Читать книгу Возвращение Дракулы - Роза Листьева - Страница 3
Оглавление– Кто-то постучал.
– Тебе показалось.
– Да нет.
– Я не могу, ты же видишь, что я уже труп.
– Трупы не разговаривают.
– Дешёвая отмазка, – он выпил ещё из откупоренной бутылки пива. – Сиди, я сам открою.
Тапочки скользили по полу и добрались таки до двери. Пальцы торчали снаружи. Он открыл дверь, даже не посмотрев в глазок. Так и есть, это был Сидоров, но какой-то он был странный, бледный весь.
– Случилось что ль чё?
– Мне гадалка нагадала, что я умру завтра.
– Ты её послал?
– Ты баклан? Я серьёзно!
– Ты хоть спасибо сказал?
– Идиот, за что спасибо? Она сказала – увидишь.
– Что увидишь?
– Когда я спросил, сбудется? Она сказала – увидишь.
– Вась, ты это, если не хочешь, не езди. Мы с Петровым вдвоём поедем.
– Ну, чё ты там? – послышался голос Ивана. – Ты где пропал?
Он предложил Васе тапочки, и они вдвоём зашли в прокуренную комнату. Там сидел Иван Петров, их школьный друг.
– Какие люди!
Они обнялись.
– Ну, так что, едешь?
– Еду, – после некоторой паузы ответил Сидоров.
– И выбрось из головы эту ерунду, – Пётр открыл ему бутылку пива.
– Какую ерунду? – спросил Иван.
– Ему гадалка нагадала, что он завтра умрёт.
– А мне смерть с косой приснилась.
– А я вчера второй тапок еле нашёл. Бабка говорила к покойнику.
И заржал. Вася отхлебнул пива.
– Сдавай заново, я тебе не верю.
– И как тебя жена отпустила одного? – улыбнулся сквозь дым Ваня.
Пётр раздал на троих и уставился на Васю.
– Я её еле уговорил.
– Ходи.
– Я? – спросил Вася и кинул карту.
– Козёл! – прокряхтел Ваня. – Беру.
Они отхлебнули и продолжили.
– Как же ты с ней договорился?
– Моя жена золото.
– А как ты с ней познакомился?
– В метро.
– Да, ладно. И чё, согласилась?
– Я ж не ты.
– Ты бы следил за базаром.
– Ты меня хочешь побить?
– Я хочу тебя любить.
– Ты любить не умеешь, у тебя только одно на уме.
– А ты откуда знаешь?
Всеобщий ржач прервал беседу.
– Ходи.
– А кто она по профессии?
– Бухгалтер.
– Бито. Бери.
– А моя – бывший следователь.
– Ого!
– Сейчас в моде практичные женщины.
– Она, правда, ни одного дела не раскрыла, её уволили. Но она любит животных и меня. И мне этого достаточно.
– А ты, чувак, как с женой познакомился? Слышь, ты, чувак? – спросил Иван у Васи.
– Не трогай его, видишь, ему не до тебя сейчас, – Иван выпил ещё. – Лично я не сомневаюсь, если меня убьют, моя жена найдёт моего убийцу, она его из-под земли достанет.
– Она же у тебя следователь.
– Причём тут это? Главное, что она любит меня. Я тебя с ней как-нибудь познакомлю, и ты увидишь, что таких женщин не бывает, а я нашёл. Она за меня порвёт. Выброси из головы эту тварь. За нас! – он протянул Васе бутылку.
– За нас!
– Хочешь, я тебе сам погадаю?
Он смешал карты, перетасовал и голосом пожилой старушки сказал:
– Сейчас, через час, поздно вечером, на всю ночь, чем успокоишься.
Наступила пауза. Пётр разглядывал карты.
– Иди исповедоваться… – засмеявшись, произнёс Иван.
– Поздно уже исповедоваться, ты и вправду завтра помрёшь.
– Харе ржать, Клеопатра Валерьяновна никогда не ошибается. Она ясновидящая, она всё знает наперёд.
– А конец света так и не наступил! Сколько его предсказывали? Такие как Клеопатра Валерьяновна на этом деньги делают, а ты и поверил. Не хочешь, не езди. Представляешь, ночь, озеро, кругом комары-кровопийцы, и ты сидишь с удочкой…
– Я еду.
– Мужик мужика видит издалека. Дай пять.
Ладони отскочили друг от дружки, и пиво снова потекло рекой. В два часа ночи они разбрелись по диванам и раскладушкам.
