Читать книгу Каникулы в аду - Романов Ник Одинсон - Страница 13

Меня разбудил шум, который исходил от моих спутников, собирающихся в паре метров от меня. Открыв глаза и повернувшись в их сторону, я спросил:

– Вы куда-то собираетесь?

Ответом на мои слова были два недоумевающих выражения лица с привычными для них большими глазами.

– Да, – ответил Лиздейко. – Не желаешь составить нам компанию?

– Раз вы приглашаете, – съязвил я, – то, пожалуй, не откажусь. Но для начала вы объясните мне куда и зачем мы идем, я должен знать, как проведу сегодняшний вечер.

Вечер. Казалось, что только вечер здесь и бывает. Видимо, погода в этом краю не особо богата фантазией, раз единственное, до чего она смогла дойти, это сумерки. Поднимаясь на ноги, я заметил, что за спиной у моих товарищей висят сумки. Третья сумка была у меня под головой, а значит, если никто не забыл представиться, она принадлежит мне. Складывая в нее покрывало, я заметил какие-то вещи, лежащие на дне. «Пока не буду их трогать, – подумал я, – время еще будет, а задерживать мне никого не хочется». Под сумкой находились длинные и широкие ножны, из которых торчал большой двуручный меч, который больше походил на кусок ржавой сплющенной арматуры, чем на боевое оружие, но несмотря на это, можно было понять, что его хозяин максимально долго пытался сохранить ему жизнь, каждый раз реанимируя и полируя клинок. Опоясавшись и накинув сумку, я встал перед потухшим костром, вопросительно посмотрев в глаза старику. Моментально среагировав, тот начал говорить:

– Сейчас мы находимся на вершине Гарпии, это самая высокая точка к юго-западу от Ахерона. Как можно было догадаться, сторожат эту крепость гарпии – полуженщины-полуптицы. И у тех, и у других есть страсть собирать красивые блестящие изделия, – мужчина извиняющимся взглядом посмотрел на спутницу, но та не придала этому значения, – нам нужно похитить некоторые из них. А именно, как можно больше монет, они нам понадобятся в дальнейшем.

– С целью мы разобрались, – сказал я, довольный столь подробным ответом, – но как мы планируем это сделать?

– Очень просто, – перехватывая инициативу на себя, начала говорить девушка, – этот тоннель, – и она указала рукой в глубь пещеры, – приведет вас внутрь. Поднявшись по водостоку, вы разделитесь и посетите обе их башни, если птицы все тащат в гнездо, то оно должно быть там.

– А что делать со стаей взбешенных женщин? – прервал ее я, сгорая от желания поскорее закончить все это. – Что делать с ними?

– Птичек я возьму на себя, – довольным, но загадочным тоном произнесла Катя, после чего достала из сумки большой блестящий щит. – Я подарю им такую безделушку, которая поможет им сгореть от счастья, – произнеся это, она убрала инвентарь в сумку, обвязала себя куском веревки и прыгнула с обрыва. Переглянувшись с Лиздейко, мы синхронно развернулись и побрели в глубь пещеры.

Подбирая по дороге какую-то палку, дед решил посвятить меня в детали плана:

– Как только мы попадем внутрь, поднимайся по восточной лестнице. Забравшись в башню, начинай закидывать как можно больше монет. Катерина не сможет их долго отвлекать, поэтому периодически поглядывай в окна и чаще прислушивайся. Кто первым соберет все, начинает вылезать. Второй окончательно собирается, после чего следит за первым. В случае угрозы тот, кто остается в башне, начинает привлекать внимание на себя, тем самым отвлекая гарпий. Как только первый слезает, Катя устанавливает заряд под его башней, после чего – взрывает, выигрывая время второму. Если в башне останешься ты, то сразу после взрыва со всех ног беги в пещеру. Тебе все ясно? – все вышеперечисленное он сказал одним монотонным голосом так, будто перечислял список покупок. Мы стояли друг напротив друга, я осмысливал его слова, он ждал моего ответа. Через какое-то время молча кивнул, и мы отправились в дорогу.

Первая часть пути прошла довольно безмолвно, Лиздейко пытался не заблудиться, а я не хотел ему в этом мешать. Оказалось, что пока я был без сознания, мой товарищ дни напролет изучал эти пещеры, пытался запомнить каждый камень, каждый спуск и все в этом роде. Когда мы вышли на финишную прямую, я решил, что пора. Пора позадавать кучу глупых вопросов, мучавших меня перед сном:

– Как ты понимаешь, что наступило утро? Я не видел в этих краях ни солнца, ни луны, ни даже звезд.

