэкр. Суровые мужчины, по пояс голые, пытались забороть друг друга в поединке. По правилам свейхов, в рукопашной схватке можно было бить друг друга как угодно, но у этих двоих на удары уже просто не было сил. Они повисли друг на друге и пытались бросить на пол, чтобы закончить ожесточённое сражение, но ни один, несмотря на упадок сил, не хотел уступать.

Свейхи, сидевшие и пировавшие в гостином зале, увидев, что в дверь вошёл незнакомый человек, обернулись и недоверчиво уставились на вошедшего в комнату Люта. Лишь двое борющихся продолжали пытаться одолеть друг друга.

– Приветствую вас, благородные ярлы! – с почтением кланяясь, произнёс Лют. – Меня прислал князь Вальдмер, я его воевода, меня зовут Лют. Я пришёл пригласить вас на завтрашнюю аудиенцию.

Ярлы молча переглянулись. И именно в этот момент один из воинов, боровшийся с другим посреди зала, таки смог изловчиться и бросить своего противника на пол, падая сверху. Оглушительный грохот сотряс повисшую мгновенье назад тишину. Молодой ярл громко расхохотался. Он вскочил на ноги, что-то прокричал на свейхском, и весь зал встал на ноги и выпил до дна. После этого Торгрид, внимательно глядя прямо в глаза Люту, сказал:

– Мы с Хеймом приветствуем тебя, воевода Лют. – Голос молодого человека был так же красив, как и он сам. Он мягко расстилался по залу приятным баритоном. – Не побрезгуй нашим гостеприимством, сядь, выпей с нами!

Лют молча кивнул и сел по левую руку от Торгрида. Оно как раз пустовало, судя по всему, там раньше сидел его воин, который только что победил в дружеском поединке и сейчас, тяжело дыша, сидел возле очага и пытался перевести дух. Когда воевода сел, Торгрид приказал слугам налить Люту вина. Гостю налили, Торгрид встал и произнёс тост на своём языке. Воевода не очень хорошо знал язык свейхов, но по некоторым знакомым словам он понял, что это тост в его честь, в честь важного гостя. Все выпили, в том числе и Лют, и пир пошёл дальше своим чередом. Ярл же в свою очередь повернулся к Люту и сказал ему:

– Воевода, скажу тебе честно, ты совершенно не похож на посла, которого Вальдмер обычно ко мне присылал. Что-то случилось? – Голос молодого человека так и располагал к себе, хотелось рассказать ему всю правду. Он положил свою руку на плечо воеводе и внимательно смотрел ему в глаза, будто они знакомы не две минуты, а полжизни вместе сражались плечом к плечу.

– Ничего не случилось. Князь хотел лишь показать, насколько уважает тебя, Торгрид, и Хейма, – с большим трудом выдавил из себя Лют.

Молодой ярл улыбнулся белоснежной улыбкой и произнёс:

– У него получилось. Вместо обычного посла целый воевода. Это дорогого стоит. Твой хозяин – великий человек. Давай выпьем за него!

Воевода не хотел пить, но отказаться он просто не имел права. Ещё одна чарка вина была осушена до дна. Он не любил пышных пиров, чувствовал себя не на своём месте. Тем более теперь, когда вокруг него пили и горланили свои песни свейхи, свирепые и совершенно не знающие страха воины из заморской страны, а он сидел один среди всего этого и не знал, как себя вести. Он всё-таки был воеводой, а не дипломатом. На коне, с любимым мечом в руках, в поле он знал бы, что делать, но не сейчас.

Воевода сидел за столом и смотрел, как самые горячие из свейхов, не в силах бороться с бушующим в голове алкоголем, раздевались по пояс и выходили в центр зала для того, чтобы померяться силой и показать свою удаль ярлам. Хейм с подлинным интересом и удовольствием следил за каждым из поединков. Каждый раз, когда в центр зала выходила очередная пара, Хейм кричал, болея за кого-то из дерущихся так, что у него краснело лицо. А когда его фаворит проигрывал, он сжимал челюсти в немой злобе, а в его глазах пылало пламя. Торгрид же не спускал внимательного взора с Люта. Молодой ярл изучал гостя.

– Что-то ты не весел, уважаемый гость? Какие печальные мысли пришли тебе в голову? Или тебе наша компания не по нраву? – с лёгким северным акцентом, улыбаясь, спросил Торгрид.

– Я всегда такой, почтенный ярл, – сухо сказал Лют. После чего немного помялся, но всё же решился задать вопрос: – Скажи мне, ярл, вот твои воины гуляют так, будто мы уже победили во всех битвах, что нам предстоят. У нас обычно не принято пировать до победы. А у вас?

Молодой ярл заулыбался белоснежной улыбкой, после чего медовым голосом сказал:

– Понимаешь, любезный Лют. Мои воины в любой момент готовы умереть. Они верят, что боги ведут их в их свершениях, и только богам решать, жить им завтра или умереть. Вот тебе и причина, почему они сегодня радуются и пируют. Они рады тому, что сегодня боги разрешили им жить. Мы ведь могли попасть в шторм и утонуть по пути сюда, а могли приплыть в город, который уже взят вашими врагами. Всякое могли приготовить боги для нас. Но они были милостивы, и мы радуемся их милости.

– Мне кажется, я понял, – так же сухо, как и всегда, промолвил Лют.

– Не стоит слишком много думать о том, что будет завтра, воевода! Ты жив, рука твоя крепка, мысли ясны, что ещё нужно воину для счастья? Разве что добрая битва! Выпей со мной! – С этими словами Торгрид налил Люту ещё вина. И они оба выпили до дна.

Выпивая с Торгридом, Лют почувствовал, что уже порядочно опьянел. Внезапно двери в зал открыли, и в них начали заходить слуги с новыми угощениями для заморских воинов. В этот раз слуги принесли тушёную в пиве кабанятину, жареную со сметаной и чесноком оленину и несколько десятков запечённых с яблоками уток. Следом внесли пару новых бадей с овсяной кашей с грибами и квашеной капустой. И в самом конце закатили две огромные пузатые бочки с пивом и внесли специально для стола ярлов небольшую бочку красного молодого вина. Воины восприняли добавку с воодушевлением. Громко закричали, забили кулаками и кружками по столам. Слуги ловко вбили деревянные краны в бочки с пивом, в бочке с вином уже был такой краник, и поспешили удалиться, пока кто-нибудь из подвыпивших воинов не захотел померяться силой с местными мужчинами.

Тут Хейм поднял руку, все воины затихли, и он начал что-то говорить на своём языке. Лют напрягся, поскольку не понимал ни слова. Но пьяный разум его действовал быстрее, чем трезвый, и раньше, чем он успел подумать о действии, он уже панибратски толкал локтем Торгрида в бок и просил его перевести, что же такого говорит Хейм воинам. Тот так же шёпотом стал переводить Люту.

– Воины мои! Сегодня мы празднуем! Никто не знает, сколько из нас вернётся домой, неведомо, что будет завтра! Но если будет суждено нам вернуться, мы вернёмся со славой и добычей! Выпьем же за славу и богатство, которое подарит нам эта земля!

Воины завопили в экстазе и опустошили кружки. Кто-то из них закричал что-то, и несколько воинов рванулись вместе с этим крикуном к выходу.

– Куда!? – завопил Лют, будто это были его воины. – Стоять!!! – рявкнул он так, что стены затряслись.

Все притихли, и даже те горячие головы, только что ломившиеся в двери, встали как вкопанные. Следовало отдать должное, командирский голос Люта за долгие годы мог заставить оцепенеть даже бывалых заморских воинов.

В зале повисла тяжёлая, гнетущая тишина. С одной стороны, Лют был гостем, и к нему должно было относиться с соответствующим пиететом. С другой, он крикнул не на своих воинов, а это уже был признак неуважения к ним. Все воины внимательно смотрели на своих ярлов. Хейм сидел с суровым выражением лица, осуждающе глядя на Люта. Торгрид же был совершенно невозмутим.

Хейм поднялся со своего кресла и, говоря на свейхском, внимательно смотрел на Люта. Тот ничего не понял и вопросительно посмотрел на Торгрида.

– Говорит, ты опозорил себя и наших воинов. Теперь должен искупить свою вину кровью, – зевая, сказал второй ярл воеводе. Он казался совершенно другим человеком. В один миг он потерял всякий интерес к Люту.

