Читать книгу Самое королевское убийство - С. Дж. Беннет - Страница 9

Королева проснулась рано утром после ночного жара. Небо за окном пестрело акварельными разводами розового и лавандового цвета, подсвеченное снизу морозным светом. Некоторое время она тихо сидела на подушках, ожидая, пока уляжется головная боль, и в кои‐то веки благодарила вселенную за то, что в Сандрингеме не нашлось комнаты для волынщика.

Внизу наиболее активные члены семьи собирались на английский завтрак, готовясь к традиционному походу на стрельбище в честь Дня подарков16. Некоторые женщины присоединились к мужчинам внизу, другие завтракали в своих комнатах и пользовались возможностью восстановить силы после двух дней празднования. В любом случае, по опыту королевы, охота была в основном мужским видом спорта. По крайней мере, так было во времена ее отца.

Сегодня утром королевские гости, собравшиеся в оружейном вестибюле, будут представлять собой уменьшенную версию Сандрингема во всей его помпезности. После операции на сердце Филип участвовал в охоте только как наблюдатель. Уильям все еще увлекался традицией, но, конечно, в этом году его здесь не было. А у Гарри развилась чувствительность к кровавым видам спорта, и сегодня он не собирался выходить на улицу с оружием.

Королева подумала о том, что ход истории на стороне Гарри. Когда они с Филипом были молоды, казалось вполне естественным – и даже необходимым – сочетание любви к охоте и к охране дикой природы, теперь это стало оксюмороном. Чарльз, понимая это, отказался от охоты и старался все реже и реже появляться на публике с ружьем в руках. Королева задавалась вопросом, к чему приведет это пренебрежение традицией. Большая часть сельской местности выглядела так, как выглядела – живые изгороди и рощи, служащие укрытием для птиц – благодаря спортивной охоте. Что станет с деревней без местных стрелков и лесничих, которые за ней присматривают? К тому времени, как маленький Джордж станет королем, превратится ли поместье в один большой тематический парк с “королевскими” аттракционами или, не дай бог, в огромное поле для гольфа со стерильными лужайками?

По крайней мере, во внезапном отвращении Гарри к крови было одно преимущество: он мог составить ей компанию и помочь ей с пазлом. Она с нетерпением ждала возможности услышать больше о его девушке. Благодушное выражение лица внука чем‐то напомнило ей то время, когда после войны она получила одно из писем Филипа. Было приятно видеть Гарри таким счастливым. Королева никогда не сомневалась в фундаментальной, преобразующей силе любви.

В семь утра Рози разбудил будильник. Тяжелые шторы закрывали небо, и ей потребовалось какое‐то время, чтобы вспомнить, где она. Хотелось в туалет и пить. И оказаться в другом месте. Наверное, не стоило приносить в комнату вторую бутылку шампанского вчера вечером.

Когда она медленно села, чтобы оценить степень похмелья, тяжелая рука перекинулась через нее с другой стороны кровати.

– Не уходи.

– Придется, – сказала она, припоминая сообщение, которое пришло вчера вечером от сэра Саймона. – И тебе тоже. Это ты завел будильник, помнишь?

– Да, но здесь так уютно, – хозяин руки проявлял такое же брюзгливое упрямство, как и ее сестра, когда Рози пыталась разбудить ее утром на пробежку.

– Принц Филип будет тебя ждать.

– Я могу одеться очень быстро. Уверен, минут двадцать мы можем себе позволить.

– Я тоже умею одеваться быстро, но мне еще нужно добраться до своей комнаты.

– Возьми что‐нибудь из моего, – пробурчал он. – Мы почти одного размера. – Он потерся носом об ее плечо, но Рози не сдавалась.

