Читать книгу Господь - Романо Гуардини - Страница 11

Как приняли люди весть о Царстве Божием, принесенную им в полноте Святого Духа? Как приняли они возвещение той тайны, которую так трудно свести к каким-либо понятиям, но которая так живо обращена к сердцу? В Евангелии от Луки повествование об общественной деятельности Господа начинается с одного события, дающего на этот вопрос весьма малоутешительный ответ (Лк 4.14–30).

«И возвратился Иисус в силе Духа в Галилею; и разнеслась молва о Нем по всей окрестной стране. Он учил в синагогах их, и от всех был прославляем. И пришел в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу».

Синагога была не храмом, а домом общины, где эта последняя собиралась молиться и слушать закон Божий. В ней не служили священники, но любой совершеннолетний член общины имел право обратиться со словом к другим – вспомним из Деяний апостолов рассказ о том, как Павел во время путешествия приходит со своими спутниками в синагогу, как председатель посылает к ним спросить, есть ли у них «слово наставления к народу», после чего Павел встает и говорит (Деян 13.14–16). Так и Иисус мог там свободно благовествовать. Он проповедовал по всей окрестной стране и в Своем родном городе.

Он «встал читать». Служитель синагоги, приносивший свиток Писания тому, кто просил слова, подал Ему книгу пророка Исаии; и Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное». И, закрыв книгу и отдав служителю, сел; и глаза всех в синагоге были устремлены на Него. И Он начал говорить им.

Эта сцена как живая у нас перед глазами. Он раскрыл свиток, и Его взгляд падает на великое пророчество Исаии (Ис 61-1.4). Это место имеет самое непосредственное отношение к Нему Самому в самом высоком смысле, и пришло время сказать об этом. Он читает, садится и начинает: «Ныне исполнилось писание сие, слышанное вами». Говорится же там о Мессии. Это Он и есть, на Нем «Дух Господень». Его «помазал» Бог, ибо помазание означает ту глубочайшую пронизанность силой святости Духа, то овладевание, то выделение из среды других и ту запечатленность, через которые Господь делает человека Своим служителем и посланником, священником, пророком или царем. Полнота же этого освящения на Том, Кто самим Своим существом – «Помазанник», Христос, Мессия.

Его посланничество повелевает Ему возвещать бедным, что Царство близко. «Бедные» – это прежде всего те, кто в мире мал и презираем; но, кроме них, и все те, кто узнает самих себя в ничтожестве павшей твари. Пленным Он должен принести освобождение, и снова под «пленными» подразумеваются все люди, связанные властью греха, если только они готовы это признать. Слепым Он должен открыть глаза для восприятия небесного света, открыть им внутреннее понимание для восприятия Божией близости; сокрушенным Он должен дать простор и полноту святой свободы. И всем Он должен провозглашать год милости Господней – год великого отпущения вины.

Это – возвещение приближения Царства, и оно изложено так, что трогает дух и сердце: «И все засвидетельствовали Ему это, и дивились словам благодати, исходившим из уст Его, и говорили: не Иосифов ли это сын? Он сказал им: конечно, вы скажете Мне приcловие: „врач! исцели Самого Себя; сделай и здесь, в Твоем отечестве, то, что мы слышали, было в Капернауме“. И сказал: истинно говорю вам: никакой пророк не принимается в своем отечестве. Поистине говорю вам: много вдов было в Израиле во дни Илии, когда заключено было небо три года и шесть месяцев, так что сделался большой голод по всей земле; и ни к одной из них не был послан Илия, а только ко вдове в Сарепту Сидонскую. Много было также прокаженных в Израиле при пророке Елисее; и ни один из них не очистился, кроме Неемана Сириянина». В своем повествовании об учении Господа в Капернауме Марк говорит: «Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники» (Мк 1.22). А Лука относительно этого события повествует: «… все засвидетельствовали Ему это, и дивились словам благодати, исходившим из уст Его». Здесь слово «благодать» («Gnade») еще не означает строго очерченного понятия, но лишь указывает на нечто одухотворяющее, проявляющее себя одновременно как «милость» и как «притягательный дар». В немецком языке это слово (Gnade) означает то, чего нельзя требовать ни по какому праву, что не может быть добыто никакой человеческой силой, но дается из чистой милости; по-гречески в нем заключено нечто большее: харис – это то, что даруется по милости, но вместе с тем и очаровывает, и привлекает – нежная свободная красота… Так воспринимают слушатели слова Иисуса. Они поражены их властью над сердцами, и все же ропщут: «Не Иосифов ли это сын?» Словно змея их внезапно ужалила. В то самое мгновение, когда все пронизано святой и очаровывающей силой слов Иисуса, нечто лукавое внезапно встает из самых темных глубин человеческого сердца. Господь немедленно распознает то, что появилось здесь и противостоит ему. Это действует враг (диавол); Иисус заставляет его выйти наружу и показаться: «Услышав это, все в синагоге исполнились ярости. И, встав, выгнали Его вон из города и повели на вершину горы, на которой город их был построен, чтобы свергнуть Его; но Он, пройдя посреди них, удалился».

Так открывается их соблазн.

