Читать книгу Господь - Романо Гуардини - Страница 10

То время, когда Иисус движется свободно в полноте Духа, проходит быстро. Мы видели, как скоро люди начали тесниться к Нему и как стала сплетаться ткань, которой предстояло определить Его судьбу.

Хронологические указания в жизни Иисуса частью очень гадательны; некоторые из них, вероятно, никогда не удастся выстроить в точной последовательности. Некоторые крупные факты установлены твердо, вокруг же них располагается множество событий, поступков, речей, которые часто подобраны евангелистами по их сходству, чтобы памяти было легче их усвоить. То, что с исторической точки зрения представляется просто несостоятельностью, означает в действительности нечто более глубокое. «Истории» в человеческом смысле слова вообще не существует у Сына Божия. Своим рождением Он вошел в человеческую историю, Он жил в ней, действуя и страдая, Его смертью завершилась Его судьба и, воскреснув, Он снова перешагнул через границы временного. В пределах этого определения Он вполне историчен, но Он остается Богом. То, что Он делает, исходит из вечности; тем самым Его опыт становится достоянием вечности. Конечно, Он во времени и поэтому стоит «под законом» (Гал 4.4), тем не менее, Он – именно своей подчиненностью Владыка времени и Он вершит новую историю, подлинную историю «сынов Божиих» и «нового творения». Поэтому Его судьбу нельзя свести к историческим предпосылкам, и гадательность хронологии Его жизни означает нечто большее, чем простой недостаток: она выражает повсеместно действующую сопредельность с вечностью.

Если мы последуем за Иоанном, то возникает впечатление, что после первых встреч с будущими учениками Иисус направился в Иерусалим к празднику Пасхи. Тогда и произошло очищение Храма, как первое проявление полноты Духа. Чувствуется, как холодно официальный мир встречает этот прорыв божественного пламени, каким слабым остается могущество Духа перед недоверчивой усмешкой «мудрых и сильных» (1 Кор 1.26). Здесь первое откровение того таинственного «уничижения», о котором говорит Павел (Флп 2.7).

Согласно тому же повествованию Он вернулся в Галилею через Самарию. В Сихари, у колодца Иаковлева, произошла встреча с Самарянкой, и презираемые иудеями полуязычники первыми признали Мессию. Наконец Он вернулся в Галилею и избрал Капернаум опорной точкой Своей деятельности.

Затем, очевидно, произошли события, о которых повествуют синоптики[1]: «После же того, как предан был Иоанн, пришел Иисус в Галилею, проповедуя Евангелие Царствия Божия и говоря, что исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие» (Мк 1.14–15).

Общественное служение Иисуса начинается возвещением: «Приблизилось Царство Божие».

Евангелия преисполнены учением о Царстве Божием. «Царство» было содержанием деятельности Иисуса. Все Его мысли и учение, все действия, вся Его судьба вращаются вокруг него. Нужно читать Евангелия, Деяния Апостолов и Послания и живо воспринять то, что возникало во времени, о котором они повествуют, что становилось тогда возможным, а затем пало; нужно помнить то, что было сказано прямо, и почувствовать недосказанное, то, что ощущается сквозь слова и обнаруживается в поведении действующих лиц, – тогда мы получим некоторое представление о том, что есть «Царство Божие». Было бы неразумным пытаться говорить здесь об этом вкратце. Нам доведется еще часто обращаться к этой теме, и, может быть, в конце наших размышлений, перед нами встанет Царство Божие не в произнесенных словах, а в зримой и прочувствованной конкретности.

Здесь мы только собираемся сделать первый шаг, и лучше всего будет, если мы примем буквально то, что говорит Иисус, – как и следует поступать прежде всего по отношению ко всякому высказыванию того, кто заслуживает нашего уважения. Он говорит: «Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие». Царство Божие, стало быть, не какой-либо твердый, установленный порядок, а нечто живое, приближающееся. Долгое время оно было далеко, теперь приблизилось и находится так близко, что требует принятия. Царство Божие означает, что Бог царствует. Что же должно быть, когда царствует Бог?

Сначала поставим вопрос так: что же фактически владеет нами? Что господствует во мне? Люди – прежде всего. Те, которые со мной говорят; те, чьи слова я читаю; те, с которыми я общаюсь, или те, которые чуждаются меня. Люди, которые дают мне или отказывают, стесняют меня или мне помогают. Люди, которых я люблю, которым я чем-то обязан, о которых я забочусь, на которых я имею влияние. Бог же, напротив, сказывается во мне, несмотря на людей – постольку, поскольку время, которого они требуют, еще оставляет место для Него, – поскольку мое внимание освобождается от их притязаний, – поскольку у меня под их влиянием не возникает чувство, что в действительности Бог вовсе и не присутствует. Бог господствует только в той мере, в какой сознание о Нем может сказаться вопреки людям, сквозь них, рядом с ними… Также и вещи господствуют во мне: те, которых я желаю, – силой этого желания; те, которые мне мешают, – тем, что они мне мешают; те, которые я вижу повсюду, – тем, что они возбуждают, тревожат, занимают мой дух. Вещи вообще – тем, что они существуют и заполняют все пространство, внутри и вовне. Они господствуют во мне, а не Бог. Бог господствует только в той мере, в какой все заполняющая множественность вещей оставляет Ему место: как-то сквозь них или через их границы… Воистину, Бог не господствует во мне. Кажется, что каждое дерево, стоящее на моем пути, имеет надо мной больше власти, чем Он, хотя бы уже только тем, что заставляет меня его обойти!