Лют моментально протрезвел. Посмотрел по сторонам. Бежать было некуда, кругом воины свейхов, напротив – пятеро самых злых из них, на которых он только что кричал. Все внимательно смотрели на него. Внезапной атаки не выйдет. В голове летали тысячи мыслей. Он глубоко вдохнул и выдохнул, после чего смог взять себя в руки. Воевода повернулся к Хейму и произнёс максимально спокойно:

– Уважаемый ярл, я бы хотел принести свои извинения. Я не хотел проявить неуважение к вам или вашим воинам. Я бы хотел просить вас о смягчении наказания. – Голос воеводы был тверд, и он смотрел прямо в глаза взбешённому ярлу.

Торгрид лукаво глянул на Люта. Не торопясь переводить его слова Хейму. Потом встал и громко обратился к воинам на своём родном языке. Несмотря на то, что Лют не понимал ни слова, он видел, с каким пламенным энтузиазмом молодой ярл говорил. Сначала его воины сурово молчали, но потом взорвались хохотом и криками одобрения. После чего Торгрид повернулся к Хейму и тот, улыбаясь, кивнул. Повернувшись к воеводе, черноволосый ярл сказал:

– Мне ужасно скучно было сидеть на этом пиру. И вот, наконец, я нашёл возможность развлечься. Сегодня, воевода, ты можешь считать себя богатым человеком. Сегодня у тебя есть то, чего часто нет у ярлов, князей или королей. У тебя есть выбор, воевода! Ты можешь смыть с себя позор тремя способами. Первый – ты можешь взять со стола нож, вскрыть себе живот, приколоть свои кишки вон к тому столбу и начать ходить по кругу. Показывая свою воинскую доблесть и смывая позор кровью. Вариант второй – ты можешь выйти один против пятерых воинов, которым помешал пойти за славой в смертельном бою. Ну и третий, как по мне, самый весёлый вариант – ты можешь сыграть в игру. Это наша старая любимая забава. Мы наливаем кружку пива каждому из двух игроков. После этого нужно выпить её до дна, а потом получить по роже от противника. Не бойся, бить нужно ладонью. Сразу не убьют. Кто первый упал и не поднялся, тот и проиграл. В твоём случае, ставка твоя жизнь. Если ты вырубишься первым, ты уже не очнёшься. Но если ты победишь, ты волен будешь идти куда угодно. Вот тебе слово двух ярлов!

Лют на секунду задумался, прикидывая варианты. Смотреть на свои кишки он не горел желанием. Драться против пятерых… он, конечно, был хорошим воином, но он понимал, что вряд ли сможет одолеть пятерых воинов сразу. Остаётся только эта глупая заморская игра. Ему не хотелось становиться шутом, развлекая ярлов зрелищем того, как он получает по лицу. Но другого выбора нет.

– Ну что ж. Выбор у меня небольшой. Я готов сыграть.

Торгрид поднял вверх руку и закричал. Воины тоже закричали, вторя ему. В середину зала вынесли скамью и начали заставлять её кружками с пивом. Пока разливали пиво, Лют отрезал себе кусок кабаньей шеи и, обильно намазав её маслом, начал как можно быстрее есть.

– Что, со страху жрать захотелось? – подтрунивал над ним Торгрид.

Воевода молча кивнул и продолжил есть. Проглотив ещё несколько кусков, он подошёл к своему будущему противнику, прожёвывая жирную свинину, меланхолично заглянул ему в глаза и нагло начал вытирать руки об его рубаху. Воин пришёл в ярость и попытался ударить Люта по лицу, но тот ловко уклонился от размашистого неуклюжего выпада. Он покрутил пальцем в воздухе и сказал:

– Сначала дай мне выпить. Не нарушай правила.

Лют стоял напротив озверевшего рыжего свейха и нахально улыбался. Тот был довольно крупным, но не больше самого воеводы. Было видно, что заморский воин просто в бешенстве. Он был готов зубами рвать воеводу. Но даже он не мог нарушить правил, которые установили его ярлы. Поэтому всё, что он смог сделать, так это в гневе снять с себя шёлковую голубую рубаху и бросить её на пол.

Торгрид кричал что-то на заморском наречии, и кто-то уже начал делать ставки, собирая монеты со смеющихся и кричащих воинов. Молодой ярл повернулся к воеводе и предложил выбрать сторону монеты, чтобы определить, кто будет пить первый. После этого кинул монету вверх, ловко поймал и кивнул в сторону рыжего воина. Он должен был пить первым и первым же держать удар.

Рыжий воин взял кружку и в три глотка осушил её до дна. Что-то свирепо сказал на своём языке Люту, после чего встал в стойку, низко опустив подбородок и крепко стиснув зубы. Воевода размахнулся и что было сил ударил свейха по лицу. Он старался ударить в ухо, чтобы было больнее, в надежде дезориентировать противника, оглушив его хотя бы на одно ухо. Было видно, что воину больно, но в глазах его пылал огонь гнева, как и прежде. Он был готов нанести свой удар.

Лют, не торопясь, начал пить пиво. Воины загалдели и зашумели, кто-то что-то злобно кричал.

– Ты слишком медленно пьёшь! – крикнул на него Торгрид.

– Ты не говорил, что я должен пить быстро. Ты говорил, что я должен пить до дна, – садясь на лавку, спокойно сказал воевода. Он, не торопясь, смакуя каждый глоток, пил из кружки пенящийся напиток.

Воины вокруг него кричали в бешенстве, топали ногами и стучали кружками по столам. Но воеводу, казалось, это совершенно не волновало. Он всё так же невозмутимо пил своё пиво, как будто он не в окружении обезумевших от гнева воинов, а на солнечной поляне увлечён пением соловьёв.

Вдруг один из молодых воинов из тех, у кого только начинала расти борода, выхватил воткнутый в стол нож и рванул на Люта со спины. Воевода мгновенно среагировал, встал с лавки и в одно движение толкнул её пяткой от себя. Нападающий явно этого не ожидал и с разбегу ударился коленом об дубовую скамью. Он полетел вперёд, выпустив из рук нож. Упав на пол, он схватился за колено и закричал.

Когда Лют обернулся, он увидел, как из горла рыжего воина, которому он секунду назад двинул в ухо, торчит тот самый нож. Кровь текла по его груди, глаза его были выпучены. Он хлопал ртом в тщетной попытке вдохнуть. Воеводе показалось, что он был похож на огромного рыжего карася, выловленного из реки и брошенного рядом с рыбаком на траву.

Тем временем зал вокруг погрузился в тишину. Никто из воинов уже не кричал, не топал ногами и не улюлюкал. Лишь молодой свейх лежал на полу и скулил.

– Кажется, я победил, – равнодушно сказал Лют и сделал очередной глоток из кружки. Он попробовал направиться обратно к столу, за которым сидел, но Хейм начал что-то ему кричать. Он меланхолично развернулся и кивнул головой в сторону Торгрида:

– Чего он хочет?

– Он говорит, что ты не выиграл. Игра не окончена.

– Я ударил вашего воина? Ударил. Он может продолжать игру? Нет. Какие ко мне претензии? – Голос воеводы был твердым, и каждое предложение звучало, как удар молотом о наковальню.

– Мы поставим против тебя другого воина, – сказал Торгрид неуверенно.

– И будете выставлять их до тех пор, пока один из них меня не убьёт? Ты сам сказал, уважаемый ярл, кто первый упал и не смог подняться, тот и проиграл. Или твоё слово ничего не стоит?

После этих слов Торгрид согласно кивнул.

– Ты прав, Лют. Так или иначе, ты одержал победу, – с досадой сказал ярл.

Он поднял руку и выкрикнул своим воинам несколько слов на своём родном языке. Те понуро начали расходиться по своим местам. На их лицах было видно глубокое разочарование. Старый ярл поднялся со своего кресла, подошёл к трупу рыжего воина, вытащил из его горла нож и протянул вставшему на ноги, а точнее на ногу, юнцу. Вторую ногу он подгибал и не мог на неё наступать. Хейм что-то шепнул тому на ухо, и парень, побледнев, кивнул в ответ. Ярл тем временем встал посередине зала и начал произносить какую-то речь. Молодой парень тем временем снимал с себя рубаху и отошёл к одному из столбов, на которых держалась крыша. Хейм закончил свою речь, и воины начали ритмично стучать кружками по столам. Парень быстрым движением руки воткнул нож себе в живот, дёрнул его чуть вверх и из образовавшейся дыры выпали кишки. Он подобрал их и с помощью ножа, который был у него в руке, пригвоздил их к столбу. Молодой парень зашагал под ритм ударов вокруг столба. Кровь капала из живота на пол, лицо его становилось всё бледнее и бледнее, гримаса боли застыла на нём. Сделав два круга, парень упал без чувств. Воины молча выпили.

– Благодарю за гостеприимство, – сдержанно сказал Лют. – Мне кажется, я достаточно погулял на вашем пиру. Пора и честь знать.