Хотя соблазн, определенно, имелся. Генри Маршал-Уорд – капитан Колдстримской гвардии, мужчина в форме во всех смыслах слова – занимал непыльную должность временного конюшего при королевском дворе. У Рози не было времени на настоящего бойфренда, а Генри не искал обязательств, поэтому такие нерегулярные встречи устраивали их обоих. Особенно удобно это было здесь, когда комната Генри в главном корпусе была на расстоянии недолгой пьяной прогулки от служебного крыла, где размещалась Рози, – всего полмили дальше по дороге. Однако дресс-код для королевской охоты был весьма строгим, даже для простых наблюдателей, и черные кружевные облегающие вечерние платья или спортивный костюм, одолженный у приятеля, явно в него не вписывался. Ей нужно было встать и переодеться.

Сообщение сэра Саймона (тоже явно подпитого), полученное накануне вечером, наводило на мысль, что сегодня утром не она одна будет страдать от похмелья. Ее начальник разговорился с кем‐то из прислуги в Балморале, и ему передали слух, что на охоте в Сандрингеме будут присутствовать некие друзья и соседи монарха, чтобы заменить отсутствующих членов королевской семьи.

Есть вероятность, что один или несколько из них могут быть связаны с Сен-Сиром. Разузнайте, что сможете. Осторожно. Возможно, позже придется минимизировать ущерб. Удачи.

Рози потянулась к выключателю. Когда свет лампы выхватил римский профиль и светло-золотые кудри Генри, она вспомнила о фотографиях, которые искала три дня назад.

– Ты же не родственник Эдварду Сен-Сиру?

– Который пропал? Эмм, ага, – ответил Генри. – Седьмая вода на киселе. Но вообще я родственник почти всем здесь, если копаться достаточно глубоко.

– Уж точно не мне, – возразила Рози.

– Да, пожалуй, никакой родни в Лагосе не припоминаю. Впрочем, руку на отсечение не дам.

– У тебя нет кольца, – заметила она.

– Точно. Я из шропширской ветви. Гелиотроп носят норфолкские Сен-Сиры. Мы всегда считали такие здоровенные камни довольно вульгарными.

Он приподнял левую руку. На мизинце красовалось небольшое золотое кольцо – Рози видела похожие у членов королевской семьи и старшей прислуги.

– А ходить без колец вульгарно? – поинтересовалась она, глядя на свои длинные гибкие фаланги.

– Нет. – Он провел одним пальцем по ее руке от плеча до запястья. – Мне нравятся твои голые пальцы. Как и эта часть. – Рука скользнула под покрывало.

Рози запустила в него подушкой и вылезла из кровати.

Группа стрелков двинулась через поместье в разношерстной колонне “рейндж-роверов”, лендроверов “Дефендер” и древнего охотничьего автобуса в направлении Вулфертона, к болотам. Чтобы избежать объективов папарацци, они ехали по тропам, проложенным для техники во время войны. Заметить их могла только парящая пустельга и редкий фазан, тяжело, словно вертолет, поднимающийся с земли, прежде чем торопливо скрыться в живой изгороди.

За ночь мороз покрыл каждую ветку, лист и почку тяжелой ледяной коростой. Почти горизонтальные лучи бледного солнца, проникая сквозь легкий слой низких облаков, заставляли широкие щетинистые поля мерцать и поблескивать. Рози могла понять, почему члены королевской семьи поднялись с постели в такую рань. Ей было даже жаль всех, кто решил не выходить с ними на улицу. Если бы еще можно было не наряжаться в твид и не стрелять в забавных, глупых и пестрых фазанов, она была бы только за. Конечно, она не собиралась делиться своими соображениями с участниками охоты.

Она встала на краю поля, где должен был случиться первый выпуск. С одной стороны проводили инструктаж для стрелков, в то время как наблюдатели и помощники развлекались беседой и терновым джином, собравшись кучкой с другой. Генри, ее друг-конюший, стоял со стрелками. Похоже, все присутствующие учились в одной школе, или их родители были друзьями. Как и Генри, все они с детства участвовали в охоте и знали процедуру до мелочей. Рози умела обращаться с винтовкой, но начала охотиться с дробью только этим летом, и никогда не делала этого в формальной обстановке: со свистками, отметками на земле, которые указывали место каждому стрелку, и парными дробовиками, которые стоили больше, чем ее университетское образование. Она будто перенеслась на сто лет в прошлое.