Но что же было бы, если бы господствовал Бог?

Я бы знал – но не посредством создаваемого с трудом представления, а как нечто само собой разумеющееся, из постоянной живой встречи – Он действительно есть. Он есть Он, прежде всех человеческих понятий и имен. Так, как я вижу цветущее изобилие луга, чувствую его свежесть и когда говорю о нем, то знаю, о чем говорю. Так, как я познаю человека, который встречается мне при хороших или дурных обстоятельствах – его черты, облик, походку, его мировоззрение, силу духа… Бог присутствовал бы в моей душе мощью Своей сущности, как решение, смысл и цель всего… Мое сердце, моя воля познали бы Его как Святого, Который судит все ценности и является смыслом всех смыслов; как Того, Который Один составляет окончательный смысл и все же придает смысл всему, что происходит с людьми при всей конечности всего земного… Его призыв дошел бы до меня, и я узнал бы, потрясенный и преисполненный блаженства, что моя человеческая личность – не что иное как то, каким образом я призван Богом и как я должен ответить на этот зов… Его призывом была бы пробуждена моя совесть, и она познала бы свой долг. И отсюда же, переступая границы одной только «совести», ко мне пришло бы последнее: святая исполненная любовью судьба, свершающаяся между Богом и мной лично.

Если бы все это было и развилось – то это было бы Царство Божие. Но у нас царство человека, царство вещей, царство земных сил и событий, учреждений и интересов. Они закрывают Бога, вытесняют Его. Только в промежутках существования, на его периферии они дают Ему возможность проявиться. Кто может понять, что Бог есть Тот, Кто Он есть; что все существует только через Него и исчезло бы как тень, если бы Он только отвел Свою руку; что я лишь Его творение, Его образ и подобие – и, однако, не знаю о Нем? Как это возможно? Как возможно, что дерево, к которому я иду, для меня реальнее Его? Как возможно, что для меня Бог остается только словом? Что Он не внедряется всюду со всемогущей силой в мое сердце и сознание?

Приблизительно так можно было бы выразить, чем должно было бы быть Царство Божие…

И вот Иисус возвещает, что время для него пришло. После того, как было царство людей, царство вещей и даже, в ужасном смысле, царство сатаны, должно прийти Царство Божие. То, чего ожидали пророки, должно действительно быть – в избранном народе и во всех людях. Божия сила врывается, желая воцариться: прощать, освящать, озарять, вести, все претворять в новое, из благодати возникающее существование.

Но все это не физической силой, а путем веры, путем свободной самоотдачи людей. Отсюда увещание: «Покайтесь» – измените свое внутреннее состояние – «и веруйте в Евангелие» – в Благую Весть! (Мк 1.14–15). Люди должны круто повернуть свои помыслы, от вещей к Богу, должны довериться тому, что вещает им Иисус: тогда придет Царство Божие.

Что произошло бы, если бы люди восприняли это благовествование?

Если мы хотим получить об этом некоторое хотя бы отдаленное представление, то должны обратиться к пророкам. Возникло бы нечто новое, сейчас для нас непостижимое. То, о чем говорит, например, Исайя в одиннадцатой главе. Сначала он говорит там об отпрыске и ветви от корня Иессеева, на котором почиет Дух Господень, судящем по справедливости, обеспечивающем слабым их права и громящем насилие. За этим следуют таинственные слова (Ис 11.6–9): «Тогда волк будет жить вместе с ягненком и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок и молодой лев и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море». Что означает эта речь? Она не рассказывает сказку и не рисует утопии, но выражает пророческое видение чего-то, что должно прийти: видение мира, полноты, все пронизывающей истины и чистоты, некоего святого состояния, перед которым бессильна всякая попытка непосредственного изображения, так что выражать его приходится невозможными образами. Благовествование Царства было сначала решительным образом направлено к избранному народу. К тому, к которому относился Союз-Завет, заключенный с Авраамом и у Синая. Если бы народ уверовал, если бы Царство Божие, принятое этой верой, пришло открыто и могло бы развернуться, то мы не знаем, что произошло бы. Явилось бы новое существование. Новое творение. Новая история. «Древнее прошло, теперь все новое» (2 Кор 5.17; также Откр 21.5) – эти слова осуществились бы буквально. Брачный пир мира, бесконечное преображение в буре любви Святого Духа!