– Ты любимец богов, Лют. Ты показал, что удача сопутствует тебе, – с присущим ему северным акцентом сказал Торгрид. – И я выпью за тебя.

Сказав это, он поднял свою кружку, полную вина, и, выкрикнув тост, выпил до дна.

Лют поклонился сначала молодому ярлу, потом Хейму. Старый ярл не был так хорош в дипломатии. Его глаза сверкали гневом. Но всё же он кивнул в ответ на поклон воеводы. После всего этого Лют развернулся и вышел из зала. Спустившись по лестнице, он вышел на улицу, холодный ночной зимний ветер обжигал лицо. Но воевода был очень рад вдохнуть свежий воздух после запахов вина, пива, крови и пота, наполнявшие зал, в котором пировали свейхи. Он подошёл к своим гвардейцам, которые уже порядком замёрзли стоять рядом с караулом свейхов. Те гвардейцы, что были помоложе, братались с заморскими воинами, совершенно не обращая внимания на то, что не понимают речи друг друга. Те же воины гвардии, что были постарше, стояли поодаль в своих компаниях. Но в целом всё было тихо и мирно. Лют подошёл к Яромиру, тот стоял в одиночестве, внимательно приглядывая за молодёжью. Воин старой закалки знал, что конфликт может вспыхнуть на пустом месте, и всегда был настороже.

– Ну как там? – увидев Люта, спросил сотник. Внешне он был собран и спокоен, но в голосе его воевода услышал нотки волнения. Не того волнения, которое выдавало бы страх, а того, которое скорее выдавало интерес.

– А… – махнул воевода рукой, – чуть не убили, – сказал он совершенно без эмоций, как будто говорил о погоде.

Яромир стоял растерянным, не понимая, как реагировать. Воевода посмотрел на его лицо, выражавшее полное замешательство, и улыбнулся лишь уголками губ, хлопнул сотника по плечу рукой и сказал:

– Расслабься, Яромир! У них два трупа. На мне ни царапины.

Сотник выдохнул и отпустил рукоять меча. Он с недоверием посмотрел на воеводу и спросил:

– А они завтра не начнут князю выставлять счёт за своих убитых?

– Как же можно спрашивать с нашего князя за то, что их воины друг друга поубивали? – с широкой улыбкой спросил Лют.

Яромир стоял и хлопал огромными от удивления глазами. Воевода смерил ничего не понимающего сотника сочувствующим взглядом и сказал:

– Долго объяснять. Да и не зачем. – Его фразы вновь были рубленными, как гвозди у кузнеца.

– Раз ты так говоришь… – протянул было сотник. – Пиво-то у них вкусное? – с неподдельным интересом спросил Яромир.

– Так они своего не привезли. Они наше пьют, – отрывисто сказал воевода.

Сотник вновь начал внимательно наблюдать за обстановкой. Воевода же встал рядом с ним и молча смотрел в ночное звёздное небо, глубоко вдыхая тяжёлый морозный воздух. Холодный ветер с моря дул всё сильнее, проникая под одежду, заставляя ёжиться. Уже вовсю жгли костры, возле которых грелись и свейхи, и нордбургцы. Воевода отошёл поодаль от них. Ему нравился холод. Колючее покусывание лица ветром. Немного немеющие пальцы рук. Всё это заставляло почувствовать себя живым. А это чувство всегда особенно нравилось Люту.

***

Вальдмер откинулся в кресле с довольной улыбкой. Несколько минут назад ему доставили письмо от короля Милоша. Королевство Тошава славилось своей тяжёлой кавалерией. Никто ещё не смог дать равный бой их латным всадникам в чистом поле. Иметь такого союзника было очень выгодно, а врага – страшно. Князь давно вёл деловую переписку с Милошем в надежде переманить его на свою сторону, но ему никак не удавалось убедить хитрого и мудрого короля встать с ним рука об руку против братьев Вальдмера. И вот, наконец, этот день настал. После того, как князь собрал значительную армию из своих подданных, да ещё купил несколько сотен наёмников себе на службу, король согласился ударить по Тиврускому княжеству с запада, в то время как Вальдмер ударит по Портенскому с севера и востока. Если удача будет к ним благосклонна, король и князь смогут захватить сразу огромную территорию, соединив свои могучие армии в итоге в яблочной долине. План князя обретал завершающие очертания. Пригубив вина, Вальдмер, откинувшись на спинку резного кресла, обитого красным бархатом, смотрел на горящий в камине огонь. Он размышлял о том, что ещё предстоит сделать, обдумывал детали военного похода и старался унять огонь, пылавший в его груди. Князь знал, что нельзя давать волю эмоциям. Слишком долго он ждал момента, чтобы за всё отомстить. Эмоции могут не позволить мыслить трезво. Ему сейчас нельзя ничего упустить, любая мелочь может сыграть решающую роль.

Отрезав от жареной с можжевельником и чесноком утки кусок грудки и положив на ломоть ржаного хлеба, он перекусывал перед сном и вспоминал детство. Тот день, когда его и так непростая жизнь непризнанного бастарда ухудшилась ещё сильнее. День, когда он бежал на рынке к лотку торговца пряниками, споткнулся и упал, и по его ноге проехала телега. Открытый перелом и несколько недель на грани жизни и смерти. Он чудом выжил, но на всю жизнь остался калекой. С тех пор так его и звали – Вальдмер-Хромой.

До пятнадцати лет его не обижал только ленивый. Его били и издевались над ним, даже девчонки, которые были младше. Он боялся побоев, стеснялся своей увечности и старался как можно больше времени проводить с волхвами в тёмных кельях, где его научили читать. Не бесплатно конечно – будущий князь отработал у них за это год. Носил им воду, убирал их кельи, стирал их рясы и ходил для них на рынок. Но оно того стоило. Когда ему открылся мир книг, он многое понял. Понял, как нужно говорить, как себя вести. Лишь одно ему не давалось: он никак не мог постоять за себя в драке. Да, он мог любого забияку поставить на место колкими фразами и ловкими речевыми оборотами, но какой в этом смысл, если после этого тебя всё равно побьют?

И вот настал тот самый день, когда Вальдмер встал на путь, с которого не свернул по сей день. В тот день он, прочитав очередную книгу про жития одного из выдающихся волхвов, шёл поделиться своим знанием и интересной историей с единственным человеком, с которым он смог найти общий язык и подружиться, кроме матери. Это была маленькая девочка двенадцати лет от роду. Она была стройной, кареглазой и рыжеволосой, юркой и любознательной как куница. В отличие от самого Вальдмера, она легко находила друзей и всегда, когда ей разрешали играть в замке, она ставила его на уши. От её милых детских выходок смеялись даже стражники.

Он шёл к ней, и его сердце согревала мысль о том, как она будет с интересом его слушать, а в глазах её будут танцевать искорки любопытства.

И вот Вальдмер нашёл её сидящей на скамейке рядом с прачками и кушающей рогалик с маком. Он подошёл к ней и поздоровался, она ответила ему. Из её набитого рта выпало несколько крошек, но Вальдмер не обратил на это никакого внимания. Он подождал, пока девочка доест, и они, как всегда, пошли в дальний угол замка за конюшни, где их никто не видел. Это было их особенное место. Там редко кто-то проходил, и можно было спокойно болтать о чем угодно, не боясь, что взрослые заставят что-то делать. Вальдмер начал ей с упоением рассказывать, что жил на этом свете такой интересный человек, который, чтобы набраться мудрости, приковал себя к скале и жил в лишениях, питаясь лишь подношениями своих учеников, которые были бедны и ели всего несколько раз в неделю. Но даже те крохи, что имели, они делили со своим учителем. Он же в ответ проповедовал им, что они должны прощать своих обидчиков и никогда не брать в руки оружия. Вальдмер был увлечён этой идеей, и поэтому рассказ про этого человека выходил у него особенно эмоционально.

Девочка увлечённо слушала, задавала вопросы и, казалось, несмотря на малый возраст, отлично понимала идею, которую проповедовал тот мужчина.

– Вот бы все люди были, как он, – сказала она Вальдмеру, когда тот прервал свою речь, чтобы перевести дух.

– Да уж… – мечтательно протянул парень. – Тогда мир был бы совершенно другим. Никто бы никого не обижал, не унижал, даже воевать никто бы не стал. Представляешь. Воины стали бы не нужны. Сколько бы рук освободилось, сколько зерна можно было бы посадить и собрать. Хлеба напечь. Нищету бы победили.

