Читать книгу Педагогическое наследие Калабалиных. Книга 1. С.А. Калабалин - С. А. Калабалин - Страница 25

Рассказать, как я работаю, сейчас. Трудно. Я тружусь в одном детском доме так же, как трудился сейчас перед вами. И дети у меня хорошие, когда я сказал, что уезжаю, они сказали:

– Мы без вас будем лучше себя вести.

Когда же я сказал, что ухожу в отпуск, они даже удивились. Этот мой отпуск за 27 лет работы второй и выходных дней я еще не имел ни одного. Воспитываю я с душой, со страстью, даже с красивой душой. Но у меня есть такие дети, по отношению к которым мне приходится разыгрывать более эффектные сцены, чем разрыв атомной бомбы. Вот такие эпизоды:

Смотрю, идет мой воспитанник не оттуда, откуда должен идти. Увидел меня и сторонкой, сторонкой. Я его окликнул он подошел ко мне и все время стремился стоять на определенной дистанции. Конечно, Антон Семенович нас учил, что между нами и педагогом должна быть «лента свежего воздуха», но в данном случае воспитанник стоял уж на очень большой дистанции. Говорю ему:

– Подойди поближе. Ты курил?

Он стал отнекиваться. Говорю:

– В кармане папиросы есть?

– Нет.

– А что же есть?

– Бычки.

– Сколько их?

– 17 штук.

Я ему оказал:

– Подожди ты у меня у дверей детдома.

И когда я подошел к нему, я обратился с такими словами:

– У меня к тебе большая просьба. Я должен выполнить поручение Нарообраза, сдать им 1700 штук бычков. Мог бы ты их собрать мне?

Он, конечно, не знает, что такое Нарообраз, даже повеселел при моей просьбе.

– Может быть тебе корзинку дать?

Наделил я его тарой из бумаги и пошел он собирать бычки. Долго он их собирал и принес 26 штук. Я ему заявил, что я должен получить завтра к двум часам все 1700. Пошел он снова искать. Долго искал. Принес еще штук 20. Наконец он понял, что это мера воздействия за курение.

Или еще такой случай: чувствую, что в кармане моего ученика какой-то инородный предмет. Оказывается, рогатка. Говорит, что сам сделал.

– Значит, ты умеешь делать? Сделай каждому нашему мальчику по рогатке – 65 рогаток, и дал ему чертеж. Возился он долго. Приходит, говорит:

– Нет резины.

Достал я ему и резину. Долго его так мотал и довел до такого состояния, что уже два года прошло, а в детском доме нет ни одной рогатки.

Своего мнения я не навязываю, но мне кажется, что есть такие люди, которых, хотя бы раз в пятилетку, нужно испугать. В одном детдоме мальчик разбил палкой 28 окон. Идет он и окна бьет, а директор детдома сзади идет, да просит:

– Петенька не надо.

Привели его ко мне по распоряжению Гороблоно, и этот мальчишка визжит:

– Ябедники.

Я зыкнул на него.

– Моментально под стол.

Даже все испугались, и у Петьки в глазах естественно страх отразился. И, представьте, полез он под стол. И, если бы я его тогда не испугал, не был бы он сейчас в 9 классе, не был бы солистом духового оркестра, и не дружил бы с моим сыном. Я считаю, что это был хороший педагогический испуг.

Конечно, не только таким путем я общаюсь с моими детьми.

Что так положительно влияло на вас в колонии?

Влюбленность в Антона Семёновича. Это был такой обаятельный человек, что не хотелось его обидеть, и я все готов был сделать, только бы он похвалил. Но похвалами он нас не баловал. Я его однажды спас от бандитов и стал рассказывать в колонии, как напали пять бандитов. А Антон Семенович меня остановил, сказал, что было всего три бандита, и прибавил:

– Зачем об этом болтать!

Что делать, если студент техникума III курса систематически пьянствует, живя в общежитии?

Я сам не знаю, чтобы я сделал. В каждом конкретном случае нужен конкретный подход, может быть я даже вместе с ним выпил, но так, чтобы он больше уже не хотел пить. Покажите мне сначала этого пьяного, а там я увижу, что с ним делать.

Применяли ли вы опыт Антона Семёновича в системе наказания?

У Антона Семёновича были и противоречия. С одной стороны, он говорил, что по отношению к детям в нашем в наказании не должно применяться мер, которые причинили бы моральное и физическое страдания. В другом же месте он говорит, что дети – это наш сад. И, если на сад напали гусеницы, то нужно его полить Парижской зеленью, пусть даже при этом листочки поежатся.

Я считаю, что наказание не может быть полезным, если оно не причинит страдания. Даже самая безобидная беседа, и та приносит моральное страдание. Если же еще как следует напугать или посадить на скамью подсудимых на годок, это будет и физическим страданием, и моральным. Но наказывать нужно так, чтобы причинить либо физическое, либо нравственное страдание, иначе нечего и наказывать. Конечно, я не догмирую, делюсь своим мнением на основе своего собственного рабочего опыта.

Как вы внедряете в практику современного воспитания те идеи и принципы, за которые осуждался Макаренко?

Есть широкие возможности, причем не начетнические, применить в широком творческом масштабе идеи, системы и принципы воспитания Макаренко. Работать с чувством гражданского долга, ответственности за дело воспитания; работать творчески, а не формально-бюрократически. Отдавать себя всего и отдавать себя так страстно, чтоб быть любимым в детской среде так, как любили Макаренко. А мы его любили так, что даже ревновали его к каждой женщине, которая ему нравилась. Мы не допускали мысли, что Макаренко смеет жениться. Правда, одна девушка нам нравилась, и мы даже хотели, чтобы Антон Семёнович на ней женился.