– Приветики. Как поживаешь?

Она оглянулась и увидела дружелюбное лицо леди Кэролайн Кадуолладер, королевской фрейлины. Кэролайн стояла, засунув руки глубоко в карманы твидового пиджака.

Рози объяснила, какую миссию ей поручил сэр Саймон.

– Имеешь в виду на случай, если кто‐то из нас убийца? – уточнила Кэролайн.

– Нет, просто…

– Но ведь дело в этом? Хотите уберечь королеву от неловкой ситуации. Что ж, я знала Неда, так что можешь внести меня в список подозреваемых, но я сто лет его не видела. Мы еще подростками вращались в одних кругах. Наши мамы вышли в свет вместе.

– Вместе?

– Я имею в виду, одновременно, – беззаботно пояснила фрейлина. – В тридцать девятом. Что за год. Из мужчин, с которыми они танцевали в тот сезон, через пять лет многих уже не было в живых. Одного моего дядю подбили над Бельгией, второй погиб в Северном море. Отец Джорджины так и не оправился. Вернулась тень человека, которого отправляли на войну. Да, о чем это я?

Рози напомнила, и леди Кэролайн взглянула через поле.

– Ха! Не думаю, что гости королевы из тех, кто расчленяет людей направо и налево. В Букингемском дворце встречались подозрительные типы, но это все в рамках официальных приемов. – Она окинула взглядом мужчин и женщин, которые как раз становились на свои отметки. – Если честно, большинство из них тем или иным образом связаны с Недом. Вон, посмотри на того, – она указала на широкоплечего мужчину средних лет, стоявшего рядом с Чарльзом. – Джерри Харкорт-Уорторп, граф Мэйфилдский. Он женился на первой супруге Неда, Нэнси, когда тот променял ее на няньку.

– О, понятно. Нэнси тоже здесь? – спросила Рози.

– Нет-нет. Она теперь в Новой Зеландии. Их брак с Джерри тоже не задался. Она потом вышла за овцевода, и, насколько я знаю, в третий раз все сложилось удачно. Старшие сын и дочь Неда сегодня гордые новозеландцы. Мальчик строит бункеры для миллиардеров. Не могу припомнить, как его зовут. Интереснейшая работа, не находишь? Когда наступит апокалипсис, все частные борты вылетят в Окленд. Может, и Джерри тоже. Он один из тех редких потомственных богачей, кто и в самом деле богат. Его родители были жуткими снобами. Называли королеву и принца Филипа “немкой” и “греком”. Хотя, строго говоря, принц Филип скорее датчанин. Греки, как бы это сказать, позаимствовали датскую королевскую семью, потому что у них не было своей собственной. Кто еще? – Она оглядела ряд стрелков, остановилась и протянула Рози бинокль. – Ага, видишь женщину на две отметки вперед, в сиреневом твидовом костюме и шляпе с меховой оторочкой?

– Да.

– Когда я впервые ее увидела, решила, что она собирается на костюмированную вечеринку. Это Хелена Фишер. Глядя на нее и не подумаешь, но она феноменальный стрелок. Наполовину шведка, наполовину американка, была в национальной олимпийской сборной, не помню в которой. Ее муж Мэтт управляет Манкастером, соседним поместьем. Это как раз между нами и Эбботсвудом, так что, полагаю, они хорошо знали Неда.

– О, ясно.

– Нед был очень харизматичным, а Хелена обаятельна и хороша собой, так что, если бы он выбирал… Она, конечно, намного моложе. Ей сейчас вряд ли больше сорока пяти. Но, как мы знаем, возраст не был препятствием для интереса Неда к женщине. Мэтт не особо хорошо стреляет, поэтому он где‐то во второй группе. Я слышала, как принц Филип сказал, что чувствует себя обязанным пригласить их, потому что мы переманили их бобового счетовода. Думаю, это он вот там, видишь? В конце шеренги, в ярко-желтых наушниках. Да их и с орбиты видно! Я‐то решила, что принц Филип имеет в виду, что он бухгалтер, но, судя по всему, он действительно считает бобы.