Соблазн означает взрыв раздражения людей против Бога. Против того, что наиболее присуще Богу, – против Его святости. Соблазн есть восстание против живой сути Божества. В самой глубине человеческого сердца, рядом с тоской по вечному источнику, из которого происходит тварь и в котором уже содержится всякая полнота, дремлет и первообраз греха – сопротивление тому же самому Богу – и ждет удобного случая. Но соблазн редко выступает как откровенное, неприкрытое посягательство на Божию святость. Обычно он прячется, направляя свое острие против носителя этой святости: пророка, апостола, святого, истинно благочестивого человека. Такой человек действительно раздражает. Нечто в нас не выносит существования под знаком святости. Это бунтарское нечто ищет себе оправдания в немощах и недостатках человека. Неужели такой грешник может быть носителем чего-либо святого? Ищут оправдания себе и в слабостях праведного человека, которые молва чрезмерно раздувает, или даже в его странностях: нет ничего более раздражающего, чем необычные действия святого. Короче – за человеком пытаются отрицать право быть приобщенным к Божественному именно в силу самой ограниченности человеческой природы.

Но встреча со святостью становится тем более невыносимой, возражения приобретают тем большую резкость и отрицание проявляется с тем большей нетерпимостью, если дело происходит «в отечестве пророка». Как можно признать, что Кто-то, чьих родителей знают, Кто-то, живущий по соседству, «такой же, как и все», представляет собой нечто святое? Вот этот, о котором «всем все известно», он – Избранник? Соблазн – великий противник Иисуса. Из-за него уши не открываются для Благой Вести, Евангелию не верят, затворяются от Царства Божия и выступают против него.

Опасность соблазна связана с самим образом Иисуса. Когда Иоанн из темницы посылает к Нему своих учеников и через них спрашивает: «Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?» (Мф 11.3) – Он отвечает тем же самым текстом Исаии, который Он разъясняет в Назарете, и также возвещает исполнение пророчества: «Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют». Затем Он добавляет, однако: «И блажен, кто не соблазнится о Мне» (Мф 11.4–6). Что благовествование Царства Божия, подтвержденное могуществом Духа, исходит из человеческих уст, – это как раз, и более всего, раздражает людей, так что «блажен» тот, кто этому соблазну не поддается. Соблазнительны для иудеев уже первые поучения Господа. В Назарете соблазн вспыхивает, возмущение толпы распаляется и затем, несколько стихнув, продолжает тлеть. И пламя при каждом удобном случае прорывается наружу. И наконец, соблазн достигает кульминации, когда он перерастает в открытый бунт человеческого сердца против Того, Кто принес ему избавление. В этом возмущении нарождаются доводы, которые противники Иисуса приводят против Него. Для обвинения годится все: говорят, что Он исцеляет в субботу, что садится за стол с людьми, о которых идет дурная слава, не ведет аскетического образа жизни. Подлинная же причина всегда проистекает из того таинственного, непостижимого возмущения, которое поднимает подверженное греху человеческое сердце против Бога Святого.

И в ответ на благовествование – ропот толпы: «Не Иосифов ли это сын?» А Матфей добавляет: «Не Его ли мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? И сестры Его не все ли между нами? Откуда же у Него все это?» (Мф 13.55–56). Тогда Иисус заставляет врага показаться: вы сомневаетесь во Мне? Вы возражаете: в других местах Он будто бы творил чудеса – почему же не здесь, у себя дома? Но там Я мог творить чудеса, потому что там веровали; а вы не веруете. И не веруете потому, что Я из вашего города. Со святыней, вам встретившейся, происходит то же, что прежде было у народа с Илией и Елисеем: свои не верили, потеряли благодать, и она была отдана чужим!.. Тут уж возмущение не в силах сдержать себя. Словно в пароксизм впадают эти люди, минутой раньше свидетельствовавшие о мощи и благодатной красоте Его слов. Сатана входит в них. Они влекут Иисуса прочь из синагоги, по улицам города, на гору, на которой стоит город, на вершину горы, чтобы сбросить Его вниз.

Уже отсюда можно предвидеть развитие событий. Крест стоит уже здесь. Весть о Царстве Божием, о неизглаголанной возможности бесконечной, превосходящей всякие представления полноты, уже ставится под сомнение.

Но то «время и власть тьмы» (Лк 22.53) еще не пришли. Все случившееся становится проявлением силы Духа. Сильнее всего действует свершаемое в тиши. Когда Иисус на Пасху, среди стекающейся со всех сторон возбужденной массы паломников, изгоняет из храма то, что оскверняет его святость, и никто не осмеливается Ему воспротивиться (Ин 2.14–17), это – явление силы Духа. Но еще сильнее Дух являет Себя, когда неистовствующая от «ненависти к соседу» толпа выталкивает Господа, бешенство нарастает, оно стремится найти себе выход в разрушении – и вслед за этим сказано: «Но Он, пройдя посреди них, удалился». Никакого сопротивления. Никакого усилия. Среди злобного неистовства – непобедимость тихой, легкой свободы Божества, которая неподвластна никакому человеческому насилию, ибо она ничем не связана, кроме как собственным часом.