Читать книгу Две Москвы: Метафизика столицы - Рустам Рахматуллин - Страница 22

Апокриф

Новгородцы сами искали что-то на краю своих владений. То рай земной, то Лукоморье, царство Китовраса – кентавра, царившего в народном бестиарии Северо-Запада и Северо-Востока, Поморья.

Апокрифы, «кощуны» о Китоврасе начинаются там, где оставляет место тайне Писание, стих о Святая Святых Соломона:

«Когда строился храм, на строение употребляемы были обтесанные камни; но ни молота, ни тесла, ни всякого другого железного орудия не было слышно в храме при строении его» (3 Цар. 6:7).

Смысл этого запрета разъясняется словами, сказанными Богом Моисею на Синае: «Если же будешь делать Мне жертвенник из камней, то не сооружай его из тесаных. Ибо, как скоро наложишь на них тесло твое, то осквернишь их» (Исх. 20: 25).

Просвещенный государь XV века, у которого упал соборный храм, остановил бы взгляд на этих фрагментах Писания. Упавший храм был именно обтесан, «камнесечцы» – нарочитое словцо в хрониках обрушения.

Но что же делать, если не тесать? Или тесать, но не железом? Чем? Писание молчит – апокриф начинается.

«Сказание о Соломоне и Китоврасе» известно в русском переводе середины XV века, по сборнику, составленному книгописцем Ефросином. Здесь ключ к загадке Аристотелява путешествия:

«Егда же здаше Соломон святая святых, тогда же бысть потреба Соломону вопросити Китовраса», что живет «в пустыни дальнеи».

Китовраса ловят в этой дали и приводят в Иерусалим. «И рече ему Соломон: Не на потребу свою приведох тя, но на вспрос очертании Святая Святых приведох тя по повелению господню, яко не повелено ми есть тесати камени железом.»

Ответ и будет ключом: «И рече Китоврас: Есть ноготь птица мал во имя шамир <…> на горе каменнеи в пустыни далнеи».

Способ постройки Святая Святых знает далекая птица.

А Китоврасу известно, как найти птицу и как ее заставить принести искомое. Нужно накрыть стеклом гнездо с птенцами, и, чтобы пробиться к ним, ноготь-птица принесет в когтях некое что.

Способ поймать самого Китовраса знает царь Соломон. За диковинным зверь-человеком отправляется «первый боярин» с указанием влить мед и вино в три колодца. Китоврас приходил, выпивал и давался на цепь. А вот какой рассказ посла Толбузина об Аристотеле записан летописцем. В Венеции Фиораванти показал послу такую хитрость: лил из сосуда то воду, то мед, то вино – что хочешь, по слову.

Китоврас не умел поворачивать, и на пути его даже сносили палаты. Аристотель же выпрямил в Мантуе башню, в Парме стену и реку Кростоло, в Болонье – реку Рено. Впечатление прямохождения в списке его итальянских работ неотвязно, и в Москве он сперва разбивает устоявшую южную стену собора-руины.

По всему, Аристотель не всадник. Кентавр. Китоврас с белым кречетом на рукавице.

Мудрость и Премудрость

Тексты о Китоврасе могли быть ведомы в ложе болонских каменщиков, где старшинствовал Фиораванти. Помыкая белого кречета, Аристотель ставил мистерию эзотерическую. В Заполярье это почти алхимия: ночное солнце – алхимическая фигура.

И удивительно: заморский Фауст, новый Аристотель по прозванию, работник тайных лабораторий Возрождения, ставивших тайнознание выше или в место душеспасения; и православный государь, способный ссориться с митрополитом о направлении крестного хода: по солнцу или против, – эти двое сложили свои усилия. Сложение и есть Московский Кремль, Италия в Москве, раннее Возрождение в высоком Средневековье. Сложение белейшей чистоты и гармоническое, потому что государь ни в чем не отступил от ортодоксии.

Китоврас мечет братом своим <Соломоном>. Клеймо кованых врат из Новгородского Софийского собора, перенесенных в собор Александровой слободы

Как в будущем царю Петру, Ивану тоже требовались мастера: фортификаторы, монетчики, артиллеристы, архитекторы. За всех в одном лице был Аристотель, после которого явились и другие. Но это не причина государю обрушивать традицию и соблазняться о чужом.

Если Фиораванти добывал орудие, которым обладает птица, то Иван искал, конечно, благодать на храмоздательство. Не тайну, а любовь. Премудрость, а не мудрость тайную. Московский государь, которому в начале нашего рассказа только тридцать лет, был истинный философ символического.

Белый кречет Ивана Великого – знак благодати над творчеством и властью.

Две природы Китовраса

В кентаврической природе Китовраса срощены две ипостаси. Сказание гласит, что он не только первозодчий, но и сводный брат царя, Давидов сын. Кощунственность Сказания отчасти в этом: сын Давида не человек, но человеко-зверь.

А как такой, он есть царь ложный, узурпирующий. Царь зверей, царь ночи, подземелья, Лукоморья, той стороны земли.

Соломону страшно брата, когда тот в городе, царь окружает свое ложе стражей. Тщетно: едва Китовраса спускают с цепи, он закидывает Соломона на край земли. Тот, вероятно, край, где царствовал сам Китоврас. Братья меняются местами.

У Китовраса два пути: встать справа от царя, смыкая свод над храмом, когда сам царь сводит его над царством, – или соперничать царю с мыслью о царственности собственной. О царских знаках, спрятанных под шерстью. На точке выбора, да и на выбранной дороге Китоврас мучительно сражается с самим собой, как подобает всякому кентавру.

Имя Китовраса пора присвоить архетипу. Это архетип первого зодчего. Говорят же, что Барма и Постник одно лицо. В имени Бармы проступают царские знаки, в имени Постника – смирение. Многозначительно зовется первозодчий Годунова: Федор Конь. Биография его оканчивается на покаянии в монастыре.