– Зачем?

– Он что‐то вроде менеджера по сберегающему земледелию. Органическое фермерство. Конечно, для нашего принца Уэльского это как кошачья мята. Ему нужно доказать, что органический урожай хорош. Поэтому…

– Он его считает. Не вручную, подозреваю.

– Тоннами, насколько я могу судить, – согласилась леди Кэролайн. – Еще черную смородину. Ты знала, что они продают ее “Рибене”17? Удивительно, что он сегодня в первой группе. Обычно служащие… Впрочем, принцу Филипу лучше знать. Вот и все, насколько мне известно, – заключила леди Кэролайн. – О, гляди‐ка, сейчас начнут, а герцог неодобрительно на меня смотрит, потому что я болтаю.

Она одарила Рози улыбкой, в которой не было и тени раскаяния, и направилась обратно к группе жен и других гостей, наблюдавших за происходящим с достаточно безопасного расстояния. Рози заметила, что счетовод в желтых наушниках повернул голову и глядит в ее сторону. Это немного нервировало. Неужто он никогда не видел чернокожую женщину шести футов ростом в твиде? Она уставилась на него в упор, пока счетовод не отвернулся.

После третьего захода Рози решила, что с нее на сегодня хватит твида. Она обдумывала длинный путь обратно через сельскохозяйственные угодья и загоны, когда рядом с ней остановился “рейндж-ровер”. За рулем сидела принцесса Анна.

– О, прекрасно, это ты, – сказала она. – Забирайся.

Рози сделала, как ей было велено.

– Я надеялась тебя выцепить, – сообщила Анна, лавируя на размытой дороге. – Есть какие‐нибудь новости от полиции?

– Я ничего не слышала.

– Леди Кэролайн упомянула, что ты выискиваешь убийц среди гостей.

– Не совсем так, мэм. Просто хотела узнать, кто был знаком с жертвой.

– Они знают, что за дела были у Неда в городе?

– Пока нет.

– Интересно, не связался ли он с какими‐нибудь бандитами, – размышляла Анна вслух. – В семидесятые Нед путался со всякими неприятными типами. Вполне можно представить, что они выманили его в Лондон. Хотя бог знает, зачем им было бы это нужно, после стольких‐то лет.

– Примечательно, что убийца, кто бы он ни был, вернулся в Норфолк, – заметила Рози, бросив взгляд через поля и плотины, за которыми лежали болота и залив Уош. – Что‐то ему было здесь нужно.

– Ланч! – объявила Анна.

Впереди за морем озимой пшеницы стояло одинокое здание, слишком маленькое, чтобы быть домом, и слишком изящное, чтобы быть фермой. Различные машины уже выплевывали пассажиров на дорожку неподалеку, и Анна припарковала “рейндж-ровер” рядом с ними.

– Ты же составишь нам компанию? – спросила принцесса, когда они вышли.

– Я думала пойти назад. Не думаю, что я…

– Не глупи, – отрезала Анна. – Ты уже здесь. Пойдем.

Они вошли в относительно теплое здание, в одном конце которого команда поваров стояла на страже огромного ассорти холодного мяса, пирожков, горячих супов и шипящих на огне колбас. Гости уже собирались вокруг длинного стола, заставленного серебряными приборами и хрусталем. Анне сразу замахали со всех концов, и она предоставила Рози самой себе. Генри еще не прибыл, но она заметила Мэтта Фишера и графа Мэйфилдского, сидевших рядом с принцем Филипом в дальнем конце зала. Помня наставление сэра Саймона, Рози присоединилась к ним.

Разговор был как‐то связан с новыми возможностями для фермеров, которые теперь не будут “связаны по рукам и ногам брюссельской бюрократией”. В центре внимания оказался граф Мэйфилдский, подстегиваемый “Кровавой Мэри” и красным вином:

– Конечно, если бы всем заправляли такие люди, как бедолага Нед Сен-Сир, у нас бы вовсе не осталось ферм, – вещал он. – Одни деревья.