– Ты такой умный. И говоришь интересно. Может тебе стать волхвом? Я однажды была в церкви, там был ужасно скучный старый и некрасивый волхв. Он что-то бубнил себе под нос, мне было так скучно, – девочка скорчила недовольную физиономию. – А с тобой всегда очень интересно. Ты так здорово рассказываешь.

– Эх, Виола, если бы это было так просто. – Парень потрепал девочку по рыжим волосам. – Чтобы стать волхвом, этому нужно долго учиться, да и учёба стоит немалых денег. Мать как-то умудрилась договориться с местными слугами богов, чтобы они научили меня читать и пускали в библиотеку, но, чтобы учиться на волхва, нет, это вряд ли. Через год пойду к конюху, постараюсь устроиться к нему в помощники. – Вальдмер погрустнел, когда сказал это. Было видно, что он не хочет работать на конюшне.

– Не грусти. – Девочка взяла его за руку. – Ты обязательно станешь, кем захочешь. Моя мама всегда мне говорит, что стоит только очень сильно захотеть и можно стать кем угодно. Хочешь – прачкой, а хочешь – принцессой!

Вальдмер заулыбался. Ему придавало жизненных сил такое вот общение с искренней и жизнерадостной Виолой.

– Принцессой мне становится как-то не с руки, – попытался пошутить он.

– А тебе и не надо! Стань принцем. А я вырасту и стану твоей принцессой, – звонко сказала девочка.

– Кто тут хочет стать принцессой? – с угрозой спросил один из двух парней-подростков, заходя за конюшню в их тайное место. С виду они были всего на пару лет старше Вальдмера. – Могу с этим помочь! – Он ехидно улыбался, в глазах его было нечто пугающее.

Это был один из сыновей князя, Хельг, рядом стоял его старший брат Рун. От обоих сильно пахло алкоголем. Они нередко издевались над Вальдмером. Били его или просто смеялись над его увечьем. И вот они либо случайно нашли их, либо кто-то им рассказал про тайное место.

Вальдмер поднялся с пола, попытавшись закрыть телом свою рыжеволосую подругу. Девочка испуганно смотрела из-за его спины на двух крепких парней, которые подходили всё ближе. Братья в развалку подошли к Вальдмеру.

– Отойди, калека, мы хотим из твоей подружки принцессу сделать. – После того, как Хельг сказал это, оба брата расхохотались.

– Уходите! – Голос Вальдмера дрожал, он не знал, что делать, паника одолевала его.

– Слыхал, брат? Безродный калека приказывает сыновьям князя на княжьем дворе! Ты видал где-нибудь больших хамов? – Рун подскочил в одно движение к Вальдмеру и с размаху ударил его в больную ногу своей ногой. Вальдмер рухнул на землю и сильно ударился головой об камень. Перед глазами всё поплыло. Из разбитой головы на пол полилась кровь.

В этот момент Виола попыталась убежать, но Хельг в два прыжка догнал её и повалил на землю. Она попыталась закричать и тут же получила увесистый пинок в живот от Руна. Хельг задрал ей юбку на коричневом платьице и… Вальдмер закричал и попробовал рвануть на них. Рун мгновенно сориентировался и, подскочив к нему, всадил ему кулак в живот. Вальдмер повис на руке как мешок с сеном. Он упал и не мог вдохнуть, он видел, как Хельг насилует Виолу, она лежала и молча плакала. Это животное сняло ремень и, перекинув его через шею бедной девочки, душило её, чтобы та не могла кричать. Вальдмер попытался отвернуться, но Рун не позволил ему этой роскоши. Он повернул его голову и заставил смотреть.

– Смотри, безродный, так будет со всеми, кто тебе дорог. Однажды, тварь, мы доберёмся и до твоей матери. Все, с кем ты попробуешь дружить, будут страдать. И виной этому ты. Ты, убогий, никчёмный калека, не можешь никого защитить, ты лишний в этом мире.

Слова Руна глубоко засели в голове у Вальдмера. От них было больнее, чем от любых ударов. Но сейчас ещё больше его ранило то, что он видел, как насилуют его единственную подругу. Маленькую улыбчивую, жизнерадостную девочку. Всей виной которой было то, что она не обходила Вальдмера десятой дорогой. Он лежал и плакал в бессильной злобе. Сверху на нём сидел мощный и развитый не по годам Рун и не давал двинуться, прижав его голову к своей груди, заставляя смотреть на всё то, что вытворял Хельг. Когда он закончил, девочка уже не плакала, она просто лежала лицом вниз, не подавая признаков жизни. Хельг деловито надел обратно свой ремень и подошёл к Вальдмеру и Руну. Он ударил хромого по лицу сапогом, а потом сказал своему брату отпустить калеку.

– Пойдём, брат. Мы достаточно развлеклись на сегодня. А ты, убогий, – он перевёл взгляд на избитого Вальдмера, – не попадайся нам больше на глаза. И не вздумай заводить себе друзей. Им всегда будет хуже, чем тебе. Запомни это.

После этих слов двое парней ушли. Вальдмер не мог встать. Голова болела, его тошнило, страшно болела изувеченная нога. Он несколько раз пытался встать, но ничего не получилось, в глазах темнело, всё плыло, и он тут же падал обратно на землю. Тогда он просто изо всех сил позвал свою подругу.

– Виола… Виола ты меня слышишь? Ты жива? – Он хотел кричать, но сил хватало только на еле слышный шёпот.

Девочка не отвечала ему. Она лежала лицом вниз, с задранным платьицем, полунагая. Тогда Вальдмер собрал все силы в кулак и пополз к ней. Он старался изо всех сил, только обуявший его слепой гнев не давал ему потерять сознание от невыносимой боли. В голове бешено стучало сердце. Боль нарастала, становясь невыносимой. Он прополз несколько шагов и его вырвало. Стало немного легче. Но пытаться встать он не пробовал. Преодолевая мучения, он всё-таки смог доползти до своей подруги, только для того, чтобы понять, что она мертва. Он увидел красный след от ремня Хельга. Увидел её застывшие глаза. В них больше не было жизни, не было той искры любопытства, той озорной яркости. Они застыли, и в них больше не было ничего.

Вальдмер перекинулся на спину и рыдал, глядя в серое небо. Он хотел закричать от гнева и отчаяния, но не мог. В горле был тяжёлый ком, из-за которого он с трудом мог дышать.

Он пролежал так около часа. Вокруг было тихо. В этом тихом углу никогда никого не было. Очень редко сюда заходил конюший, но только тогда, когда Вальдмер и Виола слишком громко разговаривали друг с другом или смеялись, раздражая его своим шумом. Через час боль в ноге почти прошла, голова всё ещё шумела и болела, но он смог успокоиться и даже с большим трудом поднялся. Он одёрнул платье Виолы, закрыл ей глаза и побрёл к дому. Именно в тот момент в нём что-то сломалось. Он старался избегать конфликтов, пытался придерживаться идеалов добра, которые ему прививала мать. Она хотела, чтобы он учился, стал учёным мужем. Но после такого, всё, чего он хотел – убить Хельга и Руна.

Кое-как он дошёл домой и упал на кровать. Несмотря на то, что у него страшно болела голова, он подумал о том, как могли его сводные братья найти его тайное место? Обычно до него и Виолы никому дела не было, а значит, у взрослых они узнать не могли. Кто-то из компании Виолы рассказал им про тайное место. Но она была общительной девочкой и дружила почти со всеми в замке. Это усложняло поиски. Вальдмер лежал и вспоминал всех её друзей и все его с ней встречи. Кто был рядом, кто проходил мимо, кто был с ней до встречи с ним. У него было не так много времени, скоро Виолу начнут искать, и прачки обязательно расскажут, что последний с кем её видели, был он, Вальдмер. Значит, нужно действовать очень быстро. Он попытался резко встать, но боль не отпускала его, и он со стоном боли опустился обратно на кровать. Голова всё ещё раскалывалась. Он дотянулся до ухвата, который стоял недалеко от его кровати, рядом с печкой. И опираясь на него медленно поднялся. Используя ухват как опору, он медленно дошёл до стола, взял нож и пошёл на улицу. Вальдмер вспомнил, что рядом с Виолой часто крутился совсем ещё маленький и несмышлёный мальчишка лет шести. Он не помнил, как звали мальчика, но знал, что чаще всего они с ней играли недалеко от пристани. Туда он и направился.

Он медленно брёл вдоль городских улиц, вниз от замка к пристани. По дороге ходили люди, но никто не обращал на парня никакого внимания, несмотря на то, что выглядел он бледным и еле волочил ноги. Люди в больших городах привыкли к самым разным калекам, которые пытались выглядеть как можно более жалко. У нищих было одно правило: чем хуже ты выглядишь, тем лучше зарабатываешь. Так что Вальдмер мог бы составить конкуренцию многим в своей не один раз зашитой и заштопанной одежде, с пробитой, окровавленной головой, бледным лицом и потерянным взглядом. Люди просто старались обходить его стороной. Никогда не знаешь, чем этот нищий болен, а вдруг – заразный.