– По сиянию, – спокойным тоном отвечал он мне. – Если приглядеться, то раз в день в небе появляются огни, они очень похожи на северное сияние, и именно от них день берет свой отсчет.

– Почему камни, на которых мы спали, были теплыми? – не сбавляя темпа, я продолжал донимать собеседника. Как раз мы подошли к нужному месту, присели и начали ждать знака.

– Подумай сам, это ад, большую часть его территории занимает огненная пустыня, а в горах очень много действующих вулканов. Даже эта гора является вулканом. Камни нагреваются, постоянно подпитываясь теплом, идущим изнутри. Здесь нет ничего удивительного.

На его лице появилась усмешка, я думаю, ему льстит объяснять все это. Он чувствует себя важным, так делает большинство людей, говорят, чтоб говорить. Тогда я решил задать еще один вопрос. Но услышал взрыв, стены задрожали, а наверху поднялся громкий и пронзительный вопль. Это был знак. Не теряя времени, мы отодвинули крышку люка и по очереди вылезли в него, предусмотрительно закрыв за собой дверь. Оказавшись в большом каменном зале, по обеим сторонам которого находились широкие лестницы, мы сразу заметили ворота, через которые еще вылетали странные существа. Внешне они напоминали пожилых женщин, нарядившихся в маскарадные костюмы сороковых годов, не учитывая, что перья успели почернеть и начали выпадать. Немного вглядываясь вперед, можно было заметить, что эта армия кураги летит на взрыв. Катя, используя щит, как отражательную поверхность, готовилась дарить им тепло, а мы развернулись и побежали по лестницам, пытаясь забраться на самую вершину. Наши пути разошлись. Несмотря на то, что лестница выглядела довольно старой, в ее прочности можно было не сомневаться. Прыгая по идеально выровненным булыжникам, я плавно поднимался вверх. Лестница была очень длинной, почти нескончаемой. Теперь ясно, отчего здесь поселились гарпии, тут можно быть уверенным, что в гнездо никто не проникнет, не хватит сил дойти. Через какое-то время я наткнулся на дверь: толстая, почти непробиваемая, она стояла на моем пути. К такому меня не готовили, что я должен был делать в этой ситуации? У основания лестницы раздался визг. Я понял, что дело плохо. Выглянув в сквозную щель, пробитую напротив двери, я увидел, как мой компаньон, выкинув веревку из окна, с довольным видом лезет вниз. Чувствуя, что крик приближается, я инстинктивно облокотился на дверь, та отворилась, и я упал в комнату. Не теряя времени, я подпер дверь брусом, лежавшим неподалеку, и начал осматривать помещение. В голове пронеслось: «Дверь была не заперта?» Получается, я все это время сидел перед открытой дверью и отчаивался, больше не нужно так поступать. Весь этот мир кажется невозможным, я не ожидал, что некоторые вещи могут быть настолько простыми. Может, на самом деле все просто, вся жизнь проста, но почему-то люди привыкли все усложнять. Я прекрасно понимал, что мне нужно выиграть время, но найти монеты тоже необходимо. Рассуждая о двери, я поначалу не заметил, куда попал, но возвращаясь в реальность, был поражен. Окруженные толстыми серыми стенами, на полу валялись не только золотые монеты, но и многое другое. Наполированное оружие, щиты и доспехи, серебряная посуда, статуэтки, золотые слитки и даже стекло. Все это горело огнем, отражая солнечный свет, падающий из единственного окна. Теперь понятно, что так яростно защищают эти существа, люди за такие сокровища отдавали бы свои жизни не задумываясь, предавали бы друзей и близких, чтоб обладать ими. Вспомнив про план, я выглянул в окно, мой компаньон почти спустился, но его заметили. Отряд из дюжины гарпий стремительно летел вниз. Я взял щит и начал пускать зайчиков им в глаза. Самая первая из них была ослеплена и потеряла управление, она резко распахнула крылья и зависла в воздухе. Ближайшие к ней женщины не успели остановиться, поэтому влетели в нее на полной скорости. Трое было сбито, и они кубарем, отталкиваясь от стены, дружно полетели на скалы. Остальные заметили меня, широко взмахнув крыльями, они взвились вверх, желая отомстить за своих сестер. Я начал кидаться в них драгоценностями, первой полетела ваза, она очень быстро набрала скорость и рухнула на голову одной из