– Почему это? – спросил принц Филип.

– Ты не в курсе? Он собирался вернуть свое поместье прямиком в Средневековье. Думаю, он мог действительно тронуться умом. Эта новомодная причуда, согласно которой нужно дать земле прийти в полный упадок. – Граф яростно атаковал сардельку вилкой. – Идея в том, чтобы вернуть дикую природу. Никаких газонов, вообще никакого вмешательства. Все превращается в первобытный бардак. Недалеко от нас есть владение, где таким занимаются. Они завели оленей, чтобы те жрали подкрадывающийся к дому лес, можете себе представить?

– А, я понял, – сказал Филип. – Это называется “одичание”. Слыхал. Это объясняет оленей. Я‐то думал, Нед завел себе зоопарк.

– Можно и так сказать, – пренебрежительно отозвался граф. – Они хотят, чтобы половина страны была покрыта лесами и чтобы по ней бродили дикие животные. Которые должны заботиться о себе сами, зимой и летом, без еды, ветеринаров и хлевов. И каким‐то образом не расплодиться до массового голода. Конечно, естественным решением – средневековым – были бы волки. Честно сказать, я бы не удивился, если бы Нед намеревался и их популяцию восстановить. А тем временем от земли останутся одни колючки.

– Я и сам об этом думал, – сказал Филип. – У одичания есть потенциал – если правильно подобрать место.

– Ты же не серьезно? – спросил граф, пораженный до глубины души.

– Так называемые “колючки”, как ты выразился, терн и шиповник – рай для дикой природы. В Голландии добились выдающихся результатов. Несколько видов вернули буквально с грани исчезновения.

– Норфолк – хлебная корзина всей Британии, черт возьми. Нельзя выкормить нацию шиповником и бабочками.

– Без опылителей нацию тоже не выкормишь, – сказал Филип. – А они как раз плодятся в таких местах. Интереснейший процесс.

– Ха! Вы, сэр, говорите прямо как ваш сын, – ухмыльнулся граф.

Ответный взгляд Филипа был холоден:

– У нас больше общего, чем может показаться.

Граф уловил в голосе принца стальные нотки, и его румяное лицо покраснело еще больше.

– Несомненно, – пробормотал он, оставив эту тему. Они вернулись к обсуждению Брексита. Рози, которой Брексита более чем хватало в повседневной работе, тихо отошла.

На четвертом канале как раз завершились скачки, когда охотники вернулись домой со свежими лицами, усталые, счастливые, жаждущие горячих ванн и чая. Филип нашел королеву в гостиной, она успокаивала горло горячей водой с медом после приятного дня, проведенного с криками перед телевизором – они с товарищами смотрели скачки. Бурно пожаловавшись на шумную перестрелку игрушечными пистолетами, шедшую в коридорах – королева сочла обвинение весьма несправедливым в данных обстоятельствах, – супруг поспешил сообщить ей последние новости дня.

– Прекрасное завершение четвертой позиции. Кэссиди, бобовый счетовод – просто камень на шее. Он стрелял за Оксфорд, поэтому я решил, что он может присоединиться к нам сегодня. Я надеялся увидеть хорошую форму. Но он взял только одну птицу из четырех и чуть не застрелил Хелену Фишер, которая стояла на следующей отметке.

– Что?

– Идиотская ошибка. Дурачина забыл проверить, оба ли ствола выстрелили, и стал махать оружием до разрядки.

– Кто‐нибудь пострадал?

– Нет, но заслуги Кэссиди тут нет. Надо было видеть взбучку, которую ему устроила Хелена Фишер. Вокабуляр морского офицера. Я впечатлился. Но это не самое интересное. Я узнал, чем занимался Нед. Он собирался вернуть в поместье животных. Это называется “одичание”. Я не так давно об этом читал.

– Одичание?

– Если верить управляющему, то в округе только об этом все лето и говорили. – Филип объяснил супруге основные принципы и то, как используют диких животных для контроля вегетации.