Обычное утро, всё как обычно, только болела голова, и хотелось спать и пить. Серая отечественная «Волга» прогибалась почти до земли, когда они наконец-то собрались и тронулись в путь. Петя включил радио. Песня, встречный ветер и стремящаяся вдаль дорога были созвучны их настроению.
– Nothing gonna change my love for you…
Душа радовалась при мысли о трёх ящиках пива, которое побрякивало в багажнике. Приятный взору пейзаж двигался в такт музыке.
– Ты шашлык взял? – вдруг спросил Вася.
– Всё я взял, всё взял! Задолбал уже! Я целую неделю готовился, ты видел мой список? Охренеешь!
– А чё мы так медленно тащимся?
– Надо было билет на самолёт покупать.
– А сколько до Камышёво?
– Километров сто.
– Охренеть.
– Зато места какие! Воздух жизнью пахнет! Хочется нырнуть с головой. Там обо всём забываешь. Природа и свобода. А я еду, а я еду за мечтами, за туманом и за запахом тайги…
Иван и Пётр сидели спереди, а Вася сзади. Его грустная улыбка отражалась в зеркале. Друзья курили и подпевали, как могли, песням по радио. Телефон молчал, впрочем, он уже давно предупредил Наташу, свою жену, что он с друзьями поедет в Камышёво отмечать первую совместную встречу школьных товарищей после армии.
«Не надо было ехать с этими придурками, но как я мог отказаться? Мы два года не виделись, да какой там, все три! И я зачем-то согласился. Если кто и умрёт, то не я, кто-нибудь другой. А помру потом, когда состарюсь и жить надоест… Нет, я не пессимист, просто зачем-то пошёл с Наташкой к гадалке. Если тебе в полумраке свечей что-то говорят, это, само собой, производит впечатление. А когда тощие костлявые пальцы с острыми когтями впиваются в карты таро, то кажется, что в них твоя судьба. Вот я и поверил…»
Шум двигателя смолк, когда они остановились у озера.
– Камышовое… – протянул со вздохом Пётр.
– Камышовое… – повторил Иван.
– Оно, сердечное, – подтвердил Вася.
Они поскидывали одежду и искупались. Прыгали, плескались, топили друг друга и вылезли все мокрые и довольные, несмотря на позднее время. Обсушившись у костра и обогревшись, они тяпнули по пиву.
– Ну, что сбылось бабкино предсказание?
Пиво добралось до желудка и оттуда распространилось по всему телу.
– Если бы я свою тёщу слушал, то бы сдох бы давно, а она на моих поминках танцевала бы. И приготовила бы моё любимое блюдо. Я её знаю, выдру. Я, когда на неё смотрю, мне хочется майку разорвать и заорать: «Пасть порву, моргало выколю». Я когда-нибудь так и сделаю.
Они чокнулись.
– Давайте выпьем за нашу дружбу! Чтобы ни одна тёща её не разрушила!
Выпили.
– Ты не понимаешь, Клеопатра Валерьяновна…
– Заткнись. Не порть настроение. Чипсов хочешь?
– А жёлтого полосатика нету?
– Есть пиранья.
– Давай. Ссс… скотина, а говорил нету.
– Хорошо без баб! Расслабуха… – протянул Пётр.
– А я всегда скучаю по моей жене, – сказал Вася.
– А кто она? Ты так и не сказал.
– Она секретный агент КГБ, когда служил в спецназе, познакомились, полюбил, и она тоже, ну, завертелось, и мы поженились.
– Ого, из КГБ!
– Да, – гордо заключил Вася.
– И ты просто так нам рассказал?
– Собутыльникам не врут.
– Это ясное дело.
– А как её зовут?
– Наташа.
– Секретный агент Наташа! А тебе повезло, чувак. А мою Таня зовут. Она не секретный агент, но с оружием управляться умеет. Стреляет без промаха. Восемь из десяти попаданий.
– Круто. А в постели как?
– Показать?
– Покажи.
– Иди сюда. Снимай штаны.
– Делать мне больше нечего.
– Ну, тогда заткнись, если блеснуть нечем.
– Я из-за тебя чуть пиво не пролил.
– Если морда кривая, нечего на зеркало пенять.
– Чё ты сказал про мою морду?
– А твою жену как зовут?
– Елена. Готовит отменно, я ещё не встречал человека, чтобы готовил вкуснее. Как в ресторане, только лучше. Сколько раз я пробовал как она, не получается. Всё кипит, бурлит, как солнце, только сильнее.