Дойдя до пристани, Вальдмер осмотрелся. Он не увидел нужного ему мальчика и решил, что выбора у него не много, нужно где-то здесь его подождать. Искать его по всему городу не было ни сил, ни возможности. Если он сын кого-то из местных рыбаков, он обязательно появится здесь.

Вальдмер сел возле причала, свесив ноги вниз, и стал ждать, внимательно глядя по сторонам. Через несколько минут к нему подошли два грязных оборванных нищих. От них воняло водкой и немытым телом. Один из них внимательно глянул на парня и закричал:

– Вали отсюда, говно мелкое! Это наш район! Мы тут работаем!

Вальдмер одновременно ощущал отвращение и страх. Он не мог бы постоять за себя, даже если бы был здоров, а сейчас так тем более. Но понимание того, что даже нищие гоняют его, жгло его сердце огнём ненависти. Он ненавидел этих нищих за их наглость, цинизм и лень. Ненавидел себя за то, что не может дать отпор. И ненавидел своего отца, который бросил его, не признав отцовство. И теперь он вынужден терпеть всё это.

Он молча встал и побрёл вдоль пристани. Нищие ещё что-то кричали ему вслед, но он уже не слушал. Не мог. Голова болела так, что в глазах всё плыло. Он сделал ещё несколько шагов, стараясь уйти как можно дальше, но сил идти уже не было, не было сил даже стоять. Он пошатнулся и упал. Последней мыслью было: «Ну вот, сейчас я упаду в воду и утону. Никто не полезет спасать утопающего грязного нищего». Но, к своему удивлению, он упал не в воду, а в небольшую лодку, в которой валялись какие-то канаты, пара вёсел, несколько разного размера кусков мешковины. Он понял, что ему повезло в первый раз за долгое время. Но хозяин лодки не погладит его по головке, если найдёт лежащим в ней. Парень попробовал встать, но ухват, который был ему опорой, упал в воду. Встать без него не получалось. И тогда Вальдмер не придумал ничего лучше, как накрыться куском мешковины. Если уж он не может встать, может, его хотя бы не заметят, пока он не отлежится. Боль в голове не утихала, он терпел её сколько было сил, но силы быстро оставляли молодого парня. В конце концов, он всё же потерял сознание от боли.

Когда он очнулся, он услышал плеск волн и скрип дерева. Было темно, и Вальдмер ничего не видел. Но по спёртому воздуху и ужасной вони он понял, что он уже не в лодке на пристани. Он подумал, что ослеп. Помахал перед лицом рукой, ничего не увидев, он утвердился в своей догадке. Парень попытался встать, но острая боль ударила в виски и лоб, и он тут же лёг обратно, тяжело дыша. Боль опять начала нарастать. И он снова потерял сознание.

Через некоторое время он снова пришёл в себя, на его лице лежала мешковина, он почувствовал, что руки и ноги его связаны, но не сильно, а на лицо светит яркое солнце. Рядом он услышал голоса, но не понимал ни слова из того, что они говорят. Это были чужестранцы. Он уже слышал этот язык, к ним в город часто приплывали торговцы и воины свейхов, и многие в городе знали их речь. Он сам хотел изучать их язык, но денег его матери с трудом хватало на то, чтобы заплатить за обучение чтению и письму у местных священников. Так что эту идею пришлось оставить.

Вдруг его подняли на носилках и куда-то понесли. Вальдмер, ничего не понимая, начал крутить головой по сторонам. Один из тех мужчин, что нёс его, увидел это, закричал и, бросив носилки, на которых лежал парень, выхватил меч. Его напарник схватился за топор.

– Где я?! Кто вы такие?! – закричал Вальдмер, пытаясь подняться, хоть руки и ноги его были связаны. После неудачной попытки он тут же упал обратно на носилки.

Воины, которые уже было занесли оружие для удара, замерли. Они крикнули что-то, глядя в сторону, и через несколько мгновений рядом с парнем возник седой морщинистый мужчина с чёрной повязкой на глазу. У него был большой мясистый красный нос, тонкие губы и густые седые брови. На лице у него росла густая седая борода, которая опускалась до ключиц. Он порвал мешковину там, где было лицо Вальдмера, и охнул. Воины за его спиной что-то сказали и засмеялись. Седой крикнул на них, и они, покорно опустив голову, что-то пробубнили себе под нос и моментально скрылись.

Через минуту, когда седой мужчина, который казался Вальдмеру стариком, освободил его от пут и дал попить воды из своей фляги, подошёл совсем молодой парень примерно такого же возраста, как и сам Вальдмер. У него были длинные, заплетённые в косу чёрные волосы и такие же чёрные глаза. Он был довольно высоким, но из-за этого казался очень худым. На нём была надета коричневая кожаная куртка и такого же цвета штаны. На ногах его были крепкие жёлтые сапоги. Он подошёл к седому перекинулся с ним парой фраз, а потом практически без акцента сказал:

– Тебе повезло! Мой отец, командир этого корабля, подумал, что ты умер, и мы уже хотели придать тебя воде. Ты вовремя пришёл в себя.

– Вы кто? Как я тут вообще оказался? – с нескрываемой тревогой спросил Вальдмер.

– Мы воины клана Анэкр. Это один из кланов свейхов, – спокойно сказал молодой черноволосый парень. – Тебя сюда принёс мой отец. Его зовут Сигурд. Меня зовут Торвуд. Он нашёл тебя в своей лодке, которую мы использовали, чтобы добраться до трофейного корабля, мы взяли его в бою у северных берегов королевства Трубрия. У их кораблей глубокая посадка в отличие от наших, приходится ходить на лодках к пристаням, чтобы не сесть на мель. – Торвуд говорил спокойно и деловито, в тоже время разглядывая Вальдмера внимательными чёрными глазами.

– А где мы? И как мне попасть домой? – наивно поинтересовался Вальдмер.

Торвуд рассмеялся.

– Мы сейчас в Море Льдов. По пути к землям свейхов. Ты – военный трофей моего отца. И ты будешь делать то, что он скажет. Или он тебя убьёт.

– Но как я могу быть военным трофеем? Вы же не воевали с Нордбургом! – воскликнул Вальдмер, у которого мгновенно подступил ком к горлу. Он был готов разрыдаться, узнав, что не вернётся домой и не отомстит своим обидчикам.

– Ты оказался в лодке, которую мы взяли как военный трофей, значит, ты тоже военный трофей. Хотя, ты всегда можешь прыгнуть за борт и попробовать в холодной воде доплыть домой своими силами. Но учти, мы плывём уже три дня. Так что мне кажется, что ты, скорее всего, утонешь. – Торвуд говорил всё это с улыбкой на лице. После чего повернулся к отцу и, перекинувшись с ним парой фраз, пошёл по направлению к трюму и махнул рукой, поманив с собой Вальдмера. Тот послушно пошёл следом.

Пройдя в тёмный трюм, он увидел соломенную подстилку, на которой лежал отрез мешковины, окровавленный у изголовья. Скорее всего, это была его лежанка. Поглядев по сторонам, он не увидел ни одного окошка или прорези. Наверное, поэтому, когда он пришёл в себя, он ничего и не увидел. Он подумал, что тогда, возможно, была ночь. А может, он и правда ослеп на какое-то время. Пока он смотрел по сторонам, Торвуд подошёл к бочке с водой и подозвал Вальдмера к себе.

– Умойся здесь и приведи себя в порядок. Когда помоешься, выходи наверх, я дам тебе пожрать. А дальше отец найдёт тебе работу. – Сказав это, молодой черноволосый парень удалился.

