Читать книгу Рассекреченное королевство. Испытание - Ровенна Миллер - Страница 11

– Пусть приходит, я буду только рада, – сдержанно сказала Алиса, когда я объявила ей, что хотела бы нанять Хеду, хотя у нее и мало опыта.

К тому времени Алиса уже отобрала нескольких гораздо более квалифицированных швей из тех, кто откликнулся на объявление.

– Я знаю, она не искушена в шитье, но, как уже говорила, я очень хочу, чтобы… – Слова застряли у меня в горле, когда я взглянула на суровое лицо своей помощницы. – Тебе не нравится, что она пеллианка, да?

– Вовсе нет! – закричала Алиса, потеряв на мгновение самообладание. – Нет, – повторила она, взяв себя в руки. – Это из-за того, что вы… Как же вам объяснить?

Она сжала губы и погрузилась в задумчивое молчание.

– Вы хотите, чтобы я руководила магазином или нет? Хотите, чтобы мое имя значилось на вывеске, чтобы я принимала решения? Или вы собираетесь остаться и командовать у меня за спиной?

Заморгав, я открыла было рот, чтобы возразить ей, и ничего не сказала. Давным-давно я тщательно обдумала все шаги, которые мне следовало предпринять, чтобы передать магазин Алисе, но, по правде говоря, так и не предприняла. Я не могла взять и разом разрубить узы, связывавшие меня с ателье. И до сих пор считала его своим.

– Прости, Алиса… – Слезы навернулись на глаза, и я поспешно смахнула их. – Я должна была оставить это решение за тобой. В конце концов, кому, как не тебе, работать с нашей новой помощницей. Потерпи чуть-чуть, скоро я перестану связывать тебя по рукам и ногам. Совершенно. Как только улажу все формальности.

Я глотала слезы, лишь бы их не увидела Алиса: оставшись наедине с собой, еще успею вдосталь нагореваться о потере собственного магазина.

– Если не хотите… Одним словом, меня вполне устроит должность управляющей, а не владелицы. Если вы все-таки желаете остаться хозяйкой.

– Желаю… Желаю больше всего на свете! Я хочу владеть ателье до последнего вздоха. Хочу, чтобы лицензию на владение магазином пришлось вырывать из моих скрюченных старческих пальцев…

Алиса усмехнулась.

– Но я не могу… Не могу быть хозяйкой ателье и одновременно женой Теодора. – Одинокая слеза скатилась по моей щеке. – А замужество на данный момент для меня намного важнее. Я предоставила женщинам работу, дала, хотя и слишком поздно, пеллианкам возможность овладеть мастерством, благодаря которому они смогут чего-то достичь здесь, в Галатии. – Я нашла в себе силы улыбнуться. – А теперь… Теперь смогу сделать намного больше, чем просто помочь нескольким женщинам.

– Понимаю, – кивнула Алиса. – Вы любите все это – магазин, работу… Да вы жить без них не можете! – Она рассмеялась. – Будь что будет, но я возьму невестку вашей подруги, если, конечно, она не криворукая. Эх, если б только вы позволили мне самой принять это решение…

– С этой минуты все решения ложатся на твои плечи, – пообещала я.

– Отлично. Надо было сразу сказать, что у вас кто-то есть на примете: мы только зря деньги потратили на объявление… – Поколебавшись, Алиса погладила меня по руке. – Я буду заботиться о магазине. Клянусь вам.

И светлая улыбка, которой я прежде у нее никогда не видела, озарила ее лицо.

Не прошло и недели, как в нашем магазине появилась Хеда. Она никогда не работала в пошивочном ателье, но управлялась с иглой намного ловчее, чем Эмми, когда я ее только наняла, и уже успела пошить несколько комплектов детских сменок. Понимая, что вряд ли кто из белошвеек в Галатии предложит ей работу, я подписала с ней контракт.

Конечно, я не могла доверить ей шитье тонких тканей, однако еще одна пара рук на подхвате – что-то обметать, где-то прибраться – пришлась нам тогда весьма кстати. По крайней мере Хеда освободила нас от раскроя плотных тканей, предназначенных для повседневных платьев. День и ночь я сражалась с темными чарами, проникавшими в мои работы, но, увы, безуспешно. По счастью, Алиса и Эмми были слишком поглощены шитьем и не замечали, что я не поспеваю за ними и чуть ли не каждый день забираю работу на дом.

Днем наложение чар требовало от меня чудовищных усилий, но сколько бы я ни билась над разъятием света от тьмы, я почти всегда терпела крах, лишь попусту тратя время. Поэтому я с чистой совестью взвалила на Алису все обязанности по ведению магазина и одним солнечным ясным днем поспешила на встречу с Теодором. Он ждал меня дома. В его кабинете, на заваленном бумагами столе, покоился футляр от скрипки.

– Как дебаты? – с ходу спросила я, не дав Теодору опомниться и поцеловать меня.

– Похоже, мы семимильными шагами движемся к цели. То есть пока никто не выказывает бурной радости по поводу Билля, однако никто и не выбрасывает его за борт.

– А что сказал твой отец?

Теодор не очень охотно говорил об отце: король уклонялся от участия в дискуссиях, касающихся реформ. А ведь я еще не спросила о нашей помолвке, которую отец до сих пор публично не признал. Мать Теодора прислала мне прелестное, но ничего не значащее письмецо с поздравлениями, выразив сожаление, что не может принять меня до отъезда в фамильную усадьбу в Рокфорде, и намекая на нашу с Теодором свадьбу, которая должна была состояться, по ее мнению, в конце осени. Но между приветливых строк ясно читались ее сомнения и колебания. Казалось, она питала искреннюю надежду, что пройдет несколько месяцев, и все уладится само собой, и ее старший сын вновь станет послушным исполнителем ее воли и тех планов на будущее, которые она ему уготовила.