– А давайте выпьем за наших жён, боевых подруг, верных, любящих, заботливых!
– У меня пиво кончилось.
– А я в туалет хочу, подождите, не пейте без меня, – сказал Иван. – Я сейчас вернусь.
– Сухой тост – плохая примета!
Но прошло полчаса, а его всё не было. Кузнечики, верные друзья каждого озера, не умолкая стрекотали на все лады.
– Медведь! – послышался крик из леса и голос оборвался, создав напряжение.
Они замерли.
– А, что, тут есть медведи? – спросил Вася.
– Я откуда знаю?
– Надо его спасать.
– Я туда не пойду.
– Значит так, я возьму лопату и пойду посмотреть. Сиди здесь, никуда не уходи.
Порывшись в машине, Сидоров вытащил лопату и ушёл в лес.
– Петров, слышишь меня? Ты где, Петров?
Он шёл, оглядываясь направо и налево. Сердце, естественно, колотилось в ожидании чего-то страшного. Среди ёлок, на мягком мху лежало тело Петрова. Вася осторожно приблизился и воткнул в землю лопату.
– Вань, ты жив?
Тут глаза трупа открылись. Он ржал, тыкая в него пальцем.
– А давай Петьку разыграем? Давай, а? Медведь! Давай, а?
– Придурок!
– Всего-то «медведь» крикни и всё! Он в штаны наложит! Ну, не уходи, я же пошутил. Ну, прости меня, я больше так не буду. А лопата тебе зачем? Ты хочешь выкопать ту могилу?
– Какую могилу?
– У ручья.
– Где это? Покажи мне.
Они спустились к ручью, и Сидоров перекрестился, увидев старый деревянный крест, казавшимся чёрным.
– Кто здесь похоронен?
– Я не знаю, а что?
– Ты что, нассал на могилу?
– Нет.
– А почему воняет?
– Не знаю, – сказал он и пошёл обратно.
Оглядевшись, Вася пошёл за ним, оставаться здесь одному ему не хотелось. Он молча поставил лопату и полез в палатку. Иванов и Петров, улыбаясь, ударили ладонями и тоже пошли спать. На холодной земле спалось не очень. Никто не мог заснуть. Постепенно шаги удалялись и приближались, голова потяжелела, и хотелось избавиться от этой тяжести. Голова разбухла от мыслей, которые мучили его воспоминаниями. Зачем он сейчас вспоминал детство? И это слово «пожалуйста», сказанное кем-то родным и далёким теперь стала приближаться к нему и звать… звать… Образ какого-то человека шептал это слово. Оно уже было в нём, и они теперь были неразрывны. Он потерял мысль и шептал только это слово. Пожалуйста… Пожалуйста… Помоги мне… Пожалуйста… Прошли века ожидания, чтобы твоя рука принесла мне свободу… Пожалуйста… Пожалуйста… Ему даже не хотелось курить. Сердце онемело и стихло. Пожалуйста… Пожалуйста… Он даже не испугался своей мысли. Ноги шли туда, где была могила. Журчал ручей. Он принялся копать. На глубине всего в метр лежал старый дубовый гроб. Крышка открывалась как шкатулка. Замок был закрыт. Вася ударил по нему лопатой. Замок вздрогнул и упал. Как Кощей Бессмертный, он нагнулся над мёртвым телом. Пожалуйста… Пожалуйста… Кричала его душа. Губы едва шевелились, а глаза смотрели прямо на него. Пожалуйста… Пожалуйста… В гробу был старый седой человек. Вася взялся обеими руками за кол, который был в сердце старика и, ни минуты не раздумывая, вытащил его.
Луна задумалась и грустно смотрела на природу. Тело вздохнуло. Жалкие останки вдруг зашевелились. И в этот момент Вася подумал, Боже, что я наделал. Рана затянулась. Лепестки роз, пыль и прочие побрякушки, попадали с массивной фигуры Дракулы. Вася когда-то в детстве смотрел фильм про него, но что это по сравнению – с этим? Ввысь взметнулись вороны, и оно спросило:
– Где я?
– В Камышёвке, – как-то не солидно ответил Вася.
Лопата упала, воткнутая в землю, и сердце его вздрогнуло. Рука схватила его за плечо, комок, зажавший его горло, сорвался в бездну, и в ту же минуту Вася почувствовал, что сквозь его байковую рубашку ему в горло вонзилось четыре ножа.