Вальдмер начал умываться, у него от страха дрожали руки. Он боялся неизвестности. Не знал, что будет после того, как он выйдет обратно на палубу. Что от него может потребовать старый Сигурд? Немного успокаивало то, что ему дали умыться и собираются кормить. Значит, в ближайшее время убивать его не станут. Радовало, что голова уже почти не болела и нога совсем прошла. В животе заурчало. Он ополоснул голову холодной водой, стараясь смыть застывшую кровь. Получилось не очень хорошо. И, когда он провёл рукой по слипшимся волосам, на ней осталось много разного размера кусочков сухой крови. Подумав, что со временем она сама выпадет из волос, он просто снял рубаху, вытер лицо и голову и пошёл на палубу навстречу своей судьбе…

Вальдмер и не заметил, как за окном начало подниматься солнце. В бутылке давно кончилось вино, а от еды не осталось и крошки. Воспоминания так захватили его, что он и не заметил, как долгая зимняя ночь подошла к концу. За окном неторопливо поднималось солнце. Он подошёл к изящному мааситскому столику, подарку от тамошнего султана. Около пяти лет назад они заключили взаимовыгодный договор на поставку шелков, пряностей и табака, тогда султан и подарил ему набор изящной мебели эльфийской работы. У него в рабстве было множество эльфийских ремесленников после войны. Мааситские конные лучники быстро разбивали эльфийскую пехоту. Лесов в султанате почти не было, и эта война для эльфов была заведомо проигрышной. Султан тогда пошёл на крайние меры, он сжёг абсолютно весь лес, который был в его небольшой стране, и те эльфы, что не сгорели заживо, были взяты в рабство.

Налив из серебряного кувшина в позолоченный таз воды, он умылся. Ледяная вода быстро привела его в себя. Он встрепенулся, сбрасывая оковы сонливости, которая начала накатывать после бессонной ночи. Сегодня был важный день. Он хотел выспаться, но так и не сделал этого, глубоко погрузившись в воспоминания о былом. Такое случалось уже не в первый раз. С тех пор, как он стал князем, он стал очень мало спать. Но это его вовсе не тяготило.

Он крикнул слугу, в комнату зашёл заспанный, уже не молодой, с проплешиной на голове мужчина в очках. Одет он был в длинную тёплую серую рубаху, поверх которой он носил тёплую дублёную жилетку. На ногах его были крепкие кожаные сапоги, а также тёплые под цвет рубахи штаны.

– Чего изволите, ваша милость? – с придыханием, согнувшись в поклоне, спросил он.

– Неси завтрак, – коротко отрезал князь.

Человек скрылся в темноте дверного проёма. Через несколько минут он вернулся вместе с крепкой коренастой девушкой, на вид не больше семнадцати лет от роду. Она была одета в длинный бирюзовый сарафан, её каштановые волосы были заплетены в косу и подвязаны голубой атласной лентой. В руках у неё был поднос, на котором лежало два свиных окорока, миска с гречневой кашей, половина булки ржаного хлеба и кружка с дымящимся компотом, а также столовые серебряные приборы. Поставив поднос на стол, девушка, опустив глаза, стояла рядом, ожидая дальнейших распоряжений.

– Можешь идти, – сухо сказал князь, глядя в окно на рассвет.

Он недолго полюбовался встающим солнцем, пока оно не засветило по-утреннему ярко и не озарило своими лучами улицы его города. Тогда он развернулся и принялся завтракать. Повару отлично удалось запечь свиные окорока в тёмном пиве с пряными травами.

Наевшись, князь снова крикнул слугу. Тот мгновенно выскочил из дверного проёма и внимательно смотрел на своего господина.

– Отправь к Люту. Скажи, чтобы шёл отдыхать, а ярлов ко мне пусть ведёт Яромир. Происшествий за ночь в городе не было с участием наших гостей?

– Если не считать их просьбу о захоронении двух покойников-свейхов, не было, ваша милость, – сказал слуга елейным голосом.

– Откуда у них взялись трупы? Я же приказал Люту никого не убивать! – Князь в гневе ударил кулаком по столу.

– Не могу знать, ваша милость… – начал было растерянно лепетать слуга.

– Ладно, Люта ко мне немедленно. Потом отоспится.

– Будет сделано, – сказал слуга и, согнувшись в очередном поклоне, попятился обратно в дверной проём.

После того, как слуга ушёл, князь крикнул прислужницу, чтобы та забрала поднос с недоеденным завтраком, и, как только она ушла, сел писать письма. Написав письмо королю Милошу, он запечатал его сургучом, поставил печать и отложил письмо в сторону.

Солнце поднималось всё выше, день близился к полудню. В дверь молча вошли два высоких крепких гвардейца в полном военном облачении. В руках одного из них был небольшой сундучок.

– Приказывали доставить за час до полудня, – сказал один из них низким голосом.

Князь кивнул головой, указывая место на столе рядом с собой, куда нужно было поставить сундучок. Гвардеец в два шага подошёл к столу и водрузил свой груз рядом с Вальдмером. Поклонился и вышел из комнаты. Теперь всё было готово. Оставалось лишь дождаться Люта и провести переговоры.

Князь встал со своего кресла и вышел из комнаты, закрыв её за собой на ключ. Рядом стояли те самые два гвардейца.

– Никого сюда не впускать ни под каким предлогом. Даже жену мою или детей. Понятно? – сурово глядя на гвардейцев, сказал князь.

– Так точно! – громко выкрикнули оба гвардейца и застыли статуями с двух сторон от двери.

Вальдмер спустился в нижний зал, где он планировал устроить небольшой пир для гостей, на столах уже стояла свежая, только что из печи дичь, несколько золотых кувшинов, украшенных драгоценными камнями, полные дорогого южного вина, сыры, привезённые из западных королевств, и даже фрукты, которые специально для княжьего стола привезли восточные торговцы. Слуги продолжали приносить разнообразные блюда для стола дорогих гостей.

Князь молча сидел во главе стола и, скучая, глядел на суетящуюся прислугу. Он, не торопясь, пил тёплое вино с корицей, гвоздикой и кориандром из золотого кубка, на котором умелый эльфийский гравёр выполнил изысканный узор. Вино согревало его, и от этого начинало клонить в сон.

В момент, когда он делал очередной глоток, распахнулись двери и в зал зашёл Лют, а следом за ним оба ярла и их ближайшее окружение. Воины в окружении ярлов были отлично экипированы. Крепкие железные шлемы с лицевыми масками и специальными клёпаными пластинами, закрывающими лица. На шлемах были выгравированы узоры, которые обозначали принадлежность к тому или иному клану. Цвета пластин, закреплённых под лицевыми масками, тоже показывали эту принадлежность. На каждом воине была кольчуга, крепкие железные или кожаные наручи, и у каждого на боку висел меч. Всего их было чуть больше дюжины человек. Ярлы были одеты в цвета своих кланов. На Хейме была медвежья шуба, под которой он был одет в свою белую рубаху, вышитую золотом, тёплые белые штаны и крепкие жёлтые ботинки с золотыми застёжками со свейхскими узорами на них. Торгрид был одет в длинный чёрный кожаный плащ с вышитым на всю спину гербом клана Анэкр. Вышит он был серебром. Он всё так же был увешан украшениями. В его гардеробе преобладал чёрный цвет с вкраплением шитья серебряной нитью. Князь встал из своего резного, обитого красным бархатом кресла и вышел из-за стола, чтобы поприветствовать гостей.

– Приветствуем тебя, Вальдмер, – прижав правую руку к левой стороне груди и поклонившись, сказал Торгрид.

– Приветствую вас, уважаемые ярлы Торгрид и Хейм, – сказал князь, повторяя за ярлом поклон. После чего князь и ярл широко улыбнулись друг другу и обнялись. – Окажите мне услугу, садитесь за стол, отведайте моего угощения. – Вальдмер блистал широкой улыбкой.

– С превеликим удовольствием. – Торгрид повернулся к своим людям и произнёс: – Дюнсен эрбьюдер дин эйг тингд хьелф сьёльф тинэ. – Вальдмер отлично знал свейхский язык и понял всё без перевода. Пока свейхи рассаживались за стол, Лют подошёл к князю.

– Гонец приходил утром, говорил, ты хотел меня видеть князь, – сказал воевода сухо.

– Хотел, откуда у свейхов трупы? Я же приказывал тебе никого не убивать, – насупившись, серьёзно сказал Вальдмер.

– Я и не убивал. Они сами… – растерянно, как ребёнок, начал было оправдываться Лют. Но осёкся, глядя на суровое лицо князя, которое начало расплываться в улыбке. Вальдмер махнул рукой и хотел было уже идти на своё место за столом, как вдруг Лют спросил:

– Князь, а что это Торгрид своим сказал?

– Да ничего особенного, сказал, что я приглашаю их выпить, и чтобы они садились за стол.

– А-а-а… – протянул воевода. – Какой у них интересный язык.

– У тебя ещё будет время его выучить. Нам предстоит долгий поход с ними, если сегодня мы договоримся.

Князь занял своё место во главе стола. Его гости уже налегали на угощения. Вальдмер специально велел слугам поставить немного выпивки, чтобы свейхи не упились сразу же и с ними можно было вести переговоры. Через некоторое время, когда гости утолили первый голод, он обратился к свейхам на их языке:

– Хейм, Торгрид, мои почтенные гости. Я позвал вас ко мне в княжество с дружинами не просто так. Моему княжеству грозит опасность, и мне нужна помощь, чтобы его оборонять. Я знаю, что мой брат Рун готовит на меня нападение. И, если он выступит, на его стороне встанет Хельг.