Поникшие плечи Теодора только подтверждали мои опасения.

– На него толпой наседают дворяне, выступающие против Билля. К сожалению, некоторые из них очень богаты, и налоги, которые они платят, весомо пополняют дворцовую казну.

Все понятно – отцу Теодора недоставало политического веса и влияния, чтобы открыто противостоять им. Но если он не выскажет своего авторитетного мнения, они так и будут выступать против реформ.

– Большинство знатных сановников явились на заседание с золотисто-синими кокардами в пику тем, кто предпочел ало-серые цвета.

– Сапфировый синий? – уточнила я, вспомнив, какие яркие ленты сверкали на платьях леди Соммерсет и ее подруг на том пикнике, где мы играли в крикет.

– Королевский синий, – криво усмехнулся Теодор. – Синий – цвет королевского флага, золотой – цвет короны. Лизоблюды. Таким вот образом они добиваются расположения моего отца.

– Лижут пятки – так вроде говорят студенты?

– И это еще мягко сказано. – Теодор протянул мне бокал с ледяным лимонадом. – Но вот что я хочу сказать: ты приобрела влияние, и это чувствуется. Неоднократно кто-нибудь из лордов, вступая в прения, указывал на то, что простой народ готов к решительной борьбе.

– Нико был бы счастлив, – желчно рассмеялась я. – И какая нам разница, что они чувствуют, когда маленькая выскочка-оса жалит их на светских раундах, предрекая народные бунты.

– Так ты себе друзей не обретешь. – Теодор привлек меня к себе.

– Сама знаю.

– Давай сменим тему. Долой политику, долой невыносимую жару. Я играл на скрипке и раздумывал над твоими словами. Я понял, что ты хотела сказать. Не хочу хвастать, но, кажется, я делаю успехи. Теперь я намного быстрее накладываю чары, да и удерживаю их намного дольше.

– Когда ты находишь время играть на скрипке? – поразилась я. – Я боялась, что реформы и Совет отвратят тебя от чародейства на долгие месяцы.

Способность Теодора к волшебству потрясла нас обоих. Теодор зачаровывал музыкой: когда он играл, золотой свет следовал за его смычком. До того дня я была уверена, что даром колдовства наделены только пеллианцы, а Теодор, пока я не научила его видеть волшебный свет, и вовсе не подозревал о своем таланте.

– Возможно, мне не следует этим заниматься, – вздохнул Теодор, настраивая скрипку, – но волшебство так успокаивает. Я чувствую себя… не знаю… счастливее, что ли, когда попрактикуюсь час-другой. Оно вливает в меня новые силы.

– Как я тебя понимаю…

Я вспомнила невыразимое чувство покоя, которое охватывало меня после долгой работы с чарами. Как же давно – несколько недель! – я его не испытывала.

Теодор заиграл веселую, жизнеутверждающую мелодию.

– Новая композиция Маргариты, – пояснил он и, отрешившись от окружающего мира, начал чародействовать.

Его колдовское искусство и впрямь возросло. Свет вспыхивал мгновенно, как только Теодор касался смычком струн, и горел, не затухая, ровным, умиротворяющим отблеском.

– Можно я кое-что попробую? – попросила я.

Я решила повторить то, что сделала, когда обрушился купол, то, что мы с Теодором практиковали десятки раз: подхватила нити зачарованного света и стянула их воедино. Но на этот раз я не стала плести сеть или окутывать нас волшебной магией света, а подтащила толстую, туго стянутую чудесную прядь к себе. Я представила, как крутится колесо прялки, как вращается веретено и плетется кудель, и принялась скручивать нить.

Интересно, поможет ли эта нить-чара, сотворенная не мной, а другим человеком, в моей работе? Я переместила конец нити – более толстой и не такой гладкой, как швейная нить, но такой же невидимой для глаз обычного человека, – на нижний край портьеры. Сосредоточившись, начала вплетать ее между нитями шелковой ткани. Нить-чара сопротивлялась: не подталкиваемая иглой, она просто оставалась на поверхности портьеры. Я надавила на нее сильнее, и неожиданно она начала просачиваться в шелк: тоненькая золотистая линия, словно еле видимая бороздка краски, постепенно сливалась с серой материей.

– И что это ты сделала? – спросил Теодор, откладывая скрипку. – Ну, помимо того, что заколдовала мои портьеры.

– Портьеры – первое, что попалось мне на глаза, – потупилась я. – Использовала порожденные тобой чары, чтобы заворожить какую-нибудь деталь интерьера. В общем, то, что я обычно делаю с помощью своих собственных чар.

– Любопытно. Как эксперимент. Только какой в этом смысл, если ты и так можешь накладывать чары, – рассмеялся он.

Я выдавила из себя улыбку. Действительно, если бы я не лишилась своих колдовских способностей, в этом не было бы ни нужды, ни смысла. Вслух же произнесла:

– А такой, что подобным способом ты можешь удвоить свою силу или подменить уставшего чародея, или… Ну… Даже не знаю…

«А еще, – подумала я, – ты можешь создавать чары безо всяких подручных средств. Никакого тебе шитья, глиняных табличек или мешочков с травами – просто прикажи золотистому свету, и он все исполнит».

– Осталось выяснить, как долго держатся чары, наложенные подобным образом, – добавила я, по большей части для себя одной.

«Возможно, – размышляла я, разглядывая солнечный свет, ставший неотъемлемой частью портьеры, – я открыла в искусстве чародейства нечто новое и необычайно полезное».