воительниц, остальные, понимая, что я задумал, разбрелись и стали лететь поодаль друг от друга. Напрасно я запустил в них еще пару бюстов и щитов, это только заняло мое время. Подобрав самый широкий щит, я втиснул его в окно, после чего подпер всем, что лежало под рукой. Я стал ждать команды к отступлению. Скинув сумку, я начал закидывать в нее золотые монеты. Под ними я заметил что-то вроде дамского зеркальца, его я тоже закинул ко всему прочему. Гарпии атаковали окно, они с явным упорством пытались пробить мою оборону. Закончив собираться и взвалив мешок на спину, я стал искать то, чем буду отражать их нападение изнутри. И тут мне в глаза бросился меч, который лежал рядом с кучей полированных доспехов, он был чуть шире и длиннее моего меча, но его состояние было в разы лучше. Скинув свое лезвие, я взял этот дар холма. Схватив одной рукой ножны, второй я вынул меч из его укрытия. Он был великолепен, его лезвие, судя по всему посеребренное, показывало отражение моего лица. Рукоять была голубая, как небо, и твердая, как скала. Казалось, что от этого меча исходила такая сила, которую я не встречал ни в этом мире, ни в том. Он идеально сидел в моей руке, придавая мне уверенности. Но, несмотря на всю эту прекрасную громоздкую конструкцию, весил он не больше перышка. Оборона была прорвана, щит со звоном отлетел в стену, а предо мной предстали несколько ужасных особей прекрасного пола. Вцепившись в меч и приняв что-то наподобие боксерской стойки, я был готов к битве. Одна из них резко рванулась на меня, одним прыжком она перелетела половину комнаты, протянув ко мне свои ужасные когти на ногах. Немного присев, я резко выпрямил ноги, пуская перед собой смертоносное оружие. Наступила тишина. Упав на обрубки своих ног и держась за окровавленный живот, гарпия пыталась не дать своим внутренностям покинуть ее тело. Ее мучения длились недолго, вторым взмахом меча я отрубил ей голову, которая со свистом отлетела в дверь. Сделав пару шагов вперед, я заметил, как ее сестры начали отходить назад. Они со страхом и ужасом смотрели на окровавленный меч. Тут-то и прозвучал сигнал. Завопив и выпрыгнув в окно, птички быстро упорхнули в сторону взрыва. Это был самый узнаваемый сигнал из возможных. Выглянув в окно, я потерял дар речи. Половина второй башни пропала, она летела вниз, унося за собой драгоценности и жизни, попавшие под удар. Последний раз окинув комнату взглядом, я выбежал вон, подхлестываемый ударами падающих камней. Земля дрожала, из-за чего наполированные камни, представляющие собой лестницу, не казались мне столь безопасными, как в прошлый раз. Летя по ним, я быстро достиг зала, прыгнул в люк, после чего накрыл его крышкой. Внутри пещеры меня уже поджидал Лиздейко. Было видно, что он тоже решил обновить свой гардероб. В его руке, отражая падающий из сквозных отверстий в люке свет, белым пламенем горел длинный жезл, сверкая каким-то красным камнем на самом верху. Молча он показал рукой жест, означающий, что мне нужно следовать за ним, и быстро пошел вперед. Я следовал за ним, стараясь не упустить его из виду, хотя это было почти невозможно, палка в его руке не перестала гореть, освещая нам путь, из-за чего путь занял у нас намного меньше времени, чем в прошлый раз. Вернувшись на уже знакомое место, я сразу заметил Катю, которая приветствовала нас своей улыбкой. Она радостно крикнула: «Получилось!» Тем самым поставив точку в этой вылазке.

Мы встретились, обнялись, после чего сели вокруг потухшего костра, поставив сумки рядом. Катя начала разжигать огонь, используя какую-то прозрачную жидкость, она пролила ее на бревна, после чего начала тереть палки друг об друга. Через несколько мгновений огонь снова стал греть нас, озаряя собой часть пещеры. Немного переведя дух, она спросила: «Что удалось достать?»

Ответ не заставил себя долго ждать. Встав на колено, старик достал из сумки лук и колчан со стрелами, после чего залез туда еще раз и вынул небольшой кинжал. Старик пояснил, что лук сделан из очень прочного материала, а наконечники стрел и кинжал покрыты серебром, поэтому их смертоносность резко увеличивается. После чего он вручил мне похожий кинжал и показал, что тоже им обзавелся.