Суровый старый Хейм нахмурил брови и, пронзительно посмотрев Вальдмеру в глаза, сказал:

– То есть ты обманул меня, мальчик? – Его голос звучал, как скрип корабельной мачты, а лицо выражало крайнее недовольство.

– Почему ты так считаешь, старый медведь? – удивлённо подняв бровь, спросил Вальдмер.

– Потому что, по условиям нашего оборонительного союза, мы обязаны прийти к тебе на помощь, только если на тебя уже напали враги.

Воины, сидящие за столами рядом со своими ярлами, переглянулись и загудели, обсуждая происходящее.

– И не забывай, мы обещали портенскому князю, что ни один свейх не будет сражаться в войне княжеств, – спокойно проговорил Торгрид, глядя в глаза Вальдмеру. – Таков был уговор, когда ты стал князем Нордбурга, если ты не забыл.

– Таков был уговор с твоим отцом и Хеймом. Но ты – не твой отец, и ты не обязан держать его клятвы, – невозмутимо парировал Вальдмер.

Торгрид нахмурился и выпил вина из серебряного кубка.

– Подумайте вот над чем: Трубрия и Фалия уже истощены от ваших набегов, Портенское княжество не знало войн уже пять лет. Они обросли жирком, и я могу обещать вам богатую добычу, если вы согласитесь сражаться со мной против моих братьев. Вместе мы сможем оборонить рубежи моего княжества и войти в вотчину моего брата.

– Чтобы взять добычу, нужно сначала выстоять в бою, а у портенцев сильная армия, – сурово сказал Хейм.

– С каких это пор ты, славный ярл, стал бояться битвы? – с удивлением спросил князь.

– Страх тут ни при чём. Но в мои годы думаешь не только о богатстве, но и возможности его потратить, – сказал Хейм и оторвал себе утиную ногу.

– Деньги – это не всё, вы оба можете войти в историю, как первые свейхи, покорившие одно из восточных княжеств. Никто до вас никогда этого не делал. О вас будут слагать песни и легенды! – попробовал зайти с другой стороны Вальдмер.

– Или могут заклеймить вечным позором нас и наши кланы за клятвопреступнечество, – с некоторым раздражением в голосе сказал Торгрид. Он уже успел выпить три кубка вина. И с каждым новым выпитым кубком становился всё мрачнее.

Воины опять загудели, обсуждая всё сказанное их предводителями. Мало кто из свейхов ел. Они были настолько возбуждены новостями, что только и делали, что говорили. Часть воинов была за то, чтобы отправиться в боевой поход. Если уж приплыли за море на войну, то давайте воевать. Другая часть пыталась вразумить горячие головы тем, что это не их война и нужно собираться обратно домой.

– Я вижу, что принять такое сложное решение вам непросто. Не хочу вас торопить. Но до ледохода осталось не больше месяца, времени у нас мало. Скорее всего, Рун поведёт свои полки на меня, как только начнёт таять снег, – сказал Вальдмер. Он видел, какое смятение посеял своими словами, но отступать князь не собирался. Но и перегибать палку он тоже не хотел. – Я бы хотел, чтобы вы почувствовали нордбургское гостеприимство! И даже если вы не захотите воевать под моими знамёнами, я не хочу, чтобы вы ушли обиженными после того, как гостили у князя!

Выкрикнув это, он несколько раз хлопнул в ладоши, и в зал на гигантском резном подносе внесли запечённого телёнка. От него шёл ароматный чесночно-можжевеловый пар. Он лежал на подушке из гречневой каши, перемешанной с жареным луком и грибами. Сверху на нём лежал огромный кусок сливочного масла, он быстро таял и покрывал собой бока и спину телёнка. Следом за слугами с главным блюдом пошли другие с выпивкой. Крепкие парни вынесли два бочонка с пивом, а следом за ними мальчишки помладше несли небольшие подносы с разными соленьями, пирогами и варёными яйцами.

Свейхам угощение пришлось по вкусу. После тоста за здравие князя воины накинулись на еду, а Вальдмер, усадив Ярлов по правую и левую руку рядом с собой, начал вести с ними непринуждённую беседу о делах, не касающихся политики и дела, которое он затеял. Разговор пошёл спокойно, ярлы, после того как выпили, расслабились. Но от попыток князя завести разговор про набег аккуратно уклонялись.

Весь день воины, ярлы и князь пировали. Весь день длилось веселье. Когда гости изрядно выпили, устроили соревнование по метанию топоров, его с блеском выиграл один из самых молодых воинов в свите Торгрида. После этого Вальдмер решил организовать соревнование, кто кого перепьёт. В нём участвовали уже не все. Многие к тому моменту уже лежали на лавках, не в силах пошевелиться от переедания или от того, что слишком много было выпито. В соревновании кто кого перепьет последними остались на ногах Хейм и Вальдмер. Этот старый морской волк, несмотря на возраст, был крепок как брусок холодной стали. Они стояли друг напротив друга за столом, заставленным кружками из-под пива, и оба шатались, как старые сухие ясени под мощными порывами северного ветра. Никто из них не хотел уступать, но и продолжать сил уже не было. Тогда Вальдмер, по старому свейхскому обычаю, попробовал предложить ничью, вытянув перед собой руку. Хейм поразмышлял примерно полминуты и всё же схватился за предплечье князя, что означало примирение.

– Я… я думаю… на сегодня… откланяться…– заплетающимся языком сказал князь.

– Да, – коротко отрезал Хейм и постарался как можно точнее сесть в своё резное кресло. Вышло у него не очень хорошо, и он, промахнувшись, сел на его подлокотник, перевернул кресло на себя и моментально заснул.

***

Утро встретило Хейма и Торгрида серым небом за окном и жуткой головной болью. На дворе падал огромными хлопьями снег. Вокруг были объедки вчерашнего пиршества, опухшие лица приближённых воинов и внимательные нордбургские слуги, услужливо подносившие холодную воду и рассол всем, кто в этом нуждался. Князь Вальдмер отлично знал традиции свейхов и не хотел обижать гостей невнимательностью; он приказал своим слугам выкатить несколько бочек с чистой холодной водой и огромную бадью прямо в центр зала. Там все воины друг за другом умывались, ополаскивали головы, сморкались и полоскали рот. Первыми были ярлы, за ними шли все остальные.

Как только все воины закончили умывание, расторопные крепкие слуги начали убирать использованные бочки и бадью, а молодые девушки внесли на подносах плошки с горячим, только что сваренным гороховым супом. От супа приятно пахло копчёными колбасками и чесноком. Рядом лежал обжаренный на сливочном масле хлеб с маринованным луком и маринованными зелёными помидорами. Пива в этот раз не подали, да и вина был всего один графин только для ярлов. Остальным подали горячий сбитень, компоты или рассол в больших глиняных кувшинах. Сам князь на завтрак не явился.

После плотного завтрака вышел седовласый дипломат и распорядитель князя. Он был одет в дорогую парчовую куртку, расшитую серебром, на рукавах её красовались золотые запонки. На ногах у него были модные в западных королевствах узкие штаны с подвязками на коленях и полуботинки из телячьей кожи с серебряными застёжками для ремешков. За спиной его стояли четырнадцать слуг. У каждого из них в руках была синяя бархатная подушечка, на которой лежал золотой браслет с драгоценным камнем. Слуга подошёл к Торгриду, глубоко поклонился и сказал:

– Глубокоуважаемые ярлы кланов Анэкр и Эникс, простите за мою дерзость, но я лишь действую по приказу князя. Он велел мне обратиться к вам и вашим воинам. – Голос слуги звучал ровно и спокойно, он несколько лебезил перед ярлом и всё время, что он говорил, не поднимал головы, показывая всем своим видом глубокое уважение.

– Хорошо, Ярополк, мы слушаем тебя. Что велел тебе твой хозяин? – массируя двумя пальцами правой руки висок, тихо спросил Торгрид. Ярл давно знал этого человека и отлично понимал, что всё это обычный дипломатический этикет, а никакое не натуральное раболепие. Ярополк был дипломатом ещё при отце Вальдмера, Труворе. И этот седовласый мужчина остался одним из немногих, кого Вальдмер пощадил, взяв власть.