– Э… Ты чё…
Трапеза длилась не долго. Несколько капель крови упало на землю. Дракула облизнулся и вознёс руки к небу.
– Я снова живой!
От его отрыжки содрогнулся лес, и тишина, которая ненадолго воцарилась на этой земле, сменилась эхом этого неприятного звука.
– В какой ещё Камышёвке?
У ног Дракулы лежал свежий труп. Разумеется, он ответить не мог.
– Надо было сначала спросить, а потом уже съесть. Прости, мне просто есть очень хотелось. Сколько лет я пролежал в этом гробу? Свежая кровь! Как я скучал по тебе! Ты наполняешь меня силой, и я становлюсь бессмертным. Я вечен! Вечен, как Бог!
– Ты это слышал? – разбудил Пётр Ивана.
– Что?
– Кто-то кричал.
– Отстань, дай поспать.
– Надо посмотреть.
– Это пиво.
– А вдруг…
– Иди в задницу.
– И всё-таки надо посмотреть.
– Лопату возьми.
Порывшись в багажнике, Пётр выяснил, что лопаты нет. Его худшие опасения подтвердились. Васи тоже не было нигде. Клеопатра Валерьяновна… Смерть… Тапок… Нет, я не из трусливых. Если Васька взял лопату, зачем? Он заглянул под машину, но было темно. Славная ночь… Кусты зашевелились, и послышалось чьё-то дыхание.
– Ты откуда? – спросил Пётр.
– Оттуда.
– А где лопата?
– Там.
– Где там?
Рука схватила его за горло. Ноздри принюхались, и глаза посмотрели ему в душу.
– Воздух… Помогите… Вася…
– Нет больше Васи. И тебя не будет.
Дракула жадно набросился на бедную жертву, и вскоре труп был отброшен в сторону. С каждым глотком он становился всё сильнее, кровь наполняла его свежими силами, и он молодел, радуясь своему преображению.
– Я… Это снова я… – всё его существо разразилось хохотом, таким алчным, что в глубине себя он даже испугался. – Померкнет мрак передо мной, моя ночь пришла. И прах стал плотью. Я вернулся. Я прежний. И никто не сможет меня убить. Если и есть Бог, то это я! Я вечность, ничтожная вечность, о которой все мечтают. Прости, дружище, все хотят жить. Я не исключение. Ты был вкуснее этого, который был с лопатой, как ты сказал, Вася?
– Ты его нашёл? – спросил Иван, посветив фонариком.
– Да.
– Хорошо здесь, но страшно. Кажется, что вот-вот и… Ты кто? Где Вася? Ты что, его убил?
Дракула улыбнулся.
– Я столько лет ждал этого момента! – сделал он шаг вперёд. – Столько лет мечтал об этом! Жизнь – это всего лишь крупица вечности, которую ты отдашь Богу! Иди же ко мне!
– Слышь, ты, чувак! Я тебе не какой-нибудь там…
Фонарик выпал у него из рук, и он бросился бежать. Погоня была недолгой. Петров, удирая, споткнулся о корень какого-то дерева. Ну, а дальше ничего интересного. Дракула протянул свою руку, и, вцепившись в его плоть, опустошил тело.
– Это было вкусно, хотя нельзя пить так много пива, вредно для здоровья, да и на вкус не очень.
Отрыжка его посетила как бы невзначай, конечно, неприлично, но что делать? Он сел около костра и задумался о жизни. Кто я? Я никому не нужен. Я был графом Дракулой, пил кровь, наслаждался… любил… И каждый раз меня убивали. За что? Я пленник собственной судьбы. Никто не в силах этого понять. Когда я воскрес в прошлый раз, я бежал из Румынии, я спрятался в России, я жил здесь некоторое время, выучил русский, но я съел соседей… Съел, конечно, громко сказано, да, я выпил их кровь, но какая она была вкусная… Особенно артериальная. А потом меня снова убили. Похоронили, закопали, и снова меня не стало. Я много думал, и понял, что конец это начало вечности, а начало – это конец. Если я умру, то я снова… Как лёд и вода, как прах и плоть, и только кровь способна меня понять, остальное чушь, придуманная назло вечности…
Вдруг ему показалось, а может и не показалось, что у него звенит в ушах. Он сделал несколько шагов в сторону палатки. Под подушкой что-то жужжало. Дракула взял в руки то, что жужжало, и стал рассматривать это. Приятная мелодия ласкала слух. Он осторожно потрогал пальцами крестик.