Я решил последовать его примеру, открыв сумку, я вынул из нее зеркальце, после чего протянул его девушке. Подняв сумку, я высыпал из нее около тридцати золотых монет. Лучница была в восторге, она быстро опоясалась клинком и колчаном, перекинула лук через голову и посмотрелась в зеркальце. На ее лице появилась открытая и яркая улыбка, можно было подумать, что она впервые смотрелась в зеркало. Я не стал нахваливать свой подарок, а просто и спокойно сказал: «Там, откуда я родом, все девушки носят такие». Она посмотрела на меня так, будто я был ее мужем, это был взгляд любящего человека, того, который пытался уловить каждое слово своего возлюбленного, иногда можно даже подумать, что только эти слова и заставляют ее улыбаться. Но для меня они были первыми, это был первый комплимент в ее сторону на моей памяти, в котором я не затрагивал ее белоснежных зубов или слегка подросшего рога. Понимая, что не в силах более сдерживать своих чувств, но чувствуя за них некую ответственность, она убежала вглубь пещеры, стараясь не показывать слез.

Любуясь данной сценой, Лиздейко не смел ничего говорить. Он просто сидел поодаль, пытаясь стать невидимым для нас. Но после ухода девушки сказал:

– Она скучает, скучает по тому, кем ты был, представь, каково ей. Она любила человека, которым ты был, а он любил ее еще сильнее. Сейчас же ей приходится мириться с тем, что ты носишь его лицо, говоришь, как он, действуешь, как он, но не являешься им. Знаешь, почему она так часто и так подолгу смотрит в твои глаза? В них она ищет его и любовь, которую он ей дарил.

Я почувствовал себя виноватым в ее мучениях, ведь она страдает, а я нет.

– Катя не всегда была такой, какую ты ее знаешь, – начал свою историю Лиздейко. – Когда-то она жила в твоем мире. Мы все в нем жили, – с тоской добавил он. – Тогда ее звали Екатерина Вторая, она была императрицей Всероссийской. За свою земную жизнь она много видела и многое узнала, она руководила миллионами людей, стараясь удержать на ногах страну, которая в принципе ходит качаясь. И у нее это получалось. Но настал час, и она, как многие до нее, перешла сюда. Сотни и сотни лет она жила здесь, похоронив надежду снова увидеть свет солнца. И тут появляешься ты – худой, со странной прической и одеждой, но убийственной волей вернуться домой. Ты вывел ее из мрака, даровав надежду. За это она отдала тебе свое сердце. Пойми, нам тоже тяжело, мы оба смотрим на тебя, но видим его. Тем не менее я верю, что хоть твои воспоминания потеряны, твой дух нисколько не потерял силы. Что хоть ты и не знаешь, где правда, а где ложь, где добро, а где зло, ты увидишь истину во мраке. Как бы эгоистично это ни звучало, но мы ждем от тебя именно этого.

Впервые за все время, проведенное вместе, я услышал, как дрогнул его голос. Ответить на это было невозможно, поэтому я решил переключить внимание на меч. Мне было интересно, что он скажет о нем. Вынув лезвие из ножен, я протянул его старцу.

– Это достойный клинок, – взяв меч у меня из рук, начал он, говоря уже более спокойным тоном, – его лезвие покрыто серебром, а рукоятка усилена чем-то вроде местного камня, он идеально сбалансирован, что дает возможность более плавно маневрировать им. Хорошее оружие, лучшего здесь не найти. Как ты его назовешь? У хорошего меча должно быть имя.

Старец вопросительно поглядел на меня. Я и не думал об этом. Но раз уж лезвию нужно имя, я обязан его дать. Я призадумался. Старик вернул мне меч, я сразу одел его и убрал за спину.

– Не обязательно давать имя прямо сейчас, – с улыбкой пояснил Лиздейко, – оно само придет тебе в голову, когда посчитает нужным, – после чего добавил, протягивая маленький кожаный мешочек. – Собери в него монеты и ложись спать, завтра мы решим, куда отправимся дальше. Утро вечера мудренее.