Но народ не уверовал! Он не изменил своей сути. Поэтому Царство не пришло в том виде, как оно было предложено вначале. Оно как бы остается витающим, все время грядущим. Оно стремится в мир. Оно настает в отдельном человеке или небольшой общине людей, то тут, то там, но лишь на краткий срок – и снова отступает.

Если бы кому-нибудь было дано увидеть Господа в то время первой полноты! Как Он нес к людям ту святыню! Как призывал Он их души… как шел к ним… как рвалось вперед и стремилось объять людей то, что стояло за Ним!

Это была сила Святого Духа, в которой все происходило. Царство Божие в Духе прорывается к нам. В Духе воспринимается зов Владыки, требующего, чтобы Его впустили. В Святом Духе ощущается сила Божия, требующая послушания. Повествование о первых событиях переполнено этой силой Духа.

Так, у Марка читаем: «И приходят в Капернаум; и вскоре в субботу вошел Он в синагогу, и учил. И дивились Его учению; ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники» (Мк 1.21–22).

Они удивлялись Его учению – в буквальном переводе: «были выбиты из самих себя» – выбиты повергающей в трепет божественной силой. Сила же исходила из Его слова. Оно не следовало четкому и рассудительному слову книжников, но возвещалось Им как «власть имеющим». Его слово потрясало, лишало дух самоуверенности, сердце – покоя, оно повелевало и творило. Нельзя было, услышав его, ему не следовать.

И далее: «В синагоге их был человек, одержимый духом нечистым, и вскричал: оставь! что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас. Знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий. Но Иисус запретил ему, говоря: замолчи и выйди из него. Тогда дух нечистый, сотрясши его и вскричав громким голосом, вышел из него» (Мк 1.23–26). Стало быть, то был одержимый. Наука утверждает, что одержимые Нового Завета были якобы просто психически больными людьми, но в то время это явление еще не было разгадано, поэтому его объясняли влиянием бесов, и в этом отношении Иисус будто бы разделял взгляды своего века. Что ж, внешне эти явления, вероятно, похожи на те, которые наблюдают врачи в клиниках; но за клинической картиной может скрывается нечто, чего не видит ни один психиатр. Когда Господь обращает Свое слово к злому духу в больном, Он проникает туда, куда ни один врач не в состоянии проникнуть. Сатана ведь действует, не нарушая естественного порядка вещей, дабы сокрыть печать демонизма. Нельзя полагать, что в христианской жизни сверхприродное, как и внеприродное, проявляется таким образом, что в естественном порядке вещей образуется разрыв, таким образом в жизнь проникает нечто иное. Все всегда остается вполне «естественным», цепь причинных связей не обрывается. Все наполнено вещами и событиями, о которых можно сказать: это верно, ибо верно то. Но в естественных связях как раз и действует сатана. Поэтому, когда Иисус в Капернауме обращает Свое слово к бесу, Он знает, что здесь, в этом случае, за «психозом» скрыто иное.

Мы слышим, таким образом, ответ врага на возвещение Царства. Духу Божиему отвечает злой дух – не на равных правах, отнюдь нет; смещение имен «Бог и диавол» возможно лишь при неверии или недомыслии, – он отвечает как тварь, но в своем бунте он обладает могуществом над чисто земными силами. И слушатели воспринимают это как ответ и подтверждение: «…Все ужаснулись, так что друг друга спрашивали: что это? Что это за новое учение, что Он и духам нечистым повелевает со властью, и они повинуются Ему? И скоро разошлась о Нем молва по всей окрестности в Галилее» (Мк 1.27–28).

Дальше – первые исцеления, также силою Духа:

«Выйдя вскоре из синагоги, пришли в дом Симона и Андрея, с Иаковом и Иоанном. Теща же Симонова лежала в горячке; и тотчас говорят Ему о ней. Подойдя Он поднял ее, взяв ее за руку; и горячка тотчас оставила ее, и она стала служить им. При наступлении же вечера, когда заходило солнце, приносили к Нему всех больных и бесноватых. И весь город собрался к дверям. И Он исцелил многих, страдавших различными болезнями; изгнал многих бесов, и не позволял бесам говорить, что они знают, что Он Христос» (Мк 1.29–34).

Сначала старая женщина, которую Он, у нее в доме, берет за руку, чтобы она могла встать и служить Ему… Потом многие… Трогающая сердце картина: в прохладе после захода солнца больных приносят со всех сторон, и Он в любвеобильной силе Духа выстаивает среди этого моря человеческих страданий, помогает и исцеляет.

Но после того, как могущество Духа прорвалось наружу, снова все возвращается в исходное спокойное состояние.

«А утром, встав весьма рано, (Он) вышел; и удалился в пустынное место, и там молился» (Мк 1.35). Это то одиночество, та тишина и полнота Духа, в которых Он пребывал сорок дней перед этим.