– Дорогой, ты меня слышишь? Почему ты не отвечаешь? У тебя всё хорошо?
– Спит он уже…
– Он не спит, подожди, он на связи… Почему ты молчишь? Вдруг с ним что-нибудь случилось?
– Он взрослый мужик, ему двадцать семь лет! А ты всё переживаешь. Ложись, утро вечера мудреней.
– Любимый, перезвони.
Дрожь пронзила всё его тело. И оно икнуло. Видимо, давно не обедавшее и не ужинавшее, и не завтракавшее, оно очень обрадовалось пище, и с удовольствием всосало остатки содержимого. И тут он догадался, что это был её муж. Он понял, что история повторяется. Штуковина перестала мигать и замерла. Он молча положил себе в карман телефон. Голос был удивительный, так может говорить только любящая женщина. Как я давно ни с кем не разговаривал… Может, не надо было есть её мужа? Ну, я же в России. У них здесь всё к лучшему. Но я никогда не слышал ничего подобного. Прости, дружище. И опять отрыжка. Надо спрятать трупы, пока их будут искать, я успею уйти. Интересно, как её зовут? Надо было так и спросить, болван. Нет, она бы поняла, что это не он. И потом, внешность может быть обманчива. Но ему явно повезло. С девушкой.
Дракула огляделся, перетащил трупы в палатку и, опустошив их карманы, закурил. Сколько лет я пролежал в гробу… Он курил и плакал. А теперь я снова живу и дышу. Какая дрянь. Разве можно это курить? Интересно, какой из этих троих её муж? Наверное, тот, что меня выкопал, а я даже спасибо не сказал… Лопата, ах да, лопата… Её тоже нужно спрятать. И могилу закопать, чтобы никто не догадался, что я Дракула, который… который… не важно какой, я вернулся, и это главное. Какая красивая музыка, я такую раньше не слышал… И она, наверное, тоже красивая. Их скоро начнут искать, нужно сматываться… Два раза обернувшись, он побрёл по лесной тропинке, прошёл мимо озера, и, петляя по лесу, вышел к шоссе. Никто не останавливался. Вполне возможно, что в это время суток нормальные водители никого здесь не брали. Дракула почувствовал одиночество, и ему стало грустно.
А может, это любовь? Какая ещё любовь? Я её никогда не видел и, может, не увижу. Просто когда воскреснешь, кажется, что ты самый счастливый, просто любви хочется…
Шоссе тянулось километр за километром, и он немного устал. Придорожное кафе манило чем-то ароматным. Жадно втянув воздух, он почувствовал голод. Заслышав шаги, появилась хозяйка. Она была в футболке и в шортах. Это понравилось Дракуле. Дракула улыбнулся ей.
– Какое сегодня число?
– Пятое.
– Месяц какой?
– Июль.
– А год какой?
– Две тысячи седьмой.
– Какой?
– Две тысячи седьмой.
– Две тысячи седьмой?
– Ты что, инопланетянин?
– Сто лет прошло… Сто долгих лет…
– Будешь что-нибудь заказывать?
– А чем это пахнет?
– У нас самый лучший кофе в округе.
– Кофе?
– Желаете кофе?
– А что это?
Она улыбнулась.
– Ты что, никогда не пил кофе?
– Никогда.
– Слушай, ты как сюда попал таком виде?
– Я из… оттуда.
– Понятно. Деньги-то есть?
Он пожал плечами.
– Ваня, поди-ка сюда. Тут какой-то бомж.
– Чего? – появился какой-то сморчок в тельняшке.
– Выгони бомжа.
– Те чё надо? А ну, пошёл отсюда! Пошёл вон, кому сказал!
Дракула не понял, что такое бомж, но, судя по тому, что голос был враждебно настроенный, он понял, что ему не рады.
– Я сейчас ружьё принесу!
Дракула улыбнулся, когда этот маленький коротенький щупленький сморчок подошёл к нему вплотную и громко и внятно заявил, что он должен убраться.
– Плоть! Живая плоть! Я чую тебя! Ты пахнешь как цветы у бабушки в саду!
– Чего?
Не успел он опомниться, как его схватили сильные руки, повалили на стол и, жадно хватая воздух, он распростился с жизнью. Когда бледная жена подбежала к нему, на тельняшке были только капли крови. Облизавшись, Дракула улыбнулся.
– Я весь твой.
Нескромная отрыжка чуть было не испортила знакомство. Она улыбнулась в ответ.