После этих слов он привстал и вытащил из мешка покрывало, после чего улегся на мешок, накрылся и уснул. Да, с ним особо не поболтаешь, этот человек не бросает слов на ветер, все только по делу. Я встал, собрал в мешочек монеты, лежавшие на полу, и положил их в сумку. Я взял меч и подошел к краю пещеры, раздев его, я начал осмотр. Лезвие действительно было великолепно: серый сет приставал к его лезвию подобно тысяче мотыльков, летящих на свет лампы. Они липли к нему, следовали за ним, чувствовалось, что он сам подчиняет их себе. Я вспомнил, какой страх и крики клинок вызвал у гарпий, как они страшились его, боялись к нему прикоснуться. Взглянув в свое отражение, я увидел лицо, свое лицо. Никак не могу к нему привыкнуть. Оно было таким же, как мое, но в то же время совершенно иным. В голову пришло название: «Слеза Гарпии» или просто «Слеза». Уж больно прозрачно было лезвие. Я подумал, что так ему и быть, а вслух произнес: «Слеза Гарпии». Хорошее название. Успокоенный этим, я засунул меч обратно в ножны. Еще какое-то время я любовался пейзажем: огромные скалы окружали эту пещеру, если вглядываться чуть дальше, то можно было заметить небольшие огни, исходящие издалека. Нагнувшись, я разглядел небольшую реку, окруженную несколькими деревьями, которые подобно ее личной охране равномерно располагались вдоль устья. Несмотря на все ужасное, творящееся в этом мире, природа имела место быть. Она жила отдельно, стараясь не замечать, что происходит вокруг, живя по своим законам. Это немного воодушевляло. Раз уж она смогла пробиться сквозь эти горы, то я с не меньшим упорством смогу выбраться отсюда, вновь взглянуть на своих родных, школу, дом. Вещи, которые еще недавно казались мне ненавистными, сейчас воодушевляют меня. Ирония судьбы, по-другому не скажешь. Но чем мы здесь занимаемся, зачем нужны эти монеты, и почему только я их принес, за чем на самом деле мы пробирались на эти башни? Опять вопросы.… Думаю, я довольно часто буду задаваться ими, но ответы на некоторые из них я получу уже завтра. Нужно спросить у Кати и Лиздейко, пусть они посвятят меня в свои планы. Катя… Она так и не вернулась. Я представляю, что она чувствует, это похоже на то, что я видел в своем прошлом сне, то чувство, когда ты видишь своих любимых, но не можешь к ним прикоснуться, сказать им что-то, оно ужасно. В такие моменты душа разрывается, а сердце перестает биться. Простите меня все, кому я сделал больно, прости меня, мама, за то, что был груб к тебе, редко говорил, как я тебя люблю. Прости, отец, за то, что увиливал от работы, сокращая время, когда мог побыть с тобой, поговорить о всяких глупостях. Прости меня, Катя, за то, что забрал у тебя любимого, хоть и не нарочно. Я стану достойным его памяти, я изменюсь, стану лучше, чем был он, зажгу свет в твоих глазах. Только научите меня, покажите, как мне это сделать, и я сделаю. Наконец, прости меня, Лена. Прости за то, как я вел себя с тобой, за то, что не поддерживал в трудные минуты, прости за все. А ты ведь думаешь, что я предал тебя. От тяжести этих мыслей по щеке покатилась слеза. А вслух я произнес твердым и решительным голосом, голосом человека, которому есть, за что биться: «Я вернусь, через что бы ни пришлось мне пройти, какие трудности ни пришлось бы преодолеть, знайте, я вернусь. Только теперь я буду сильнее и крепче, чем прежде!» Эти слова были обещанием, обещанием не сдаваться, всегда идти до конца, отсекая все протесты, не теряя надежду и веры в свои силы. Это были слова не мальчика, случайно попавшего сюда, но мужчины, который выбрал свою цель, ради нее он сметет все на своем пути, покорит горы, освятит подземелья, уничтожит самое худшее зло только потому, что дал себе слово сделать это.

С этой речью я повернулся и направился в сторону лежбища. Твердо уверенный в своих силах, но мне нужно было поспать. Накрывшись и сомкнув глаза, практически моментально я уснул. Сегодня мой сон будет крепок, ничто не побеспокоит его.

– За что мне все это? – тихим эхом доползло до моих ушей что-то из глубины подземелья, я знал, что там была Катя. По другую сторону пещеры, практически не находясь в ней, рыдала девушка, оплакивая свою любовь. Она никак не могла смириться с тем, что потеряла ее. Но луч надежды в разбитом сердце не угасал. Я думаю, что у нее, где-то в закоулках своей души, еще есть вера, что она сможет увидеть любимого. Сейчас я понимал ее, как никто другой. Но пока она просто спрашивает у судьбы, за что ей нужны эти страдания.