– Во имя поддержания добрых отношений и дабы убедить вас в чистоте помыслов своих, достопочтимый князь Вальдмер велел мне передать вам и вашим людям эти скромные подношения. – Ярополк сделал едва заметное движение правой рукой, и слуги с бархатными подушками пошли каждый к определённому человеку. Слуги кланялись и отдавали из рук в руки подушечки с драгоценностями. После чего каждый отступал на два шага, согнувшись в поклоне, и только после этого разгибался и быстрым шагом выходил из зала.

Свейхи довольно разглядывали драгоценности. Кто-то сунул подарок за пазуху, кто-то моментально надел на себя. Хейм и Торгрид, внимательно изучив подарки князя, поступили по-разному. Торгрид, довольно хмыкнув, надел подарок на себя, в то время как Хейм, посмотрев на драгоценность, просто оставил её лежать на столе, даже не притрагиваясь к ней.

– Мой хозяин просил меня так же передать, что ждёт вас двоих через три дня на летнем балконе в полдень для серьёзного разговора. Вашу безопасность он гарантирует, так что можете приходить без свиты. – Голос Ярополка разливался по залу мягким баритоном.

Торгрид поглядел на Хейма, тот задумался ненадолго и кивнул. Тогда молодой ярл сказал:

– Мы придём, – сухо сказал ярл клана Анэкр.

– Достопочтенный князь Вальдмер велел мне сказать вам, что, если гостям будет угодно, они могут оставаться в замке столько, сколько захотят. Для почтенных ярлов приготовлены отдельные спальни, для вашей свиты две большие общие комнаты. Но никто не возбраняет уважаемым гостям вернуться в поместье Тампаси, где разместились ваши воины.

На этот раз дипломату отвечал Хейм:

– Благодарим за всё оказанное нам внимание и гостеприимство, мы уйдём в поместье к полудню. – Было видно, что после вчерашнего пира у него тяжёлая голова, и каждое слово отзывается болью в его седых висках.

– Если у почтенных ярлов больше нет пожеланий или просьб, я позволю себе удалиться.

– Можешь быть свободен, Ярополк, – так же сухо, как и в прошлый раз, произнёс молодой ярл.

Седовласый мужчина раскланялся каждому из ярлов по отдельности и степенным шагом покинул зал, в котором вчера гремел весёлый пир, а сегодня отходили от веселья заморские гости. Его проводили суровыми взглядами северные воины, которые отходили от последствий вчерашнего пира. Ярлы тоже смотрели ему в след. Особенно суровым и задумчивым выглядел Хейм. Торгрид же после полученного подарка был явно в приподнятом настроении, несмотря на то, что чувствовал себя не очень хорошо.

– Что-то ты суровее, чем обычно, Хейм. Что тебя гнетёт? – участливо поинтересовался молодой ярл, глядя на суровый вид седовласого товарища.

– Что мы здесь делаем, парень? – цедя каждое слово, произнёс глава клана Эникс.

– В смысле? – недоумевающе смотрел на Хейма Торгрид. – Мы здесь пытаемся оправиться от похмелья, вызванного вчерашним пиром. Или ты так напился, что ничего не помнишь? – глумливо спросил молодой ярл.

– Ты не понял меня. Зачем мы до сих пор тут остаёмся? По-хорошему, нужно брать дружину и уводить их отсюда домой. Нечего нам тут делать. Вальдмер хочет нашими мечами решить свои проблемы. – Хейм, по прозвищу Медведь, был мрачнее тучи.

– Может, ты забыл, так я напомню тебе, что набеги и сражения – вся жизнь северного воина. Так жили наши отцы и деды, а ты хочешь взять и отказаться от предложения пойти в поход? Отказаться от денег и славы? – Торгрид явно начинал злиться.

– Мальчик мой, я прожил на этой земле больше зим, чем ты и твой отец вместе взятые. Я точно знаю, что мёртвому деньги ни к чему. Наши воины хороши в боях на открытой земле, но мы не умеем брать крепости. А Вальдмер задумал войну. Ты понимаешь, чем война отличается от набега? – Хейм не скрывал своего раздражения.

– То есть ты просто испугался? Может, ты слишком много зим прожил на этом свете и теперь тебе не хочется уходить в вечные чертоги битвы? Может быть, тебе и сама битва уже не мила? – Торгрид не скрывал издёвки.

– Придержи свой яд, змей! Не забывай, с кем разговариваешь. Попробуй хоть раз подумать своей головой! Во-первых, меня сюда не просто так с тобой отправил конунг. Он знал, что молодой и горячий ярл опрометчиво ринется в бой, дай ему только повод. Во-вторых, кому будет выгоднее всего от того, что наши люди погибнут в этой войне? От ослабления кланов? – глядя на Торгрида с хитрым прищуром, спросил Хейм.

– Кому? – с некоторой растерянностью спросил молодой ярл.

– Да Вальдмеру и выгодно! В случае чего – он сможет угрожать нашим же кланам с позиции силы. И ничего ты с этим не сделаешь. Потому что будешь мёртв, – прикрикнул на Анэкра седовласый ярл.

– Не кричи ты так. Тут же кругом его слуги, – приглушая голос, сказал Торгрид.

– Да они на нашем языке ни черта не понимают! Можно хоть в уши им кричать. Сам Вальдмер и его дипломаты говорят на нашем языке, а остальные здесь и двух слов связать не могут. Богатое княжество, мать его, зачем нам учить языки, пусть заморские варвары учат наш. – Хейм со злостью сплюнул на пол.

– Эк ты разошёлся, старик. Тебе не кажется, что ты зря так плохо относишься к князю? Он вон как расстарался, два дня уже беспрерывно пируем, ещё и драгоценности нам дарит. Не давит с принятием решения. Может, ты слишком сгущаешь краски?

– Вот именно, что жратвой и цацками он пытается тебя купить, как портовую шлюху! – вскипел Хейм.

– Следи за языком, старик! – выпалил Торгрид. – Ты хоть и уважаемый ярл, но и я не мальчик, чтобы выслушивать такие оскорбления. Он не пытается нас купить, старый ты дурак. Он показывает тебе, что может позволить себе такие траты, потому что вскоре получит много больше! Вспомни, сколько приносит один набег на жалкий городишко в Трубрии, которые мы грабим почти каждый год. А теперь подумай, сколько можно получить с целого восточного княжества, которое не знало войн много лет. – Торгрид разошёлся не на шутку. Он уже перешёл на крик и активно жестикулировал, делая широкие взмахи руками, показывая в разные стороны, обозначая направления, в которых находились те или иные государства.

– Ты молод и глуп. Поведёшь своих людей на убой. Но мне будет на это наплевать, мои люди поплывут со мной обратно, – с холодной отстранённостью сказал Хейм, но в этом холоде он прятал обуревающий его гнев. Он хотел взять топор и проломить голову этому молодому зарвавшемуся засранцу, но сдерживал себя из последних сил.

– Когда я вернусь домой с богатством и славой, я обязательно зайду к тебе, рассказать, что ты упустил. – С этими словами молодой ярл встал и вышел из зала, а, походя, небрежно задел серебряный кубок, уронив его со стола.

В зале воцарилась тишина. Прислуга на мгновение замерла, услышав звук упавшего кубка, а Хейм в немой ярости сжимал кулаки до хруста в костяшках. Он отлично помнил себя в годы Торгрида, такой же буйный и непослушный молодой человек, который угробил за свою молодость не один десяток жизней из-за поспешно принятых решений.

Старый морской волк огляделся. Вокруг суетились слуги, прибирая после вчерашнего пира и сегодняшнего завтрака. Уже пришли мальчишки-полотёры и старательно оттирали пол от пролитого вчера вечером алкоголя и жирных пятен. Хейм встал и направился к выходу. Он специально оставил подарок Вальдмера лежать на том самом месте, где он сидел. Ярл знал, что никто не посмеет взять драгоценность, а значит, князь уже очень скоро узнает, что он не изменил своего мнения и не собирается идти в поход на княжество Портен. На улице его ждал свежий северный ветер и хлопья мокрого снега. Весна была уже близко, снег легко лепился, старый ярл на мгновенье вспомнил своё детство, когда он с братьями и сёстрами бегал в поле, где они все вместе лепили стены из снега, воображая их крепостями, и играли в снежки. Чем старше становишься, тем сильнее хочется вернуться в те беззаботные времена, когда самым страшным, что могло быть, была порка от отца.

Он постоял ещё некоторое время на балконе, глядя в хмурое серое нордбургское небо, после чего сплюнул и пошёл по направлению к особняку Тампаси, где его уже ждали воины клана Эникс. Он знал, что ему предстоит тяжёлый разговор. Убедить воинов, что не стоит идти в поход, будет сложно. Они могут и не послушать своего ярла и пойти в набег на Портен с Торгридом. Но он должен хотя бы попытаться спасти им жизнь.