– Хочешь кофе?
– Хочу.
Пока она готовила кофе, Дракула взвалил на себя тело, огляделся, и спрятал его в фургоне какого-то стоявшего на улице автомобиля, отряхнул руки и пошёл обратно.
– Сколько лет, сколько зим… Я был телом, просто телом… А теперь я снова жив, я смотрю на тебя, а ты на меня…
– Ты что, правда, Дракула? Тот самый Дракула?
– Тот самый!
– А кофе тебе понравился?
– Пить можно.
– Хочешь ещё?
– Нет, хватит, Настя. Я ещё не привык, потом, когда привыкну, обязательно выпью ещё.
– Тебя же схватят, что ты будешь делать?
– Моя жизнь – это лабиринт, я сам не знаю, как из него выбраться, но я всегда шёл вперёд, не оглядываясь на прошлое, пусть моя судьба и впредь будет моим клубком, который будет указывать мне дорогу. А как его звали?
– Иван Петрович.
– А фамилия?
– Болтушкин.
– Ты вот что, дай мне его документы.
– Зачем?
– Просто дай.
– Привет, Настя!
– Привет, Саш!
– Есть чё-нить похомячить?
– Конечно есть.
– И кофе. Пока ходил за сигаретами, дождь пошёл, полчаса ждал, так и не дождался, побежал, промок… А где твой?
– А он… спит.
– А нам всё не спится! Наша служба и опасна и трудна! Ты занята?
Настя посмотрелась в зеркало. Так и есть, бледная. А что я ему в следующий раз скажу? Они же друзья!
– Садись, сейчас принесу.
Она подошла к нему и протянула меню. Саша заказал себе запечённого карпа, хлеб и кофе. Кофе? Дракула вздрогнул и подумал о том, что это был тот самый водитель. Но сразу успокоился, если понадобится, я выпью и его кровь. Хотя если он курит… Ничего, пусть курит… Никотин – это ничего, а вот алкоголики, которые закусывают чесноком, меня всегда удивляли, у них кровь как моча, если это вообще можно представить!
– А это кто?
Дракула насторожился.
– Это… мой друг.
Дракула бросил на него свой фирменный железный взгляд.
– Понял. Если хочешь, я заскочу завтра.
Она пожала плечами и улыбнулась. Дракула понял, что она с ним спала. Это встревожило все его чувства, и ему ещё больше захотелось любить. Победившему вечность всегда хочется большего, и, шаг за шагом приближаясь к тому, что так далеко от него, он предался сладостным мечтам. Пустая кружка из-под кофе громко цокнула об стол. Посетитель вздрогнул. Обгладывая хребет карпа, он вытер рот салфеткой.
– Сдачи не надо.
Повисшая тишина, казалось, говорила, что ему нужно уйти. Почуяв недоброе, он удалился.
– Это кто?
– Друг моего мужа. Он продаёт мебель. А где труп?
– Я его надёжно пристроил.
– Что сделал?
– Пристроил.
– Только не говори, что ты его… туда… О, нет…
За окном показалась машина. Она только что отъехала.
– Если его тормознут гаишники, что тогда?
– Какие гаишники?
– Нет, документы его я тебе не дам! Меня заподозрят в сговоре, я не хочу быть соучастницей…
– Если хочешь жить, будешь молчать. Мне же ведь ничего не стоит и тебя…
Её глаза широко открылись, кровь потекла быстрее с каждым ударом.
– Никто тебя не спасёт. А ты так молода, тебе хочется любви…
– Отстань…
– Иди ко мне…
– Отвали! Ты убил моего мужа, а теперь…
– Я сто лет пролежал в могиле. Смерть – это не сон, не сон… Я правда умер…
– Если бы ты умер, ты бы не сейчас не…
Он обнял её за талию и посмотрел в глаза.
– Не думай об этом, представь, что я из сказки.
– Скажешь тоже. Зубы не чистил сто лет. Не расчёсывался сто лет. Не мылся сто лет.
– Я хочу тебя.
– Нет.
– Почему?
– Нет и всё!
– Дракулу любят все! Я – Дракула!
– Прости, но я не могу стать твоей.
– Где у вас тут моются?
– Я не пушу тебя в ванну, её потом не отмоешь!
– Если дело в том, что от меня воняет, я помоюсь и почищу всё, что нужно. Я же не вонючка.
– Но я всё равно не могу…
– Я тебе не нравлюсь?
– Нет, ты мне очень нравишься, только вот я…
– Что?
– Мы же едва знакомы.
– Сейчас я помоюсь и познакомимся.
– Кобель.
– Что?
– Не обращай внимания.
– Принеси мне полотенце.
– Он ещё и командует. А труп его совсем не волнует!
Она дала ему старую одежду мужа и объяснила, как пользоваться бритвой. Дракуле понравился бритвенный станок, он ни разу не порезался, когда брился. Посвежевший и помолодевший, он предстал перед Настей в новом образе. Она высушила ему волосы и расчесала. Её руки касались его лба. Глаза его закрылись, наверное, это блаженство ему только казалось, и добрый, нежный сладкий сон, в который он погружался, перенёс его в другую реальность. Тот день прошёл, когда он был графом, сейчас всё по-другому. «Другой мир, другая жизнь, другие женщины… И я другой… Я должен приспособиться или я умру. Я всё равно умру, но эти нежные пальцы, которые расчёсывают мои волосы, будут моей наградой за все мои невзгоды, сыпавшиеся на меня словно дождь и снег вместе взятые».
– Так хорошо… Спасибо тебе.
Он взял её за руку и поцеловал.
– Подожди, я ещё не уложила.
– Не надо.
– Тельняшка не мала?
– Иди ко мне. Забудь его, ты моя…
– Мы так не договаривались!
Он подхватил её на руки и как пёрышко опустил на их супружеское ложе. И тут в её голове мелькнула мысль: зачем сопротивляться? После этих придурков любой мужик радость, тем более такой как этот, Дракула… Сытое, одурманенное первой женщиной тело резко дёрнуло тельняшку, и она, конечно, порвалась.
– Ой…
– Ничего страшного… – простонала она, уже не думая о том, что будет. «В самом деле, когда ты одна в этом огромном мире, окружённая четырьмя стенами, потолком и полом, и твой мир – это муж-неудачник, нет… Это не про меня, – решила Настя, – пусть будет, что будет! Мужа у меня всё равно теперь нет, тельняшка ему уже не понадобится…»
Новый любовник сначала вызвал интерес, а потом он разжёг в ней страсть. Она уже не боялась влюбиться, пусть, пусть. Если в одну реку нельзя войти дважды, то и выйти тоже. И она погладила рукой его тело. Гладкие мускулы, так удивившие её, нравились ей всё больше. «Даже не верится, Дракула в моей постели… Люблю нежных. Почему-то мужчины думают, что если они суровые, как сибирский мороз, то это круто – ничего подобного», – думала Настя. Он опроверг все утверждения «за». «Боже мой, он такой… Не то что мой муж, который обблевал мне свадебное платье… А мама потом всем соседям рассказала… Да, я ждала именно Его! Дракулу! Того, кто спасёт меня от этого мудака, который читал только жёлтую прессу и порножурналы. Теперь я свободна, река времени не течёт вспять, и я шагнула вперёд, кто не рискует, тот не пьёт шампанского… вдвоём с Дракулой в одной постели. Дракула, Дракула… Я отдам ему документы. Пусть делает с ними что хочет…»
Их волосы смешались. Она была крашеной блондинкой, он – чёрным брюнетом, а вместе – это была гремучая смесь чёрного и белого. Кроме того, любовник оказался очень разговорчивым и на редкость сексуальным. Она поняла, что ей нравится всё и ни один её предыдущий любовник не был таким, как он. Чёрствая корка льда растаяла, не было ни сожалений о потерянном муже, ни обиды, ни ненависти, которая обычно была после секса. Всё растаяло, и, как облако, улетело. Его плечо было тёплое и надёжное, как сейф в банке. Прикрытые глаза не смотрели никуда.
«Потеряться во времени было совсем не сложно, я не хочу возвращаться, не хочу возвращаться… Как я скажу маме? Если она узнает, она доведёт меня до инфаркта… То, что произошло, конечно, плохо, но я счастлива, а счастье – это хорошо, то, что случилось, не так уж и плохо, наверное…» Впрочем, если ты сомневаешься в том, куда ты идёшь, нужно сесть и подумать, если ещё не поздно. Но было уже поздно. Его глаза покосились на неё и губы прижались к её лбу. И она почувствовала жадность, это чувство было ей знакомо с детства, когда хотелось съесть все конфеты одной, а теперь ей хотелось быть единственной, быть той, которую любит Он. Безграничная любовь смела все преграды. Неужели можно так влюбиться? «А почему нет, ну и что, что неизвестно, сколько ему лет, он же Тот, кто любит меня. Уж я-то в любви понимаю…»
– Дай мне его документы, я должен идти.
Мгновенье замерло. Толи оно длилось, толи остановилось вовсе.
– Зачем?
– Я должен устроиться на работу. Здесь небезопасно.
– А как же я?
Но вдруг зазвонил телефон. Нет, не у Насти. Звонила Наташа.
– Это она. Чёрт побери.
Он вытащил из кучи барахла телефон. Настя погрустнела, подумав, что любовь – это разбитое сердце, никому не нужное и ни кем не любимое.
– Да.
– Почему ты не отвечаешь? Почему ты молчишь?
– Прости, я не мог.
– Почему? Я всю ночь не спала!
– Я был занят.
– Чем?
– Я не могу тебе сказать по телефону, долго рассказывать.
– А ты мог мне позвонить, сказать, что ты занят?
– Я же был занят.
– Я всё поняла, вы так напились, что даже не могли разговаривать. Телефон и то не услышал, а я думала, что мой муж спецназовец, герой, а он в Камышёвке так нализался, что лыка не вязал, телефон не мог в руки взять!
– Ничего я не вязал! Прости меня, но я тебя люблю!
– Что? – спросила Настя. – Ты же только что… Со мной… Был… В одной постели…
– Кто это сказал? – спросила Наташа.
– Я люблю его, а ты нет. Дай мне телефон. Он только что изучал сталактиты в моей пещере, и он теперь мой.
– С кем я разговариваю? Представьтесь! Вася, кто это?
– Дай телефон. Она врёт, я люблю тебя!
– Ну, знаешь, Вась, я от тебя этого не ожидала! Сталактиты изучал! Ты предатель и кобель! Я так и знала, что ты там не один. Прощай, Вась, я всё поняла, сердцу не прикажешь.
Звонок сбросился, и мгновенье снова замерло.
– Вот документы, Вась, ты никакой не Дракула, а обычный авантюрист. Спасибо, Вась, я почувствовала себя проституткой. Больше нас ничего не связывает. И ты, и я об этом знаем.
– Ты не так всё поняла, это телефон того, кого я… Ну, ты понимаешь… Я не Вася! Я – Дракула!
– Чем докажешь?
– Помнишь своего мужа?
Она замолчала.
– Если помнишь, будешь молчать.
– Не переживай.
– Знаешь, я не стал тебя убивать потому, что наелся.
– Лучше бы ты мне изменил.
– Понимаешь, для каждого мужчины первая женщина – она какая-то особенная. Я бы не стал тебя убивать, даже если бы очень хотелось жрать, – он улыбнулся ей мягко и нежно, словно прекрасному воспоминанию.
– А последняя?
– А последняя – тем более…
«Мина… Горячо любимая Мина… Дворец Поэнарь, где я жил… Я до сих пор люблю тебя… Неужели когда-нибудь мне снова вобьют в сердце кол? Я не хочу умирать… Я не хочу вспоминать… Моё дырявое сердце всё ещё способно любить? Кровь, ваша кровь даёт мне силы, силы жить, любить и бороться». Он хотел поцеловать её, но она отстранилась. Привычная горечь сжала её сердце, когда очередной клиент клал небольшую сумму денег ей на стол. «Прости», – нелепо прозвучало, рассеяв тишину. Дракула вышел из комнаты в спортивном костюме Ивана Петровича Болтушкина не оборачиваясь. Зачем-то она посмотрела ему вслед. Оставшись без мужа и без любовника, она даже не хотела плакать. Ей казалось, что её ограбили, ограбили её душу. Единственный раз почувствовав себя любимой, она словно запела, как райская птица – и потеряла голос. Любовь – это самая справедливая несправедливость в мире, если вы меня поняли… Вроде бы она есть, вроде бы сердце дышит, живёт, и ты веришь, что ты любима, а он, как бабочка, возьмёт и упорхнёт… И сердце снова будет стучаться, как эхо отдаётся в горах или в пустоте. «Прости…»
– Чтоб ты сдох! – крикнула она ему в след.
«Кого ты обманываешь? Он никогда на тебе не женится, так что жалеть не о чем. Иди и займись делом всей жизни. Моё сердце уже больше не разбито!»
Шоссе было длинное и пустое. После дождя остались его следы. Она грустно окинула их глазами, и, упёршись в горизонт, ушла обратно за барную стойку.
